27.11.2012 3944

Генезис терроризма как политического явления в России

 

Терроризм как явление политической жизни, отражающее конфликтное взаимодействие различных сил в государстве, находящихся на различных уровнях иерархии власти, известен в России с первых шагов ее существования. Страна, находившаяся под постоянной угрозой внешней агрессии, раздираемая внутренними междоусобицами, накопила богатый опыт разрешения острых политических противоречий путем использования крайних, жестких форм борьбы, к которым в первую очередь следует отнести террористические. Последние предполагают применение предварительно просчитываемых по своим последствиям мер устрашения политических противников, причем устрашение понимается не как существующая для субъекта террора угроза, применяемая «с запасом», а иногда сопряженную и с физическим ущербом для здоровья противостоящей стороны. Подчеркнем, что по своим целям и сущности такого рода акции устрашения не претерпели изменений в течение веков. В зависимости от расстановки политических сил, приоритетов внешней и внутренней государственной политики, состояния общественного сознания оценки террористических проявлений со стороны аппарата управления, официальной церкви, всего общества или отдельных слоев населения могли меняться.

По мнению автора, процесс становления и развития российской государственности характеризуется пятью этапами формирования терроризма как политического явления: допетровский, петровский, имперский, советский, современный.

Первые попытки определения террористических по своему содержанию проявлений следует отнести к XVI в., когда формировалось понятие «хитрость» (аналог «прямого умысла» в современном праве). Появление этого признака значимым для развития объективной оценки сущности и содержательной стороны актов терроризма, так как последние не могут совершаться случайно, по неосторожности, а предполагают наличие ясной цели и «злого умысла». Уже Судебник 1550 г. весьма широко использует термин «хитрость». Трансформировавшись в течение столетия в «умышление», это понятие в Соборном Уложении 1649 г. представлено в трех формах - «умышленно татей на убийства; воровской умысел, то есть совершение наиболее тяжких общеуголовных преступлений организованными преступными группами; государственные преступления и посягательства против государя.

В Судебнике 1589 г. наметились признаки формирования субъекта террористической деятельности, так как именно в этом правовом акте проводится разграничение виновных лиц по видам преступной деятельности: тать, разбойник, зажигальник, грабитель, миропродавец, душегуб, государственный убойца, крамольник.

В Средневековье, безусловно, не могло быть и речи о криминализации актов террора, осуществляемых самим царем в отношении собственного народа. Так, на фоне безмерного превознесения монархической власти методы правления Ивана IV в 1565-1584 гг. не могли рассматриваться как противоправные явно террористические по своей сути. В конце 1564 г. царь неожиданно выехал с ближайшим окружением из Москвы в Александровскую слободу (ныне г. Александров Владимирской области), фактически «самоотлучив» себя от трона. В январе 1565 г. он обратился с грамотами к митрополиту, а также к «гостям, купцам и ко всему православному христианству города Москвы», в которых обвинил бояр и воевод в многочисленных изменах. В качестве условия возвращения на царство Иваном IV устанавливалось образование нового государственного учреждения - Опричнины, основной целью которой были ведение строго продуманной и беспощадной борьбы с боярством и замена последнего на дворянство - более надежную опору царского режима. Условия монарха были приняты, а его руки развязаны для мести оппозиционно настроенным боярам. Опричники, количество которых быстро росло, наделялись царем земельными угодьями, отбираемыми у уличенных в измене бояр. Очень часто злоупотребляли царским доверием, и это приводило к массовым репрессиям россиян. Самым громким делом опричников стал поход на Новгород. В течение нескольких дней войско царя грабило, подвергало гонениям и терроризировало граждан Твери и Новгорода. По одному из донесений во время этого похода было убито 1505 человек, якобы выступавших против царя.

Опричнина, посредством которой Иван IV стремился укрепить монархическую власть на Руси, обладает всеми необходимыми элементами и признаками государственного терроризма и, по существу, является первым опытом такового в нашем государстве. Действительно, жестокие методы подавления любого инакомыслия, любой оппозиции преследовали явно политические цели, характерные для терроризма. Воздействие на сопротивлявшихся царской воле бояр проводилось в формах и масштабах явно неадекватных угрозе, которая исходила от боярского «диссидентства». Это воздействие было направлено на устрашение населения, на снижение психологической готовности отстаивать собственное, отличное от царской воли, мнение, на подавление любых самостоятельных шагов под страхом тяжкого наказания и смерти. Опричнина включала в себя три необходимых элемента терроризма: государственно-идеологическую концепцию, специально созданные военно-организационные структуры и собственно террористическую деятельность.

К методам устрашения в отношении своих противников, в целях укрепления своих позиций, прибегали многие представители верховной власти, так, уже при инфантильном царе Федоре Иоанновиче Русью начал править Борис Годунов, который при возникновении малейшей угрозы своей власти предпринимал срочные меры для психологического устрашения и физического устранения своих недоброжелателей - князей Шуйских, Татьевых, Урусовых, Колычевых, Быкасовых. В результате, после смерти Федора в 1597 г., у Годунова не было достойных соперников из числа претендентов на престол, и он был избран на царство. Будущая царица Екатерина II в 1762 г. стала самодержицей, отлучив от власти и фактически санкционировав убийство своего мужа Петра III, внука Петра I. В 1801 г. заговорщиками был убит царь Павел, в результате чего к власти пришел его сын Александр.

Таким образом, история российского самодержавия представлена цепью заговоров и политических убийств. Однако было бы неправильно отождествлять те и другие с собственно терроризмом. Акция терроризма предполагает наличие двух этапов достижения поставленной цели. Первый включает в себя оказание психологического давления: запугивание, подавление воли к сопротивлению путем использования угрозы применения насилия в различных формах. Второй этап заключается в принуждении противостоящей стороны к выполнению требований субъекта террористической деятельности. В случае же политически мотивированных убийств царствующих особ или высокопоставленных вельмож достижение цели осуществлялось «одноходовой» комбинацией:                                 немедленное физическое устранение политических противников, автоматически приводившее к ожидавшемуся результату. Поэтому такого рода деяния не могут квалифицироваться как собственно террористические акты в современном содержательном наполнении этого термина. Целью террористического акта выступают изменение политического курса, сторонником которого было устраняемое лицо и нарушение устоявшегося функционирования политической машины. Совершение же политического убийства в целях замены одного сановника или царской особы другой равнозначной фигурой никак не влияет на сложившуюся систему отношений.

Совсем другое содержание имели покушения на членов царской семьи и представителей органов власти в последней четверти XIX века. Для того чтобы объективно оценить и правильно понять мотивацию, движущие силы и цели антиправительственного терроризма этого периода, надо проанализировать сложившуюся к тому времени в нашей стране социально-политическую обстановку. Определенный интерес в этом отношении представляет проведенное М.Ф. Одесским и Д.М. Фельдманом историческое исследование «Поэтика террора». Авторы работы утверждают, что «латинский по своему происхождению термин «террор» пришел в Россию из Франции, где он был введен в политический лексикон жирондистами и якобинцами, объединившимися в 1792г. для подготовки народного восстания и свержения с помощью устрашения и приведения в ужас кабинета министров при короле Людовике XVI.

Захватив рычаги управления страной, вчерашние революционеры не отказались от столь эффективного оружия как террор, который прежде использовался ими в качестве инструмента борьбы с монархической диктатурой. Апеллируя к модели «осажденной крепости», в роли которой выступала молодая Французская Республика, противостоявшая коалиции европейских монархий, руководители Конвента обратили террор против собственных сограждан. Уже 2 октября 1792 г. был создан особый орган для проведения чрезвычайных мер по защите республики от внешних и внутренних врагов - Комитет общественной безопасности. Судебная процедура была предельно упрощена, а понятие политического преступления трактовалось исключительно широко: казни подлежали все «кто пытался унизить или уничтожить Народный Конвент». Под эту диспозицию можно было подвести любые действия и любое высказывание: угроза быстрой расправы висела над каждым французом. Вошедшее в обиход слово «террор» вполне оправдывало свое изначальное значение - «страх», «ужас».

Информация о революционных событиях конца XVIII в. во Франции через различные каналы и в различной интерпретации переносилась на территорию России, становилась предметом обсуждений в различных, в первую очередь просвещенных, слоях населения. Идеи Великой французской революции еще активнее стали проникать в российское общество после возвращения русской армии из освободительных заграничных походов по странам Европы 1813-1814 гг. В частности, они сыграли не последнюю роль в идеологическом обеспечении подготовки и попытки осуществления государственного переворота 14 декабря 1825 г. группой гвардейских офицеров.

Восстание декабристов побудило российского императора Николая I усилить централизацию государственной власти, активизировать борьбу с тайными обществами и инакомыслием, ужесточить контроль за исполнением законов. В этих целях им были предприняты шаги по реорганизации структуры Собственной его императорского величества канцелярии. Николай I даже удалил от руководства ею всесильного генерала А.А. Аракчеева и принял ее под личное управление. В 1826 г. она была разделена на три отделения. Прежняя канцелярия составила I отделение. II отделение, которое возглавил М.М. Сперанский, занялось кодификацией законов. Перед сотрудниками III отделения, главным начальником которого 3 июля 1826 г. был назначен генерал-лейтенант А.Х. Бенкендорф, была поставлена задача, следить за неуклонным выполнением законов. Несмотря на небольшой штат сотрудников, отделение располагало неплохими возможностями для контроля за ситуацией в стране, так как почти одновременно с назначением А.Х. Бенкендорфа главным начальником Третьего отделения по его же инициативе он был назначен и шефом жандармов, 60 подразделений, насчитывавших в своем составе 4278 военнослужащих, которые превращались в исполнительные органы отделения и были призваны заниматься политическим розыском.

Таким образом, в России была создана тайная полиция, в функции которой, как отметил С.А. Степанов, входило: «собирать сведения о числе существующих в государстве разных сект и расколов; обо всех состоящих под надзором полиции людях; высылать и размещать людей подозрительных; заведовать всеми местами заточения, в которых содержатся государственные преступники; наблюдать за поведением пребывающих в России иностранцев; осуществлять сбор сведений по компетенции полиции».

Можно сделать вывод о том, что Третье отделение играло роль органа, который собирал и анализировал информацию о настроениях в обществе и назревающих угрозах существующему политическому режиму, таким образом помогавшего органам верховной исполнительной власти вырабатывать меры по приемлемому для нее разрешению накопившихся в России социальных и политических проблем.

Однако подобное преобразование политического устройства и общественных отношений в России не устраивало радикальных представителей интеллигенции и студенческой молодежи, включавшихся в борьбу за переустройство российской действительности и ломку установившегося порядка управления. Обращаясь к примерам западноевропейских государств, отказавшихся от монархического устройства, подпитываясь революционными идеям А.И. Герцена, Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова, эти, по большей части, романтически настроенные борцы за светлое будущее человечества, искренне верили, что наиболее эффективным и единственно правильным путем построения новых, справедливых, демократических отношений в России является путь антиправительственного террора.

Весной 1862г. в камере тверской полицейской части оказался студент Московского университета П. Зайчневский, арестованный за свои противо-монархические убеждения, изложенные им в перехваченном полицией письме к товарищу. Здесь же, в камере, он составил прокламацию «Молодая Россия», где, указывая на царящую в обществе социальную несправедливость, призывал к осуществлению революционного государственного переустройства. При этом основным инструментом решительных преобразований он объявлял революционный террор. В прокламации, в частности, говорится: «Выход из этого гнетущего, страшного положения, губящего современного человека и на борьбу с которым тратятся его лучшие силы, один - революция, революция кровавая и неумолимая Мы не страшимся ее, хотя и знаем, что прольется река крови, что погибнут, может быть, и невинные жертвы. Мы не испугаемся, если увидим, что для ниспровержения современного порядка приходится пролить втрое больше крови, чем якобинцами в 90-х годах Мы издадим один крик: «В топоры!» - и тогда бей императорскую партию, не жалея, как не жалеет он нас теперь, бей на площадях, если эта подлая сволочь осмелится выйти на них, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широких улицах столиц, бей по деревням и селам! Помни, что тогда, кто будет не с нами, тот будет против, тот наш враг, а врагов следует истреблять всеми способами».

Поиск наиболее эффективных путей осуществления социальных преобразований в стране стал модной темой, обсуждаемой в появившихся к началу 60-х годов кружках либерально настроенной интеллигенции, деятельность которых, впрочем, не шла дальше разговоров о необходимости переустройства общества. Один из таких кружков в 1863 г. был создан вольнослушателем Московского университета Н. Ишутиным. Однако, в отличие от других «тайных обществ» такого типа, разглагольствования собиравшихся в нем радикалов инициировали покушение на цареубийство со стороны посещавшего ишутинский кружок экспансивного и психически неуравновешенного Д. Каракозова. Несмотря на то, что выстрел Каракозова не достиг цели, он, тем не менее, способствовал переходу революционно настроенных группировок от теоретических рассуждений к террористической практике. Уже 25 мая 1867 г. во Франции А. Березовский стреляет (и также промахивается) в Александра II, когда тот вместе с Наполеоном III и свитой проезжает через Булонский лес.

С позиций восстановления объективной картины возникновения и развития терроризма в России, а также противодействия ему отечественных спецслужб в 70-х гг. XIX века, весьма интересной представляется точка зрения Н.Д. Литвинова, который приходит к выводу о том, что дестабилизировавшие внутреннюю социально-политическую обстановку в стране и ослаблявшие позиции России на международной арене революционные процессы и терроризм были инициированы и финансировались зарубежными спецслужбами, в частности, английскими и германскими, так как рост авторитета России входил в противоречие с экспансионистскими колониальными планами этих мощных европейских держав.

Со ссылкой на активного участника революционных событий прошлого века О.В. Аптекмана, Н.Д. Литвинов уточняет ту конкретно-историческую обстановку, в которой зарождался организованный антигосударственный терроризм в России. В конце 60-х - начале 70-х гг. XIX века Российская империя успешно укрепляла свои южно-азиатские границы. Учитывая частые набеги на приграничные селения вооруженных отрядов Бухарского, Хивинского и Коканского ханств, захват населения и последующую его продажу в рабство, войска Александра II вторглись в эти ханства. В 1868 г. эмир бухарский запросил мира, «открыл свободную торговлю для российских купцов в своем ханстве, уничтожил невольничество». В 1873 г. по аналогичному пути пошел и хивинский хан. Эти геополитические успехи России вызывали большую обеспокоенность Англии, опасавшейся распространения влияния Российской империи на Индию.

В этом же году один из идеологов народничества, полковник российской армии Петр Лавров, бежавший за рубеж, открывает в Цюрихе типографию, в которой начинает издавать журнал «Вперед», ориентирующий граждан России, в первую очередь молодежь, студенчество и интеллигенцию, на «поход в народ» и провоцирование народных бунтов. Однако после выхода всего двух номеров журнала П.Лавров вместе со своими сподвижниками неожиданно переезжает в Лондон, где не только продолжает издавать журнал, но и приступает к выпуску одноименного «двухнедельника».

Весной 1879 г. совершаются два неудачных покушения: 13 марта покушение студента Л. Мирского на нового главу Третьего отделения А.Р. Дрентельна и 2 апреля покушение А. Соловьева на Александра II.

Император созвал Особое совещание для выработки чрезвычайных мер борьбы с революционерами-террористами. Военно-полевым судам разрешалось на месте судить тех, кто совершил нападение на должностных лиц или оказал им вооруженное сопротивление. Было решено дела задержанных рассматривать незамедлительно на закрытых процессах, а апелляций не принимать.

Совершенно не случайно специалисты, обращавшиеся к истории терроризма в России, характеризуя период конца 1870-х - начала 1880-х гг., чаще всего упоминают народников. Возникнув в августе 1879г. в Санкт- Петербурге, организация «Народная воля» стала одной из самых крупных и значительных революционных организаций России (около 500 активных членов, несколько тысяч участников движения). За непродолжительное время Исполнительный комитет «Народной воли», который возглавляли А.И. Желябов, А.Д. Михайлов, C.JI. Перовская, предпринял целый ряд покушений на террористические акты, в том числе и на императора Александра II, очередное из которых, состоявшееся I марта 1881 г., достигло цели - царь был убит. Семь покушений на царя не принесли желаемого результата. С осени 1880 г. они начинают подготовку нового покушения. Этот теракт готовился долго и тщательно: народовольцы просчитывали даже самые мельчайшие детали, не спешили предпринимать никаких действий до тех пор, пока все не будет спланировано самым тщательным образом. Так, наблюдательный и исполнительный отряды гарантировали успешное осуществление террористического акта: наблюдательный отряд под руководством Софьи Перовской изо дня в день следил за выездами царя, группа техников готовила мины и ручные метательные средства. Народовольцы разработали два плана. В соответствии с первым планом государя должен был взорвать Фроленко, когда тот поедет по Малой Садовой. Для этого под мостовую закладываются мины. В случае неудачи, на помощь Фроленко приходит группа метальщиков, которая должна будет завершить намеченное. Существовал и второй план. Его суть сводилась к следующему: если царь изменит маршрут, то у набережной Екатеринского канала его встретит группа метальщиков с ручными гранатами, которая исполнит смертный приговор. В день покушения в работе оказался именно этот план. В результате 1 марта 1881 г. смертельно раненный народовольцем Грипевицким, государь умирает.

На наш взгляд, успех данной террористической акции в определенной степени был связан и со снижением эффективности оперативно-розыскной деятельности, по причине реорганизации спецслужб в августе 1880 г., когда Александр II упразднил Третье отделение и передал его функции Департаменту государственной полиции МВД. Ситуация изменилась с назначением в 1882 г. министром внутренних дел графа Д.А. Толстого, который развернул решительную и бескомпромиссную борьбу с революционерами. Благодаря принятым мерам уже к середине 1880-х гг. была полностью ликвидирована еще совсем недавно мощная «Народная воля». 7 октября 1884 г. был схвачен один из руководителей организации Г.А. Лопатин, у которого были обнаружены списки ее членов. В результате удалось арестовать около 500 человек. Многие народовольцы после удачных операций полиции и широких арестов бежали за границу: в Париж, Берлин, Женеву. Терроризм в России пошел на убыль. Однако уже в конце 1901 - начале 1902 г. в результате слияния «Аграрносоциалистической лиги», «Южной партии социалистов-революционеров» и «Северного союза социалистов-революционеров» образовалась партия эсеров, в деятельности которой террор занял центральное место. В 1900г. заграничным «Союзом русских социалистов-революционеров» издается программная брошюра «Наши задачи». Основные положения о предназначении террора изложены в программе союза социалистов-революционеров: «Систематический террор совместно с другими, получающими только при терроре огромное решающее значение, формами открытой массовой борьбы (фабричные и аграрные бунты, демонстрации) приведет к дезорганизации врага.

Террористическая деятельность прекратится лишь с победой над самодержавием, лишь с полным достижением политической свободы. Кроме главного своего значения как средства дезорганизующего, террористическая деятельность послужит вместе с тем средством пропаганды и агитации Наконец, террористическая деятельность является для всех тайной революционной партии, средством самозащиты и охранения организации от вредных элементов - шпионов и предателей».

Эсерами террор воспринимался как главное средство, стержень тактики политической борьбы, вокруг которого в качестве дополняющих методов выступали забастовки, демонстрации, агитационно-пропагандистской деятельности. Политическая практика эсеров подтвердила, что провозглашение ими террора в качестве приоритетного направления революционной деятельности является не только программной декларацией. В начале 1900-х гг. эсерами совершен целый ряд покушений на жизнь членов царской семьи и высокопоставленных чиновников. Многие террористические акты достигли цели: в 1901 г. убит министр просвещения Н. Боголепов, в 1902 г. - министр внутренних дел Д. Сипягин, генерал-губернаторы В. Валь (Вильно) и И. Оболенский (Харьков), в 1903 г. - генерал-губернаторы Н. Богданович (Уфа) и Н. Бобриков (Финляндия), в 1904 г. - министр внутренних дел В. Плеве, в 1905г. - генерал-губернатор Москвы Великий Князь С. Романов.

Очередная волна террора в России поднялась после Великой октябрьской социалистической революции 1917 г. Она была вызвана исключительно острой политической борьбой, развернувшейся на территории страны между новой властью и контрреволюционными силами, поддерживаемыми извне и заинтересованными в реставрации прежнего режима. О степени бескомпромиссности конфликта и масштабах применения методов террора в этих условиях могут свидетельствовать, например, такие данные: в июне 1918 г. контрреволюционеры расстреляли в 22 губерниях РСФСР 824 человека, в июле - 4141, в августе - 339, в сентябре - свыше 6 тысяч.

20 июня 1918 г. в Петрограде эсер Сергеев застрелил комиссара по делам печати, пропаганды и агитации В. Володарского, 30 августа 1918 г. юнкером Каннегисером был убит председатель Петроградской ЧК М. Урицкий, в этот же день состоялось и покушение эсера Ф. Каплан на В. И. Ленина. 5 сентября 1918 г. Совет Народных Комиссаров принял постановление о красном терроре как чрезвычайной мере защиты молодого советского государства. В этой ситуации, впервые в России, власть прибегла к захвату заложников, в качестве которых были арестованы наиболее крупные представители буржуазии, царского генералитета, видные деятели прежнего режима, активные члены оппозиционных партий. Часть из них была расстреляна. Приходится констатировать, и история России дает тому много ярких примеров, что попытки разрешить серьезные политические противоречия исключительно силовыми методами изначально обречены на неуспех. Стремление прибегнуть к крайне жестким мерам в случае конфликтного взаимодействия двух сторон способно лишь инициировать применение нарастающих жестких мер противостоящей стороной. Так, например, в ответ на расстрел Чрезвычайным военно-революционным трибуналом 17 июня 1919 г. в г. Харькове семи членов штаба Махно, 25 сентября 1919 г. анархистами из «Всероссийского Повстанческого Комитета Революционных Партизан» было взорвано здание Московского комитета РКП, в результате чего 12 человек погибли, а еще 55 получили ранения. Во время похорон жертв террористической акции в Москве выступавшие на траурных митингах, в свою очередь, призывали ужесточить террор в отношении врагов революции.

Таким образом, в годы становления советской власти в России и в ходе сопутствовавшей этому процессу гражданской войны красный и белый террор подпитывали друг друга.

Террористический метод, столь активно эксплуатировавшийся в целях борьбы за власть, не был снят с вооружения и после прекращения гражданской войны. Уже с конца 20-х гг. Сталин стал прибегать к террору, используя его в качестве укрепления и централизации государственной власти. Стержнем теоретико-политического обоснования необходимости применения террора во внутренней и внешней политике выступала идея обострения классовой борьбы в ходе построения социализма в СССР. Особую активность механизм политических репрессий стал проявлять после убийства JI. Николаевым 1 декабря 1934 г. члена Политбюро ЦК ВКП(б), первого секретаря Ленинградского обкома партии С.М. Кирова. Была распространена официальная версия о том, что данное убийство является террористическим актом, подготовленным пребывавшим в Москве Зиновьевым и находившимся за границей Троцким,          создавшими в Советском Союзе широкую сеть подпольных организаций и ставившими целью свержение советской власти в стране. П.А. Судоплатов, один из современников и активных участников событий тех лет, сотрудник НКВД, вспоминал: «Сознательно или бессознательно мы позволили втянуть себя в работу колоссального механизма репрессий. Масштабы этих репрессий ужасают меня. Давая сегодня историческую оценку тому времени, времени массовых репрессий - а они затронули армию, крестьянство и служащих, - я думаю, их можно уподобить расправам, проводившимся в царствование Ивана Грозного и Петра Первого».

Признавая факт проводившихся в Советском Союзе акций государственного терроризма, следует учитывать и ту атмосферу, в которой формировалась политика СССР. Так, в тот период серьезной угрозой для мирового сообщества выступил фашизм, набиравший силу в Западной Европе (Германия, Италия, Испания). Стремление укрепить идейно-политическое единство советского общества с использованием, в том числе и метода массовых репрессий, обусловливалось необходимостью мобилизации всех военных, экономических, политических и идеологических ресурсов страны для адекватного противодействия расширяющему свою географию фашизму.

С началом в сентябре 1939г. второй мировой войны масштабы политических репрессий в Советском Союзе резко сократились: в своих званиях и должностях были восстановлены многие отбывавшие тюремное заключение «враги народа» из числа военачальников и специалистов народного хозяйства. Выселение же целых народов из мест их постоянного проживания (немцы, калмыки, крымские татары, балкарцы, чеченцы, ингуши, карачаевцы) или жесткое и подозрительное отношение советских властей к своим гражданам, возвращавшимся из фашистского плена, во многом объяснялось исключительной остротой политической и военной ситуации в стране и на международной арене, и вряд ли может быть идентифицировано как государственный терроризм.

В военное и послевоенное время в стране обозначились два региона, где активно проявился политический терроризм: Прибалтика и Западная Украина. Здесь местные сепаратисты, опиравшиеся в своей деятельности на идеологию национализма и воинствующего клерикализма, с момента присоединения данных территорий к СССР стремились развернуть бескомпромиссную борьбу с центральной властью. Во время Великой Отечественной войны, когда западные районы Советского Союза были оккупированы немецкими фашистами, националисты тесно сотрудничали с ними. В этой связи, достаточно вспомнить масштабные террористические акции по уничтожению львовской творческой интеллигенции или истреблению еврейского населения бойцами фашистско-националистического батальона «Нахтигаль», созданного еще весной 1941 г. С. Бандерой, главарем ОУН, по поручению Абвера-П. Характерно и то обстоятельство, что диверсионно-террористическая деятельность батальона «Нахтигаль» осуществлялась с благословения наместника папы, главы Греко-католической церкви в Западной Украине графа Андрея Шептицкого, а многие униатские священники вступили в батальон и с оружием в руках принимали активное участие в карательных операциях. Данное обстоятельство еще раз свидетельствует, что воинствующий клерикализм и национализм способны, подпитывая друг друга, порождать масштабные проявления терроризма.

После окончания Великой Отечественной войны националисты в республиках Прибалтики и Западной Украины, лишившись мощной военной поддержки германских фашистов, при которых исполняли второстепенные, подчиненные роли, будучи неспособными, открыто противостоять мощи всего государства, вынуждены были уйти в подполье и еще более активно прибегать к террористическим методам в борьбе с советской властью. О масштабах этой преступной деятельности можно судить, например, обратившись к материалам уголовного дела лишь одного из украинских националистов, руководителя ново-ярычевского районного «провода» ОУН Романа Щепанского, осужденного в октябре 1954 г. Военным трибуналом Прикарпатского военного округа к высшей мере наказания. В приговоре, в частности, констатировалось: «За время пребывания Щепанского в ОУН по его указанию и с его личным участием подчиненными ему бандитами на территории Львовской области и города Львова совершен ряд террористических актов над представителями органов советской власти и советскими активистами и ряд злодеяний в отношении советских граждан, во время которых девяносто три человека было убито и семнадцать ранено».

С середины 50-х до конца 80-х гг. терроризм как системное социально- политическое явление исчез из жизни государства и общества. Однако отдельные проявления террористического характера все же имели место. Наиболее ярким примером применения политически мотивированного насилия, выросшего из идеологии национализма, вероятно, может служить серия взрывов, осуществленных в конце 1978 г. в Москве (на ул. 25 Октября, в магазине на площади Дзержинского и в метро) членами нелегальной партии «Дашнакцутюн» Затикяном, Степаняном и Багдасаряном. От взрыва их самодельного взрывного устройства, сработавшего в вагоне метро между станциями «Измайловский парк» и «Первомайская», погибло 29 человек. По заявлениям террористов, они боролись против советского строя, а следовательно, против Москвы. Они решили мстить русским, неважно, кому именно: женщинам, детям, старикам - главное, русским.

В период с середины 50-х до конца 80-х гг. имели место и проявления так называемого центрального террора, когда в качестве объектов покушений выступали представители верхнего эшелона власти. Однако ни один из них не был продуктом серьезной подготовки иностранной спецслужбы или террористической организации внутри страны. Все выявленные факты такого рода носили характер проявлений индивидуального терроризма, причем - и это следует подчеркнуть - исполнителями таких покушений чаще всего были лица с серьезными отклонениями психики. Так, шизофреником оказался В. Ильин, намеревавшийся 22 января 1969 г. стрелять в Л. Брежнева, невменяемым признал Московский городской суд А. Шмонова, пытавшегося 7 ноября 1990 г. на Красной площади произвести выстрел из обреза охотничьего ружья в М. Горбачева.

К началу 90-х гг. крайне противоречивые болезненные процессы, протекавшие в стране, породили целую гамму обстоятельств, благоприятствующих возникновению террористических намерений и, самое главное, успешной их реализации.

Таким образом, процесс становления и развития российской государственности характеризуется пятью этапами формирования терроризма как политического явления: во-первых, допетровский, когда появились первые попытки определения террористических по своему содержанию проявлений: опричнина, посредством которой Иван IV стремился укрепить монархическую власть на Руси; во-вторых, петровский, который характеризуется возникновением террористической деятельности, например, будущая царица Екатерина II в 1762 году стала самодержицей, отлучив от власти и фактически санкционировав убийство своего мужа Петра III, внука Петра I; в-третьих, имперский, когда исполнительный комитет «Народной воли» предпринял целый ряд террористических актов, в том числе на императора Александра II; в-четвертых, советский, террористический метод, который стал активно использоваться в целях борьбы за власть. Уже с конца 20-х гг. Сталин стал прибегать к террору, используя его в качестве укрепления и централизации государственной власти; в-пятых, современный, когда к началу 90-х гг. крайне противоречивые болезненные процессы, протекавшие в российском обществе, породили целую гамму обстоятельств, благоприятствующих возникновению террористической деятельности.

 

Автор: Полянский Д. С.