Терроризм в современной России как отражение тенденций глобального развития
В процессе глобализации - расширения и увеличения протяженности и интенсивности экономических, культурных и финансовых связей во всем мире мы живем, все больше, не в «пространстве мест», а в «пространстве потоков», пространство «сокращается», время «исчезает», мир становится все более единым. Однако человечество вступило в крайне сложную эпоху своего существования, когда мир одновременно организуется и хаотизируется, глобализируется и локализуется, объединяется и разделяется. Существует мнение, что национальные границы начинают «исчезать» под натиском транснациональных компаний, и местные культуры все в большей степени подвергаются воздействию унифицирующей моды и инновационных тенденций, источником которых преимущественно является Запад. Действительно некоторые барьеры разрушаются.
Но существуют и тенденции противоположной направленности - барьеры самого различного характера возводятся взамен разрушенных, один из них «этническое возрождение» в промышленно развитых странах.
«Важной составляющей большинства ситуаций этнического антагонизма являются групповые барьеры и привилегированный доступ к ресурсам», - отмечает Э. Гидденс. Процессы глобализации, уверенно направляемые транснациональными корпорациями и международными финансовыми спекулянтами к обществу «одной пятой», где 80 % населения не будет иметь работы и жить «из милости» на подачки состоятельных 20 %, контролирующих все ресурсы, создают новые социальные барьеры и культурные расколы и уже привели к возникновению в промышленно развитых странах антиглобалистского движения. При этом против глобализации бунтуют отнюдь не нищие, это, прежде всего, молодые представители средних слоев, испытывающие страх перед перспективой потерять свое привилегированное положение. Этот страх, как пишут немецкие исследователи Г.П. Мартин и X. Шуманн, представляет собой «бомбу замедленного действия, сила взрыва которой не поддается оценке. Демократии угрожает не бедность, а страх перед бедностью».
Глобальный вызов порождает массовую реакцию отторжения. «В статистическом смысле, поскольку реальный ВВП на душу населения продолжает расти, но при этом 80% наемной рабочей силы переживают снижение реальной заработной платы, как это происходит в Соединенных Штатах, то средний трудящийся не видит положительного итога игры, - пишет известный американский экономист Лестер Туроу. Он видит игру с отрицательным итогом, в которой больше проигравших, чем выигравших. Вокруг него не хватает хороших рабочих мест, большинство его соотечественников переживает снижение реальной заработной платы, и ему приходится бороться с другими за свое экономическое выживание. И поскольку ему нужны союзники в этой борьбе и враги, у которых можно отнять хорошие рабочие места, то неудивительно, что средний трудящийся в нашу эпоху сочувствует этническому сепаратизму» и ксенофобии. Тем более что они находят подтверждение своих страхов и фобий в выступлениях политиков, которые говорят: «Во всех экономических трудностях виноваты не вы, а «чужие»: иностранные рабочие, люди с другим языком, другой этнической или расовой принадлежностью внутри страны, иностранные конкуренты во вне. Стоит только с ними справиться и все каким-то магическим образом изменится к лучшему.
Наложение и взаимоусиление проблем и противоречий порожденных «эффектом одновременности» процессов модернизации, нациестроительства и глобализации, превращают большинство стран мира, живущих в иных «часовых поясах», чем страны промышленно развитого Запада, в экономических и политических аутсайдеров. Растущая неэффективность государства под прессингом глобальной экономической рационализации, всеобщей финансовой зависимости, резким сокращением ресурсов для осуществления государственной социальной и экономической политики и воздействием навязываемых СМИ западных потребительских стандартов, недостижимых для населения большинства стран, но вызывающих «революцию растущих ожиданий» делает проблематичным осуществление цели «догоняющей» модернизации - «догнать и перегнать Запад», но порождают массовую фрустрацию, преодолеть которую проще всего с помощью формирования «образа врага» в национальной, цивилизационной и конфессиональной «упаковке», поскольку социальные общности «держатся вместе» при наличии внешних угроз и консолидирующей идеологии. При этом линии этнических и религиозных разломов, в отличие от экономических, до поры были незаметны. «Кровь и происхождение - в душе, а не в теле. Вопрос не в том, «кто принадлежит к нам», а в том, что само понятие «мы» часто означает нечто существенное, но невидимое другим».
Существует устойчивая корреляция между подъемом национализма и религиозного фундаментализма и переходным состоянием общества. Не случайно Э. Хобсбаум утверждал, что « националистические движения обычно укореняются, прежде всего, в тех регионах, где модернизация уже достаточно проявила себя, чтобы породить проблемы, но недостаточно продвинулась, чтобы предложить их решения». Периоды радикальных перемен - это периоды всеобщей неуверенности. И потому люди, проигрывающие от перемен, испытывающие страх перед новым глобальным миром, обращаются к «заветным», фундаментальным ценностям - этническим и религиозным. «Люди спасаются от экономической неуверенности своего реального мира, пишет J1. Туроу, - отступая в уверенность какого-нибудь религиозного мира, где им говорят, что если они будут повиноваться предписанным правилам, то будут спасены» \ Свой способ спасения предлагает и национализм, поскольку берется компенсировать издержки «процесса освобождения» порожденного модернизацией и глобализацией.
Специфика и уровень современной цивилизации характеризуется существованием острых глобальных проблем, затрагивающих судьбы не только отдельных людей, социальных групп, наций, классов, регионов и континентов, но всего человечества в целом. Достаточно безотрадный фон современного периода отягчен наличием очень острой проблемы, несущей в себе все ингредиенты и критерии опасности - проблемы терроризма.
Становление глобального мира породило социальные, политические, экономические и экологические противоречия, которые во многом определяют бытие современной цивилизации. Соответственно, терроризм как форма политического конфликта, отражающая политические противоречия, вышел на макро уровень, трансформировался в глобальную проблему. Первостепенная задача современных ученых, на наш взгляд, заключается в выявлении сущностных причин данного феномена, поскольку «лечение симптомов» - устранение лидеров террористов, силовые операции и не приносят существенных результатов.
Известный отечественный исследователь В.П. Бранский отмечает в общественном развитии наличие тенденции к постепенному смягчению социальных противоречий и снижению уровня конфликтности. Соглашаясь отчасти с ученым, мы считаем этот процесс результатом демократизации общества в глобальном масштабе, иначе говоря, результатом движения к большей открытости социальных систем. В какой-то степени состояние идеальной демократии на сегодняшний день является суператтрактором для значительной части человечества. По крайней мере, Западный мир на протяжении всей истории медленно, но верно идет к нему, а вслед за ним и часть его бывших колоний. Однако, очевидным является тот факт, что демократия во многих «третьих странах» не находит культурно-исторической, экономической, политической, социальной почвы для укоренения. Данное обстоятельство во многом затрудняет их развитие и включение в процессы глобализации (поскольку последние определяются западной демократической моделью цивилизации) и увеличивает разрыв по уровню жизни с Западом, что, в свою очередь, создает условия для антизападных настроений. При отсутствии легитимных и одновременно эффективных механизмов отстаивания собственных интересов террористическая деятельность становится одним из главных способов протеста.
По мнению В.П. Бранского, в развитии общества присутствуют две противоположные тенденции: стремление к равновесию и постоянное стремление к изменчивости (нарушение равновесия). Именно вторая связана с «порождением в результате продолжения старых социальных противоречий новых противоречий, дающих импульсы к развитию». Сочетание в одной системе противоположных тенденций возможно «тогда (и только тогда), когда в процессе развития имеет место «затухание» или «смягчение» (уменьшение остроты) противоречий». Смысл сказанного кроется в том, что новые противоречия возникают на основе более глубокого единства элементов системы и сокращения антагонизма между противодействующими причинами. Соответственно, уменьшается масштаб тех жертв, которые необходимы для рождения противоречий. Мировой терроризм, обозначив наличие проблем межцивилизационного взаимодействия, способствует консолидации демократически ориентированной части человечества в поиске выхода из сложившейся ситуации, в борьбе с тем же терроризмом на глобальном уровне.
Однако не все так однозначно. В соответствии с «законом иерархических компенсаций Седова» только при условии ограничения разнообразия нижележащего уровня можно формировать разнообразные функции и структуры находящиеся на более высоких уровнях социальных систем». На сегодняшний момент в мире наблюдается стремление к структурному упрощению взаимодействий (связей, отношений) между государствами. Проявляется это через унификацию законодательства разных стран, введение единой валюты (Евросоюз), выработке общих правил «игры» на рынке, в общем, в интеграционных процессах. В идеале это должно привести к упрощению такой глобально структуры, как человечество и повысить эффективность его взаимодействия с природой. Однако осуществить это возможно только с ростом разнообразия отношений и связей на более низком уровне (среднем и микроуровнях).
Еще одно условие: необходимо, чтобы идеалы и цели глобальной системы стали частью идеалов и целей ее элементов. Мы наблюдаем, что идеалы демократии, свободного рынка и конкуренции, навязываемые западными странами, отнюдь, не являются составной частью идеалов и целей многих государств Востока. Прослеживается стремление США и ТНК снизить культурное разнообразие человечества, т.к. оно зачастую мешает воплощению их собственных идеалов и целей (отличных, как нам представляется, от идеала демократии и выраженных в принципе «демократии не для всех»). И если на глобальном уровне в последней четверти XX в. действительно наблюдалась тенденция к снижению уровня напряженности социальных противоречий между Западом и Востоком, то рубеж веков свидетельствует об обратном. Ядерная угроза, которая с началом «перестройки» в СССР, казалась бы, ушла в прошлое, в начале XXI в. приобрела новую остроту. Региональные войны 50 - конца 80-х гг. прошлого века, как проявления «холодной войны», сменялись «крестовыми походами» во имя торжества демократии. Терроризм как мировая угроза, скорее есть следствие процессов глобализации в их американизированном варианте.
В ходе интерпретации социальных процессов с позиции теории самоорганизации В.В. Василькова выделила особый механизм, обеспечивающий взаимодействие социальных систем - социальный метаболизм (межсистемный обмен), представленный тремя потоками: обмен ресурсами; обмен в сфере экономики; информационно-культурный обмен. Крупномасштабные исторические изменения всегда связаны с усилением обменных процессов в ходе «открывания» общества миру. Нарастания внутренней и внешней неравновесности провоцирует переструктурировании системы. При этом внешние (экзогенные) факторы при определенных критических условиях «включают», стимулируют внутренние (эндогенные) источники социального динамизма. Под последними понимается борьба возникших центров структурной неоднородности, которая в социальном контексте проявляется как обострение социальных противоречий и конфликтов. Усиление социального метаболизма в периоды исторического динамизма увеличивает разнородность, стохастичность в выборе путей эволюции социальной системы. Оборотной стороной этих процессов является рост хаоса на макроуровне, проявляющийся в социальных потрясениях, переворотах, постоянным переделом благ и привилегий, стремительной классовой дифференциацией. Одним из проявлений хаоса макроуровня и выступает мировой терроризм.
Очевидно, что трансформация постсоветских обществ совпадает в историческом времени с трансформацией мирового сообщества, связанной со становлением постиндустриального (информационного) общества. Естественно, что на этом пути усиление социального метаболизма и исторического динамизма имеет место в общепланетарном масштабе. Данный факт дает основание многим исследователям говорить об очередном цивилизационном кризисе, сопряженном с острейшими экологическими проблемами (В.И. Данилов-Данильян, В.П. Назаретян, Н.Н Моисеев). Вопреки мнению ряда исследователей (В.П. Бранский) о снижении значимости глобальных социальных конфликтов в дальнейшей истории человечества есть противоположное предположение (В.И. Шаповалов, Н.В. Казаков, Н.Н. Ефимов), утверждающее о предстоящем «столетии войн». В определенной степени борьбу с мировой террористической сетью с учетом задействованных сил и средств можно рассматривать как войну.
Интересным представляется взгляд историка Л.И. Медведко. По его мнению, прошлый век «не столько завершил одну и открыл через глобальные войны и революции другую эпоху, сколько наметил Великий перелом в эволюционном процессе». Последний заключается в том, что именно после глобальных войн XX в. «совокупность людей стала сознавать себя как единое Человечество». Однако, этот процесс еще далек от завершения, поскольку многие конфликты прошлого столетия так до конца и не разрешены. В качестве главного итога мировых войн и кризисов ученый называет уход с исторической сцены империй, но при этом развитие военных технологий в совокупности с экологическими проблемами ставят нас перед угрозой самоуничтожения. Из последнего проистекают «тревожные для ноосферы тенденции»: давление на природу переходит предел, за которым начинается разрушение биосферы, а также рост косвенных жертв военных столкновений (мирных жителей). Еще один итог социальных потрясений XX в., который очевидно будет в значительной степени определять окраску войн XXI в., - это перенос противостояния из политической и экономической области в сферу межцивилизационных отношений. Спецификой этих процессов представляет «аморальный симбиоз религии и политики, который всё более обостряет и затягивает конфликты в межэтнических межконфессиональных отношениях». Последнее высказывание, как нам кажется, в полной мере отражает суть идеологии современного терроризма.
В условиях глобализации люди из разных стран получили до настоящего времени невиданные возможности прямого общения. Это привело к тому, что в сознании проводится водораздел между отношением к конкретным людям и отношением к государству, в котором они живут. Можно быть несогласным с внешней политикой США, Франции, Англии, но это не влияет на отношение к людям, живущим в этих странах, если оно опирается на личное знакомство. В условиях глобализации коммуникаций приходит осознание того, что люди могут быть плохие и хорошие, умные и глупые в любом государстве, и нельзя отношение к государству переносить на его граждан. О том, что государство в глобализирующемся мире постепенно утрачивает монопольное влияние на своих граждан, говорит и тот факт, что человек почувствовал себя гражданином всего мира, а поэтому и прививать патриотизм становится все сложнее, да и сам патриотизм серьезно видоизменяется.
В этих условиях большое значение будет иметь контроль над миграционными потоками. Проблемы с иммигрантами активно влияют на внутриполитический дискурс в странах Запада; эта тенденция ярко начинает проявляться и в нашем внутриполитическом дискурсе. С одной стороны, демографический кризис приводит к тому, что страна своими силами не может обеспечить себя трудовыми ресурсами, а, с другой - ярко проявляется нежелание видеть у себя по соседству «чужаков». В нашей стране особую нетерпимость у людей вызывает два вида иммигрантов. Первый - «лица кавказской национальности», которые в глазах общественности часто видятся как потенциальные террористы, другой - китайцы, которые на настоящий момент никакой опасности не представляют, но уже начинает раскручиваться истерия по поводу того, что китайцы заселят Дальний Восток, Сибирь и даже Урал, и, в конце концов, эти территории отойдут к Китаю.
Другая группа вызовов глобализации, связанная с глобальными угрозами, вызывает все более растущую тревогу не только в России, но и в странах Запада. Это, прежде всего, угрозы, связанные с проблемами загрязнения окружающей среды, распространением оружия массового уничтожения, распространением смертельных болезней, наркотиков и усилением мирового терроризма.
Проблемы распространения оружия массового уничтожения, терроризма и наркотиков практически невозможно отделить друг от друга. Они взаимно усиливают друг друга. Нельзя сказать, что все это инициировано процессом глобализации - каждое из этих явлений имеет свои корни. Но процессы глобализации эти вызовы безопасности усилили во сто крат.
И терроризм, и наркобизнес очень активно используют те условия, которые создает глобализация. Они существуют как сетевые структуры, и эти нелегальные сети могут наиболее эффективно использовать возможности глобализации. В то время как легальным проявлениям глобализации требуется время для того, чтобы законодательно оформиться, терроризм и наркобизнес в этом не нуждаются, поскольку они, по определению, вне закона и никакая легализация им не нужна. Эти явления оказываются живучими и неуязвимыми, прежде всего, за счет своей неструктурированное с позиций современного легализма. Элемент неструктурированности обладает большим преимуществом из-за своей непредсказуемости. Мировое сообщество пытается предотвратить различные угрозы, подписывая различные соглашения. Например, ряд соглашений, которыми себя ограничивают члены «атомного клуба». Но неструктурированные субъекты представляют гораздо большую опасность. В современных условиях информационной глобализации доступ даже к самой секретной информации становится более легким. И давно уже ни для кого не секрет, что главная ядерная опасность исходит не от тех субъектов, которые легально обладают этим оружием, а от тех субъектов, которые в любой момент могут его создать и использовать в террористических целях. Администрация США очень успешно использует эту риторику для того, чтобы, вызывая у своего народа истерию по поводу опасности недемократических режимов вследствие возможного использования ими ОМУ, добиваться поддержки своих самых авантюрных планов, в основе которых лежат, прежде всего, экономические интересы, завязанные также на желании добиться контроля над все большим количеством сегментов мирового пространства.
Но эта группа вызовов глобализации оказывается куда более серьезной, чем это воспринимает политическая элита не только стран Запада, но и наша. Начав войну в Ираке, США спровоцировали очередной шаг в сторону глобализации терроризма. Ввергнув Ирак войной в состояние хаоса, они открыли туда двери мировому терроризму. Терроризм уже не в первый раз использует такого рода ошибки. Вместо относительно безопасного для всего мира режима Саддама Хусейна в итоге создан новый «питомник» для роста сети мирового терроризма. Со своей логикой структурированного мира США не понимают, что, разрушив одну структуру, другую столь же быстро не создать. Времени на это им никто не даст. Разрушив не угодную им структуру, они очень помогли эскалации терроризма - этого неструктурированного и крайне опасного элемента глобализирующегося мира.
Видимо, та же самая ошибка была сделана нашим правительством, когда была начата первая война в Чечне. Совершенно очевидно, что мы давно воюем не с ней, а с мировым терроризмом, который закрепился там, воспользовавшись тем, что существующая структура была разрушена войной.
Терроризм в России приобретает острые формы, и к нему начинают чаще прибегать в предкризисные и кризисные периоды развития общества. Для предкризисного периода характерен террор, что является безусловным показателем социального благополучия и возможных грандиозных перемен.
Отметим лишь, что уже к июлю 1991 г. в бывшем СССР в результате кровавых столкновений погибло более 1500 человек, в том числе более 100 I военнослужащих и сотрудников МВД, ранения получили более 10 тысяч граждан, а свыше шестисот тысяч из них стали беженцами.
В 1990-1993 гг. произошли серьезнейшие изменения в личности, вооружении и тактике действий террористов, поставивших немало новых задач перед органами и службами безопасности, включая сюда МВД, ФСБ (КГБ-МБ-ФСК), прокуратуру, армию и частные охранные предприятия.
Если в 70-80-е гг. террористами являлись в подавляющем большинстве случаев фанатики-одиночки, нередко - с психическими отклонениями (таковыми являлись 50% «хайджекеров» - захватчиков самолетов), то к началу 90-х гг. возникли целые организации, готовившиеся к ведению вооруженной (по сути дела - террористической) борьбы.
Далеко не последнее место среди них занимали и сплоченные преступные группы - боевые ответвления организованной преступности, хотя и не составляющие ее большинство, то насчитывающие, по мнению экспертов, не менее 200-300 тысяч «бойцов» на 1994 г., что вполне сопоставимо с численностью сотрудников правоохранительных органов, призванных вести борьбу с ними.
Если ранее террористы имели «на вооружении» самодельное или заводское стрелковое оружие, самодельные взрывные устройства (СВУ), то ныне они владеют самым современным вооружением отечественного и иностранного производства. По самым «скромным» подсчетам в 1990-1993 гг. в Россию было незаконно ввезено около 1,5 млн. стволов огнестрельного оружия.
С 1992 г. впервые в нашей стране широкое распространение получило такое явление, как «киллерство» - заказные убийства неугодных лиц. Уровень «профессионально-боевой» подготовки террористов существенно вырос по сравнению даже с 1991 г.
Следует отметить как фактор, под этим углом зрения влияющий на криминогенную обстановку и продолжающуюся эскалацию терроризма и политического насилия за пределами России, в странах как «ближнего», так и дальнего зарубежья.
После декабря 1994 г. Россия фактически впервые открыто вошла в конфронтацию с исламским миром, где весьма сильны фундаменталистские силы, не исключающие и физической борьбы с «неверными», и имеющие мощную финансовую и организационную поддержку (отметим, например, что «Исламская партия возрождения Таджикистана», так же, как и «Аум сенрике», впервые была зарегистрирована в Москве, и отсюда направлялась и координировалась ее деятельность). Последнее обстоятельство стало новым долгосрочным фактором, влияющим на развитие терроризма в современной России.
Нельзя не отметить, что не без помощи прессы, радио, телевидения, кино и литературы в сознание населения, по крайней мере, его определенных слоев, достаточно глубоко внедрилось убеждение в том, что «винтовка рождает власть». Закреплению этого мнения способствовали события в некоторых зарубежных странах. В этой связи насильственные, по сути своей террористические, методы действий и достижения поставленных целей находят терпимое отношение и даже «понимание» со стороны достаточно широких слоев, как в России, так и в других бывших союзных республиках.
Существует реальная угроза того, что террористическая деятельность может стать одним из методов реализации стратегии «нагнетания напряженности», достижения своих целей теми или иными политическими силами.
Следует также отметить, что в период роста и активизации террористической деятельности (1991-1994 гг.) проводились недостаточно продуманные и рациональные преобразования в системе правоохранительных органов и армии (реформы КГБ СССР - МБВД - МБ - ФСК - ФСБ, а также прокуратуры и судов), что, возможно, было связано с недооценкой степени общественной опасности подобного рода деяний. В результате этого терроризм в России получил солидную «фору» по сравнению с силами поддержания правопорядка: в 1992-1994 гг. существенно сократилось число оперативных работников органов МВД и ФСБ и их «штатная» численность стала вполне сопоставимой с численностью устойчивых преступных формирований. В 1995 г. 63% сотрудников уголовного розыска имели оперативный стаж до 5 лет.
И, наконец, для характеристики современного терроризма важно учитывать беспрецедентный размах преступности в стране, особенно насильственной, и так называемой «организованной», нередко осуществляющей действия, имеющие внешнее сходство с терроризмом: организация взрывов, захват заложников, устрашение или физическое устранение конкурентов.
И хотя эти действия, в силу отсутствия их «политической мотивированности», не считаются террористическими, по своей объективной стороне они, по сути дела, являются таковыми. Для их обозначения даже предложено специальное понятие «уголовного терроризма». Именно с этим явлением и столкнулась Россия в 1992-1994 гг. Известный исследователь проблемы терроризма В.В. Витюк называет его также «терроризмом экономическим». Эта разновидность имеет большое криминологическое сходство с «классическим» политическим терроризмом. Остаточный же его эффект тот же - деморализация общества, нагнетание атмосферы страха, неуверенности, запугивания, парализации и подавления общественной воли, недовольство властями и правоохранительными органами, ликвидация демократических институтов общества, затруднение нормального функционирования государственных органов.
На основе обобщения отечественного и зарубежного опыта последних лет к числу действий террористов можно отнести: убийства и покушения на них, захват и удержание заложников, транспортных средств, относя сюда и воздушные суда, разного рода объектов - посольств, штаб-квартир политических партий и организаций, мест проведения международных и иных общественно-политических акций, казарм, населенных пунктов, вокзалов, организацию взрывов, похищений людей, поджогов, оказание давления, сопряженного с насилием, на государственных служащих, общественных деятелей, судей, прокурорских работников с целью совершения действий, отвечающих планам и намерениям террористов.
Не имея полной динамико-статистической картины террористических проявлений в России в 1995-2005 гг., отметим лишь, что по результатам анализа выборочных данных можно заключить, что удельный вес терактов с использованием взрывчатых устройств весьма высок, причем нередко используются мощные современные ВВ со сложным дистанционным управлением.
Следует также различать, на что редко обращают внимание отечественные исследователи, терроризм направленный, т.е. нацеленный на конкретный объект, чаще всего на физическое лицо, и терроризм рассеянный, жертвами которого становятся случайные люди. Буденновский рейд чеченских «коммандос» в июне 1995 г. является ярким примером подобного терроризма. К актам рассеянного терроризма также относятся групповые захваты заложников, организация взрывов в общественных и многолюдных местах, случайные жертвы при нападениях на избранные объекты.
Если физические лица, могущие стать объектом направленного террора такие, как госчиновники высокого ранга, предприниматели, банкиры имеют, как правило, защиту со стороны Службы безопасности президента (СБП), Главного управления охраны (ГУО РФ), частных охранных структур и служб безопасности, то население в целом может рассчитывать на защиту лишь со стороны МВД и ФСБ, возможности которых существенно ограничены.
В качестве причины терроризма называют ломку сложившихся отношений в области политики, экономики, права, социальной и иных важных сферах жизни государства и общества, утрату прежних, десятками лет вырабатывавшихся механизмов упорядочения и конституционного регулирования отношений, прямо или косвенно влияющих на основы государственного и общественного устройства. Особенно пострадала идейнополитическая сфера, так как прежняя идеология предана анафеме, а новой обществу, потерявшему ориентиры, не предложено. Девальвированы и утрачены такие дисциплинирующие и цементирующие общественную жизнь начала, как патриотизм, чувство долга, нравственность, интернационализм. Произошло социальное расслоение общества, и усилилась политическая борьба, растет безработица и социальная незащищенность граждан, распространился правовой нигилизм, обострились межнациональные отношения, возникли и усилились сепаратистские тенденции. Значительно ослабли профилактические усилия правоохранительных органов и общественных организаций.
Интересную точку зрения на причины терроризма высказал Д.В. Чухвичев. Он считает, что главная из них - изменение господствующего в мире мировоззрения. Мир устал от войн, революций и прочих потрясений, сопровождающихся кровопролитием. Главной ценностью во всех развитых странах Запада была объявлена человеческая жизнь. И экстремисты быстро поняли, что лучший способ оказать давление на правительство - показать, что они способны поставить человеческую жизнь в опасность. Возможность совершения террористического акта неизменно вызывает тревогу в народных массах, и властные структуры обязаны немедленно восстановить спокойствие в обществе, даже идя на уступки. Именно потому странам с тоталитарным режимом массовый терроризм несвойственен: там социальные связи между обществом и государственным аппаратом слабее, террористу гораздо сложнее вызвать панику в тоталитарных, нежели в демократических странах.
Специалисты по терроризму справедливо считают, что в России экономические движения в какой-то момент могут перейти на политическую, а потом и террористическую основу. Например, забастовки в 90-х гг. шахтеров, которым постоянно не выплачивали заработанную плату. До определенного момента их требования носят экономический характер, но нельзя исключать возможность, что какая-то группа либо из числа этих людей, либо сторонняя может воспользоваться такой ситуацией и провести террористический акт, чтобы вызвать неприязнь к данной социальной группе, вызвать новую волну социального недовольства и достичь своих политических или экономических целей. Они могут быть способны провести террористический акт, который спровоцирует жесткие меры федерального правительства или резкие выступления профсоюза шахтеров. В том и другом случае возможно ухудшение социально-политического климата в обществе.
Экономические условия жизни людей могут спровоцировать террористические действия и таким путем, когда кто-то - один человек или группа - захочет сразу разбогатеть. Для этого может быть захвачена группа заложников, за освобождение которых потребуют значительный выкуп. Характерно, что подобные преступления в России совершаются чаще, чем в западных странах. Это неудивительно, учитывая не только материальные трудности, но и недостаточно эффективную работу правоохранительных органов в связи, с чем преступники обычно надеются «благополучно» довести дело до конца.
Как обоснованно отмечал один из исследователей этой проблемы В.В. Витюк для роста терроризма в странах экс-СССР «сложился целый комплекс предпосылок социального, национального, идеологического, психологического характера». К их числу он относит распад СССР, системы его правоохранительных органов, паралич власти, хозяйственно-экономический кризис, резкое падение жизненного уровня населения (при одновременном появлении тонкого слоя богатых, сделавших себе состояние не всегда праведным способом) и угрозу безработицы, неустойчивость всей системы общественных отношений и структур, крушение привычных мировоззренческих ориентаций, обострение разнообразных - политических, социальных, национальных и религиозных противоречий, высвобождение агрессивных потенций, общее падение нравов, торжество цинизма, нигилизма, легализацию бесстыдства и взрыв преступности.
Все перечисленные обстоятельства влияют как на процесс формирования экстремистской идеологии и формирование субъектов террористической деятельности, так и на содержание и характер деятельности правоохранительных органов, на выработку общегосударственной системы мер борьбы с терроризмом.
Терроризм в России порождается следующими причинами:
1. Нерешенностью социальных, в том числе национальных и религиозных проблем, но не любых, а только тех, которые имеют для данной социальной, национальной или иной группы бытийное значение, которые связаны с ее самооценкой и самоприятием, представлениями о себе, с ее духовностью, фундаментальными ценностями, традициями и обычаями;
2. Войной и военными конфликтами, в рамках которых террористические акты становятся частью военных действий, как, например, набеги на российские города чеченских боевиков за пределами Чечни во время войны в 1995-1996 гг. Партизанскими движениями;
3. Наличием социальных групп, отличающихся от своих ближних и дальних соседей высоким уровнем материального благосостояния и культуры, а также в силу своей политической, экономической и военной мощи либо иных возможностей диктующих свою волю другим странам и социальным труппам. Первые вызывают зависть и ненависть, они наделяются всеми чертами опаснейшего и вероломного врага, которому, если нельзя победить его в отрытом столкновении, можно скрытно нанести отдельные болезненные удары;
4. Существованием тайных или полутайных обществ и организаций, в частности религиозных и сектантских, которые наделяют себя магическими и мессианскими способностями, вырабатывают единственно верное учение спасения человечества или коренного улучшения его жизни, или создания строя всеобщего добра, справедливости и достатка, или вечного спасения души и т.д.
5. Давними традициями использования в России терроризма для решения в первую очередь политических задач. В этой стране терроризм свирепствует с 60-х гг. прошлого века, он перешел в большевистский революционный и послереволюционный террор и без перерыва - в беспрецедентные сталинские репрессии;
6. Нерешенностью важных экономических и финансовых вопросов, в том числе на законодательном уровне, а также конфликтами при разделе собственности, и в то же время слабой защищенностью коммерсантов, финансистов и других деловых людей со стороны правоохранительных органов. В связи с этим стали повседневностью террористические акты в отношении названных лиц с целью их устрашения, при этом иногда одновременно устраняются конкуренты. Терророгенным фактором можно считать разгул в России организованной преступности, представители которой нередко прибегают к экономическому терроризму, или их услугами пользуются криминализированные коммерческие структуры.
В дополнение к общим причинам терроризма могут быть названы некоторые предпосылки развития общественных отношений, которые предопределяют развитие терроризма в России:
1. Рассогласование всех ветвей власти, вызванное появлением новой структуры отношений к собственности, теневых лидеров, обладающих реальной властью и любыми способами расширяющих сферы своего влияния;
2. Усиление влияния неформальных норм, криминализирующих общественные отношения, при которых закон перестает обеспечивать необходимый уровень социальной защиты значительной части населения;
3. Изменение понятий о порядке и справедливости, возрождение принципов поведения, в рамках которых насилие становится «законным» средством достижения политических и иных целей;
4. Обращение к духовному наследию политических, религиозных и других организаций экстремистского толка, в которых культ силы и оружия является обязательным элементом быта и образа жизни.
Созданию условий и росту терроризма в России способствуют также следующие факторы: деятельность партий, движений, фронтов и организаций, прибегающих к методам насилия; преступная деятельность криминальных сообществ, получившая широкий размах и направленная на дестабилизацию общества; утрата государством контроля над экономическими и финансовыми ресурсами страны, оборотом оружия; ослабление системы охраны военных объектов - источников оружия; обострение криминогенной обстановки и распространение правового нигилизма; появление и развитие институтов наемничества и профессиональных убийц; переход в криминальные структуры многих профессионалов из МО, МВД, ФСБ; проникновение в Россию и деятельность на ее территории зарубежных экстремистских террористических организаций и религиозных сект («Хесболлах», «Братьев-мусульман», «АУМ Сенрике» и др.); открытость российских границ и приток на территорию беженцев из стран СНГ и соседних государств; негативное влияние средств массовой информации, культивирующих насилие, создающих рекламу террористам; отсутствие контроля за распространением методов и способов террористической деятельности через информационные сети, публикация необходимых пособий. Сейчас без труда можно найти пособия по изготовлению взрывчатых веществ из подсобных средств, организации взрывов, совершения убийств, насилия.
Особенностью российского терроризма является его жестокость, пренебрежение жизнью мужчин и женщин, стариков и детей. Эта жестокость - прямое следствие пропаганды культа насилия, пренебрежения судьбой людей в жизненно важных вопросах. «Выживает сильный» - этот закон джунглей стал российской реальностью. Отсюда вытекает, и героизация террористов. При этом, в идеологическом плане, они представляются в глазах общества как «борцы» за национальную или какую-либо социальную идею. Это связано и с другой особенностью - культивированием политического радикализма как способа достижения политических целей - прежде всего захвата власти.
Спецификой терроризма в России сегодня является и его капитальная вооруженность, вплоть до новейших видов оружия. Распад армии, системы правоохранительных органов и спецслужб, сложные социальные процессы в армии по существу открыли военные арсеналы, как для уголовных элементов, так и особенно для представителей политического экстремизма. Более того, крупные финансовые средства, имеющиеся в руках политических радикалов, сторонников крайних форм и методов политической борьбы, позволяют оснащать террористов-боевиков, а если хотите, и просто бандитов, передовым техническим оборудованием, экипировкой, не только не уступающей, но и нередко более совершенной, чем та, которая есть у тех, кто должен бороться с терроризмом.
Наличие территорий, находящихся под контролем сил политического экстремизма, неспособность органов правопорядка и спецслужб контролировать ситуацию везде привели к тому, что подготовка боевиков, используемых в террористических акциях, проводится на специальных базах, с участием опытных инструкторов, в том числе и иностранных.
Необходимо отметить, что российский терроризм все в большей мере принимает интернациональный характер, выражающийся не только в координации действий с зарубежными террористическими группами или организациями политического экстремизма, но и в непосредственном участии иностранных граждан в террористической деятельности на территории России. Об этом недвусмысленно свидетельствуют события в Чечне и вокруг Чечни.
В деятельности наиболее жестоких организаций политического экстремизма, в особенности этнического характера, прослеживается стремление вынести террор за пределы своей местности, сделать его нормой, по крайней мере, в регионе, с тем, чтобы создать единый фронт в борьбе с государственной властью. Именно такие действия были характерны для группы Радуева в Кизляре. Явно просматривалась задача сделать Дагестан и другие республики в этом регионе еще одним очагом терроризма, развязать бандитскую деятельность на Северном Кавказе в целом.
Таким образом, рассматривая терроризм в России как сложное, многомерное социально-политическое явление и выбирая пути его преодоления, следует выделить наиболее важные факторы, детерминирующие террористические тенденции. Среди них, следует отметить социально- экономические, политические, конфессиональные и этнические. Отдельно они выделяются в аналитических целях, однако в реальной действительности имеет место их своеобразный синтез. При этом социально-экономические и политические факторы выступают в качестве ключевых, основополагающих. Конфессиональные и этнические факторы не являются ключевыми, но они существенно усиливают действие социально-экономических и политических факторов.
Автор: Полянский Д. С.