Становление органов крестьянского самоуправления в России
Правовое положение крестьян в реформе 1861 г. до сих пор не получило достаточного освещения в литературе. В Положении 19 февраля 1861 г. оно воплотилось в создании системы крестьянского сословного самоуправления, заменявшей вотчинную власть помещика. Эта система, по замыслу авторов законодательства, была призвана, кроме выполнения фискальных функций, во-первых, защитить крестьянство от бьющих крепостников, а во-вторых, подготовить его к участию во всесословных органах местного самоуправления. Неясными остаются такие существенные вопросы, как место крестьянского самоуправления в общей системе государственного строя, правовой статус сельских и волостных сходов и должностных лиц, их компетенция в отношении личности крестьянина и др. Кроме того, представляет интерес процесс реализации законодательства, началом которого было образование крестьянских волостей в 60-х гг. XIX в. Это был период, когда попытку корректировки реформы предпринимали сами крестьяне, а не правительство, что неоднократно наблюдалось впоследствии. Свои позиции в главном вопросе - земельном - крестьянство пыталось отстоять с помощью веками складывавшихся общинных традиций. Какую роль в этом играла новая система самоуправления, какое влияние она оказывала на психологию крестьян и насколько это соответствовало целям законодателей - выяснение этих вопросов необходимо для дальнейшего изучения включения общины в общую систему государственного управления и места самого крестьянства в этом процессе.
О том, какая роль отводилась крестьянскому обществу в реформе 1861 г., можно судить, взглянув лишь на структуру «Общего Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» (далее - «Положение»). Из 207 статей этого документа 124 составляют раздел, непосредственно посвященный «устройству сельских обществ и волостей и общественному их управлению» (разд. П). Во введении и двух других разделах (83 статьи) 60 статей так или иначе связаны с крестьянским самоуправлением. Очень красноречивым является тот факт, что в первом разделе Общего Положения, который называется «О правах крестьян, вышедших из крепостной зависимости», в 14 из 19 статей говорится о разной степени опеки и попечительства над крестьянами со стороны сельского общества, а из оставшихся пяти в трех речь фактически идет о правах помещиков. Наконец, общеизвестно, что ответственность за выполнение казенных, земских и мирских повинностей полностью возлагается на общество, о чем и говорится в 41 из 54 статей третьего раздела «Положения». Таким образом, являясь гарантом, как прав, так и обязанностей крестьян, крестьянское самоуправление стояло в центре реформы и было одним из инструментов ее проведения.
Создавалась двух ступенчатая система, в которой крестьяне для решения хозяйственных вопросов объединялись в сельские общества, а для ближайшего управления и суда - в волости. Сельское общество могло объединять крестьян, живших в одном или нескольких селениях, принадлежавших одному или разным помещикам. Единственным твердым условием было совместное пользование угодьями или какая-либо хозяйственная выгода. Волость должна была преимущественно объединять сельские общества, принадлежащие к одному приходу, и включать от 300 до 2000 ревизских душ. Управление в рамках сельского общества возлагалось на сход домохозяев и сельского старосту, вбираемого на сходе. В волости это были волостной сход, состоящий из сельских и волостных должностных лиц и выборных от каждых 10 дворов, волостной старшина с волостным правлением и волостной крестьянский суд. Так как волостной старшина и волостные судьи выбирались на волостном сходе, а волостное правление состояло из волостного старшины, сельских старост и некоторых других выборных должностей, можно сказать, что в основе формирования волостного управления, как и сельского, лежало выборное начало. Однако оно ставилось под контроль мирового посредника. Мировые посредники вводились Положением о Губернских и Уездных по крестьянским делам Учреждениях для улаживания споров между крестьянами и помещиками, а также для организации и контроля крестьянских волостей. На первые три года они назначались губернаторами из местных дворян-помещиков. Мировые посредники должны были утверждать в должности и приводить к присяге волостных старшин, а также имели право удалять их от должности или сменить сельского старосту и назначить нового, если того потребует помещик (ст. 122 «Положения»).
Руководить организацией крестьянских волостей, согласно ст. 20 «Положения», должны были губернские по крестьянским делам присутствия, которые стали повсеместно создаваться в марте 1861 г. Они включали председателя - начальника губернии, губернского предводителя дворянства, управляющего палатой государственных имуществ, губернского прокурора, двух членов из местных дворян-помещиков, назначенных министром внутренних дел, и двух членов из местных дворян-помещиков, избранных собранием губернского и уездных предводителей дворянства. Под руководством присутствия в каждом уезде учреждалась особая комиссия под председательством уездного предводителя дворянства из земского исправника и одного из местных помещиков по приглашению начальника губернии. Последний мог пригласить и других помещиков, состоящих на выборных должностях. Проект образования волостей необходимо было составить в течение месяца с момента учреждения комиссии. В течение следующего месяца каждый владелец имения имел право требовать изменений. После этого проект поступал на утверждение губернского присутствия, которое должно было состояться не позднее, чем через 6 месяцев со дня обнародования «Положения». После утверждения проектов мировые посредники должны были собирать волости. На своих первых заседаниях, результаты которых часто публиковались в газетах, губернские присутствия принимали решения об ускорении процесса утверждения мировых посредников и организации волостей.
Организация института мировых посредников, особенно органов крестьянского «самоуправления», создавала правительству определенную опору в деревне. П.А. Зайончковский отмечает, что «сельские старосты и волостные старшины, формально избиравшиеся крестьянами, а фактически назначавшиеся мировыми посредниками, являлись своеобразной правительственной агентурой в деревне, призванной обеспечивать беспрекословное повиновение и выполнение крестьянами их повинностей как государству, так и помещикам».
В целом ряде губерний выборы должностных лиц крестьянского правления встречали упорное сопротивление крестьян.
Так, отказы крестьян от участия в выборах, а также борьба их против фактически назначенных должностных лиц имели место в Витебской, Ковенской, Подольской, Гродненской, Рязанской, Калужской и Саратовской губерниях.
Как сообщал Валуев царю, крестьяне имения Биржи графа Тышкевича, Поневежского уезда, Ковенской губернии в количестве 14 тыс. душ, несмотря на убеждения мирового посредника, отказались от избрания сельских должностных лиц. «Вследствие сего, - указывал он, - в имение введена военная команда. Ныне, - продолжал Валуев, - губернатор уведомляет, что ни военная экзекуция, ни многократные увещания не отклонили крестьян от прежнего упорства. Они явно собираются большими толпами среди дня и по ночам ставят по дорогам караулы, посылают деньги в Ригу, где, по мнению губернатора, по всей вероятности, есть у них злонамеренный толкователь». Далее Валуев указывал, что арест «главных подстрекателей» вызвал необходимость применить военную силу для разгона толпы, стремившейся отбить арестованных. Крестьяне в течение пяти месяцев продолжали свое сопротивление, которое было сломлено лишь в феврале 1862 г. В одном из имений Вельского уезда, Гродненской губернии, крестьяне не только отказались произвести выборы волостных старшин, но и угрожали лишить жизни тех, кто примет эту должность.
В Аткарском уезде, Саратовской губернии, в имениях помещиков Устиновых и Куткина крестьяне с марта по июнь 1862 г. не подчинялись избранному волостному старшине и, в конце концов «избрали нового старшину и стали производить буйство». Только после введения в имения пяти рот солдат и экзекуции, крестьяне вынуждены были подчиниться.
Как сообщал в своем рапорте в Департамент Генерального штаба командир 3-го резервного стрелкового батальона, его батальон был 17 октября 1861 г. направлен в Клинский уезд, Московской губернии, «для содействия гражданскому начальству в выборе старшины».
Подобное имело место и в Подольской губернии, в селе Крушеновке, Новоушицкого уезда, где «выборы» членов сельского управления производились при содействии двух рот Севского пехотного пожа.
В некоторых губерниях, как, например, в Гродненской и Рязанской, избранные против своего желания сельские старосты и волостные старшины уклонялись от вступления в должность.
Правительству удалось, за небольшим исключением, обеспечить желательный для него состав лиц сельской и волостной администрации «Старшины и старосты, - сообщал в министерство внутренних дел черниговский губернатор, - вообще люди сметливые, самостоятельные и принимаются за свои обязанности с полною готовностью».
Аналогичную оценку состава сельских должностных лиц дает в своем отчете за 1862 г. и самарский губернатор. «Сельские старосты, волостные старшины и все вообще должностные лица, - писал он, - эти передовые люди и лучшие представители крестьянства первые откинули несбыточные мечты о полной воле и вследствие этого глухая оппозиция масс осталась без вожаков».
«Большая часть избранных в должности волостных старшин - люди разумные, смышлены и всеми одобряемые, - писал царю Валуев в докладе о положении дел в Калужской губернии. - С учреждением сельских и волостных управлений, по удостоверению губернатора, устанавливается порядок, и крестьяне стали лучше исполнять повинности». Подобные же отзывы дает Валуев и о волостных старшинах и сельских старостах Тверской, Рязанской, Калужской, Смоленской и Пензенской губерний.
Несколько иное положение сложилось в Сарапульском и Елабужском уездах, Вятской губернии. Валуев в докладе царю от 18 августа 1861 г. на основе данных мирового посредника этих уездов сообщал, что крестьяне избирают сельскими старостами и волостными старшинами «самых плохих», в результате чего они уклоняются от выполнения барщинных повинностей. «Впрочем, - писал Валуев, - губернатор полагает, что это продолжится недолго, и крестьяне поймут необходимость подчинения, а начальствующие лица привыкнут действовать решительнее и самостоятельнее, но до того времени многих старшин и старост придется сменить».
В начале октября 1861 г. «Московские ведомости» сообщали, что в 26 губерниях процесс открытия сельских обществ и волостных правлений завершен. К началу декабря не имелось известий только «из некоторых местностей 7 губерний». Подводя некоторые итоги, в конце 1861 г. «Московские ведомости» писали, что, за исключением небольшого числа волостей, на должности начальствующих лиц избраны люди, пользующиеся доверием и имеющие влияние на крестьян. Выборы проводились по голосам, по жребию или баллотировочными шарами.
С созданием органов крестьянского общественного управления наблюдается значительный спад крестьянских волнений. Об этом содержатся многочисленные свидетельства в губернаторских отчетах «о ходе крестьянского дела». «Со времени открытия волостей и сельских обществ, - писал в отчете губернатор, - все возникавшие со стороны крестьян недоразумения при отправлении повинностей к своим помещикам почти устранились».
Было бы неверным усматривать причину спада крестьянского движения только в организации института мировых посредников и органов крестьянского управления, однако известное значение в смысле укрепления правительственных позиций в деревне это, бесспорно, имело.
Наряду с беспощадным подавлением крестьянских выступлений вооруженной силой правительство в лице мировых посредников и представителей крестьянского управления получало дополнительную возможность воздействия на крестьян, используя в своеобразной форме и метод убеждения.
Благодаря созданию органов крестьянского общественного управления, помещики и власти не имели соприкосновения с миром, общаясь лишь с отдельными представителями его, к тому же с такими представителями, которые были в большинстве своем весьма послушны. «Выборное начало, - писал Валуев в докладе царю в 1865 г., - сопряжено с меньшими неудобствами, способно к большему развитию и, сводя массы к сравнительно незначительному числу уполномоченных ими представителей, облегчает действия администрации».
В течение мая - октября 1861 г. создание органов крестьянского управления было в основном закончено. Окончательно во всех губерниях крестьянские учреждения были открыты в декабре месяце. В общей сложности была образована 8751 волость.
На ход организации волостей большое влияние оказывали мировые посредники, объяснявшие крестьянам их задачу, права и обязанности. Однако при этом крестьяне вполне осознано выдвигали кандидатов на общественные должности. Там, где посредник или представители администрации, действуя в рамках ст. 122 «Положения», смещали волостного старшину или сельского старосту в обход крестьянского общества, возникали конфликты и даже крестьянские волнения. Это обусловливает, необходимость рассмотреть вопрос о роли должностных лиц в крестьянском самоуправлении в этот период. Речь, прежде всего, идет о двух ключевых должностях - волостного старшины и сельского старосты.
Наиболее надежной агентурой властей в деревне был волостной старшина. «Из всех новых общественных властей и учреждений, - писал Валуев царю в 1865 г., - наиболее удовлетворительны волостные старшины».
Правительство всячески стремилось поощрять представителей сельской администрации, награждая их медалями. Серебряной медалью или почетным кафтаном награждались и рядовые крестьяне, оказывавшие услуги при подавлении крестьянских волнений.
В тех случаях, когда сельские старосты и волостные старшины выступали защитниками интересов крестьян, они отстранялись от должностей, а в иных случаях арестовывались. Так, только в Самарской губернии в течение октября-ноября 1861 г. было отстранено от должности большей частью по требованию помещиков свыше 60 сельских старост.
Зырянов П.Н. отмечал, что должность сельского старосты «скорее всего, представляла собой плод законодательного творчества петербургской бюрократии», была в организованном плане «чуждым общинному духу наростом», как и вообще фискально-полицейские функции, которые преобладали в деятельности старосты. Действительно «Положение» поставило сельского старосту в сложные условия.
Функции старосты были разделены на общественные и полицейские. Первых по количеству перечисленных в законе пунктов было гораздо больше. Однако именно они оказались надуманной попыткой авторов законодательства придать этой должности общественный характер. Из этой группы обязанностей меньше половины представляли действительно какой-то общественный интерес, а именно: приведение в исполнение приговоров сельского схода; наблюдение за сохранностью дорог, мостов и др.; наблюдение за порядком в училищах, больницах и богадельнях; заведование мирским хозяйством и мирскими суммами (ст. 58). Из полицейских функций старосты, несомненно, полезными обществу были обязанности руководить помощью при пожарах, эпидемиях и других стихийных бедствиях, а также проводить предварительное дознание в случае совершения преступления (ст. 60). Такие функции, как созыв и роспуск деревенского схода, и определение рассматриваемых на нем вопросов, наблюдение за сохранностью межевых знаков и принуждение крестьян к исполнению договоров между собой и с другими лицами, носили чисто бюрократический характер и в лучшем случае не имели никакого реального значения для нормального функционирования самоуправления и жизни общины в целом. Остальные задачи старосты, связанные с обеспечением исправного отбывания крестьянами податей и повинностей, контроль за их передвижением за пределы волости, охраной имущества помещика и безопасности его личности, задержанием и доставлением в земскую полицию бродяг, беглых и военных дезертиров, были просто враждебны по отношению к крестьянину и сельскому обществу. Таким образом, общественная значимость старосты в действительности должна была упасть из-за того, что благодаря сохранению старых общинных институтов самоуправления (прежде всего сельского схода) для решения повседневных вопросов деревенской жизни не требовалось внешнего надзора и контроля. Поэтому общество стремилось до минимума сократить материальные и моральные издержки, связанные с этой должностью.
Комментируя ход крестьянского дела, газеты писали по этому поводу, что «крестьяне, не понимая ее значения и видя в ней одну тягость, выбирали людей из многорабочих семейств (чтобы частые отлучки по общественным делам не приносили большого ущерба хозяйству), часто бесхарактерных и не пользующихся общим уважением». Замечено было неохотное исполнение за сельских старост повинностей, предусмотренное ст. 124 «Положения». Кроме того, обладая по ст. 123 правом решать вопрос о жаловании или вознаграждении должностным лицам, общество, как правило, не назначало жалованья старостам, а если назначало, то минимальное. Например, в Гороховецком уезде Владимирской губернии 70% сельских старост не получали ничего или получали менее 25 руб. в год. (Для сравнения: в этом же уезде среднее жалованье волостного старшины было 174 руб., волостного писаря - 156 руб. в год). Крестьяне стремились избавиться от обременительных для них обязанностей.
Один из старост, которого мировой посредник сменил и обложил штрафом, с радостью заплатил эти 3 руб. и снял с себя должностной знак. По «Положению», избранный обществом в какую-либо должность имел право отказаться от нее только в трех случаях: 1) если ему было 60 лет; 2) если он уже прослужил по выбору полный срок и 3) если он «одержим сильными телесными недугами» (ст. 119). В связи с этим особенно интересны следующие данные. В том же Гороховецком уезде в 1862 г. из 201 старост всего было смещено 54 человека (приблизительно 27%), из них 28 человек - по болезни. Очевидно, подобная картина была типична и для других мест. 31 августа 1862 г. в Тверском губернском по крестьянским делам присутствии по предложениям мировых посредников обсуждался вопрос о сокращении срока службы старост с трех до одного года и о назначении им окладного содержания, чтобы поставить их вне зависимости от мира. Предлагалось также для повышения престижа должности освободить старост, как и волостных старшин, от рекрутской повинности на время службы.
Сопоставление с волостным старшиной здесь не было случайным. «Положение» действительно ставило его в более выгодные условия. Как уже отмечалось, по ст. 124 волостной старшина и сельский староста освобождались на срок службы от несения повинностей и телесного наказания. Но кроме этого волостной старшина пользовался исключительной льготой, освобождавшей его с семейством от рекрутской повинности на время службы, за два трехлетия беспорочной службы он освобождался лично навсегда, а за три срока - он лично навсегда и один из его родственников по выбору. Престиж волостного старшины, однако, поднимался и по другим причинам. Несмотря на то, что его прямые обязанности по волости в основном совпадали с функциями сельского старосты в деревне (ст. 83-84), их полицейско-бюрократический характер был в данном случае закономерен и воспринимался в соответствии с назначением этой должности - «волостной старшина ответствует за сохранение общего спокойствия и благочиния в волости» (ст. 81). Характерно, что в «Положении» нет подобного определения относительно сельского старосты. Даже такие ненужные сельскому обществу функций должностного лица, как созыв схода, объявление повестки дня и роспуск его, для волости, объединявшей иногда до нескольких десятков селений, были действительно необходимы. По сообщениям корреспондентов с мест, из должностных лиц волостной старшина «пользовался преимущественным значением перед прочими».
Картина деятельности волостных старшин будет, безусловно, идеализированной, если не остановиться еще на одном важном пункте «Положения». Согласно ст. 85 волостной старшина был обязан «исполнять беспрекословно все законные требования Мирового Посредника, Судебного следователя, Земской полиции всех установленных властей, по предметам их ведомства». Не случайно в приведенных выше воспоминаниях автор писал: «В числе моих задач не малую роль играла забота о том, чтобы оградить свою волость от вмешательства полиции». Он делал это с помощью мирового посредника, который, как и большинство посредников первого призыва, был преданным сторонником крестьян. Волостной старшина безошибочно угадал в мировом посреднике одно из центральных звеньев механизма, осуществлявшего реформу. Поэтому, когда истек срок его полномочий и появились посредники второго призыва, люди «с старыми традициями», автор отказался от должности старшины на следующее трехлетие, «поняв свое бессилие».
Подобное бессилие перед вышестоящими начальниками, а также личные качества представителей сельской администрации приводили к злоупотреблениям властью и конфликтным ситуациям внутри крестьянского общества. Однако, на наш взгляд, для рассматриваемого периода эти явления не были столь характерны, как в последующие годы, когда политика правительства приобретала все более охранительный характер. В 1962 г. «Московские ведомости» от 10 марта, перепечатывая информацию о ходе крестьянского дела из «Псковских губернских ведомостей», сообщали, что из поступивших в 1861 г. в уездные мировые съезды бумаг «самое большое число просьб и жалоб касается обязательных отношений крестьян к владельцам. Менее всего поступало жалоб на должностных лиц крестьянского управления». Одна из причин такого положения указана в обозрении волостей, составленном членом Тверского по крестьянским делам присутствия для Земского отдела МВД в 1862 г. Характеризуя волостных старшин, автор разделят их на две группы: «Одни выбраны за известную свою энергию, чтобы иметь в них стойких защитников своих интересов; приобретя влияние на крестьян, они действуют самостоятельно, что отразилось как в отношении к владельцам, так и в общественной жизни их; другие же выбранные за смиренство, более подчиняются общественному мнению; часто встречается у них в книгах волостных сходов, что, узнав о недовольствии волости по поводу того или иного распоряжения, они предлагают обсудить, не следует ли отменить такое распоряжение». То же самое, очевидно, можно сказать и о сельских старостах, добавив, что у них явно преобладала вторая тенденция. Тот же чиновник из Твери отмечает «ничтожное влияние их на общество, что особенно вредно отзывается при постановлениях сельского схода». «Вредное» влияние слабости должностных лиц на деятельность сельского самоуправления проявлялось, прежде всего, в тех ситуациях, когда возникали конфликты между крестьянами и помещиками. Здесь же ярче, чем когда-либо, проявлялась роль сельских и волостных сходов.
Чаще всего в этот период конфликтами сопровождался процесс введения уставных грамот. «Положение» предоставляло составление их помещикам (ст. 7), которые по своему усмотрению могли привлекать к этому и крестьян. Составленная без участия крестьян уставная грамота должна быть прочитана на сходе, который в случае согласия должен ее подписать. Если же крестьяне не подпишут грамоту, мировой посредник и выбранные мирским обществом 6 уполномоченных производят поверку ее. В случае несогласия крестьян в вопросе о наделе посредник все равно мог ввести уставную грамоту в действие «условно». Если спор возникал по другому вопросу, то обеим сторонам давалось право принести жалобу на решение мирового посредника. Таким образом, крестьянам в этой операции отводилась роль пассивного наблюдателя с правом не соглашаться с условиями помещика, но без права изменять эти условия (до обнародования «Положения» запрещалось даже допускать крестьян до жалоб по всем этим вопросам). Между тем именно они часто становились предметом острого недовольства крестьян. Например, введение уставной грамоты предусматривало передачу помещиком хранившихся у него мирских капиталов крестьянскому обществу. В действительности мирские хлебные магазины так же, как и общественные суммы, в момент передачи часто оказывались растраченными или самими помещиками, или их управляющими. Несмотря на запрещение, сельские и волостные сходы принимали решения о выборе поверенных для ходатайства перед губернским присутствием и более высокими инстанциями. В этих ситуациях крестьяне, считая свое дело правым, отказывались в счет растраченных общественных капиталов платить помещику оброк или нести другие повинности. Решения эти принимались на сходе, причем их исполнение, то есть ходатайство перед начальством, как и полагалось по «Положению», поручалось иногда должностным лицам.
Самым ярким примером такого рода может, пожалуй, служить многолетняя борьбы с бывшим помещиком, которую вел помощник старшины и поверенный в деле об уставной грамоте из села Павлово Нижегородской губернии и которую он описал в своей автобиографии. Речь шла о мирской сумме в 60000 руб. и об усадьбах, купленных крестьянами на имя помещика при крепостном праве. В ходе этой борьбы автор неоднократно ездил в Нижний Новгород (где губернатором был сторонник реформ А.Н. Муравьев), Иваново, Владимир, Москву и Петербург. Он консультировался у известных юристов, общественных деятелей и представителей бюрократии, среди которых были Ф.П. Барыков, Г.З. Елисеев, А.П. Щапов, И.С. Аксаков, С.В. Волконский, Я.А. Соловьев, Н.А. Милютин и другие. По их советам и с их помощью автор опубликовал в печати ряд статей-возражений на уставную грамоту. Для характеристики настроения всех этих людей, включая и крестьянского уполномоченного, приведем слова, сказанные ему А.Н. Муравьевым при свидании: «Клянись, что ни под каким предлогом не предашь общественное дело, которое вы начали, и поведешь его до последней крайности. Знай, что после Бога я тебе защитник, если будет только тебе какое преследование и препятствие к ведению дела, я представлю тебя к Государю». В 1865 г. дело кончилось мировой сделкой с понижением оброка, как того хотели крестьяне.
Интересно, что в острых ситуациях крестьяне пытались до конца использовать свои права, предоставленные законом. Самые широкие полномочия «Положением» предоставлялись сельскому сходу, и он, безусловно, был органом для решения самых насущных вопросов крестьянской жизни. Среди них главный - об уставных грамотах. Чтобы обеспечить справедливые условия договора с помещиком, крестьяне собирали сходы, как правило, с ведома должностных лиц, для отправки ходатаев в губернское присутствие и Петербург. При этом членов общества, не принимавших участия в волнениях или скомпрометировавших себя лояльным отношением к помещику, не допускали на сход (что разрешалось пост. 51) и даже приговаривали к удалению из общества. Приговоры сельских сходов, которые крестьяне прилагали к жалобам и прошениям, выражали несогласие не только с условиями наделения землей и величиной оброка, но и с самой процедурой составления уставных грамот, исключавшей участие крестьянского общества.
Активную позицию занимали сельские, а также волостные сходы в вопросе о регулировании состава сельских обществ. Это было связано, на наш взгляд, прежде всего с нежеланием крестьян обременять себя круговой порукой, предусмотренной «Положением». Большинство приговоров об удалении из общества в качестве мотива называет неплатеж податей, а также «развратное» и «опасное» поведение. Характерно, что при этом, как правило, указывалось на согласие с приговором помещика. Это обстоятельство на первый взгляд может поставить под сомнение самостоятельность крестьян в данном вопросе, так как допускает вероятность удаления под нажимом помещика наиболее активных крестьян, зачинщиков волнений и т.д. Однако, не исключая полностью такой возможности, необходимо привести и факты, когда крестьяне отстаивали до конца свои позиции. Так, в селе Новом Московской губернии сельский староста принуждал общество удалить одного из крестьян, «возбуждавшего их к неплатежу оброка и повинностей», на что получил отказ под предлогом, что крестьянин этот «поведения хорошего, кроткой жизни, под судом и следствием не находился и опасным для общества быть не может». В одной из волостей Бронницкого уезда Московской губернии по просьбе помещика согласно ст. 158 «Положения» были удалены и сосланы в Сибирь два крестьянина из разных селений за то, что призывали односельчан не признавать уставную грамоту. В ответ на это были собраны три волостных схода (в 1863, 1864 и 1866 гг.), избравшие ходатаев для хлопот по возвращению этих крестьян. Кроме того, в 1866 г. на каждого из них было послано прошение в земский отдел МВД подписанное односельчанами и сельским старостой. В другой волости того же уезда сельское общество под давлением мирового посредника приняло приговор о непринятии в свою среду четверых арестованных посредником крестьян. Когда сход понял свою ошибку, он составил новый приговор, который был утвержден сельским старостой. Копии были выданы женам подсудимых, а одна отправлена гражданскому губернатору.
Таким образом, в вопросах об удалении из общества сельский и волостной сходы достаточно последовательно защищали интересы крестьян. Не случайно в одном из таких дел, когда общество было действительно заинтересовано в избавлении от одного из своих членов, оно изъявило согласие даже оплатить все расходы, связанные с отправкой этого человека в Сибирь.
Все эти факты подтверждают тезис о центральной роли схода в системе крестьянского самоуправления. Этот вывод согласуется с точкой зрения П.Н. Зырянова, что «арена сельского схода была первой политической школой для крестьян. Сходы, как правило, стремились отстоять права своих членов от произвола дворянской администрации». История образования крестьянских волостей позволяет добавить, что в этот период такой ареной для крестьян стал, кроме сельского, и волостной сход. Противоборство крестьянского схода, с одной стороны, и местной администрации, а отчасти и мировых посредников, с другой, началось уже в момент выбора должностных лиц крестьянского самоуправления и продолжалось в течение всего начального периода реформы.
Образование системы крестьянского самоуправления несколько по-новому освещает и проблему соотношения деятельности должностных лиц и самого крестьянского мира - один из существенных вопросов всей истории крестьянской общины. В своей работе Л.И. Кучумова, в частности, делает вывод о «различной целенаправленности» в деятельности сельской администрации и всего крестьянского управления». На наш взгляд это утверждение не стоит относить к периоду начала 60-х гг. XIX в., так как рассмотренный материал позволяет сделать вывод об определенном единстве схода и должностных лиц в условиях, когда крестьянство видело свою задачу в борьбе за уставные грамоты. Предпосылка для такого единства заключалась в известном дуализме, на который уже указывалось в литературе и который состоял в том, что «выборные власти, будучи представительными органами крестьянского мира, в тоже время завершали систему низового государственного управления».
Таким образом, отношения между сельской администрацией и крестьянским обществом могли меняться в зависимости от того, какая из двух тенденций преобладала в данной исторической ситуации. Начало 60-х г. XIX в. было особым периодом в истории реализации крестьянской реформы, когда она проходила еще в соответствии с замыслами либеральной бюрократии во главе с Н.А. Милютиным. Осуществить защиту крестьянского самоуправления от произвола помещиков и администрации удавалось благодаря тщательно подготовленной операции назначения мировых посредников нового призыва, а также первого состава губернских по крестьянским делам присутствий. В этих условиях крестьянское самоуправление действовало как более или менее гармоничная система, элементы которой, наряду со старыми общинными механизмами, были мобилизованы крестьянами д ля защиты своих интересов.
Созданный реформой 1861 г. волостной суд для помещичьих крестьян законодательно закреплял давнюю традицию крестьянского правосудия на основе обычного права. По своей организации и основным принципам деятельности этот институт имел глубокую преемственную связь с судом волостных расправ государственных крестьян, однако составители актов 1861 г. попытались исправить многочисленные недостатки предшествующего законодательства и учесть современные достижения наук об обществе.
В 1861 г. было создано двухуровневое крестьянское самоуправление - в сельских обществах и волостях бывших помещичьих крестьян, а в 1866 г. эти административные преобразования были распространены на население государственной деревни. Структура самоуправления и суда стала одинаковой для всего российского крестьянства. Органом решения дел стал сельских сход, который из своего состава избирал старосту, а на волостном уровне - волостной сход, избиравший старшину и формировавший путем выборов крестьянский волостной суд.
Волостной суд изначально создавался как суд сословный, что отвечало чаяниям членов Редакционных комиссий ликвидировать право вотчинной полиции помещика, отделив крестьянство от образованных слоев общества. Однако законом не воспрещалось лицам других сословий также «отыскивать удовлетворения в волостном суде».
В ведении волостного суда находились споры и тяжбы между крестьянами и маловажные преступления (проступки), когда они совершались на территории волости крестьянами против лиц своего же сословия.
Волостной суд создавался из судей, которые избирались ежегодно на волостном сходе в количестве от 4 до 12 человек, а затем между ними устанавливалась очередь в отправлении судейских обязанностей (не менее 3 человек в одном присутствии суда). Вознаграждение судьям устанавливалось по усмотрению волостного схода, при этом шло не за счет общественных сумм, а путем сбора с истца или виновного (50-75 коп.). Кроме того, судьи освобождались от натуральных повинностей и от телесного наказания.
Суд должен был собираться раз в две недели по воскресеньям и в случае необходимости и чаще. Для разбора гражданских дел основанием являлась жалоба истца; проступки рассматривались в случае обращения обиженного (или его родителей) и свидетелей, по требованию схода, или волостного старшины, или же сельского старосты. Суду предоставлялось право производить дознание в присутствии свидетелей и осмотры местности.
Закон прямо запрещал присутствие в заседании суда волостного старшины, функцию секретаря должен был исполнять волостной писарь, который вносил в книгу для записей решений суда необходимые сведения и подписывал их.
Решения волостного суда по проступкам и споры и тяжбы между крестьянами ценой до 100 руб. считались окончательными и не подлежали обжалованию. Волостной суд имел право приговаривать виновных за проступки к общественным работам до шести дней, или денежному взысканию до трех рублей, или к аресту до семи дней, или лиц, не освобожденных от телесного наказания, к наказанию розгами до 20 ударов.
Недостатки волостного суда отражали неполноту и недоработанность законодательства. Однако ограниченность законодательной базы проистекала из представлений творцов реформы о кратковременности предлагавшихся в 1861 г. установлений. Тем не менее, когда судебные уставы 20 ноября 1864 г. сохранили волостные суды вне вновь созданной системы правосудия, стало ясно, что этому институту предстоит долгое существование. После неудавшейся подготовки проекта реформирования местного самоуправления комиссией М.С. Каханова (1881-1885) серьезным актом в отношении крестьянского суда стали законы 1889 г., усилившие его роль и более четко определившие основы его деятельности. Было введено то, что предлагалось крестьянами в ходе обследования волостных судов Комиссией М.Н. Любошинского - постоянный состав судейского корпуса во главе с председателем, денежное содержание судьям, их присяга и должностной знак и т.п. Но эти законы усилили сословный контроль за деятельностью суда со стороны местного дворянства в лице земского участкового начальника. Заключительным шагом в переустройстве крестьянского сословного суда и его законодательной базы явился закон от 15 июня 1912 г.
Основными принципами организации волостного суда были выборность, сословность (по составу и подсудности) и связанная с ней безапелляционность решений, разделение властей, а также обычное право, принятое в качестве юридической основы деятельности.
Обычное право действовало, прежде всего, в сфере гражданской, разрешая проблемы наследования имущества и наделения землей, регулируя семейно-брачные отношения. Решения волостными судами разнообразных коллизий крестьянской жизни принимались в соответствии с определенными юридическими нормами, которые различались в разных местностях. Однако между этими нормами было больше сходств, чем различий, поскольку в своей основе они имели общие принципы: взгляд крестьянина на труд как единственный и справедливый источник собственности, признание принадлежности права на землю крестьянской общине, приоритет общинного блага и признание общей семейной собственности.
Можно отметить, с одной стороны, большую по сравнению с практикой официальной юстиции свободу волостного суда в принятии решений. С другой - большую обеспеченность наследственных прав крестьянства по сравнению с гражданским законодательством. В уголовной сфере применение обычно-правового подхода включало в себя оценку истца и ответчика с точки зрения их трудовой деятельности и нравственных качеств и, в соответствии с этим, назначение наказания. Главным правотворящим фактором в крестьянском быту было стремление к справедливости. Именно поэтому по одном и тем же проступкам присуждалось разное наказание («глядя по человеку»), что так порицалось многими образованными современниками.
Важным отличием деятельности волостного суда от официальной юстиции была законодательно оформленная практика примирения истца и ответчика. Записи крестьянских мировых сделок предусматривали полное возмещение убытков, а смысл примирения заключался в прощении вины.
Земцов Л.И. отмечает сокращение числа примирений и архаических форм решения дел (таких, как божба, или «грех пополам») в практике волостных судов по сравнению с сельскими судами. Увеличение из года в год количества рассмотренных дел в волостном суде служит показателем привыкания крестьянства к формальному судебному разбирательству. «Здесь уже нет мощного давления деревенского общественного мнения, меньше знают истца, решение уже дальше от учета тесных взаимоотношений внутри мира, несколько ближе к общей судебной форме», - пишет Л.И. Земцов, констатируя наличие условий для движения обособленного крестьянского суда к общему суду, одинаковому для всех граждан империи.
Положение 19 февраля 1861 г. фактически узаконило функционирование обычного права в государственно-правовой практике России. Однако на том этапе исторического развития страны обычное право, отвечая идеалам и уровню правового сознания и культуры русского крестьянства, выполняло необходимую функцию. В 1860-80- е годы, благодаря свободной деятельности волостного суда, оно готовило основную часть населения к более высокой ступени правовой культуры, к восприятию закона и пониманию его значения в жизни каждого человека. Долговременное существование близкого и понятного народу низшего звена судебной системы, отвечающего народному представлению о справедливости, воспитывало правовую культуру и уважение к суду.
Учитывая вышеизложенное следует вывод, что, в соответствии с «Общим Положением о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости», образованные сельский и волостной сходы играли центральную роль в системе крестьянского самоуправления. В связи с этим делается акцент, что выборные власти (должностные лица, формально избиравшиеся крестьянским миром), являясь органами крестьянского самоуправления, находились под влиянием государственной власти. Правительство в лице мировых посредников и органов крестьянского местного самоуправления, не имея «соприкосновения с миром», получало дополнительную возможность воздействия на крестьян. Из этого следует, что органы крестьянского местного самоуправления не были самостоятельными, так как находились под контролем государственной власти.
Автор: Гордиенко Ю.Г.