Влияние администрирования хозяйственной деятельности северокавказской кооперации на результаты сбыто-снабженческой работы (январь 1928-ноябрь 1929 г.)
Происходившие в 1928 - 1929 гг. процессы администрирования в организации управления кооперации были тесным образом связаны с ее хозяйственной деятельностью. В условиях свертывания нэпа кооперация быстро теряла возможность осуществления самостоятельных сбыто-снабженческих операций, превращаясь в технический аппарат по выполнению государственных заданий. Существенное влияние на усиление этой тенденции оказали хлебозаготовительные трудности в большинстве производящих областей страны.
Уже в сентябре 1927 г. отдельные округа Дона и Северного Кавказа (Армавирский, Терский, Таганрогский) фигурировали в сводках в качестве снижающих темп хлебозаготовок. Отмечалась значительная активизация частных торговцев, скупавших хлеб у крестьян по более высоким, чем установленные государством, ценам, что приводило к дезорганизации хлебного рынка. В результате на 1 октября 1927 г. в Северо-Кавказском крае было заготовлено около 32,9 млн. пуд. зерна вместо 55,2 млн. пуд. прошлого года.
Трудности в проведении заготовок были обусловлены как объективными, так и субъективными причинами. К числу первых относились неблагоприятные погодные условия, приведшие к неурожаю в производящих областях, а также сложная международная обстановка, в условиях которой крестьяне стали задерживать продажу хлеба, боясь остаться без резервных запасов в случае войны.
Немаловажную роль играли и субъективные причины, заключавшиеся в ошибках планирования, в отсутствии должной координации в работе основных заготовителей. По мнению Ю.Голанда, в отличие 1925 г., происшедший в это время кризис был не только экономическим, но и социально-политическим. Сами по себе экономические трудности, возникшие в середине 1927 г., можно было преодолеть на основе нэпа. Однако обострение внутриполитической обстановки помешало своевременно принять необходимые экономические меры.
На замедление темпов заготовок существенное влияние оказало снижение государственных цен на хлеб, а также недостаточное количество и плохой ассортимент промышленных товаров, отправленных в деревню. Большая часть этих товаров, поступивших в распоряжение кооперации, была навязана Госсельскладом в качестве «принудительного ассортимента».
В таких условиях кооперация была не в состоянии, справиться с выполнением заданий по заготовкам. Например, в станице Приморско-Ахтарской Кубанского округа крестьяне, выражая недовольство низкими ценами на зерно, отказывались сдавать его заготовительным организациям, предпочитая перемалывать на муку и отправлять в Крым, Керчь и на Кавказское побережье. По данным Совторгфлота, только за один месяц было отправлено морем 42 тыс. кг. муки. В Туркменском районе Ставропольского округа хлебозаготовительная кампания была сорвана астраханскими перекупщиками, которые переплачивали по 30 коп. за пуд зерна. Местное ЕПО конкурировать с ними было не в состоянии. В результате астраханцы скупили зерна в десять раз больше, чем потребительское общество.
Работу заготовительных органов затрудняло также нежелание многих крестьян сдавать хлеб за бумажные деньги. Это было связано с распространением слухов о том, что в скором времени они будут аннулированы. Так, в Армавирском округе население бросилось скупать за червонцы скот, цены на который поднялись на 50%. В то же время они отказывались продавать хлеб за деньги, требуя эквивалентной замены промтоварами, которых, как уже отмечалось, недоставало.
Возникшие в силу указанных причин трудности в выполнении государственных планов по хлебозаготовкам и наметившийся в связи с этим срыв в проведении индустриализации стали причиной введения чрезвычайных мер. В исторической литературе получил распространение тезис о том, что этот поворот носил неожиданный характер и был связан непосредственно с действиями Сталина. Однако анализ документов показывает, что уже осенью 1927 г. предложения об ужесточении курса в области хлебозаготовок исходили и от других руководителей большевистской партии, в том числе представителей либерального крыла.
В начале ноября председатель СНК СССР А.И.Рыков подготовил проект постановления об усилении борьбы со спекуляцией и ажиотажем в области заготовок и снабжения страны продуктами промышленного и сельскохозяйственного производства. Он считал необходимым поручить ОГПУ привлекать к ответственности в административном порядке частных заготовителей и торговцев, изобличенных в повышении заготовительных цен и спекуляции товарами широкого потребления. В отношении должностных лиц, виновных в невыполнении планов хлебозаготовок, предлагались меры судебного характера.
На основе этих предложений 14 декабря 1927 г. ЦК ВКП(б) разослал телеграфную директиву партийным организациям хлебозаготовительных районов, в которой потребовал ужесточения административных мер в проведении заготовок, в том числе усиления взыскания всех платежей с деревни: единого налога, госстраха, ссуд и прочего, посылки ответственных работников на места для контроля за ходом заготовок и т.п. В заключение директивы отмечалось: «Задача состоит в том, чтобы добиться в ближайшее время резкого перелома хлебозаготовок».
24 декабря политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение об отправке ответственных уполномоченных на хлебозаготовки, обязав их немедленно выехать в указанные районы. В их функции входил контроль за деятельностью партийных и заготовительных органов, смещение руководителей, не проявляющих должной активности в выполнении государственных заданий по заготовкам. Уполномоченным по Северному Кавказу был назначен нарком торговли РСФСР Н.Б.Эйсмонт.
После того, как эти меры не принесли желаемого результата, ЦК ВКП(б) в свой директиве от 6 января 1928 г. в предельно жесткой форме потребовал от партийных организаций в недельный срок добиться решительного перелома в хлебозаготовках. Установив личную ответственность руководителей кооперативных организаций за выполнение возложенных на них заданий по заготовкам, ЦК ВКП(б) поставил вопрос о немедленном отстранении тех из них, кто не проявил способности и умения добиться успеха. Следует отметить, что руководство Северо-Кавказского края полностью одобрило данную позицию и активно способствовало практическому выполнению чрезвычайных мер.
В то же время в практику проведения заготовок стали входить не свойственные кооперации методы, связанные с широким применением административных мер и оказанием неприкрытого давления на крестьянство. Для руководства хлебозаготовками в краевом центре и на местах создавались чрезвычайные органы - «тройки», в которые, как правило, входили секретарь парткома, представитель ОГПУ и председатель исполкома. На время заготовок «тройки» фактически подчинили себе остальные органы власти, получив большие полномочия, вплоть до ареста, по отношению к невыполняющим поставку хлеба частным лицам и представителям заготовительных организаций. Под контроль этих органов попадали и кооперативные организации.
Применяемые в это время насильственные меры прежде всего испытали на себе крупные держатели хлеба. Тех из них, кто не желал сдавать хлеб по установленным государством ценам, обвиняли в спекуляции, применяя при определении наказания 107 статью УК РСФСР. Уже 9 января 1928 г. окружные прокуроры получили от вышестоящих инстанций директиву и в тот же день дали указания по линии судов и следователей о внеочередном и по срокам не более 48 часов проведения дознании в органах следствия по уголовным делам, связанным с хлебозаготовками.
Выявлением не подчинившихся требованиям большевистской партии владельцев хлеба активно занимались органы ОГПУ, деятельностью которых руководили местные комитеты ВКП(б). Так, в постановлении Сальского окружкома ВКП(б) в конце января 1928 г. предписывалось: «Считать необходимым, произвести решительный нажим, ориентировочно арестовать от 10 до 30 человек на район, оперативный план нажима разработать ОГПУ, прокурору и трибуналу не предпринимать никаких мер без ведома ГПУ».
К концу января только в Армавирском округе было возбуждено 62 дела, привлечено к ответственности 57 так называемых спекулянтов и 28 кооперативных работников. При применении наказания зачастую у зажиточных крестьян конфисковывалось не только зерно, но и имеющиеся в хозяйстве средства производства, которые затем направлялись для укрепления колхозов. Например, в Кабардино-Балкарии у 232 зажиточных хозяйств кроме хлеба были конфискованы мельницы, кузницы, различные сельскохозяйственные машины.
В стремлении выполнить план заготовок местные власти допускали откровенный произвол по отношению не только к зажиточным крестьянам, но и середнякам. Так, в обзоре комиссии по делам частной амнистии при ВНИК приводились примеры злоупотреблений властью в Донском округе. В частности, речь шла о двух крестьянках-середнячках, которые вдвоем управлялись с хозяйством семьи из восьми человек. Имея в своем распоряжении 650 пуд. хлеба, крестьянки добровольно сдали в потребительское общество 250 пуд. Несмотря на это, они были осуждены к одному месяцу лишения свободы каждая, с конфискацией не только хлеба, но и практически всех средств производства.
Еще одним нетипичным для кооперации методом проведения заготовок стало принудительное изъятие у крестьян денег в целях подталкивания к сдаче хлеба по установленным государством ценам. В связи с этим 12 января 1927 г. бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) дало указание органам управления кооперации продавать сельхозмашины и орудия только тем крестьянам, которые выполнили план по заготовкам. Была также утверждена разверстка выигрышного займа по округам и распространение облигаций. 16 января тройка крайкома дополнила эти меры запрещением продажи промтоваров крестьянам, не предъявившим сдаточных квитанций и авансированием хлебом под последующие поставки сельхозмашин.
Стала широко использоваться и практика принудительного самообложения крестьян, средства от которого должны были идти на культурно-хозяйственные нужды деревни. В постановлении ЦИК РСФСР и СНК «О порядке самообложения населения», принятого 7 января 1928 г., т.е. на следующий день после введения чрезвычайных мер, эта мера становилась обязательной для всех граждан по решению общего собрания (схода). При этом инициатива о проведении самообложения принадлежала сельским советам, которые действовали в русле партийных директив.
Главной целью самообложения становилось изъятие средств у зажиточных хозяйств. Как правило, рассмотрению данного вопроса на общинном сходе предшествовали бедняцкие собрания, которые выдвигали свои предложения по самообложению, главная тяжесть которых ложилась на зажиточных крестьян. Еще одной формой изъятия средств у крестьянства стало принудительное размещение крестьянского займа, выпущенного 30 декабря 1927 г. Местные партячейки получали разнарядку по распространению определенного количества облигаций займа и, используя бедняцкий актив, добивались их распространения среди крестьян.
Применение подобных реквизиций ставило крестьянские хозяйства в безысходное положение, заставляя продавать свой хлеб по низким государственным ценам. Выступая в марте 1928 г. на пленуме Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), А.А. Андреев откровенно заявил, что применение данных мер «само собой способствовало и выталкивало крестьянский хлеб для продажи Советскому государству».
Установление жесткого руководства и контроля со стороны партийно-государственных органов, приказы о выполнении плана любой ценой поставили кооперацию в сложные условия. По многочисленным сообщениям отмечалась атмосфера растерянности и пессимизма у многих кооперативных работников. В частности, уполномоченный Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), посетивший в январе 1928 г. Курганный, Петропавловский и Ванновский районы Армавирского округа, указал, что большая часть кооператоров способна торговать, но серьезно повлиять на пайщиков в данный момент не может и находится в состоянии неуверенности в выполнении норм заготовок.
Такая ситуация имела тенденцию к дальнейшему развитию. По информации уполномоченного Армсельскосоюза, проводившего обследование работы по хлебозаготовкам в апреле 1928 г., «отдельные выборные работники были настроены демобилизационно и не принимали никаких мер по усилению хлебозаготовок». В связи с этим со стороны партийных и кооперативных органов были приняты дополнительные меры по ужесточению требований к союзам и низовой сети. В этом же месяце Крайсельсоюз дал указание руководству союза о немедленном выполнении директивы, связанной с хлебозаготовками, полностью и в срок. «Никакие возражения, доводы, сомнения - не должны иметь места» - отмечалось в циркулярном письме.
Помимо административного наказания не преуспевшие в деле заготовок кооперативные работники стали подвергаться уголовному наказанию. В циркуляре Наркомюста РСФСР «О судебной практике по делам о хлебозаготовках» предусматривалось применение ст. 111 УК РСФСР по отношению к работникам кооперативного аппарата, которые своими действиями или бездействиями срывали хлебозаготовительные работы.
По сведениям А.В.Баранова, работники кооперации оказались среди тех, кто наиболее активно противодействовал произволу в ходе заготовок. Основными формами протеста являлись отказ участвовать в заготовках и репрессиях, предложения повисить закупочные цены и сузить полномочия «троек», защита прав кооперации, выступление против раскулачивания. В ходе преследования за эти действия в январе-феврале 1928 г. 631 ответственный работник был привлечен к суду, 2796 чел. лишились должности или получили взыскания.
Явным нарушением кооперативных принципов со стороны большевистской партии стало игнорирование интересов членов кооперации, поголовный подход к крестьянству при проведении заготовок. В циркулярной телеграмме ЦК ВКП(б) об организации обмена промтоваров на хлеб от 14 января 1928 г. отмечалось, что преимущественный отпуск промтоваров крестьянам, продающим хлеб, должен производиться независимо от того, состоят ли они пайщиками каких-либо видов кооперации или нет.
Поставив достижение планов заготовок в качестве первостепенной задачи, руководство ВКП(б) пошло даже на определенное нарушение собственных классовых принципов. Так, значительное недовольство бедноты вызывали случаи, когда кооперативные организации отпускали товары только сдатчикам хлеба и ограничивали отпуск товаров за деньги. В ряде мест представители бедноты ставили вопрос о выходе из кооперации и требовали возвращения паевых взносов.
В такой тяжелой ситуации кооперация использовала различные методы проведения заготовок. С одной стороны, продолжали действовать традиционные принципы кооперативной практики. Был в максимальной степени задействован технический аппарат кооперации, в наибольшей степени приближенный к сдатчикам хлеба и имевший большой опыт работы. Перед началом проведения хлебозаготовок летом 1927 г. аппарат был подвергнут серьезной проверке со стороны партийных и советских органов. При этом проверяющие высказывали удовлетворение по поводу его готовности к участию в заготовках. Например, представитель Наркомторга, посетивший несколько округов края, пришел к выводу, что недочеты кооперативных организаций не выходили за рамки обычных в большом деле дефектов.
Многие кооперативы демонстрировали в это время высокие показатели в работе. Так, кредитное товарищество «Кызыл-Малчы» («Красный скотовод»), существовавшее в Мало-Карачаевском округе, обслуживало 2900 хозяйств. Оно имело 4 молочно-сыроваренных завода, выдавало ссуды на улучшение молочного хозяйства, на покупку скота, на уборку урожая, производило заготовку молока, сыра, шерсти, кожи и других продуктов животноводства. Товарный оборот этого товарищества достиг к началу 1928 г. 2 млн. руб.
С другой стороны, в условиях чрезвычайных мер в заготовительной работе кооперации получили распространение методы, нарушающие права крестьянства. Широкое применение приобрели расчеты кооперации за зерно облигациями выигрышного займа, которые выдавались невзирая на возражение крестьян. Например, в Терском округе Минераловодское сельхозтоварищество при расчетах за сданное зерно выдавало на 25% суммы облигациями. В Майкопском округе Дондуковское сельхозтоварищество также расплачивалось за хлеб не деньгами, а облигациями, несмотря на протесты сдающих хлеб крестьян.
Заготовительной деятельности кооперации мешали также собственные недостатки в организации заготовок. Так, в работе Ставрополь-Кавказского сельхозкредтоварищества проявлялось нерациональное распределение обязанностей среди членов правления, большинство из которых не обладало должной квалификацией. В том числе случившееся в период заготовок затоваривание произошло по причине отсутствия специалистов, знакомых с делом закупки сельхозпродуктов. В Донском округе были случаи, когда в самый разгар заготовок почти весь аппарат отдельных кооперативов, в частности хутора Ново-Кузнецовский Мечетинского района, отсутствовал, и привозившие зерно крестьяне вынуждены были отправляться обратно.
Использование отмеченных выше методов в проведении заготовок позволило кооперации увеличить объемы сбыта сельхозпродукции. Например, в Кубанском округе сельхозкооперации удалось повысить выполнение плана заготовок в феврале по сравнению с январем с 53% до 75%. При этом доля сельхозкооперации в заготовках составила 32%, потребительской кооперации - 25%, государственных заготовителей - 42%. Следовательно, объем заготовленного кооперацией зерна превосходил результаты работы государственных заготовителей.
Даже в условиях чрезвычайных мер кооперация демонстрировала свои возможности и способность конкуренции с государственными заготовителями, имевшими большие возможности при проведении заготовок. В результате применения чрезвычайных мер план хлебозаготовок на Дону и Северном Кавказе был выполнен на 92%, но далось это дорогой ценой. У многих крестьянских хозяйств не осталось даже страховых запасов, под угрозой срыва оказался весенний сев. В деревне отмечалось сильнейшее недовольство проводимой политикой. Органами ОГПУ были выявлены многочисленные факты призывов к восстаниям и распространению антисоветских листовок в различных округах края. Были отмечены случаи открытого сопротивления методам проведения заготовок. Так, в апреле 1928 г. в Баксанском округе Кабардино-Балкарии на этой почве произошли массовые волнения крестьян. В начале июня 1928 г. в адыгейском ауле Блечепсин группа женщин у здания аульского Совета также потребовала прекращения хлебозаготовок.
Подобные настроения проявлялись и в рядах большевистской партии. Наряду с группой Бухарина за возвращение к нормальному ходу заготовок выступали многие рядовые коммунисты. В мае 1928 г. в Хадыженском районе Майкопского округа, со стороны отдельных членов партии имели место выступления, осуждающие методы проведения хлебозаготовок. Были высказывания о том, что заготовки пагубны для крестьян, так как проводятся насильственным путем и могут привести к неустойчивости власти.
Под влиянием таких настроений июльский (1928 г.) пленум ЦК ВКП(б) принял решение об отмене чрезвычайных мер. Однако, это был временный тактический ход Сталина и его сторонников, которые к этому времени уже определились в методах социалистического строительства. Идеологическим обоснованием правомерности применяемых мер при проведении заготовок стал высказанный на июльском пленуме тезис Сталина о необходимости своеобразной «дани» деревни для проведения индустриализации, которая получалась бы в результате расхождения цен на сельскохозяйственные и промышленные товары в пользу последних.
В это же время серьезные деформации происходят в снабженческой политике большевистской партии. Прежде всего это касалось сложных машин, в которых нуждались крепкие крестьянские хозяйства. Завозимый в деревню ширпотреб не мог удовлетворить их потребности, что стало одной из причин задержки хлеба. Между тем, вследствие курса на ускорение коллективизации сельского хозяйства, машиноснабжение все больше начинало рассматриваться с точки зрения обеспечения производственного кооперирования крестьянства.
В директивном письме Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) от 18 февраля 1928 г. «О машиноснабжении коллективных хозяйств» были поставлены задачи обеспечения сельхозмашинами колхозов и бедноты, с предоставлением особых льгот по кредиту. Вместе с тем крайком потребовал жестко ограничить машиноснабжение кулацких элементов деревни с безусловным отказом как в сложных, так и в дефицитных машинах и отпуском только избыточных сельскохозяйственных машин, инвентаря исключительно за наличный расчет.
Дальнейшее ужесточение политики большевистской партии в деревне вело к полному прекращению продажи сложных машин зажиточным крестьянам. 15 июня 1928 г. СНК СССР своим декретом «О трактороиспользовании» обязал республиканские и местные органы распределять трактора в первую очередь между крупными колхозами, во вторую - между машинными товариществами и другими крестьянскими объединениями.
В связи с этим одной из основных задач кооперации становилось продвижение сельскохозяйственной техники в колхозы. В постановлении II пленума Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) сельхозкооперация была подвергнута критике за то, что она продолжала оставаться по преимуществу сбытоснабженческой, а не производственной системой. В связи с этим прозвучало требование увязывать каждое мероприятие, проводимое сельхозкооперацией, с задачами производственного кооперирования и коллективизации.
Окружные комитеты ВКП(б) стали направлять снабженческую деятельность сельхозкооперации в сторону преимущественного обеспечения колхозов, что было одной из мер по вовлечению туда беднейшего и среднего крестьянства. Например, при рассмотрении вопроса о машинизации деревни пленум Терского окружкома ВКП(б) постановил продавать технику бедняцко-середняцким слоям, прежде всего объединенным в коллективные хозяйства.
Уже в июне 1928 г. из учтенных 4192 тракторов по краю в кооперативах и ККОВах находилось 65,8%, в частных хозяйствах - 24,28%. В национальных районах доля владельцев тракторов из числа частных хозяйств была меньше, чем в целом по краю. Так, из всего количества тракторов в Кабардино-Балкарии -11%, в Северной Осетии - 13%, находились в руках зажиточных крестьян.
Следовательно, действия руководящих партийных органов в краевом центре и на местах способствовали проведению машиноснабжения деревни исключительно в интересах создающихся колхозов. Вместе с тем под лозунгом борьбы с кулачеством резко сократилось кредитование и снабжение единоличных крестьянских хозяйств. Дальнейшее уменьшение количества тракторов у зажиточных крестьян объяснялось не только ограничениями со стороны государства, но и добровольной их продажей колхозам по низким ценам ввиду возможных репрессий.
В целом на протяжении 1928-1929 гг. сельхозкооперация существенно расширила масштабы своей снабженческой деятельности. В розничной продаже ее низовая сеть охватывала 95% всего оборота, а ряд округов обсуживался полностью. На первый взгляд это был полный успех кооперации в соперничестве с частной торговлей. Однако достигнут он был в результате использования административных, а не экономических мер. В торговой деятельности кооперации в большей степени стало уделяться внимание не изучению конъюнктуры рынка и потребительского спроса населения, а обеспечению государственных заготовок и коллективизации сельского хозяйства.
Одним из последствий преимущественного использования сельхозпродукции для увеличения экспорта и нужд промышленности явилось сокращение продовольственного снабжения населения. Парадоксальность ситуациизаключалась в том, что это прежде всего коснулось сельского населения. Лишившись источников внутреннего потребления в условиях максимального изъятия государством хлебных излишков, уничтожения частного производства и торговли хлебопродуктами, крестьянство стало испытывать серьезные проблемы в вопросах продовольственного обеспечения. Вместе с тем большевистское руководство уделяло повышенное внимание снабжению городов, в особенности рабочего населения.
О сравнительно благополучном продовольственном положении города по отношению к деревне свидетельствует немало примеров. Так, один из кубанских хлеборобов, касаясь этого вопроса на II Всесоюзном съезде колхозов, с горечью заметил, что «в станицах не хватает хлеба с примесью, а в городах белого хлеба, сколько требуется, получают без всякой примеси». На Батайском районном сельхозсовещании хлеборобов в июле 1928 г. отмечалось, что «крестьянам приходится стоять в очереди за хлебом по полдня, при этом хлеб кукурузный и плохого качества». В выступлениях делегатов звучали упреки в адрес власти, которая обещала после проведения заготовок обеспечить деревню мукой и печеным хлебом, но обманула и уделяет внимание только городам.
В такой ситуации многие крестьяне стали приобретать необходимые продовольственные товары в городских магазинах. Несмотря на увеличение производства хлеба и других видов продовольствия, городская розничная торговля не справлялась с удовлетворением возросшего потребительского спроса. Это в свою очередь породило недовольство рабочих и служащих, вынужденных простаивать часами в очередях.
В связи с этим на протяжении 1928 г. во многих городах края распоряжением местных властей стала вводиться карточная система распределения продуктов. О сложившейся продовольственной ситуации красноречиво свидетельствует председатель организационно-планового бюро Госплана РСФСР П. Парфенов в докладной записке, направленной в ЦК ВКП(б) в конце ноября 1928 г. Он пишет: «Всюду введена карточная система на хлеб. В некоторых городах (Темрюк, Краснодар) в очередь за хлебом встают с вечера. Остро стоит вопрос и в кубанских станицах. Всюду очень много мешочников, особенно из Украины. Вокруг многих станиц (Егорлыцкая, Мечетинская) располагаются целые таборы таких беженцев».
Подобная ситуация складывалась и в других регионах страны. При решении продовольственной проблемы руководство большевистской партии прежде всего стремилось не допустить дальнейшего недовольства рабочих, как главной своей опоры. В связи с этим полютбюро ЦК ВКП (б) 14 февраля 1929 г. одобрило предложения Наркомторга о введении карточной системы на хлеб для трудового населения городов. Вскоре карточная система стала распространяться и на другие продукты питания, а также дефицитные промышленные товары. Крестьяне по-прежнему имели возможность приобретать продукты в городских магазинах, но по более высокой цене.
Аппарат потребительской кооперации использовался для распределения товаров первой необходимости среди рабочих коллективов и населения городов. При этом создавались преимущества в снабжении для ударников производства. В то же время возможности потребительской кооперации по преимущественному снабжению своих членов были резко ограничены. Так, согласно постановлению Наркомторга от 21 декабря 1927 г. потребительские общества должны были производить отпуск дефицитных товаров не только своим пайщикам, но также членам сельскохозяйственных, машинных товариществ, кредитных и других кооперативных организаций.
Вместе с подготовкой к сплошной коллективизации сельского хозяйства партийно-государственные органы предписывали кооперации при распределении товаров уделять колхозам первостепенное внимание. Например, в постановлении бюро Армавирского окружкома ВКП(б) в июле 1929 г. кооперативным организациям было дано указание о необходимости отбора товаров для коммун и сельскохозяйственных артелей вне всякой очереди, через кооперативные распределители. Колхозы этих двух видов прикреплялись для обслуживания к соответствующим обществам потребителей.
В это же время преимущество на получение дефицитных товаров в интересах стимулирования заготовок было распространено на сдатчиков хлеба независимо от того, состоят ли они членами потребительских обществ или нет. Прекращалось также премирование членов кооперации, что объяснялось переходом потребительской кооперации к обслуживанию всего населения.
Наряду с распределением государственных фондов потребительская кооперация продолжала играть большую роль в розничном товарообороте, который сосуществовал с карточной системой в городах и преобладал в сельской местности. В условиях осуществления индустриализации, требующей значительных капиталовложений, большевистская партия использовала потребительскую кооперацию в качестве основного звена в товаропроводящей цепи. При этом одной из главных задач, поставленных перед ней, являлось вытеснение частной торговли из сферы розничного товарооборота.
Решению этой задачи способствовало увеличение оптовых операций потребительской кооперации, основанных на практике заключения генеральных договоров с промышленными предприятиями. В отличие от предшествующего периода потребительские общества чаще всего устанавливали прямые контакты с предприятиями или центральными базами синдикатов. Этот порядок приводил к ликвидации промежуточных звеньев и соответствующим образом способствовал снижению наценок на товар. Так, если в первом квартале 1925/26 г. наценки в потребительских обществах Кубанского округа составили 20,8%, первом квартале 1926/27 г. - 15%, то за весь 1927/28 г. - 11,2 - 11,4%.
В целом за 1927/28 г. потребительская кооперация Кубанского округа добилась увеличения числа распределителей, приближения товаров к потребителю, роста оборотов, усиления охвата покупательных фондов.
Увеличив охват покупательного фонда в среднем на одно хозяйство с 37% до 68%, потребительская кооперация округа заняла доминирующее положение в розничном товарообороте, ограничив роль частной торговли.
Вместе с тем в целом по Северо-Кавказскому краю развитие торговой деятельности потребительской кооперации происходило более быстрыми темпами, чем на Кубани. Увеличение торговых точек за 1927/28 г. составило в среднем по краю 65%, в то время как на Кубани только 24%, на 10 тыс. населения приходилось 4,5 торговых лавки, на Кубани почти наполовину меньше.
Основными объектами обслуживания потребительской кооперации являлись сельские населенные пункты. В 1928 г. по сравнению с предыдущим годом потребительская кооперация края увеличила свои обороты на селе с 191 до 255 млн. руб. По продаже товаров они выросли со 156 до 208 млн. руб., по заготовкам - с 35 до 47 млн. руб. Кооперация превосходила государственную и частную торговлю в продаже таких важных для крестьянства товаров, как мануфактура, сахар, соль, металлические изделия, керосин и др.
Кроме того, потребительская кооперация при проведении культурно-просветительской работы занималась распространением книжной продукции. Например, в ходе борьбы с алкоголизмом в марте 1929 г. в Кореновском и Краснодарском районах Кубанского округа в местных ЕПО была запрещена торговля вином и взамен ее была организована продажа книг.
Значительно укрепились позиции потребительской кооперации в национальных районах. Розничный товарооборот кооперативной торговли повысился здесь с 9600 тыс. руб. в 1924/25 г. до 42588 тыс. руб. в 1928/29 г. Соответствующим образом увеличился ее удельный вес, который составлял в Адыгее - 89,9%, в то время как у частной торговли - 5,5%, в Кабардино- Балкарии соответственно - 96,6 и 3,4%, Карачае - 81,1 и 8,2%, Черкесии - 94,4 и 5,6%, Осетии-91,5 и 6,2%.
Со стороны кооперации проводилась работа по расширению потребительского спроса коренного населения национальных районов. Например, в 1928/29 г. развернулось движение под лозунгом «Пальто - горянке». Эта кампания имела целью - изжить в массе горского населения вековой предрассудок о запрете женщине носить теплое пальто. На покупку теплой одежды кооперативы выделили 130 тыс. руб. Было распределено 10322 пальто. Причем женскому активу, а также батрачкам и беднячкам предоставлялась возможность приобрести пальто на льготных условиях, в кредит.
Вместе с тем в работе потребительской кооперации было немало недостатков, связанных с ограниченностью ассортимента товаров, слабой подготовкой торговых работников, злоупотреблениями руководителей потребительских обществ. В феврале 1929 г. в Майкопском Армавирском, Кубанском и других округах Северо-Кавказского края были отмечены случаи продажи промтоваров целевого назначения родственникам и знакомым. Например, в станице Псебайской Майкопского округа, правление ЕПО отпустило мануфактуру секретарю нарсуда и близким знакомым, отправив в свои отдаленные отделения незначительную ее часть.
Происходили также случаи, когда потребительские общества ущемляли права крестьян, не сдавших вовремя хлеб. В станице Безскорбной Армавирского округа, правление ЕПО, собрав от населения средства на приобретение мануфактуры, стало выдавать купленную мануфактуру только сдатчикам хлеба. Крестьяне, внесшие аванс, толпами приходили в контору ЕПО, требуя возвратить деньги. Такие действия потребительских обществ вызывали массовое недовольство крестьян и казаков, причем не только из числа зажиточных, но и середняков.
Как уже отмечалось, потребительская кооперация продолжала играть большую роль в городском торговом обороте. Наряду с введением нормированного снабжения продовольствием потребительские общества осуществляли закупку и продажу сельскохозяйственных и промышленных товаров для рабочих коллективов и населения городов. Продолжали действовать и принадлежащие потребкооперации предприятия по переработке сельхозпродукции, производству товаров различного назначения.
В 1928 - 1929 гг. наилучшие показатели по рабоче-городской потребительской кооперации Дона и Северного Кавказа имели Краснодарский и Таганрогский центральные рабочие кооперативы, у которых продажа товаров по себестоимости составляла более 16 млн. руб. Больших успехов добился также Новороссийский ЦРК, сумевший не только увеличить свой товарооборот, но и обеспечить развитие общественного питания. В этих целях кооператив уделял внимание развитию пригородных хозяйств, строительству фабрики-кухни, хлебозавода. К осени 1929 г. количество потребляемых рабочими блюд увеличилась по сравнению с июлем этого года с 956 до 1869 тыс.
На фоне относительно благополучной экономической ситуации в городах сельские районы края осенью 1928 г. вновь испытали потрясения в ходе проведения новой кампании хлебозаготовок. По сравнению с прошлым годом к ноябрю 1928 г. выполнение плана снизилось с 72,8% до 45,7%. Основные причины слабого темпа заготовок оставались прежними и заключались в сохранении резкого разрыва рыночных и заготовительных цен, продолжающемся кризисе промтоваров и их нерациональном распределении, ошибках в организации заготовительной деятельности.
В обеспечении сбыта крестьянской продукции серьезное препятствие для кооперации создавала ограниченность материальных средств. Так, в Армавирском округе Ново-Александровское сельхозтоварищество отказалось принимать у крестьян хлеб, привозимый согласно заключенных договоров, мотивируя свой отказ отсутствием средств. В Сальском округе Ново-Егорлыкское ЕПО по этой же причине также не могло оплатить принятый у крестьян хлеб, что вызвало массовое недовольство с их стороны.
Подобная ситуация была связана и с нехваткой промтоваров, необходимых для обмена. В ряде районов Майкопского, Кубанского, Армавирского, Шахтинско-Донецкого и других округов острый недостаток промтоваров задерживал реализацию хлеба крестьянами. Например, в Кубанском округе завезенные промтовары лишь на 35-40% удовлетворяли потребности населения. Вместе с тем явная недостаточность мер по стабилизации товарооборота между городом и деревней привела к дальнейшему ухудшению ситуации. К началу января 1929 г. план заготовок был выполнен на 70%, и резкое снижение темпов заготовок не давало надежды на его существенное повышение.
Сталинское большинство в ЦК ВКП(б), не желая замечать тяжелого экономического положения деревни, потери интереса крестьянства к дальнейшему участию в заготовках, вновь искало причину затруднений в кулацком саботаже и недостатках работы местных партийных организаций, а также заготовительных организаций. Северо-Кавказский крайком в сводке о хлебозаготовках, посланной в адрес ЦК ВКП(б), также всю вину перекладывал на сельские партячейки, которые, по мнению крайкома, не сумели мобилизовать бедняков и середняков на проведение заготовок.
Основным средством активизации действий кооперативного аппарата, как и в предыдущую кампанию, становились жесткие дисциплинарные меры по отношению к недостаточно решительным работникам. В связи с этим ЦК ВКП(б) принял 10 ноября 1928 г., а затем 12 июня 1929 г. постановления о проверке и чистке кооперативных кадров, в ходе выполнения которых сотни кооперативных работников, не проявивших себя в ходе заготовок, были сняты со своих должностей.
Соответствующие решения были приняты краевым и окружными комитетами ВКП(б). Еще в сентябре 1928 г. бюро крайкома ВКП(б) в директивном порядке потребовало привлечения к судебной ответственности по искам заготовителей наиболее злостных хозяйств, причем не только единоличников, но и руководителей колхозов. Дело в том, что к этому времени колхозы выполнили лишь 28% плана, в то время как единоличники - 50%. Принятие этих мер служило «воспитательным» целям. Как указывалось в постановлении бюро «единоличник, увидев, что тянут в суд даже колхозы, поймет, что договор нужно выполнять, а колхозам это поможет изжить собесовские настроения».
Снижение темпов заготовок повлекло за собой дальнейшее усиление административного давления. 20 января 1929 г. Северо-Кавказский крайком ВКП(б) в закрытом письме сельским ячейкам высказал неудовлетворение ходом хлебозаготовок, в частности, работой кооперации. В письме отмечались случаи демобилизационного настроения местных партийных и советских работников, разговоры о том, что без применения чрезвычайных мер заготовки не выполнить, что нужен декрет, разрешающий организациям заготавливать хлеб через милицию. И хотя в письме подобные подходы осуждались, требования о повышении темпов заготовок любой ценой их фактически вызывали к практике. В частности, в целях лишения крестьян денежных средств, крайком потребовал от кооперативных органов принятия решительных мер по получению всех просроченных обязательств по платежам, усиления работы по распределению в деревне второго займа индустриализации, проведению кампании по сбору паевых взносов и самообложению.
Окружные партийные комитеты, контролируя ход выполнения указаний крайкома ВКП(б), принимали жесткие меры по отношению к сельским коммунистам и заготовительным организациям. Например, 22 января Сальский окружком ВКП(б) потребовал от хлебозаготовителей принятия мер к форсированному выполнению февральского плана, а 28 января Терский окружком поставил вопрос о привлечении к строгой ответственности бездействующих хлебозаготовителей, а также о проверке работников и пересмотре кадров аппарата.
В это же время на заседании бюро Вешенского райкома ВКП(б) Донецкого округа был отмечен «преступно-слабый темп хлебозаготовок». Были объявлены выговоры руководителям кооперативных организаций, прозвучали угрозы в случае сохранения низких темпов заготовок отдачи их под суд. В своем постановлении бюро категорически предписывало всем работающим в заготовительных организациях коммунистам принять максимальные меры к усилению темпа заготовок, в том числе «привлечь весь заготовительный аппарат и актив пайщиков к непосредственной работе хлебозаготовок путем заготовки хлеба на дому под сохранные расписки, проводить строгий контроль в выполнении контрольных заданий».
Официально в этой заготовительной кампании чрезвычайные меры не провозглашались, но по сути дела они проводились негласно. Как и в прошлом году, упор делался на вынужденную, а не добровольную продажу хлеба крестьянством. Широкий размах приобрели акты произвола и насилия местных властей, стремящихся любой ценой выполнить возложенные на них обязательства по заготовкам. В своем рвении местные партийные руководители иногда самостоятельно завышали установленные задания. Весной и летом 1929 г. в 58 населенных пунктах Северного Кавказа были отмечены случаи произвольного увеличения контрольных цифр по хлебозаготовкам до 25%.В ходе заготовок в Морозовском районе Шахтинско-Донецкого округа, несмотря на 100% сдачу хлеба зажиточными крестьянами, к ним были применены дополнительные меры. Так, если в среднем по району для кулацких хозяйств норма сдачи хлеба была определена в 31 пуд. с га, то в Бахалдинском сельсовете добились сдачи по 66 пуд. с га. Было оштрафовано 140 хозяйств и осуждено 30 зажиточных крестьян. Применялись и такие меры, как объявление бойкота всему хутору Чепуры, который длился пять дней.
Характерным примером является также телеграмма А.А.Андреева, направленная в конце мая 1929 г. Сталину, в которой он возражает против директивы Наркомюста об определении меры наказания не сдавшим хлеб крестьянам в двойном размере его стоимости. Андреев считал эти меры чересчур мягкими и настаивал на применении уже установленного Северо-Кавказским крайкомом ВКП(б) штрафа в пятикратном размере.
По линии кооперации к невыполняющим задания по заготовкам применялись меры кооперативного бойкота, прекращение отпуска товаров на продолжительные сроки, исключение из состава пайщиков, вплоть до привлечения к суду. В ситуации выполнения планов заготовок любой ценой кооперативные организации были вынуждены вновь применять не свойственные для них методы. Так, в ряде округов края в феврале 1929 г. были отмечены случаи незаконного повышения цен на промтовары и отказа работников низовой кооперативной сети от их продажи крестьянам, сдавшим свои излишки другим заготовителям. Нередкими были случаи прямого обмана заготовителями крестьян. Например, в станице Усть-Лабинской Кубанского округа, местные ЕПО и сельхозтоварищество создали специальную агентуру, которую рассылали по дорогам. Агенты уговаривали крестьян, везущих хлеб, сдавать его под выдаваемые путевки, обещая затем отпустить дефицитные товары. Однако товары в магазинах ЕПО часто отсутствовали, и крестьяне, сдавшие хлеб, оставались обманутыми. Наряду с этим участились случаи запугивания применением чрезвычайных мер. Так, представители Темиргоевского сельхозтоварищества Армавирского округа, производящие закупку хлеба, пугали крестьян тем, что «все равно хлеб будет в скором времени отбираться, и на едока будет оставаться только по 10 пуд., так что лучше уж сдавайте хлеб добровольно».
Специфическая роль отводилась кооперации в вопросе изъятия у крестьян денег и принуждению их к сдаче хлеба. В этом отношении кооперативные организации должны были в короткий срок активизировать работу по кооперированию крестьян с одновременной выплатой последними паевых взносов. Такую задачу, в частности, поставил в начале января 1929 г. Северо-Кавказский крайсельскосовет перед Армавирским селькредсоюзом. Было предписано к апрелю 1929 г. кооперировать не менее 62 тыс. хозяйств. Кроме того, союз был обязан развернуть кампанию по сбору задолженностей по паевым взносам, что также способствовало достижению указанной цели.
Заметный прирост паевого капитала выразился в том, что если за три предыдущих года он составил 608 тыс. руб., то в 1927/28 -1.439 тыс. руб., а за первый квартал 1928/29 г. - 480 тыс. руб. Достигнув указанных результатов потребкооперация округа заслужила похвалу от лица правления Севкрайсоюза. Отметив стимулирующую роль изъятия денег в форме паевых взносов на рост заготовок, правление связало окончательное решение этого вопроса со всеобщим кооперированием крестьянских хозяйств.
Под лозунгом борьбы со спекуляцией и мешочничеством были сведены на нет возможности продажи хлеба на рынке. Система заготовок стала действовать так, что крестьяне могли реализовать свой хлеб только через государственных и кооперативных заготовителей по низким установленным ценам, причем поступление хлеба последним в значительной мере обеспечивалось применением административных методов. В связи с этим, можно согласиться с выводом Н.Г.Рогалиной о том, что «проведение страной классовой линии отбрасывало не только кооперативный принцип равенства возможностей, но и нэповское по сути признание частного интереса».
В этих условиях кооперация вновь превращалась в технический аппарат для выполнения государственных заданий по заготовкам. Руководство их проведением передавалось специально создаваемым органам - общественным комитетам содействия хлебозаготовкам (комсодам), в состав которых входили председатель поселкового или станичного Совета, секретарь партячейки, представители общественных организаций бедняцко-середняцкой и батрацкой части крестьянства.
В инструкции бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) основной целью комсодов ставилось обеспечение выполнения плана хлебозаготовок в кратчайший срок. В числе задач комсодов отмечалось, что они в порядке повседневной работы должны наблюдать за тем, как кооперация реализует контракционные договора, какие коллективные и индивидуальные хозяйства их лучше всего выполняют, организовывать общественные отчеты хлебозаготовителей перед гражданами. Во главе комсодов в соответствии с инструкцией должны были стать энергичные работники, которые могли бы сделать его решения обязательными как для всех граждан населенного пункта, так и для заготовительного аппарата. Персональная ответственность за выполнение планов заготовок возлагалась на кустовых уполномоченных и уполномоченных колхозов.
Как вскоре стало ясно, данные меры носили временный характер, перед началом широкомасштабной кампании по сплошной коллективизации сельского хозяйства. Одной из главных ее задач являлось обеспечение гарантированного выполнения государственных планов заготовок сельхозпродукции через систему колхозов. Эту идею Сталин высказал в ходе своей поездки по Сибири в январе 1928 г. Формулируя перед партийными организациями задачи по переходу от социализации промышленности к социализации всего сельского хозяйства, он заявил, что «нужно покрыть все районы нашей страны, без исключения, колхозами (и совхозами), способными заменить, как сдатчика хлеба государству, не только кулаков, но и индивидуальных крестьян».
Таким образом, к концу 1920-х гг. в результате резкого усиления администрирования по отношению к крестьянству кооперация фактически утратила самостоятельную роль в проведении сбыто-снабженческих операций. Были серьезно нарушены принципы свободного товарооборота между городом и деревней, взят курс на длительное использование неэквивалентного обмена товаров промышленности и сельского хозяйства. В условиях форсированного проведения коллективизации исчезали столь необходимые и доступные для крестьянства виды кооперации.
Автор: Панарин А.А.