Традиции поэтико-музыкального фольклора Ставрополья XIX века
Казаки - первые поселенцы Азово-Моздокской линии, где закрепилась казачья песня. Она, несомненно, объективно отражает историю России и региона. Песня, как жанр художественного фольклора, исторична.
Органично вплетаясь в историю, песня выражала время и изменялась в соответствии с жизнью. Поэзия управляла «умом и воображением в домашнем быту, в увеселениях, в печали, встречала рождение, сопровождала от колыбели до могилы их жизнь, и передавала потомству их дела».
Давая оценку песням Ставропольской губернии, необходимо отметить отражение в них быта и истории военной общины, фольклора донских, кубанских и терских казаков, проживающих как за пределами губернии, так и на территории исследуемого Ставрополья.
Изучив наблюдения известных фольклористов Е. Фелицына, М. Дикарева, Фарфоровского С. В. и др., деятельность которых по собиранию народной песни была инициирована распоряжением военного министра от 16 мая 1902 г., можно говорить о начале научного изучения произведений устного народного творчества, о назревшей необходимости собирания народной песни во всех казачьих войсках.
Методисты обращали внимание на то, как и кем исполняются песни, какую роль они играют в жизни певцов. Смотритель Прасковейского училища К. Н. Франгопуло отметил, что у населения сильно развита любовь к пению, особенно хоровому. От себя добавим: из этих наблюдений вытекает соборная объединяющая функция исторической песни. Учитель Чернолесского училища П.Я. Терновский заметил, что пению в быту принадлежит главная роль. «Здесь поют все, начиная с малолетка до седого старика, и мужчины и женщины, за делом и на досуге, в радости и в горе... песней откликаются на события общественной и семейной жизни. В песне находят внутреннее удовлетворение, примирение потребностей чувств с условиями трудной жизни, духовное наслаждение». Все эти качества сполна характерны для традиционной песни:
Ой, да там на зоре, шелковай траве,
Там сидела пара сизых голубей.
Ой, они сидели любовалися,
Сизыми крылами обнималися.
Походная жизнь казака, постоянно находившегося вдали от родного дома, тяжесть военной службы, грусть, напряжение, вытеснялись исполнением любимых песен, которые всегда отражали внутреннее состояние человека.
Народная песня в жизни казака - что шашка в бою или конь в походе. Любили казаки петь, и это качество ценилось наравне с храбростью, воинской доблестью. В этот период знаменитые и отважные подвиги обыкновенно награждались песней. По словам современника, это почиталось превыше всяких наград.
Материал учителя Баталпашинского городского училища, фольклориста Е. Передельского доказывает широкую распространенность, даже потребность казаков в пении, не только в свободное время, но и в самую горячую летнюю пору. «Как бы ни тяжела была работа в продолжении летнего дня, вечером вы непременно услышите несколько хоров, дружно распевающих ка- кую-либо любимую песню; под праздник, когда с полевых работ едут домой, пение тоже слышится повсюду...». Казаки, как свидетельствуют очевидцы, поют много, стройно. Обращает на себя внимание «стройно», что означает подтянутость, собранность, готовность к главному - защите Отечества:
Мы составим грозный полк,
Полетим на смертный бой.
Нам(ы) нечего бояться, - Мы на поле рождены.
В среде казаков, которые первыми осваивали исследуемую территорию, звучали традиционные исторические песни. Исторические события в них могли носить обобщенный характер и звучали из уст не одного поколения. Во второй половине XIX в. продолжала бытовать сложенная донскими казаками песня о войне в Финляндии в 1809 г.:
Там, за горами, где вьются метели И страшны морозы зимою трещат,
Где сдвинулись дружно и сосны и ели, -
Там кости казачьи под снегом лежат...
Военная песня была тесно связана с историей. Прежде всего, она отражала военную службу со всеми ее тяготами, войнами, походами, разлукой с семьей, гибелью: «Кубань-речка - из-под Шат-горы и бежит она быстрехонько, а служить-то нам - тошнехонько». В основу песни ложились достоверные факты, точные географические и историко-бытовые реалии:
Под Старполем дымно, дымно.
Ничего не видно.
Пошли наши казаченьки Чуть шапочки видно.
В 1555 г. казаки с повинной пришли к царю Ивану Васильевичу Грозному за неповиновение служить по стрелецкому уряду и селиться в Суздальской земле. Они бежали за Терек, далее за Аргун и Сунжу. Царь не только простил казаков, но и жаловал гребенцов рекой Тереком от гребня до Синего моря. В дальнейшем, распространяясь среди казаков, песня не претерпела никаких изменений и в настоящее время продолжает свое бытование с таким же текстом:
Как взглянул тут царь - надежа,
Ой, как на терских та ли казаков,
И отдал им он быстрый Терек,
Владеть во веки - веков.
Генерал В. А. Потто - начальник отдела при штабе Кавказского округа - высоко оценил сборник «Кавказских военных песен» М. П. Колотилина, так как он восстановил слова и мотивы старых кавказских песен, объяснил их историческую значимость.
Песня в руках командиров становилась мощным рычагом в нравственном воспитании рядовых и средством поддержания в них духа традиций и чести.
Анализируя военную песню, обнаруживаешь, что на протяжении всего существования в ней менялись действующие лица, добавлялись новые исторические факты. В среде казачества она развивалась по пути видоизменения известных и создания в прежних традициях новых вариантов. Например, песня старого кавказского солдата: «Всем уважу - благодарен», пелась на известный любимый русский мотив «Калинка - малинка»:
Крест ли нужен за заслуги -
Грудью я возьму!
Песню ль надо на досуге - В чуже не займу.
Более разнообразными являются те песни, которые слагались на события, участниками или свидетелями которых являлись казаки:
Из-за тучушки ветерочка вьется Ой, да вниз по травушке выхо...
Выходил Шамиль.
Во времена наместника на Кавказе князя М. С. Воронцова солдатами была сложена прославляющая его песня «Славно было нам в отряде». Успехи в борьбе против горцев они приписывали своему главнокомандующему: «Где князь, там уж верная победа!».
Как для этой песни, так и для многих других названного периода характерен бравый тон упоминания о местах боевых походов, славящих мужество казаков, объективно и откровенно выражающих отношение казака к происходящим событиям: «Веселитеся, ребята, веселись наш командир, мы разбили супостата, слава нам на целый мир»:
Мы всегда рады стараться Не ударим в грязь лицом.
Во времена войны на Кавказе с горцами боевые сражения шли почти непрерывно и сложенные в то время песни живо рисуют картину тех событий, когда штык стал товарищем, конь братом. Почти в каждой из них выражалось и настроение, и боевая обстановка:
Шашка острая милее Чернобровеньких девчат,
Штык товарища вернее,
Конь ретивый просто брат.
Главная опора казака в походе - его верный друг конь. Без коня казак, хоть плачь, сирота; с ним делил он хлеб и бурку. Ни казак - малолетка (до 20 лет), ни служилый (до 55 лет), ни домоседный (до 60 лет), ни отставной (свыше 60) - не могли и казаками называться, если не имели коня: «Ой, ты конь, ты мой конь, друг - товарищ боевой».
К коню было особое отношение: в нем олицетворялась честь, слава и все счастье казака. Не один раз он спасал жизнь своему хозяину, носил в огонь и из огня:
Конь боевой всего дороже,
И ты, мой сын, им дорожи;
И лучше сам ты ешь поплоше,
А лошадь в холе содержи!
Как наказ звучат слова этой песни «Конь боевой», в которой отец давал наставления сыну уходящему на службу: «Исправен будь и старших слушай, найди товарищей себе, живите с ним душа вы в душу, клянитесь выручить в беде». Иногда в песне сливаются мотивы боевого настроения и братства: «Молодцы солдат в солдата туляки и казаки, не жалели в битве крови за державного орла!», и здесь же реалистический рассказ о тяготах службы: «Радость русского солдата - поле, пушки, да котлы, жизнь копейка, трын-трава, в бой на пушку и на шашку, и рука, и голова». Читая эти строки, перед нами проходит вся военная жизнь казака и солдата: «Иди туда, куда укажут господь, начальство и черед, служи царю, как мы служили, долг службы свято соблюдай».
Когда управление Кавказским краем было поручено Алексею Петровичу Ермолову, слава о нем гремела на весь Кавказ, и неподдельная любовь подчиненных объяснялась наличием у Ермолова таких качеств как мужество, проницательность, неутомимая деятельность и энергия. В войсках он всегда стремился поддерживать оптимизм. Вот что писал Дибич о русских войсках времен Ермолова на Кавказе: «Я не видел такого рвения и мужества, какими были воодушевлены кавказские солдаты. Слова: «Ребята, поход!» возбуждали в каждом какую-то ребяческую радость». В песнях звучал жизнеутверждающий пафос:
Скоро к бою зов мы слышим -
Мы опять вперед пойдем:
Генерал Ермолов с нами,
Нас к победам приведет.
Над Кавказскими горами Слава дел его гремит...
Казачьи песни сохранили доблестные имена офицеров и генералов К. К. Фези, Р. К. Фрейтага, Э. В. Бриммера. Уважение своих подчиненных, страх среди врагов они заслужили честными и бескорыстными поступками, справедливостью к подчиненным, ловкостью и сметливостью, спокойствием и невозмутимостью в минуты опасности. За каждым легендарным именем стоят исторические события. Например, историческая песня станицы Расшеватской повествует о командире артиллерии Отдельного Кавказского корпуса Э. Бриммере и взятии им в 1854 г. Кюрюк-Дара: «Уже Бремер не отстанет, бурей огненною грянет, супостатов поразит». Нельзя не сказать еще об одном неустрашимом генерале Н. П. Слепцове, создателе Сунженской линии: «вождем был воин смелый, генерал-майор Слепцов». Почти в каждом произведении устного народного творчества командир характеризуется казаками не только как военоначальник, но и как человек, деливший с ними все жизненные трудности. Поэтому сунженцы говорят: «Слепцов - батюшка родной: хоть больно он нас бьет, да под суд не отдает».
Не было для них большей чести, чем отдать жизнь «за други своя». Храбро дрались казаки со всеми врагами и жуткое зрелище осталось в тексте песни:
15 дней мы дралися Кровь лилась из нас рекой,
По лощиночкам сливалась,
Она сделалась рекой.
С молодецкой лихостью и бесстрашием, патриотизмом и национальной гордостью воспринимаются некоторые описания Кавказской войны. Например, штурм крепости Гуниб. Казак предстает перед нами выносливым, сметливым:
Но ничто не устояло против наших русаков.
И Шамиля уж не стало
Средь Кавказских гор, лесов.
На века осталась в песне героическая защита укрепления Михайловского. Небольшой гарнизон из четырех рот мужественно сражался против черкесов. Рядовой Архип Осипов, прося товарищей помнить его дело, взорвал пороховой погреб. В ознаменовании этого подвига император Николай Павлович приказом по армии 8 ноября 1840 г. за №119 сохранил навсегда имя Архипа Осипова в списках 1-й роты Тенгинского полка, считая его «первым рядовым»:
Чтоб нам крепость не сдавать
За царя, святую веру,
Стал тенгинец умирать.
Сохранился в песне и поход на Польшу. «Ой, да вспомним братцы 25 сентября». В ней нет полного описания военных и исторических событий, песня утратила первоначальный смысл, повествуя лишь о стремлении к победе:
Ой, как дралися мы с поляком
От рассвета до поздна да,
С нами музыка играет,
Барабаны громко бьют.
Сигналисты заиграли Вынув саблю наголо.
Каждая станица из-за частых набегов горцев выставляла посты, караулы, храбро защищавшие родной дом. На оборону поднимались все: служилые казаки, женщины, старики, дети. Казаки слагали песни, которые прославляли подвиги своих сослуживцев и командиров. Например, в 1843 г. хоперцы усилиями 400 героев под командованием Круковского сдержали натиск врага, обороняя станицу Бекешевскую:
Хорошо было, братцы, в отряде С Круковским да молодцом,
Храбро было нам сражаться С Конаковым молодцом.
Безвестными героями сложены казачьи песни в трудных российских походах, передавая извечную тоску по родной земле:
Как на Линии было на Линеюшке...
На славной было на сторонушке...
Там построилась новая редуточка,
В той редуточке команда казацкая,
Все донская команда казацкая...
Очень опасной и беспокойной была жизнь на Линии, но казаки считали своим долгом чести охранять границы России, сохраняя достоинство. Несмотря на все трудности, они были верны присяге: «Перво-наперво, защищать Родину от лютого врага, честь свою соблюдать, отца-мать слушать и почитать».
Повествование часто начинается с описания окружающей природы, вводя в нужное эмоциональное состояние слушателей. Наиболее часто оно начинается с дороженьки:
С по-над лугом, лугом шлях доро...
Шлях дорожун(и)ка, ой, (в)ой, широкая Она приюби... ой, приюбитая.
Казачьи войска олицетворяет то черный ворон, несущий неминуемую гибель для врага: «Черный ворон бьет крылами, чует солнечный восход», то орел - сильный, всегда побеждающий: «Вы не бойтесь, ребята, закаспийские орлы». В песне села Арзгир «Там за реченькой» к орлу такое же обращение, как и к коню:
Ой, орел(ы), ты орел,
Друг, товарищ верный мой.
Ты летаешь высоко,
Ты бываешь далеко.
С донскими казаками на Ставрополье проникла печальная песня «Черный ворон». В процессе бытования возникло несколько ее вариантов, но неизменным оставалась концовка: «Отнеси - ка черный ворон отцу, матери поклон, жене молодой». Казак всегда был готов умереть, но в песнях о смерти говорилось как о женитьбе на свинцовой пуле:
Наша свашка - была шашка,
Штык булатный - был дружком,
А венчался я на поле под ракитовым кустом.
Кавказская война наложила отпечаток на устный фольклор всего Предкавказья. Военная тематика повсеместно нашла отражение в жанре военнобытовых песен. Все их можно разделить на две группы. Одна, самая многочисленная - смерть казака, воспоминания о доме, жене, родной стороне. Другая - казачий быт на линии и в походе. Эти группы различны и по содержанию, и по настроению. Музыкально-поэтическая сторона песен первой группы выражена минорностью напева, взволнованность передается речитативным запевом:
Ой, да не кукуй да рябая моя куку...
Все кукушач(и)ка ои,
Не кукуй жа ли ты али во зеленом саду.
Произведения второй группы оптимистичны, подчеркивали все лучшие качества казака:
Головы не преклоняет конь его ретивый, эх!
С седаком как вихрь летаить Разви... развивая гриву!
В станице Расшеватской нами была записана военно-бытовая песня плясового характера, исполняемая мужчинами на привале, во время отдыха: Полно вам, снежочки, на талой земле лежать,
Полно вам, казаченьки, горе горевать.
Оставим тоску-печаль во темных во лесах,
Будем привыкать к чужой дальней стороне.
Большинство военно-бытовых и исторических песен особенно те, которые связаны с лицами и событиями позднейшего времени, составляют продукт песнетворчества в среде солдат и казаков: «Оседлаю коня, коня быстрого, я помчусь, полечу легче сокола». Эти песни заслуживают самого серьезного внимания в историческом отношении как памятники своего времени. Такое же значение исторических песен подчеркивал Томаревский И. И., проанализировавший фольклор терского казачества.
Весьма интересные воспоминания опубликовал Г. Прозрителев. Семья Мефодия Степановича Солодуна переехала в село Жуково Ставропольского уезда в 1844 г. из Полтавской губернии, а в 1854 г. в возрасте 15 лет он пошел охотником за своего брата на военную службу. После назначения в пехотный полк, Мефодий вступил в отряд Бакланова. От него была записана песня о взятии Ведено, созданная запевалой Соколовым:
Мы строили ложементы, с хворосту плели туры И поставили мортиры, на Видень их навели.
Войсковой старшина Бакланов прибыл на Кавказ с 20 полком донских казаков. Впервые Яков Петрович попал за Кубань в кавказские войска в 1834 г. под начальство генерала Г. X. Засса. Чеченцы трепетали перед ним и скоро имя Боклю стало известно везде. Во всей Кавказской армии, казачьих и солдатских полках звучала песня про Бакланова:
Честь прадедов - атаманов богатырь, боец лихой,
Здравствуй, храбрый наш Бакланов,
Разудалый наш герой.
М. А. Караулов в ст. Галюгаевской в начале XX в. записал историческую песню о событиях 1857 г. на реке Мечуг: «Вспомним, братцы, как громили Мечуки мы с Куринской высоты, Чударочков впереди усачей, шашку в зубы - и в воду вскочил». Емко и образно повествуется об отряде Бакланова: Полк Бакланов нам дорожку просечет.
Это, братцы, пустяки, пустяки,
Мы поднимем здешних горцев на штыки.
Как увидим мы значки у татар,
Приготовим им Баклановский удар.
Кавказская война по своему характеру была особая, враг был повсюду, каждодневный героизм проявляли и командиры, и рядовые. Поэтому эти последние строки можно отнести не только Бакланову: «И за то тебе мы, воин, песню громкую споем: «ты герой наш, ты достоин называться казаком!» Как известно к казакам отношение было особенное, они представляли и социальный, и нравственный идеал русского народа.
Расставание казака с родным домом на большой срок, полный тревог и опасностей, передано в военных песнях с тоской, печалью и безысходностью:
На площади широкой казак в оружие одет.
Казак гарцует по неволе на резвом своем скакуне,
Он поводом играет как будто на струне.
Одна из песен была записана в станице Темнолесской Шпаковского района «Да вот томно мне»: «Ой, куды да я полетел, ой да я куда ж бы я, ой дай полетел». Вспоминал казак родной дом, родителей, оставленную невесту, жену:
Ой да, я полетел, полетел бы
Во ту сторону я, полетел,
Ой, где милая моя.
После окончания войны, смены жизненного уклада, военно-бытовая, историческая песня постепенно выходит из повседневного употребления. Однако, во время полевых экспедиций, в праздники ансамбли исполняют произведения этих жанров. Глубина чувств в них, искренность и естественность передается уже новым поколениям, и существует в репертуаре, в том числе женских коллективов, сохраняющих стиль мужского исполнения: низкий регистр, манеру пения, настроение, ритм. Фольклористами принято считать, что это является простым подражанием. Нам же представляется, что в этом следует видеть преемственность, так как система жанров возникла на основе общих норм хозяйственного и культурного уклада, в результате исторически сложившихся взаимоотношений между жанрами, стремления целостного художественного воспроизведения действительности.
Многосоставный комплекс сочетает ряд характерных признаков песен воинской традиции Дона «Как за Доном, за рекой», элементы музыкальной стилистики украинской песенности «Из-за гор, горы», «Ой, на горе»:
Ой, на... ой, на горе тай жнецы жнуть.
А по пид горою, лугом долиною Казаки йдуть.
Повсеместное распространение получила эта песня на Ставрополье. Созданная еще в Запорожской Сечи об отважных героях Дорошенко и Сагай- дачном, она бережно хранилась талантливыми исполнителями: «По переди Дорошенко ведет свое войско хорошенько!».
Нельзя не остановиться отдельно на былинном эпосе, звучащем в терских станицах и в начале XX в. Естественно, изменения коснулись и этого жанра, добавив в текст новые события, действующие лица, имена: «Шли-то прошли линейные казаки, не одни-то они шли, со калмыками...». На широкой дороженьке в 15 верст, «а длинною - конца-краю нет» был построен большой трактир, в который заходил, заезжал-то один Скворцов - казак. Эпически развернутое начало песни не имеет продолжения и не определяет, в какое историческое время происходит действие. Но его, вероятно, возможно установить по таким ключевым словам как «трактир», «маркитанцы», «калмыки», фамилия главного героя и точная цифра 15 верст.
Как было сказано выше, население Ставрополья складывалось из переселенцев различных губерний, в том числе и с Волги. Этот факт подтверждается исполняемой в XIX в. в станице Александровской песней о походе волжских казаков на Кубань. Ее текст был опубликован И. Бирюковым в приложении к «Терским ведомостям»:
Так шли - то, прошли волжские казаки:
Шли они из походу,
Из того ли походу со реченьки со Кубани...
В станице Баклановской во время экспедиции нами была записана песня волжской тематики: «Вниз по матушке, по Волге». Варианты этой песни встречаются во многих областях. На Ставрополье она приобретает черты местной стилистики: широкие внутрислоговые распевы в сочетании с компактным звучанием в грудном регистре. Образцы других вариантов, несмотря на различия, близки как по поэтическому тексту, так и по музыкальной стилистике:
Вниз по матушке было по Волге, ой,
По широкому было ши да по раздолью
Разыгралася на море ши да невзгодушка.
В пореформенный период песенный фольклор продолжал традицию мужского пения. Г. Прозрителев в конце 70-х гт. записал песню о Стеньке Разине от ватаги бродников: «Степан батюшка ходит бережком, зовет детушек, голых бедныих». В тот период тексты песен сохраняли как элементы традиционности: «с вами горюшка я поразмыкаю, по Руси пройду бояр вытопчу», так и современные: «нет нам места, нет нам долюшки, обезножили, безлошадили, Христа ради, милосердные, помогите». Как и в других песнях разин- ского цикла звучит идея объединения: «Вы слетайтесь ко мне, собирайтесь скорей кто в нужде и труде...».
Песенная лирика в губернии представлена особенно популярной любовной тематикой, отражающей внутренний мир женщины, ее переживания:
Ой, да канареечка, моя канарейка,
Ой, да пропой, пропой, моя канарейка,
Э, ой да, пропой песенку, али ты мою.
Ой, да ваши мужья служат за Кавказом...
В репертуар женского ансамбля входили бытовые песни. Основное содержание в них - взаимоотношения в семье, неравное положение женщины. Например, записанная нами в станице Расшеватской «Батька-свет». Песня воссоздает картину тяжелой жизни молодой женщины, попавшей после замужества в новую семью. Семейная драма изображает только один момент, но возникает относительная свобода воображения, что характеризует типичность и распространенность данной ситуации:
Батько-свет, батько-свет заслонил весь белый свет,
А как матушка заря рано замуж отдала.
На чужую сторону, у большую семью.
Тяжело молодой женщине в большой семье мужа, где каждый относится к ней плохо:
Отдавали молоду во чужую сторону,
Во чужую сторону, не в согласную семью.
Вот и свекор говорит: К нам ведмедицу ведут,
А свекровья говорит: К нам люту змею ведут,
А диверья говорят: К нам непряху ведут,
А золовки говорят: К нам неряху ведут!
Муж на лавочке сидит, на меня косо глядит.
При всем разнообразии тем и сюжетов все лирические песни объединяет их активный, энергичный характер. Стремление к преодолению житейских трудностей звучит и в напевах и в текстах. Отсюда и концовки песен такие решительные и смелые: «Хоть косися, не косися, а я тебя не боюсь!». Оригинален текст песни станицы Кисловодской, записанный Требухиным: «Уж я мужнину грозу в узелочек завяжу, в уголочек положу, а сама гулять пойду». Но в действительности семейные устои не давали в дореволюционной России женщине такой свободы. Как в казачьей, так и в иногородней семье она подчинялась воле мужа.
Длительное расставание служилого с домом послужило источником распространения на Ставрополье жанра баллады. Предмет изображения здесь психологическая и жизненная ситуация, драматизм семейно-бытовых отношений:
«Поехал драгун», «Ехали солдаты»:
Мать сына просила: - Прости, сын, жену.
Тебя, мать, прощаю, жену - никогда!
Заблестела сабля во правой руке,
Скатилась головушка с неверной жены.
Главный герой в балладе - солдат, возвращающийся домой, спустя много лет, и в центре внимания верность подруги: встреча с матерью, которая его не узнает, убийство жены по наговору матери. Текст обычно развернут, и усиливает драматическую напряженность жизненной ситуации окружающая природа.
Сложность быта, семейной жизни, окружающая обстановка скрашивалась участием в хороводах, плясках, исполнением шуточных песен.
Задорный юмор, подвижный темп характерен для всех песен этого жанра. Своеобразная шуточная песня «Пошел купаться у Варлею». Она отличается от остальных не только содержанием, но и исполнением: участники делятся на два хора, создавая полифоническое звучание:
Надел на ноги пузыри,
Хотел нырнуть вниз головою,
Но голова так тяжела, но голова так тяжела,
Она осталась под водою.
Высмеивали в песнях нерадивость, лень, отсутствие трудолюбия: «Ой, куделюшка моя нечесаная, ой, когда ж тебя, куделюшка чесать?». Каждая девушка умела рукодельничать, в противном случае она подвергалась насмешкам:
Что ж мене не гулять, мене е в чем:
В мене шалечка нова, только дырочка одна
В мене е в чем, в мене е в чем.
Шедевром среди песен этого жанра является «Вот и шел я по дороге». Игривость, озорство ей придает каноническая речитативность и своеобразное звучание слов: «топоряка», «лесяка», «дубиняка», «железяка», «ходяка». Сами певицы не могут исполнять ее без иронии:
Вот купил я лошадяку,
Лошадяку купил я сам себе!
Запряг ее во ходяку,
Во ходяку запряг я сам себе!
Песня «Были мы на рыночку» близка по своему содержанию к небылицам, потому что именно об этом в ней и рассказывается:
А в нас хата сама топится,
Ладу, ла(я)ду, а в нас хата сама топится.
А в нас медведь хату мететь,
А в нас ложки моют блошки,
А в нас тараканы моют стаканы.
Исполнение плясовых, шуточных, игровых песен сопровождается приплясыванием, притопыванием, хлопками в ладоши. Здесь так же преобладает семейная тематика, взаимоотношения между девушкой и парнем, женой и мужем:
Как по улице Ванюша часто хаживал,
На Паранину окошко час(ы)то выглядывал.
Для плясовых песен характерен припев, выражающийся наличием в каждой строфе припевных слов. Эго либо традиционный алилешный «Ой, ляли, ляли», либо «Ой, калина моя, ой, малина моя», «Барыня ты моя, сударыня тоже». В большинстве плясовых песен присутствует трудовая тематика, ритм труда, движения схожи с конкретным его видом, например, «Запрегу я бугая»:
Я попряла, поткала, усе в дело призвела.
Барыня ты моя, сударыня тожа.
Мужу портки сшила, пахать проводила.
Барыня ты моя, сударыня тожа.
В крестьянских селах шуточная песня «Приехали торгаши» характеризует семейные отношения начала XX в., появление торгового люда на Ставрополье: «Приехали торгаши, ребятушки хороши, всяво многа привезли». Женщины с древних времен проявляли большое внимание к украшениям, косметике и текст данной песни рассказывает как раз о том, как она сторговала за белила кобылу, за румяна скирду овса, за черны брови корову. Последующий текст построен на подробном описании причины пропаж в хозяйстве и резком изменении во внешнем виде женщины перед внезапно появившимся
мужем:
Што ж ты, жана, белая? - Муку, сударь, сеила.
Што ж ты, жана, румяна? - Против жару стояла.
Што ж ты, жана, черноброва? - Я лучину, сударь, драла.
Некоторые историки XVIII - XIX вв. рассматривали казаков как свободных людей, основная деятельность которых заключалась в «походе за зипунами». Одна из шуточных песен, записанных Карауловым М. А, в конце 90- х гг. XIX в. характеризует современное их житье - бытье как продолжение старых традиций: «Живут они не горюють, что попало, то ворують, ходють в прогулку, ходють песенки тачают».
В целом же песня рисует картину современной казачьей станицы:
Между Науром, меж Галюгаем паселился городок:
Половина на горе, половина в балке;
По два вора на дворе, на улицы свалки.
Реальная сложность жизни в ином окружении, пограничное положение переданы с юмором, жизнерадостно, оптимистично:
Живут они при дороге, у них частые тревоги,
Грабежи да кражи, разбойки, пропажи.
В головах кладут ружьица, под бок дрючок (дубину), хорошие люди там редка, зато запираютца они крепко и хоть вор лезет в дом - бедняк молчит. Потому бедняк молчит, что кинжал у горла торчит.
С окружающей природой самым тесным образом связан каждый человек. Но в отношении казака она становится действующим предметом, живым объектом. Из окружающей природы казак получал все необходимое, она служила ему и источником жизни, и укрытием от врага, и духовной поддержкой. Именно через нее раскрывается внутренний мир человека, все его чувства и переживания, к ней обращается он и в минуты горя, и в минуты радости:
Только видели волжские казаченьки
Одну в поле травку...
Бог в помощь тебе, матушка камыш-травка...
Ты пусти-ка, пусти, матушка камыш-травка,
Пусти ночку ночевати...
Несмотря на различие текстов, и их мелодических основ, поэтикомузыкальный и музыкально-драматический фольклор Ставрополья сохраняет глубинные генетические национальные корни. Основываясь на каноническом для каждой этнической традиции музыкальном «словаре», то есть стереотипных ритмических и ладоинтонационных оборотах, народные певцы на протяжении определенного времени создали свою фольклорную традицию.
Под влиянием исторических, географических, бытовых факторов в контексте формирования сельской общины культура переселенцев неизбежно теряла элементы былой малой родины и приобретала новые черты, которые на Ставрополье сложились в традицию, существуя стабильно, и вариативно подвергаясь каким-либо модификациям. Варьирование - одно из самых ярких, постоянных качеств фольклора.
Конечно, сейчас нельзя утверждать, что исполняемые произведения народного творчества на момент своего рождения были именно такими. Но в процессе истории они обрели устойчивые формы, ассоциируемые с соответствующими историко-возрастными стилевыми признаками. Мы полностью разделяем взгляды В. Гошовского, считавшего традиционные крестьянские песни и в первую очередь обрядовые, которые исполняются коллективно, надежным материалом для изучения далекого прошлого музыкальной культуры.
Автор: Мельникова И.И.