Изучение памятников шитья и тканей как источников по истории искусства, этнографии и археологии в XIX - начале XX века
Возросший к середине XIX в. интерес к отечественным древностям, в том числе церковным, проявился в увеличении количества посетителей Патриаршей ризницы, у которых было «желание иметь удобное к употреблению описание хранящихся здесь предметов как для руководства при самом их обозрении, так и в пособие для удобнейшего сохранения в памяти того, что они видели». В связи с этим в 1855 г. архимандрит Савва (синодальный ризничий) составил указатель, который как «памятник» должен был вызывать «в душе любознательного посетителя ряд воспоминаний о минувших судьбах Церкви и Отечества». В указателе сообщались сведения о материалах, времени создания и поступления в ризницу не только драгоценных литургических облачений, но и предметов домашней утвари московских митрополитов и патриархов, а также данные о переделках и починках. Значительное внимание уделялось архивным источникам: описям Патриаршей ризницы 1686 и 1701 гг. Шитые надписи приводились полностью и позволяли точнее датировать предметы собрания, лицевое шитье которых, по мнению автора, было драгоценным материалом для истории иконописи и представляло прекрасные образцы древнего русского искусства. Издание оказало существенное влияние на развитие исторического и художественного интереса к шитью и тканям.
В конце 1850-х гг. при обнаружении в ризницах древних шитых предметов некоторые священники стали обращаться в научные общества. Так, священник Суздальского Рождественского собора передал члену Императорского русского археологического общества К.Н. Тихонравову древний покров «со словами». Изучение шитой уставом летописи позволило разобрать вкладную надпись: «В лето 6931 (1423) при княжении Великого князя Василия Дмитриевича всея Руси при архиепископе при Фотии митрополите всея Руси и при епископе Митрофане создан быстъ воздух сии рабою Божией Константиновою Огрофеною аже Пречистой Матери Божии честного ее Рождества да будет на ней а кончен быстъ месяца июня 2 д. на память святого отца Никифора». Шитый шелками и золотом покров имел древнюю иконографию - два образа Иисуса Христа обращены в противоположные стороны к апостолам: шести, изображенным с левой стороны, Иисус падает хлеб, а шести с правой - чашу. В клеймах памятника вышиты события из жизни Иоакима, Анны и Богородицы, а по углам - евангелисты с греческими надписями их имен. Изучение покрова позволило установить, что памятник поновлялся: на него была нашита летопись покрова 1570 г. После включения воздуха в собрание Исторического музея его первоначальный вид был восстановлен, а удаленный с него фрагмент, содержащий датированные исторические сведения, сохранен как отдельный памятник. В конце XIX в. покров с древней иконографией «Причащения апостолов» был описан В.Н. Щепкиным. В Отчете Исторического музея за 1915 г. при перечислении экспонатов раздела шитых икон он отмечен как памятник «первостепенной важности» с «чертами греческого рисунка».
Воздух 1423 г. был одним из первых шитых памятников древнерусского искусства, реставрированных в соответствии с «требованиями археологической науки». Археологическая реставрация памятников шитья в середине XIX в. использовала те же материалы и технические приемы, что и поновление, но отличалась от последнего целью производимых работ. Если поновление предполагало дальнейшее утилитарное использование предмета, то реставрация производилась для придания памятнику первоначального вида. Как отмечает В.В. Зверев, «реставрационное раскрытие и расчистка стали составной частью археологического исследования».
В начале 1860-х гг. реставрационные операции на основе требований археологической науки с целью реконструкции памятников шитья и тканей выполнялись в Оружейной палате. Следует отметить, что в ходе реставрации устанавливались причины разрушения экспонатов. К 1862 г. относятся сведения о ремонте десяти больших стягов и одиннадцати малых полковых знамен и прапоров, пострадавших из-за отсутствия отопления в здании Палаты, построенном в 1810 г. Древние полотнища, «подвергаясь непосредственному влиянию перемен воздуха, начали постепенно разрушаться, ткани тлели, золото и краски осыпались. Для предохранения ветхих знамен от дальнейшего разрушения Николай I распорядился их свернуть, сделав точные «снимки», которые следовало хранить при знаменах. После перевода в 1851 г. собрания Оружейной палаты в здание у Боровицких ворот, знамена продолжали храниться в шкафах свернутыми на древках и к моменту описи 1861 г. истлели так, что «при развертывании рассыпались отдельными лоскутами». Было принято решение восстановить первоначальный вид экспонатов, руководствуясь описью 1687 г., где знамена были описаны «весьма подробно». Подобранные один к другому сохранившиеся фрагменты наклеивались на тюль придворными служителями под наблюдением состоящего при Палате художника Д.М. Струкова. После наклейки знамена были «приделаны к древкам согласно со старыми описями». Среди реставрированных экспонатов - знамя воеводы Д.М. Пожарского 1612 г. Примененные в XIX в. материалы и приемы исследовались при его повторной реставрации в 1962 г. Как оказалось, знамя дублировалось животным клеем на тонкий шелковый тюль со стороны, на которой изображен Архангел Михаил. Красочный слой с этой стороны хорошо сохранился, а на оборотной стороне к моменту повторной реставрации наблюдалось его осыпание.
Во второй половине XIX в. неотъемлемой частью восстановительных работ стало документирование реставрационных операций, изготовление графических копий с реставрируемых памятников. В записке директора Оружейной палаты А.Ф. Вельтмана отмечается, что «Струков снял подробные и точные снимки, которые удовлетворяют требованиям искусства и археологии». В 1865 г. старинные знамена Палаты описаны и изданы Л. Яковлевым.
В середине XIX в. реставрация играла важную роль в формировании фонда памятников археологической науки и использовалась для решения ее прикладных задач. В отношении шитых произведений, для их более точного определения, требовалось собрать как можно больше сведений о различиях в художественных и технических приемах школ и мастерских, научиться датировать памятники, определять внесенные в процессе их бытования дополнения и искажения.
С середины XIX в. началось накопление информации о произведениях древнего шитья. Иногда их исследование осуществлялось непосредственно приходскими священниками. Например, в 1864 г. священник Вознесенской церкви села Коломенского П. Кротков, подробно изучив «личное» и шитые надписи плащаницы митрополита Фотия, установил, что при поновлении памятника были добавлены изображения русских святых. Проведя анализ летописных материалов, он предположил, что плащаница поновлялась при Василии III и была подарена им в Вознесенскую церковь при ее освящении в 1532 г.
Существенный вклад в изучение памятников шитья и тканей внес труд действительного члена Императорского русского археологического общества П.И. Савваитова, составившего в 1865 г. объяснительный указатель к описанию памятников Оружейной палаты. Его исследования, уточняющие терминологию древних тканей и изучающие специфику их бытования в России, основывались на опубликованных текстах русских летописей, торговых книгах XVI-XVII вв., монастырских описях, рукописях архива Палаты. В указателе подробно описываются иноземные парчи, камки, аксамиты и шитые из них предметы одежды, приемы украшения тканей с использованием разноцветных шелков, золотых и серебряных нитей, жемчуга и драгоценных камней, а также художественный язык и техника выполнения вышивки. Указатель снабжен рисунками древнерусских швов, выполненными С. Савваитовой. Таким образом, впервые появилось «пособие», которое способствовало более точной атрибуции шитых произведений древнерусского искусства.
Труд П.И. Савваитова позволил уточнить существовавшие ранее описания. При переиздании «Указателя Московской Патриаршей ризницы» бывший ее ризничий Савва внес в него дополнения и включил «Объяснительный словарь», в котором подробно описываются древние ткани, указываются места их производства, приводятся греческие и латинские названия, а для некоторых переводы названий с арабского и еврейского языков. Для различных нитей, используемых в шитье, поясняются способы их изготовления. Украшениям, применяемым в отделке одежд и церковной утвари, даются подробные характеристики. Словарь раскрывает происхождение и символическое значение литургических предметов и их отдельных элементов.
В значительной степени увеличила научный интерес к памятникам древнего шитья деятельность Общества древнерусского искусства, основанного в 1863 г. при Публичном музее. «Небольшой кружок ученых, преимущественно из Московского университета, Оружейной палаты и Московского публичного музея, при участии некоторых любителей и иконописцев» поставил себе целью «собирание и научную разработку памятников русской древности и древнерусского церковного и народного искусства во всех его отраслях». Общество стремилось не только сохранить в целости старинные памятники и оградить их «от варварского посягательства на разрушение», но и всемерно содействовать «великому делу сооружения и украшения храмов и вообще делу церковного благолепия», исходя из того, что «это не прошедшее, а великое дело настоящего и будущего России». Перефразируя слова Ю.Г. Боброва, сказанные по поводу обращения художников Ренессанса к античности, можно отметить, что обращение к произведениям древнерусского искусства имело целью не приспособить их «к своим вкусам и новым функциям, но в том, чтобы свои вкусы соизмерять с гармонией и совершенством» старинных образцов. В 1866 г. Общество организовало выставку древнерусского искусства, ставшую, по мнению его членов, «одним из первых опытов возрождения русского самобытного национального искусства после полутора векового увлечения западными образцами».
В дар Обществу поступали пожертвования, среди них памятники шитья и тканей (антиминсы, пелены) и сочинения о них. Например, академик Ф.И. Буслаев пожертвовал «антиминс 1666 года, причем сделал несколько исторических и эстетических замечаний о древних изображениях» на подобных памятниках.
Памятники шитья, наряду с другими произведениями древнерусского искусства, публиковались в «Вестнике» Общества, членами которого совершались «археологические путешествия». Так, в 1867 г. Г.Д. Филимонов изучал церковные древности Переславля, Ярославля, Ростова. Важнейшие памятники копировались им для Парижской Всемирной выставки. С той же целью были сделаны снимки с произведений древнерусского искусства из Оружейной палаты, Патриаршей ризницы и некоторых московских церквей.
Члены Общества занимались выявлением произведений народного искусства, изучали русский орнамент, приемы старинного шитья и осуществляли публикацию своих исследований отдельными изданиями. Предметы, относящиеся к бытовой народной жизни и «с каждым годом все быстрее и быстрее» исчезающие из употребления были подробно описаны В.В. Стасовым. Узоры украшений женских головных уборов, собранных княгиней С.Н. Шаховской в Тамбовской губернии, были изучены Ф.И. Буслаевым.
Изучением и введением в научный оборот памятников московской православной старины во второй половине XIX в. занимались члены созданного в 1863 г. Общества любителей духовного просвещения. В его периодических изданиях публиковались сообщения об истории Русской православной церкви, ее святынях и традициях. На страницах журнала Общества нашел отражение интерес к памятникам древнего шитья, например, к изучению шитых надписей, позволявших устанавливать подлинность памятников.
Значительное количество произведений древнерусского искусства было выявлено членами Императорского Московского археологического общества, созданного в 1864 г. На его первом заседании граф А.С. Уваров отмечал, что прежние исследования русских древностей зачастую ограничивались сухим описанием самого предмета и лишали археологию научной формы, так как «главный ее источник, наши вещественные памятники - не достигали своего прямого значения - исторических документов»; требовалось составить их подробный список, объединив выявленные памятники в «одно целое» и решив проблему их сохранения, потому что прежде они «скорее уничтожались от рук неопытных восстановителен, чем от разрушающей силы времени
Позже мысль А.С. Уварова была развита В.Т. Георгиевским, который указал, что памятники могут иметь значение не только для археологии, но и для истории искусства, однако при условии, если «их будет собрано много, они будут приведены в порядок, описаны и классифицированы, а до тех пор в нашей истории искусств останутся еще пустые страницы».
Решая задачу составления полного списка памятников, секретарь Московской духовной консистории, церковный историк Н.П. Розанов изучает сведения, полученные в управлении епархией от настоятелей московских приходских церквей, и публикует описание «особо замечательных предметов», в том числе памятников литургического шитья.
Значительное внимание древним пеленам, плащаницам, шитым иконам уделялось членами МАО при обследовании ризниц. Так, в труде Н. Ордина, изучавшего древности Сольвычегодского Благовещенского собора, основанного «усердием именитых людей Строгановых», пеленам посвящена отдельная глава.
Делались попытки вернуть в московские собрания наиболее ценные шитые произведения, изготовленные в московских монастырях и обнаруженные в различных губерниях. Например, в 1864 г. был предпринят розыск плащаницы 1546 г., шитой монахинями Новодевичьего монастыря. Плащаница не могла «уже более служить к употреблению», но составляла «замечательную древность».
Памятники древнерусского шитья, сохранившие важные исторические данные, были выявлены и заграницей. Например, в «Археологических известиях и заметках» опубликован датированный 1594 г. покров на мощи святого Авраамия Ростовского из собрания княгини Орсино во Флоренции. Его шитая надпись содержала сведения о царевне Феодосии, дочери царя Федора Ивановича. Статья румынского ученого А.И. Одобеско включила в круг известных памятников древнерусского шитья воздух из Бухарестского музея с изображением Христа во гробе, пожертвованный в 1601 г. в Тихвинский монастырь царем Борисом Годуновым.
По-новому взглянуть на происхождение некоторых изобразительных приемов в древнерусском шитье позволил сравнительный анализ византийских, южнославянских и отечественных произведений церковного искусства представителями «Буслаево-Кондаковской школы, применившей историко-сравнительный метод западной науки к изучению русских древностей».
Произведения древнего шитья являлись непременными экспонатами выставок археологических съездов. Наиболее богатой по количеству памятников шитья и тканей стала выставка VIII съезда (Москва, Исторический музей), в экспозицию которой вошли шитые предметы из монастырей и церквей, а также собраний частных лиц и музеев. Представленные на выставке произведения древнего шитья позволяли выявить различие отечественных школ и влияние на них «иконографии византийской и западной». В память графа А.С. Уварова на выставке демонстрировалось его собрание шитых икон и пелен, каталог к которому составила П.С. Уварова.
Среди экспонатов выставки выделялось собрание H.Л. Шабельской (около семисот предметов: кики, кички, повойники, начельники, сороки, кокошники), отличавшееся «разнообразием, богатством и прекрасной сохранностью». Все предметы были снабжены этикетажем, указывающим на происхождение и бытование памятника. Реставраторами коллекции были вышивальщицы из мастерской, организованной H.Л. Шабельской и ее дочерьми Н.П. Шабельской и В.П. Сидамон-Эристовой «с целью распространения русского орнамента й художества». В 1890 г. «как старина, так и современные работы мастерской частично были выставлены на Всемирной выставке в Париже», в 1893 - в Чикаго, в 1894 - в Антверпене; практически каждый год мастерская участвовала в отечественных выставках. В 1910 г. «с целью сохранить быстро исчезающий самобытный орнамент и дать ему более широкое распространение как для художественной промышленности, так и для кустарного и фабричного производств» сестры опубликовали часть своих коллекций отдельным альбомом, в который вошли собранные в различных губерниях России образцы вышивок и кружев. Готовилось издание «в красках» тканей XVII-XVIII вв., а также старинных русских одежд и головных уборов.
Организаторы археологических съездов, проводившихся в разных городах России, стремились дать представление о церковном искусстве, «сложившемся в результате специфически местных условий и художественных исканий». Так, к VII съезду (Ярославль) графиней П.С. Уваровой был составлен каталог церковных предметов Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле. На XII съезде (Харьков) его участники знакомились с церковными древностями кубанских казаков. Среди экспонатов церковного отдела выставки XIV съезда (Чернигов) демонстрировались антиминсы, облачения, воздухи, покровы из церквей и монастырей Черниговской губернии. При подготовке к выставке XV съезда (Новгород) А.И. Анисимов объехал около 350 церквей губернии, обследовав не только ризницы, но и церковные чуланы, подвалы, колокольни, куда выносились вышедшие из употребления ветхие вещи.
Большое количество шитых и тканых памятников было описано и издано исследователями отечественной старины в журнале «Старые годы». Показателем возросшего интереса к произведениям древнерусского шитья является упоминание о них в путеводителях по достопримечательностям российских городов.
Как произведения искусства памятники шитья и тканей включаются Императорским обществом поощрения художеств в свод «точных снимков с наиболее значительных художественных сокровищ, находящихся в России». В журнале Общества были опубликованы некоторые памятники из монастырских и церковных ризниц, экспонаты Оружейной палаты, шитые и тканые предметы некоторых частных собраний. Авторами-составителями свода обращалось внимание и на уходящую красоту старинных предметов русского народного костюма, которые «выходили из употребления по мере надвижения фабрично-городской культуры».
Значительную роль в изучении и сохранении древнего шитья сыграли частные коллекционеры (среди них реставраторы братья Чириковы и братья Тюлины), которые покупали у скупщиков-офеней вышедшие из богослужебного употребления иконы, утварь, церковные облачения, возами доставлявшиеся в Москву. К началу XX в. памятники шитья и художественные ткани стали экспонатами многих частных коллекций, вошедших позднее в собрания московских музеев.
Древнее шитье и ткани экспонировались на тематических выставках. В 1901 г. в залах Строгановского училища на Выставке художественных произведений старины, хранившихся у обывателей Москвы, демонстрировались оплечья риз и ткани из собрания С.Т. Морозова, ткани из коллекций П.И. Щукина и В.Г. Сапожникова.
К празднованию 300-летия Дома Романовых Московский археологический институт организовал Выставку древнерусского искусства, один из четырех разделов которой - «Шитье и ткани» - был целиком сформирован из памятников, созданных в правление первых Романовых. Экспонаты выставки являлись частью собраний Б.Н. Протопова, С.П. Рябушинского, М.И. Тюлина, семьи Сапожниковых. В описании раздела отмечались технологические особенности тканей и шитья, а также наслоения, возникшие в результате поновлений.
Как исторические свидетельства и художественные произведения рассматривались А.И. Речменским древние ткани и шитье, экспонировавшиеся на другой выставке 1913 г., проходившей одновременно с выставкой Археологического института. Церковная юбилейная комиссия в Митрополичьих кельях Чудова монастыря собрала «из соборов, монастырей, храмов и ризниц Москвы и ее епархии» церковно-исторические памятники царского периода династии Романовых (одежды и прочие «принадлежности быта»).
Выставки и публикации предметов, входивших в государственные и частные собрания, служили достижению поставленной графом А.С. Уваровым цели - объединению разрозненных памятников в «одно целое», давали «понятия о ходе искусства на Руси, о движении нашей культурной жизни», важную роль в этом процессе сыграл Исторический музей, в коллекциях которого были собраны памятники из различных губерний России, позволявшие наглядно представить в экспозициях «русскую церковную и бытовую жизнь».
Не случайно, что на основе произведений древнего шитья из собрания Исторического музея была сделана первая попытка рассмотреть лицевое шитье как один из видов средневекового искусства в живом развитии стилей. Кроме памятников Исторического музея, к анализу характерных черт произведений XIV-XVII вв. Н.М. Щекотов привлек «иконное» шитье из ризниц Кирилло-Белозерского и Волоколамского монастырей, церкви Панагуды в Салониках, предметы из Бухарестского музея, коллекции графа Уварова и другие произведения, позволившие ему установить влияние на русское искусство художественной вышивки западных и восточных образцов, а также выявить в древнерусском шитье самобытные национальные черты.
Во второй половине XIX в. среди памятников текстиля, привлекавших внимание исследователей, были ткани из раскопок курганов и древних городищ. Хотя раскопки давали богатый археологический материал, фрагменты тканей составляли лишь небольшую его часть. Тем не менее, изучение немногочисленных находок позволяло делать выводы о старинных технологиях ткачества, приемах вышивки, эстетических приоритетах в одеждах «насельников». Так, изучение фрагментов тканей и многочисленных украшений, найденных в рязанско-окских могильниках, позволило А.И. Черепнину описать женские головные уборы, рубахи, полукафтанья, юбки, изготовлявшиеся из «тканей, разнородных как по качеству пряжи, так и по способу выделки и окраски».
В материалах археологических съездов сохранились сведения о реставрационных работах с археологическим текстилем. Например, ткани из раскопок (лоскуты золотой парчи, куски шелковой ленты, фрагменты галуна) экспонировались на VII съезде. На выставке VIII съезда среди памятников домонгольской эпохи был представлен «восстановленный» головной убор с частью золотой найденной диадемы.
Открытием VIII археологического съезда стал доклад В.Г. Бока о коптских тканях. Материалы экспедиций в Египет позволяли изучать наследие первых христиан. Шитые и тканые изображения давали возможность проанализировать процесс сложения канонов христианского искусства, что привлекло к коптским тканям внимание отечественных археологов и искусствоведов. Завесы, покрывала, погребальные одежды вошли в состав коллекций Эрмитажа, Московского Публичного музея, Музея изящных искусств, а также в частные собрания.
К хрупкому археологическому текстилю отношение было очень осторожное, сложных работ по его очистке и укреплению не предпринималось. Можно предположить, что за правило здесь было принято положение: «Лучше промедлить год, два, три, чем в опрометчивой поспешности погубить памятник». В связи с этим археологический материал в бесформенном неэкспозиционном виде (например, одежды из раскопок В.В. Радлова) мог бережно храниться в музеях десятилетиями.
Таким образом, в результате деятельности археологических, церковных и других обществ в научный оборот было введено значительное количество памятников шитья и тканей, что позволило увеличить источниковую базу археологии, истории искусства, этнографии. К началу XX в. были собраны и систематизированы коллекции исторических и художественных тканей. Определение их датировки (с учетом палеографии) и внесенных со временем дополнений, изучение иконографии шитых изображений и технологических особенностей материалов, анализ технических и художественных приемов выполнения различного вида швов способствовали выявлению документальных качеств произведений древнерусского шитья и старинных тканей. Прочтение игравших большую декоративную роль вкладных летописей позволяло определять имена вкладчиков, знаменщиков, мастериц-вышивальщиц, а иногда устанавливать происхождение памятника из конкретной мастерской. Исследователи коллекций шитых и тканых произведений обращались к сохранившимся архивным материалам, раскрывающим историю создания и бытования памятников и позволяющим определить их первоначальный вид, восстановление которого в соответствии с пониманием стиля произведений было главной целью реставрации 1860-1880-х гг. На основе принципа воссоздания первоначального вида памятника разрабатывались первые реставрационные методы работы с музейным текстилем.
Автор: Ермакова Н.В.