04.12.2012 2500

Авторитарные последствия национального популизма

Главной задачей новых независимых государств, возникших после распада СССР на основе национал-популистской политики, стала забота о национальном самоутверждении. Под призывами к демократии и борьбе с тоталитаризмом началось формирование политических режимов вполне определенного типа: процесс самоутверждения нации шел одновременно с укреплением авторитаризма, сопровождался значительными издержками в межнациональных отношениях.

По мнению автора, при изучении взаимосвязи таких политических явлений как популизм и демократия имеется несколько вариантов решения.

Во-первых, популизм интерпретируется как антипод демократии, как препятствие на пути демократизации общества. Такие интерпретации часто бывают продиктованы рассмотрением реалий постсоветского политического пространства. Так, по мнению Ю. Левады, демократия представляет собой систему институтов и механизмов, которые “превращают толпу в народ”, популизм же “низводит общественное до массового, то есть до уровня наиболее распространенного, “простого”. На сцену выходят и безоглядно “потребительские” обещания, и призывы к радикальному разрушению, и дремавшие под покровом демонстративной “советской” лояльности этнические фобии, и национальные амбиции, и пр. В событиях минувшего года демократия у нас крупно проиграла популизму”.

Во-вторых, имеются трактовки популизма как разновидности квазидемократии. В этом русле формулируются выводы, относящиеся к постсоюзному пространству. “В некоторых бывших советских республиках, - отмечает А.Празаускас, - политическая культура демократического типа только формируется и пока что выражается в форме призыва к общественному мнению (феномен советского популизма) и в отождествлении демократии в процессе принятия решений с волей большинства, хотя и тот и другой принцип неприменимы в многонациональном обществе”. Толкование популизма в духе своеобразной демократии, страдающей неполнотой, неразвитостью, связано с разнообразием демократической идеи. Здесь на передний план выдвигается дихотомия “либеральная демократия - нелиберальная демократия”, рисуется образ “другой” демократии - народной, эгалитарной, национальной и т. п.

В зарубежной политологии акцентируется внимание на той или иной стороне проблемы. Б.Робертсон фиксирует внимание на социальной стороне, определяя популизм как политическую традицию мобилизации масс из беднейших слоев для борьбы с существующими государственными институтами, которая атакует традиционные символы престижа во имя народного равенства, но не обещает, как правило, создания нормальной либеральной демократии.

Другие авторы подходят к этой проблеме прежде всего с политико-правовой стороны, выделяя грань волеобразования в процессе законотворчества. Г.Алмонд рассматривает политические теории популистского толка как отстаивающие в первую очередь прямое законотворчество и правление простого большинства.

М.Конован характеризует популистскую демократию как “неприязненно” относящуюся к политическому представительству и стремящуюся как можно больше власти сосредоточить в руках рядовых граждан. Ее характерным институциональным изобретением, считает он, являются референдум по законодательству, уже одобренному представительной ассамблеей; народная инициатива, посредством которой избиратели могут обойти своих представителей и инициировать законодательство, голосуя во время референдумов; отзыв, с помощью которого представителя вынуждают проходить досрочные выборы. В итоге популизм расценивается как “крайняя” форма демократии.

Активный участник национального возрождения в Литве Т. Венцлова убежден, что полноценная личность одинаково уважает права и достоинства других: точно также должна проявляться и коллективная личность. “И если мы высказываемся против тоталитаризма, - утверждает он, - мы обязаны различить его следы и в самих себе. Защитный, пусть агрессивный национализм малых более оправдан и простителен, чем неприкрытый и всегда агрессивный национализм больших. Но нельзя абсолютизировать нацию. Есть этические ценности, более важные, чем национальная принадлежность: для христианина - это бог, для нерелигиозного либерала - человечность и правда. Спасти нацию и утерять человечность хуже, чем пережить обратный процесс. Тоталитаризм провоцирует абсолютизацию национальной идеи, что само по себе является формой тоталитарного сознания. Нередко мы рассматриваем чужеземца как проекцию разнообразных несовершенств. В то время как зрелая, способная выжить и развиться нация должна быть критичной не только к завоевателю и соседу, но и к себе самой. И лучше преувеличить свои недостатки, чем замазывать или вовсе не замечать”.

Национализм, выросший на обломках тоталитарного государства, имеет с последним родственную связь и общие черты: они отвергают плюрализм, возводя в ранг высшей ценности социальную монолитность (национальную, классовую); они антилиберальны, отдавая предпочтение предустановленной общности перед личностью, интересам государства перед правами гражданина; мифологизм либо утопизм в отношении истории (национальный миф обращен в прошлое, а миф классовый - в будущее); подход к общественной практике как к пространству реализации предустановленных целей.

Национализм, как и тоталитаризм, запрограммирован на одномерность социальной конфликтности. Сводя богатство человеческой личности к национальным характеристикам, он и общественную жизнь сужает до сферы межнациональных отношений. Подавляя во имя национального единства все многообразие внутренних конфликтов, которые в плюралистическом обществе выступают стимуляторами его эволюционного развития, тоталитаризирующаяся таким образом система лишает себя иных инструментов саморегуляции, кроме приложения силы извне. Логическим результатом становится революционный способ социальных изменений, единственно доступный тоталитаризму.

По утверждению русского историка и писателя Н.И.Ульянова, особенность современных тоталитарных режимов заключается в наличии идеи, руководящей государством. Тоталитарный режим - это прежде всего идеократия. Подобно государствам Гитлера и Муссолини, все фашистские государства - порождение национальной идеи. Логика всякого национального государства есть логика тоталитарная. По мнению Н.И.Ульянова, где “национальная идея” - там ложь, где ложь - там принудительное ее распространение (ибо лжи добровольно не принимают), а где принуждение - там и соответствующий аппарат власти”.

В современной исторической традиции национализм, явившийся идеологической основой создания новых государств, противопоставляется демократии, несмотря на то, что они - производные одной и той же фундаментальной исторической идеи, а именно: идеи о суверенитете народа.

Сегодня уже почти все государства мира должны быть легитимированы народным изъявлением. Такое волеизъявление называют, чаще всего, демократическим. Однако народное не всегда означает непременно и действительно демократическое. Наряду с плюралистической, правовой и либеральной демократией существует множество популистских, авторитарных и даже диктаторских форм власти, отрицающих важные свободы, права гражданина и человека, разделение властей и политический плюрализм.

Авторитарные и диктаторские режимы, как правило, не признают за отдельными частями населения страны право называться особыми нациями. Но и в рамках демократии нередко ставятся препоны (со ссылкой на волю большинства граждан) образованию малых наций внутри государства, не признается право таких наций на отделение. То есть равноправие всех граждан не предполагает автоматически, что эти граждане хотят составить единое государство и, соответственно, быть единой нацией. И наоборот, наличие общего желания создать государство, стать единой нацией далеко не всегда соответствует демократии. Демократическое государство может быть национально-имперским, т. е. не нацией-государством, а нация-государство не обязательно должно быть демократическим. Народная воля ограничивается освобождением от инонационального господства, что не включает в себя автоматически внутреннюю свободу - освобождение от авторитарных или диктаторских властителей, принадлежащих к собственной нации.

Если придерживаться первоначального демократического понимания нации, то мнению автора все популистские нации-государства предстанут псевдо-, а не действительно национальными государствами. Нация-государство - это политическое системное понятие, отличающее государство, на деле опирающееся на народный суверенитет, от государства авторитарного и диктаторского, и, одновременно, понятие историческое, противопоставляющее такого рода государство донациональному династическому. Однако в мире, где все еще существуют многочисленные авторитарные и диктаторские режимы, подлинное понимание нации-государства остается скрытым.

Главное стремление национализма - привести в соответствие территорию, заселенную определенной нацией, с территорией государства, что составляет ядро всей проблематики национализма. С ним в той или иной мере связаны все другие специфические его проявления: ущемление демократически выраженной либо предполагаемой воли этносов, проживающих на территории государства, непризнание межнациональных интеграционных тенденций, дискриминация национальных и этнических меньшинств, ограничение иммиграции и предоставление гражданства.

Этническому национализму изначально могут быть присущи социальные, демократические и республиканские черты. Но чаще всего он быстро становится популистским. Придя к власти, этнонационалисты в основном делают ставку на авторитарные и диктаторские режимы, где свобода понимается прежде всего как свобода от инонационального господства и защищается главным образом от сильных - реально или надуманно - национальных меньшинств и внешних опасностей. И тогда от первоначальной широкой программы социальной и внутриполитической эмансипации остается лишь отторжение инонационального господства или даже иных наций как таковых. В экстремальном случае нация-государство превращается в этнократию, где представителям господствующего этноса не просто отдается предпочтение в практически-общественном отношении, но и систематически предоставляются правовые и политические привилегии. Тенденция к формальной этнократии приобретает особую силу, когда титульная нация составляет лишь меньшинство или незначительное большинство страны (как, например, в Латвии и Эстонии) и, соответственно, не имеет возможности опереться на “естественный” вес многочисленного и экономически доминирующего большинства. Возведенные в систему правовые и социальные привилегии титульной нации тогда легитимируются как компенсация за перенесенную в прошлом дискриминацию. Если борьба против количественно и экономически сильного либо поддерживаемого извне меньшинства требует концентрации всех сил титульной нации, то такая нация не может позволить себе “роскошь” демократического плюрализма. Противостоять названной тенденции способно лишь такое правительство, которое окажется в состоянии найти баланс между полиэтническим патриотизмом и этнонационализмом титульной нации и обеспечить внешнюю безопасность страны с помощью разумной внешней и союзнической политики.

Решающее влияние в этом балансе зависит от того, какой стиль правления изберет политический лидер, особенно, если он является харизматическим лидером. В социологической литературе обычно различают авторитарный и демократический стили лидерства. Г.К. Ашин дает следующую характеристику этим стилям.

Авторитарное - все указания даются по-деловому, кратко, совершенно прямо и открыто. Авторитарный лидер требует монопольной власти, единолично определяет и формулирует цели группы и способы их достижения; связи между членами группы сведены до минимума и проходят через него и под его контролем. Такой лидер пытается повысить активность подчиненных административными методами; его главное орудие - “железная” требовательность, угроза наказания, чувство страха. Психологический климат в группе, где практикуется этот стиль лидерства, характеризуется недостатком доброжелательности и взаимного уважения между лидером и подчиненными.

Демократический стиль лидерства не унижает подчиненных, а, напротив, пробуждает в них чувство собственного достоинства, индуцирует активность, позволяет достичь наивысшей производительности труда. По описанию социальных психологов все мероприятия в коллективе при их проведении облекаются в форму предложений. Нормальная, не сухая речь, товарищеский тон, похвала и порицания делаются в форме дружеских советов. Подобные лидеры с уважением относятся к членам группы, объективны в общении с ними, создают атмосферу сотрудничества.

Некоторые исследователи выделяют еще один тип лидера - “попустительский” или “невмешивающийся”. Такой лидер старается уйти от решения проблем, от ответственности, переложить ее на подчиненных; его установка - по возможности незаметное пребывание в стороне. Лидер избегает конфликтных дел, передоверяя их своим заместителям и другим людям.

Черты такого “невмешивающегося” стиля лидерства проявлялись у М.С.Горбачева, который предпочитал “не знать” о действиях ОМОНа в Литве и Латвии, о кровавых событиях в Тбилиси и Баку. Он постоянно избегал пограничных ситуаций, в которых необходимо принимать окончательные решения; состояние выбора для него, по- видимому неприятно, если не мучительно.

Как показывает постсоветская практика, большинство политических лидеров, пришедших к власти на волне национал-популизма, придерживаются авторитарного стиля руководства, который подлежит корректировке со стороны демократической части общества и оппозиции. В целях легитимации своей власти эти политические лидеры активно использовали и используют методы политического манипулирования и социально-политического маневрирования.

Метод политического манипулирования заключается в воздействии на общественное сознание граждан через средства массовой информации. Использование массовых коммуникаций, в т.ч. печати, радио, телевидения выявило их высокую эффективность как способа укрепления позитивной ориентации на идеологию правящего политического лидерства и одновременно способа ослабления негативного отношения к ней. Результаты действий политического манипулирования во многом зависят от обстоятельств использования различного рода проводников. Чем разветвленнее сеть коммуникаций, чем сложнее их структура, тем эффективней усвоение массами установок политического лидера.

Социально-политическое маневрирование включает различные средства для ослабления противодействия властям самой ущемленной части общества. Наиболее распространенным средством социального маневрирования выступает перераспределение общественного богатства с учетом интересов “проигрывающих” групп, что позволяет частично ослабить социальную напряженность. Спектр методов социально-политического маневрирования достаточно широк - от сепаратных сделок, временных политических блоков до провозглашения популистских лозунгов, способных отвлечь общественное мнение.

Этнически окрашенное политическое участие есть нечто большее, нежели простое следствие манипуляций массами со стороны их лидеров. Убеждения народа накладывают ограничения на деятельность элит. Лидеры не вправе слишком далеко отрываться от настроений своих сторонников, иначе те найдут себе других, более подходящих вождей. Им приходится соответствовать требованиям избирателей. Лидеров несет волна массового мнения.

Г.К.Ашин утверждает, что демократической может считаться “та система, которая реализует верховенство народа, чье влияние на политику является решающим, тогда как влияние элиты ограничено, лимитировано законом, а сама она подконтрольна народу. Напротив, олигархический режим - режим всевластия элиты, когда роль народа в политике минимальна”.

В постсоветских республиках, где к власти пришли национал-популисты, национальные движения использовались лишь как средство борьбы за власть. Сыгравшие свою роль, сплотившие этнические группы ради великой цели - национальной независимости, они распались. Польский политик и публицист А.Михник считает, что раскол в движениях такого рода неизбежен. “Каждое из них представляло собой антикоммунистическую коалицию. Когда время коалиции уходит, дифференциация неизбежна. Национализм рождает иллюзию того, что можно объединить общество против коммунистов. Все это чревато опасностями, поскольку говорит о том, что мы, представители антикоммунистической оппозиции, не умеем мириться с плюрализмом”.

В Литве “Саюдис”, который организовывался как народное движение для борьбы с бюрократизмом, привилегиями, сталинизмом, за духовное возрождение, развалился. Первый руководитель “Саюдиса” В. Ландсбергис считает: “Саюдис” сделал для Литвы чрезвычайно много Изначально в его программе было записано, что он борется за создание новых организаций, но при этом ослаблял себя потому, что часть людей уходила работать в партийные структуры.Часть его членов предлагали создать на базе “Саюдиса” мощную политическую партию, но она бы просуществовала недолго Слишком разных людей объединяло движение”.

По мнению ряда общественных деятелей, представителей интеллигенции одной из главных причин поражения “Саюдиса” стали коррупция и стремление к личной выгоде. В средствах массовой информации стали об этом прямо писать: “В период национального возрождения общество жило надеждой на восстановление справедливости, верой в честный труд, в принцип его справедливого вознаграждения. В лидерах “Саюдиса” видели воплощение морального облика справедливого общества. Увы, разочарование пришло скоро. Если при коммунистической партии существовала система скрытых привилегий, то теперь прямо на глазах у нищающего общества, на фоне всеобщего экономического хаоса блага стали распределяться нагло, но под прикрытием законов, единодушно одобряемых яростно спорящими по другим поводам сторонами. Если до 1990 года государство хоть как-то боролось с “теневой экономикой”, то потом “запанибратство” поистине расцвело.

Разгул беззакония, коррупции и непорядочности верхов поверг общество в отчаяние, тем более, что изменить что-либо оно было не в состоянии. Любые проявления коррупции, разбазаривание средств запросто сходили новоявленным руководителям Литвы с рук, ибо за них стеной становились партии. При всем желании построить демократическое общество по западному образцу никому из правителей Литвы не хотелось примеривать на себя требования, предъявляемые к западным политикам”. После избрания председателем совета Сейма “Саюдиса” В.Ландсбергис заявил: “Хотелось бы быть мирным политиком, и политика Движения должна быть твердой, но мирной. Мы всегда выступали против того, что во всем мире считается принудительными мерами, против любого насилия, опирались на прочные моральные устои, добрую волю. Если кто-то боится человека - ему надо призадуматься. Если боятся государства - значит в этом государстве что-то не так”.

Однако всего лишь четыре месяца спустя после провозглашения независимости тридцать один представитель интеллигенции Литвы, большинство из которых стояло у истоков “Саюдиса”, выступили на страницах печати с обращением.

“Со священной песнью Литве поднялись мы в поход за независимость. Были достаточно едины, доверяли друг другу и пришли к согласию - так наступил рассвет 11 марта (день провозглашения независимости - авт.).

Акт о восстановлении независимости Литовской Республики - не только радость и надежда, но и огромная ответственность. Независимость сама собой не утверждается в жизни и не дарит свободу. Не исчезают сами ни диктатура, ни тоталитаризм, ни культ власти, ни ростки большевизма. Все мы ответственны за путь цивилизованной, демократической Литвы в сообщество народов Европы и всего мира.

Мы все еще на перепутье. К сожалению, не все мы выбираем демократию, законность, истину, порядочность, взаимоуважение. Видимо еще проявляется стремление к скорому личному благополучию, преждевременной славе и лаврам. “Кормушка” власти, мешки денег, паутина мафии, “рог охоты” за ведьмами и врагами, черные знамена хозяйственного и политического хаоса никогда не были и не могут быть символами свободы. В какую бы дуду ни дула какая бы то ни была политическая партия, ее должны волновать свобода личности, порядок, принципы демократии”. Обращение подписали Ю.Марцинкявичюс, Р.Гудайтис, А.Юозайтис, Э.Вилкас, В.Статулявичюс, А. Малдонис, Б.Гензялис, Й.Минкявичюс, Ю.Буловас, Н.Медведев, К.Антанавичюс, С.Разма, Й.Кубилюс и другие.

Этому обращению предшествовали гонения на интеллигенцию. Так на поэта Ю. Марцинкявичюса власть предержащие оказывали постоянное давление, писателя А. Петкявичюса прокляли за то, что якобы он сорок лет работал на “оккупантов”, министра иностранных дел предвоенной Литвы Ю.Урбшиса - совесть нации, запугали. В.Йонинаса, всемирную известность, открывшего в Ватикане литовскую часовню, стали игнорировать за дружбу с писателем Ю.Балтушисом, книги которого стали жечь на улицах и прибивать гвоздями к деревьям. Академик Э. Вилкас, с мнением которого считались во всем мире, был затравлен. Скульптуры Г.Йокубониса “Скорбящая мать” в Пирчюписе и Б. Вишняускаса - погибшим при освобождении Литвы в Крижкальнисе - разрушили и надругались. Все они стали врагами уже новой Литвы.

Проблему национального возрождения и независимости писатель В.Петкявичюс характеризует следующим образом: “Борясь за независимость, мы уже в который раз блуждаем в трех соснах: национальное возрождение вновь превращаем в национализм, единство - в очередную охоту на ведьм, а независимость - в сепаратизм. Независимость - это возможность свободного человека жить среди свободных народов, а сепаратизм - это искусственная изоляция одного народа от других, это возвышение одного народа за счет других, ведущее к национализму и, наконец, к фашизму. Трагизм нации заключен не в ее природе, а в климате, формируемом дилетантами и корыстолюбцами, прорвавшимися к власти. Мы уже второй год боремся со сталинщиной бериевскими методами, а рядовой люд расплачивается миллионами за подобное удовольствие вновь испеченных вожаков”.

Гипертрофированное чувство национального возрождения привело к принятию законов, противоречащих международным нормам по правам человека. Так в законе Литовской Республики “Об удостоверении гражданина Литовской Республики” принятом 5 апреля 1990 года говорится:

Лица, получающие удостоверение гражданина Литовской Республики, подписывают обязательство следующего содержания: “Я, (фамилия, имя), получая удостоверение гражданина Литовской Республики, обязуюсь соблюдать законы Литовской Республики, уважать независимость своего государства и его территориальную целостность.

А вот выписка из закона Литовской Республики “Об уголовной ответственности за антигосударственные призывы”, принятом 4 октября 1990 года.

1. Призывы насильственно нарушить независимость Литовской Республики или целостность территории Республики, свергнуть законную власть или совершить тяжкие преступления в этих целях карается лишением свободы до трех лет.

2. Подобные призывы, совершенные группой организованных людей или с использованием средств тиражирования или других средств распространения массовой информации караются лишением свободы до шести лет.

3. Действия, предусмотренные первой или второй статьей сего закона, совершенные при выполнении заданий организаций иностранных государств или их представителей караются лишением свободы от десяти до пятнадцати лет или смертной казнью с конфискацией имущества.

Вопрос о господствующем языке - всегда один из самых острых. Со времен Французской революции и вплоть по сегодняшний день многие демократы считают языковой и культурный империализм по отношению к малым народам и языковым группам само собой разумеющимся. При назначении на государственную службу предпочтение даже в демократических странах отдается людям, которые в совершенстве владеют языком страны, т.е. представителям титульной нации. Эта закономерность прагматична: место получает тот, кто способен лучше справиться с работой.

Однако в прибалтийских государствах вопрос о языке приобрел иной оттенок. В Латвии около двадцати процентов нелатышей владело латышским языком, в Литве около тридцати семи процентов, в Эстонии значительно меньше. Приняв закон о государственном языке, само государство отказалось гарантировать обучение языку не владеющих им, дав основания для утверждения, что целью является не декларируемая забота о языке и культурная интеграция неграждан, а политика их “выдавливания”. Т.Венцлова восклицал: “Я не мог бы жить без литовского языка Но я не хочу поддаваться языковой мистике. Сохранение и утверждение языка необходимы, но не следует думать, что это автоматически обеспечивает спасение нации”. А философ А.Юозайтис признавался: “в очевидном смысле - я плохой литовец. Мне стыдно, что мои соотечественники совсем недавно словно китайские хунвейбины времен “культурной революции” обклеили стены Вильнюса позорнейшими призывами против культуры. На этих листовках молодые люди, а также их матери и отцы призывают бойкотировать русский язык в школах.Вот он фундаментализм в действии, фанатизм в агрессии, вообразивший, что все выиграно и поэтому все дозволено. Нет, братья-литовцы, не будет нам благодарна будущая Литва за такие дела”.

Автор согласен с мнением немецкого профессора политических наук Э.Яна о том, что готовность государств - преемников Советского Союза перенять у СССР то, чему ни в коем случае нельзя следовать при демократии, - введение занятий в образовательных учреждениях по государственному языку с намерением сделать его “вторым родным языком”, рассчитывая со временем заставить меньшинства совсем отказаться от “первого родного языка”, - может обернуться для них трагедией.

Пункт первый постановления Президиума Верховного Совета Литовской ССР “О статусе литовского языка” от 6 октября 1988 года гласил: “1. В целях естественного функционирования и развития литовского языка в сферах государственной и общественной жизни необходимо придать ему статус государственного языка Литовской ССР и определить конкретные гарантии его употребления, одновременно не нарушая при этом права других наций использовать свой родной язык”.

Тем не менее встречаются такие курьезы: на торжествах по случаю 70-летия актрисы Русского драматического театра Литвы Чудаковой Л.И. в здании театра в присутствии русской публики чиновник из министерства культуры поздравлял юбиляра на литовском языке.

По данным 1994 года в управлении по печати было зарегистрировано более тридцати русскоязычных газет и журналов; постоянно же выходили только пять-шесть из них. Однако оказалось, что это не русские издания, а литовские, переведенные на русский язык. Самостоятельных газет и журналов с анализом и оценкой всех сторон политической и общественной жизни Литвы не было.

Не менее важная проблема связана с русской школой. Автор проанализировал мнение ряда учителей по этой проблеме и пришел к следующим результатам. По свидетельству педагогов в Литве нет “русской” школы, а есть литовская школа с русским языком обучения. Курс изучения русского языка и литературы сведен до минимума, истории - сокращен на сорок процентов от прежнего. Русские ребята становятся “иванами, не помнящими родства”, или, по образному выражению одного из учителей, “манкуртами и маргиналами” - не русскими и не литовцами. Если моральная сторона в воспитании детей прежде была основной, то в последние годы на нее перестали обращать внимания.

Большинство руководящих педагогических кадров равнодушны к судьбам детей, конформисты. Все это затрудняет воспитание русских детей, способствует их ассимиляции в литовском обществе.

Любая попытка превратить двадцать пять миллионов русских, живущих вне России, в эстонцев, латышей, казахов, украинцев и т.д., не только обречена на неудачу, но и подталкивает оказавшихся за пределами России русских к сепаратистскому этнонационализму, который, в свою очередь, усиливает этнонационализм в России. Новосозданные государства имеют лишь один исторический шанс стабилизировать молодые демократии: они должны перетянуть на свою сторону русское население, по крайней мере его значительное большинство, вне зависимости от того, когда и при каких условиях русские оказались на их территории. Это позволит русским рассматривать новые государства как свои собственные, уделяющие равное внимание социальным проблемам как титульной нации, так и этнических меньшинств. Культурно-языковая защита русских (и прочих, “политически менее опасных” этнических групп) от подавления титульным этносом, программа обучения этнических меньшинств новому государственному языку, чутко реагирующая на различия в возрасте и социальном положении, - это вопрос выживания титульной нации и, в особенности, ее демократической конституции.

Практика показывает, что власти поддерживают, а иногда и стимулируют противоречия в организациях этнических россиян, да и само дробление на несколько категорий, в зависимости от которых люди обладают различиями в правах, также противопоставляют одну часть русских другой (интегрированных, мигрантов, иммигрантов, оккупантов).

В 1995 году в Литве насчитывалось тридцать четыре русских общественных и культурных организации, объединяющие менее одного процента русскоязычного населения. Но они не выносят на обсуждение общественности перечисленные проблемы. Одна из причин - их руководители занимаются в основном коммерцией и не заинтересованы портить отношения с властями. Другая причина, по признанию одного из руководителей русских обществ, - боязнь преследований.

Два издания публикуют в стране государственные акты: “Вальстибес жинес” на литовском языке и “Ведомости” на русском. Знакомясь с государственными актами за 1993-1994 годы, автор обратил внимание, что по какой-то причине в “Ведомостях” отсутствуют некоторые постановления. Только в одном из номеров (“Ведомости”, 1994. - №2) отсутствуют десять постановлений Сейма и правительства, опубликованные в соответствующем издании “Вальстибес жинес”: постановления Сейма - №№ 1-354, 1-357 от 23 декабря 1993 года; постановления правительства - № 995 от 29 декабря 1993 года, №№ 998, 999, 1002, 1004, 1006, 1008, 1011 от 31 декабря 1993 года - возможно те, знания о которых нежелательны для русскоязычного населения?

Литва приняла практически “нулевой вариант” гражданства, включив в число граждан и постоянных жителей, родившихся в Литве, их детей и внуков (за исключением граждан иных государств).

Статья 1 Закона “О гражданстве Литовской ССР” гласит:

“Гражданами Литовской ССР являются:

1. лица, которые состояли в гражданстве Литовской республики, их дети и внуки, а также другие лица, бывшие до 15 июня 1940 года постоянными жителями настоящей территории Литовской ССР, их дети и внуки, постоянно проживающие на территории Литовской ССР;

2. лица, имеющие постоянное место жительства в Литовской ССР, если они сами родились или доказали, что хотя бы один из родителей, либо дедушка и бабушка

родились на территории Литовской ССР, и если они не состоят в гражданстве другого государства;

3. другие лица, которые на день вступления в силу настоящего Закона постоянно проживали на территории республики и имеют здесь постоянное место работы или постоянный легальный источник существования. Эти лица в течение двух лет со дня вступления в силу настоящего Закона свободно самоопределяются о гражданстве;

4. лица, которые приобрели гражданство Литовской ССР согласно настоящему Закону”.

Несмотря на такую формулировку в законе, количество жителей Литвы, начиная с 1990 года, стало неуклонно сокращаться за счет лиц, выбывших из страны, что свидетельствует о неблагополучном положении в различных областях общественно-политической жизни республики.

В архивах сохранились документальные подтверждения причин распространения переселенческих настроений и выезда граждан нетитульной национальности за пределы страны. Одна из справок о заявлениях, поступивших в Вильнюсский Гражданский комитет, свидетельствует: “Приемную Гражданского комитета в г. Вильнюсе ежедневно посещает в среднем до 50 человек. Всего за время работы посетило 7 тысяч человек. Основные вопросы, с которыми обращаются в Гражданский комитет:

1. Выезд за пределы республики В настоящее время с такой просьбой обратилось более 15 тысяч семей. Причина - неуверенность в завтрашнем дне, моральное и психологическое давление на людей, угроза физического уничтожения, особенно миграция жителей Литвы по отношению к лицам литовской национальности, принимавшим участие в становлении Советской власти в Литве, работникам советских и партийных органов, военнослужащим Советской Армии, МВД и КГБ, бойцов отрядов защиты народа.

Ответственный секретарь Вильнюсского Гражданского комитета Ю. Гальцев, 28 сентября 1990 года”.

Цитата из письма в адрес Гражданского комитета жительницы Рокишкского района, польки по национальности, в котором она обращалась с просьбой о переезде на другое место жительства: “Почему нас ненавидят, презирают, мы хотим жить свободно, как раньше, не боясь никого и ничего, - слезы и скука, которая нас забила от одиночества и страха.”

В связи с постоянно возрастающим числом заявлений на выезд за пределы республики Социалистическая федерация трудящихся Литвы (движение, которое выступало за суверенитет Литовской ССР в составе СССР - автор) от имени более чем десяти тысяч семей граждан СССР (по состоянию на 15 августа 1990 года) просила Правительство РСФСР о предоставлении им политического убежища в различных регионах России.

Иначе обстояло дело в Латвии. Все население Латвии было поделено на две группы: граждане Латвийской Республики на 17 июня 1940 года и их потомки и приехавшие после 17 июня 1940 года. Первые должны были зарегистрироваться и получить паспорта до 1 июля 1992 года, вторые - написать заявления о желании получить гражданство Латвийской Республики до 1 июля 1992 года, а сам процесс натурализации (принятия гражданства) начинался после этой даты.

Условия получения гражданства: знание латышского языка на уровне разговорной речи; шестнадцатилетний ценз оседлости; наличие легального источника существования; “отказ от гражданства и подданства любого другого государства - полностью и на все времена”. Неграждане не могут иметь в частной собственности землю, в том числе даже для сооружений под производственные мощности. Для них сохраняется институт прописки.

В итоге были лишены гражданских прав сотни тысяч жителей Латвии и Эстонии. Но поскольку задача интеграции в Европу требовала соблюдения определенных условий, были предприняты попытки разрешить противоречие между задачами внутренней и внешней политики не через изменение внутренней политики в соответствии с духом международно-правовых документов, а путем интерпретации реалий убедить правительства и общественное мнение Запада закрыть глаза на этнократические, недемократические и дискриминационные тенденции в политике этих режимов. Один из ключевых моментов такой стратегии - отказ рассматривать русское население как национальное меньшинство (де-юре).

В ситуации Прибалтики проводимая де-факто политика дискриминации, отсутствие статуса и юридической ясности в вопросах о правах бывших граждан СССР позволяет международным и межгосударственным европейским организациям не рассматривать ее как дискриминацию меньшинств де-юре, создает условия для произвола власти.

В свою очередь государственные деятели Латвии, Литвы и Эстонии постоянно и небезуспешно пытаются использовать западные державы и организации как союзника в проведении антироссийской политики. Эстонские власти предложили признание факта оккупации Эстонии и вывод российских войск считать условием приема России в Европейский Союз, пытались ориентировать Запад на создание “санитарного кордона”, отделяющего Европу от России, призывали ставить международную помощь России в зависимость от отношений с Балтийскими государствами, и эта позиция находила и находит определенную поддержку.

В докладах Евросовету ключевой для русского населения Латвии вопрос о гражданстве получил трактовку не как связанный с правами человека, а как внутреннее дело самих государств. Конфликтная ситуация в Латвии рассматривалась не с точки зрения ущемления гражданских прав, а как проблема, возникающая у государств в плане демократизации их политической системы, формирования “этнически толерантной демократии”, установления политической стабильности.

Попытки морально оправдать этнократический курс страданиями латышей в годы советской власти видятся этически несостоятельными. Лишение гражданства в этическом плане означает, что на людей, родившихся и выросших в Латвии, включая и грудных младенцев, возложена вина в силу их простой принадлежности к русскому этносу за преступления сталинского режима. На этих принципах строилась политика третьего рейха (в отношении к евреям, например), репрессии и депортации сталинским режимом народов, объявленных предателями, и т.д.

Проблема национальных отношений - одна из самых острых в полиэтнических государствах. Будучи сами национальными меньшинствами, добившись политической независимости, титульные нации образовавшихся государств столкнулись вплотную с этой проблемой.

16 декабря 1966 года на ХХI сессии Генеральной Ассамблеи ООН был принят Международный пакт о гражданских и политических правах, согласно первой статьи которого “все народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и свободно обеспечивают свое экономическое, социальное и культурное развитие”. Чтобы не допустить нарушений прав меньшинств доминирующим национальным большинством, на чьей территории эти меньшинства проживают, 27 статья Пакта предусматривает, что “в тех странах, где существуют этнические, религиозные и языковые меньшинства, лицам, принадлежащим к таким меньшинствам, не может быть отказано в праве совместно с другими членами той же группы пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным языком”.

1 августа 1975 года в Хельсинки государства, участвовавшие в проходившей там Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе, заявили о своей приверженности десяти принципам, на которых будут отныне основываться их взаимоотношения. Среди этих принципов: невмешательство во внутренние дела суверенных государств; нерушимость границ и территориальная целостность; самоопределение народов; уважение прав и основных свобод человека вне зависимости от расы, пола, языка или вероисповедания; защита прав лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам.

Выводы, к которым пришел Э.Клайн - сопредседатель российско-американской группы по правам человека, президент американского Фонда Сахарова, изучая проблемы национальных меньшинств, связанных с развалом СССР, заставляют задуматься над практическими последствиями. Э. Клайн считает, что:

- права меньшинств, включая этническое групповое право на сохранение национальной культуры, являются фактором обуздания власти национальных государств;

- признание прав меньшинств не должно служить для государств, этнических групп и иных образований предлогом для нарушения или принижения индивидуальных гражданских прав, предусмотренных Пактом о гражданских и политических правах;

- если самоопределение народа приводит к ситуации, представляющей очевидную опасность для жизненных интересов других народов, оно может быть отложено или его условия могут быть модифицированы, а в экстремальных случаях решение о нем может быть отменено;

- отделение не должно быть первым рассматриваемым вариантом при разрешении проблем этнического плюрализма, поскольку оно часто приводит к насилию и к болезненным нарушениям в экономической и социальной сферах.

По его мнению эксперимент по созданию “нового советского человека” был обречен на неудачу. Необходимо научиться искать жизнеспособные и долговременные - и необязательно идеальные и вечные - решения этнических конфликтов путем взаимодействия с реальными людьми и народами, с такими, каковы они есть. В противном случае придется закалить свои души, чтобы быть готовыми к кровопролитию и страданиям.

Если государство демократическое, то возникающие в нем конфликты сопровождаются структурными изменениями самой политической системы государства, а если авторитарное - усилением репрессий и зажимом движений, что приводит к новым узлам напряженности. Писательница В.Ясукайтите так охарактеризовала авторитаризм национальных лидеров в Литве: “Независимость объявлялась не для того, чтобы одну диктатуру сменила другая. Не для того, чтобы мы снова совершенствовали формы культа личности. Не для того, чтобы несколько десятков кресел власти были высвобождены для новых, пришедших не служить народу, а править им”.

Твердая гражданская демократическая позиция, занятая частью интеллигенции в Литве, остановила национал-популистских лидеров от дальнейшего продвижения по пути авторитаризма.

Так на выборах в Сейм в конце 1992 года “Саюдис” потерпел поражение, а в феврале 1993 года президентские выборы выиграл А.Бразаускас. Голосуя за А.Бразаускаса и его партию, граждане Литвы голосовали прежде всего против разжигания вражды в обществе, против “охоты на ведьм” и разрушения экономических структур. Как писали средства массовой информации: “Литва наиболее бескомпромиссно отвергла коммунистов, а затем через два года антикоммунистов Они побили мировой рекорд, потому что за два года успели надоесть народу больше, чем коммунисты за пятьдесят Это значит, что та команда, как и большинство правящих команд, после “бархатной” революции оказалась некомпетентной. Они допустили очень много ошибок, и потому были выбраны посткоммунисты”.

Избранный президент Литовской Республики заявил: “Мы никоим образом не поддерживаем национальные государства как чистокровные государства. У нас много национальностей, так исторически сложилось”.

Смена власти выявила новые политические тенденции. Встал вопрос о необходимости оппозиции. Не той, которая после поражения на выборах заявила: “На выборах в Сейм Литва сама себя предала и стала опасной для мира”, а той, которая является жизнеспособной, разумной, законопослушной, активно участвующей в политической борьбе. Политики Литвы стали заявлять об этом на страницах печати: “Оппозиция нужна, как воздух. Сегодня, кажется, всем уже ясно, что без нее невозможно никакое демократическое государство. Это ясно даже тем, кто вчера, будучи в позиции, даже не желал объясняться на эту тему. Природа демократического государства требует смены власти: побывав на башне, спускайся вниз, отдохни”.

Неудачи экономического курса вновь изменили соотношение политических сил в стране после выборов в сейм в конце 1996 года и вернули к активной политической деятельности В. Ландсбергиса.

О демократических тенденциях в политической жизни Литвы свидетельствуют следующие факты: генеральный прокурор страны закрыл газету, увлекшуюся пропагандой национальной розни. Комитет по правам человека и гражданина и по делам национальностей Сейма Литвы выступил с заявлением в связи с появлением в средствах массовой информации республики тенденции, затрагивающей достоинства национальных меньшинств.

Демократия предполагает равноправие граждан. При стабильной демократии состав правящего большинства изменчив, поскольку в его основе лежат меняющиеся союзы по интересам. Если же правящее большинство имеет четкую национальную структуру, его удаление от власти крайне затруднено. Демократия фактически превращается в этнократию.

Если популистский национализм склонен прославлять всеобщее, лишенное конфликтов национальное единство, сильных правителей, успешные войны и завоевания, демократический национализм придает особое значение свободолюбию и тем конституционно-государственным традициям, которые открывают мирные пути совместного разрешения неизбежных между различными группами общества конфликтов. По мнению автора:

- Популистский национализм - идеология и политика национализма, использующего популистские методы;

- Демократический национализм - идеология и политика национализма, имеющая тенденцию к демократическим ценностям.

Проблемы, которые в связи с этим придется решать, состоят в том, чтобы с помощью правовых и конституционных методов восстановить ту меру единства, интегрированности, согласия и умиротворения, которая имелась в регионе в годы коммунистического правления и которая в значительной степени обеспечивалась репрессиями и военной силой. Как ни парадоксально, но те силы, которые внесли решающий вклад в осуществление переворотов в странах Восточной Европы, а именносилы этнонационалистического толка, вскоре после поражения коммунизма превратились в главную угрозу миру, благополучию и развитию в направлении демократической стабильности. Несчастья, ущерб и страдания уже превысили наихудшие проявления канувшего в лету социалистического прошлого.

В результате анализа политической практики автор пришел к выводу, что государства, образовавшиеся в результате национал-популистской деятельности, проходят следующий цикл: от популизма к авторитаризму, а далее либо к демократии, либо к тоталитаризму. В том случае, если возобладают демократические тенденции, будут созданы политические возможности функционирования оппозиции, защищены права национальных меньшинств, созданы возможности для их развития, произойдет переход от авторитарного режима правления к демократическому (Чехия, Словакия, Литва).

Если же способ функционирования политической системы будет отличаться непримиримым отношением к этническим меньшинствам, подавлением оппозиции и преследованием демократически настроенных граждан, созданием соответствующего репрессивного аппарата и принятием единой официальной идеологии, то, как свидетельствует исторический опыт Италии, Германии, Испании, происходит скатывание к тоталитарному режиму правления или длительное пребывание в авторитарном режиме.

В настоящее время большинство образовавшихся национальных государств задержалось на авторитарном цикле с неуклонным усилением демократических тенденций.

Особенно трудноразрешимой проблемой для новых режимов является та, которая предусматривает политические права этнических групп. В результате изучения этой проблемы автор пришел к выводу, что наиболее приемлемыми вариантами являются те, которые предложил профессор социологии Гумбольдтского университета К.Оффе: метод убеждения общественности, торга при закрытых дверях, использования президентских прерогатив, вмешательства наднациональных акторов.

Метод убеждения общественности обычно принимает форму переговоров за круглым столом. Торг при закрытых дверях был избран при попытке нормализации отношений между чехами и словаками. После того, как участники последнего раунда переговоров, состоявшегося 12 ноября 1991 года, не смогли прийти к желаемому результату, в тот же самый день президент Чехословакии В.Гавел предложил прибегнуть к использованию президентских прерогатив. Он потребовал, чтобы до всеобщих выборов, намеченных на июнь 1992 года, был проведен референдум по вопросу о будущем конституционном устройстве страны. При попытке воспользоваться таким вариантом решения возникает следующая проблема: необходимо, чтобы такого рода прерогатива была предоставлена президенту. В данном случае федеральный парламент отказался предоставить президенту названные полномочия.

Конституционный проект может быть навязан обществу извне наднациональными акторами (путем контроля за ситуацией в сфере соблюдения прав меньшинств; применения санкций в виде дипломатического признания или непризнания государств; предоставления или отказа в экономической помощи; в крайних случаях, путем военного вмешательства).

На вмешательство наднациональных акторов в качестве способа преодоления межэтнических раздоров возлагалось немало надежд. Но как показал югославский кризис, его использование также связано с определенными трудностями. Во-первых, наднациональные организации (например, СБСЕ, НАТО, Европейский Союз, Совет Европы, Европейский банк реконструкции и развития) состоят из представителей правительств государств - участников и потому сами не имеют прочного, удобного и надежного механизма достижения консенсуса относительно того, как и когда выполнять свои контролирующие функции. Во-вторых, вмешательство наднациональных организаций может скорее стимулировать этнический сепаратизм, нежели преодолеть его последствия. В-третьих, даже если функция по поддержанию мира успешно выполняется, это достигается путем идущих извне угроз и поощрений. В результате возникают подозрения относительно “империалистических” намерений и враждебные этнические чувства скорее усиливаются, чем затухают.

В ходе анализа возможностей разрешения межэтнических противоречий в образовавшихся национальных государствах автор пришел к следующим результатам. Урегулирование этнополитических проблем представляется возможным эволюционными методами. Ужасы этнического конфликта и гражданской войны или страх перед возможностью такого поворота событий могут быть столь велики, что полностью подорвут доверие к националистическим элитам со стороны их избирателей. Массовое сопротивление разорению страны и страданиям способны породить общее осознание того, что нынешний конфликт, война и репрессии создадут историческое оправдание для эскалации конфликта и превращения его в перманентный.

Другой эволюционный путь может заключаться в успешном проведении экономических реформ. Выгоды, которые получат в результате проведения экономических реформ немногие, и относительные потери и утрата уверенности в завтрашнем дне, которые падут на долю большинства, могут способствовать изменению структуры конфликта, поскольку при таком повороте событий объединение, строящееся по профессиональным и классовым признакам, станет более насущно необходимым и актуальным, чем объединение, основанное на этнических различиях. В конечном итоге эти разнообразные линии общественных расколов начнут пересекаться, тем самым нейтрализуя друг друга. В итоге этнические споры будут постепенно уступать спорам материальным, а именно проблемам прав и распределения. Кроме политического и экономического путей стабилизации этнополитического процесса может быть использован путь культурной модернизации. Он заключается в изменении такого положения дел, когда принадлежность человека к определенной этнической группе составляет сущность его идентичности, чтобы перейти к ситуации многообразия идентичностей - в ней и сам человек и другие люди, с которыми он связан, в зависимости от конкретных условий считают особо значимыми либо его свойства и качества как человеческого существа, либо его идентичность как члена национальной, профессиональной, этнической или религиозной общности.

К числу мер, ведущих к разрешению этнических противоречий, можно отнести: передачу существенной доли власти этнорегиональным территориям; принятие избирательных законов, стимулирующих межэтнические переговоры; создание условий для роста благосостояния экономически неблагополучных меньшинств.

Пути перехода к демократии в постсоветских республиках могут быть также следующие. При наличии замкнутых национально-территориальных районов на периферии одним из вариантов демократической политики может стать создание новых наций-государств. В основе этих новых государств должна лежать карта не этнического расселения, а политического волеизъявления. Так, например, Франция дважды после плебисцитов 1935 и 1955 гг. - уступала Германии Саарскую область, а земля Шлезвиг на основе плебисцита 1920 года была поделена между Данией и Германией. Подобному решению конфликта очень часто противостоят стремления государств максимально увеличить свою территорию. Страх перед дроблением на мелкие государства необоснован. Победившие национальные движения способны лишь на короткий срок опьянить себя и страну сознанием независимости, но затем всегда неизбежно наступает национальное отрезвление. На смену прежним иллюзиям приходит понимание того, что в настоящее время национальная независимость означает не более чем выбор между одной или несколькими экономическими и политическими зависимостями от других государств. То, чего не удалось добиться внутри государства, а именно межэтнической кооперации, должно быть теперь достигнуто как кооперация межнациональная.

Альтернативой независимому государству является предоставление возможности создать собственное автономное образование внутри существующего государства. Поскольку в демократическом обществе различие между автономией и государственной независимостью становится, в известной мере, формальностью, особенно на фоне растущей экономической взаимозависимости. Когда этнические группы требуют определенной доли должностей в государстве (и определенной доли государственных средств) в соответствии с долей в населении, этнополитика переходит в долевой национализм, который претендует не на территориальное господство, а на господство в первую очередь над подвижными общественными финансовыми средствами.

Наиболее настоятельно необходимость проведения организованной и юридически регулируемой этнополитики вплоть до долевого национализма проявляется на территории бывших республик СССР за пределами России, где произошло радикальное изменение направленности языковой гегемонии (литовцы, эстонцы и др. больше не учат русский, русские вынуждены учить литовский, эстонский и др. языки).

Там, где положение разрозненных этнических меньшинств не позволяет создать ни отдельное нацию-государство, ни автономное образование могут быть использованы механизмы нетерриториальной автономии, предполагающей учреждение языковой нации как политического и общественно-юридического союза отдельных лиц, имеющего функцию государства в государстве. Такая автономия предполагает, что, будучи гражданином государства, каждый должен быть одновременно и “гражданином” нации.

Демократия и национализм - плоды народного суверенитета, между ними нет непреодолимого противоречия. Тем не менее они нуждаются в сознательном политическом и правовом компромиссе, которого каждый раз и в каждой конкретной ситуации необходимо добиваться заново.

Стабильность в постсоветских республиках не может не зависеть от отношений с Россией - центра “постсоветского” пространства. Самоопределившийся этнос должен “созреть” для интеграции, “насытиться” своей независимостью. Сближение основано не на насилии, а на взаимном желании, стремлении к интеграции всех сфер жизни.

В зависимости от развития процессов демократизации в постсоветских республиках и посткоммунистических странах наиболее реальным представляется процесс сближения с Россией и между собой через эффективно функционирующие европейские объединения.

Сегодняшняя международная обстановка благоприятствует экономической интеграции государств, происходящей с передачей значительной доли власти в распоряжение надгосударственных и международных механизмов управления (Европейское экономическое сообщество, Международный валютный фонд, Общее соглашение о тарифах и торговле), а также передаче доли власти в распоряжение подгосударственным образованиям (Каталония, Шотландия, Татарстан). Она также благоприятствует прогрессу в области передачи судебных функций, функций арбитража и посредничества надгосударственным организациям (Международному суду, Европейскому трибуналу по правам человека, Совещаниям по безопасности и сотрудничеству в Европе).

Курс, прежде всего прибалтийских, стран направлен на создание экономических и политических систем западного типа и на вступление в западные межгосударственные объединения. Так, страны Прибалтики уже вступили в Совет Европы и заключили соглашение об ассоциации с Европейским Союзом. Здесь интересы России и стран Прибалтики совпадают. Краеугольным же камнем преткновения является вопрос вступления в НАТО стран СНГ и Прибалтики. От того, как он разрешится, в решающей степени будет зависеть будущее межгосударственных отношений с Россией.

Если идею интеграции не хотят поддержать сверху, она рано или поздно пробьет - и уже пробивает - себе дорогу снизу. Дело не только в том, что большинство населения и в России, и в ряде бывших союзных республик тоскует о союзе. Дело в том, что оно в нем объективно нуждается. Союз необходим для развития экономики, образования и науки, для того, чтобы снова обрести уверенность в себе, для того, чтобы остановить межэтнические конфликты. Никакой интеграции не будет, если кто-то предложит народам бывшего СССР присоединиться к нынешней России. Путь к интеграции лежит через перемены в самой России.

Несмотря на все трудности, объективным является курс на интеграцию и взаимное сближение вновь образовавшихся государств, и скорость этого процесса зависит от скорости демократизации в этих странах.

Можно сделать некоторые выводы:

Национальные государства, образовавшиеся в результате политики национального популизма, имеют авторитарные тенденции в своем становлении - процесс самоутверждения нации сопровождается значительными издержками в межнациональных отношениях. Эти государства проходят следующий цикл: от популизма к авторитаризму, а далее либо к демократии, либо к тоталитаризму.

Препятствием для дальнейшего продвижения страны по пути авторитаризма и тоталитаризма может стать наличие жизнеспособной, законопослушной, разумной оппозиции. Объективным является курс на интеграцию образовавшихся национальных государств, как необходимое условие развития экономики, науки, культуры, разрешения межэтнических противоречий, проведения демократических преобразований.

 

Автор: Баранов Н.А.