Структура этнонационального самосознания русских Краснодарского края

Возможность трансформации социальной напряженности в межэтническую, в условиях глубоких социально-экономических преобразований, признается рядом известных авторов. Нарастание социальной напряженности инициирует процесс формирования «образа врага», активизирует потребность в групповой солидарности, что в условиях полиэтнического региона грозит переносом практически любого проявления недовольства населения в плоскость межнациональных отношений.

Угроза утраты позитивного образа «Мы» вызывает чувство тревожности, компенсируемое усиленным манифестированием этнических характеристик. Поэтому анализ структурных компонентов этнонационального самосознания позволяет определить внутренние процессы мобилизации и самоорганизации этнической группы.

Этнонационалъная идентичность является мотивационно-когнитивным ядром этнонационального самосознания, опосредующим внутригрупповые и межгрупповые взаимодействия. Устойчивость идентичности, ее позитивность и значимость выступают показателями социального самочувствия этноса, индикатор этномобилизационных процессов.

Как правило, этнонациональная идентичность в человеческом восприятии вписывается в другие множественные идентичности, и на индивидуальном уровне в большинстве случаев в более или менее спокойной социально-политической обстановке, не является доминирующей. Поэтому, в опросный лист был включен блок вопрос ориентированный непосредственно на выявление значимости и типа этнонациональной идентичности.

Исследование типов этнической идентичности осуществлялось про помощи методической разработки Г.У. Солдатовой.

Доминирующим в иерархии типов идентичности была идентичность, по типу «нормы», что может быть обусловлено как численным доминированием русского этноса в этносоставе населения края, так и тем, что для русских в целом нехарактерно стремление к этническому обособлению.

Вторым по «популярности» выступает гиперидентичность: показатель по данному типу идентичности невысок, что позволяет прогнозировать, что инто-лерантность не будет являться доминирующей в сфере межэтнических взаимодействий.

Можно предположить, что гиперидентичность русских является результатом распространенных страхов по поводу собственной этнической безопасности из-за притока мигрантов. Это подтверждается тем, что немалая доля русских (до 45%) тревожно воспринимает межнациональную обстановку в крае. Особенно высоки показатели гиперидентичности (до 42%) и негативной оценки межэтнических отношений (до 65%) среди респондентов Абинского района, что обусловлено высоким уровнем межэтнической напряженности в данном районе.

Таким образом, сохраняющийся на настоящий момент «нормальный» тип идентичности русского населения является гарантом сохранения, и поддержания стабильных межнациональных отношений в крае. Гиперидентичность доли респондентов обусловливается как социальными факторами (возросшей поляризацией социальной структуры, экономической нестабильностью), так и фактором притока иноэтничного населения.

Этническая солидарность. В ситуации нестабильности и неопределенности политической и социальной системы возникает установка на поиск как бы естественной, исконной, «примордиальной» социокультурной ниши, своеобразного укрытия. Повседневность превращается в пространство риска, но одновременно именно в повседневности обнаруживаются структуры, способные защитить. При этом наблюдается усиление значимости этнической солидарности. Для ее измерения в опросный лист было включено суждение: «Обязательно ли современному человеку ощущать себя частью какой-то национальности», а для измерения степени включенности в этничность вопрос: «я никогда не забываю, что я русский».

Данные, полученные по Абинскому району, свидетельствуют о высоком уровне этнической солидарности среди русского населения: для 68% опрошенных обязательно ощущение принадлежности к этнической группе, и высокая степень включенности в этничность: 70% респондентов «никогда не забывают, что они русские». Сходные показатели в городе Краснодаре: 67% и 69% соответственно. В Щербиновском и Туапсинском районах, городах Горячий Ключ и Кореновск, аналогичные показатели несколько ниже: для 60% респондентов обязательно ощущение принадлежности к этносу, и степень включенности в этничность 44%), что обусловлено стабильной ситуацией в сфере межэтнических отношений.

Следует особенно подчеркнуть, что при такой высокой актуализации эт-нонациональной принадлежности, количество экстремистски настроенных респондентов, поддержавших лозунг «Россия для русских» невелико в среднем около 3% («поддерживаю, ее давно надо было осуществить»), промежуточную позицию («ее неплохо было бы осуществить, но в разумных пределах») поддерживает около 16% респондентов. При этом аналогичные показатели по Абинскому району несколько выше: 5% и 24% соответственно, что вполне объяснимо наличием сложной миграционной обстановкой в районе. Количество респондентов, считающих данный лозунг «настоящим фашизмом», по всей выборочной совокупности составляет 33%, остальная часть опрошенных (около 40%) либо «не интересуется» данной проблемой, либо «затрудняется с ответом».

Тем самым, можно констатировать, что высокие показатели этнической солидарности не всегда означают стремление к национальному доминированию. Усиление потребности в этнонациональной принадлежности выступает показателем ресурсности этничности.

Этничность становится основой социально-экономической и психологической адаптации в ситуации социальной нестабильности. Это подтверждается и при рассмотрении соотношения степени адаптированности (индикатором являлись вопросы о социальном и психологическом самочувствии) и типа этнической идентичности.

Выявлена следующая тенденция: респонденты с этнической идентичностью по типу «нормы» и высокими этноаффилиативными показателями (стремление к общности с этногруппой) наиболее успешно адаптируются, используют активные стратегии преодоления травмирующих событий. В определенной степени можно говорить об амбивалентности этнической идентичности: в своей нормальной форме она - эффективный ресурс адаптации, в гипертрофированной форме - существенная преграда.

По сравнению с данными 2004 года заметен некоторый рост нигилистических настроений и обретения негативных солидарностей.

Негативные солидарности построены на неконструктивных началах, их характеризуют ситуационное чувство сплоченности, возникающее вследствие противостояния чему-то или кому-то, поиск врага и тенденция усматривать причины собственных неудач и бед во внешнем влиянии. Такие солидарности представляют собой угрозу перерастания незначительного конфликтного потенциала в массовое явление.

Негативные солидарности демонстрируют следующие группы:

- квалифицированные работники, понизившие свой статус, в результате социальных преобразований;

- безработные; группа нетрудоустроенной молодежи.

Этническая акцентированность идентичности в этих группах чаще всего следствие социальной напряженности, не способности адаптироваться к новым экономическим и социальным реалиям.

Вместе с тем, сохраняется опасность роста изоляционистских установок и этнической интолерантности. Доля радикально настроенных респондентов, как было отмечено выше, невысока, но настроения, которые при определенных обстоятельствах могут перерасти в интолерантные установки, намного шире (индикатор проявление «русского вопроса»). Это настроения уязвленного достоинства, ощущение потери и ущерба:

- «разобщенность, отсутствие лидера» - 42%;

- «снижение уровня жизни, по сравнению с другими народами» - 31%;

- «усложнение устройства на престижную работу» - 28%;

- «отсутствие работы» - 22%.

В данной ситуации многое зависит от региональной власти. К сожалению, можно отметить, что краевые власти активно используют стратегию этнизации социальных и политических проблем, и, используя националистические лозунги, стремятся обеспечить политическую поддержку населения. Любое нарастание социально-экономических проблем может спровоцировать рост межэтнической напряженности.

Одним из показателей возможности роста интолерантности и ксенофобии среди населения могут служить установки по отношению к мигрантам.

Наиболее нетерпимо к мигрантам относятся работники силовых структур, и такое отношение определяется особенностями профессиональной деятельности: непосредственные контакты (проверка документов «по этническому принципу», участие в силовых акциях), борьба с терроризмом. В данной профессиональной среде категория «мигрантов» изначально определяется как потенциально опасная, несущая угрозу общественному порядку и безопасности.

Среди безработных, и неквалифицированных работников негативное восприятие мигрантов вызвано социальными факторами: конкуренцией на рынке труда, демонстрацией со стороны мигрантов более высокого уровня жизни.

Миграционная обстановка в исследуемых районах также определяет отношение к мигрантам: показателен в данном случае Абинский район. В курортной зоне (Туапсинский, г. Горячий Ключ), где ухудшение межнациональных отношений скажется на притоке отдыхающих, показатели неприятия мигрантов ниже.

В целом, можно отметить, что среди русского населения Краснодарского края широко распространена мигрантофобия. Как отмечает В.Н. Петров, занимающийся изучением проблем миграции в крае, мигрантофобия и ксенофобия являются специфическим проявлением общего комплекса фобийного сознания, характерного для современной российской действительности. Источниками мигрантофобии становятся чаще мифологизированные заблуждения, чем реальные события и процессы: «занимают рабочие места, провоцируют безработицу» - 25% «скупают наши земли» - 17%, «ведут себя нагло и агрессивно» - 14%, «угрожают нашей безопасности» - 13%, «торгуют наркотиками» - 11%, «совершают большинство преступлений» - 9%, «подкупают милицию и власть» -7%, «угнетают русских» - 4%. Аргументы, которые используют респонденты, чтобы обосновать причины негативного отношения к мигрантам, в большинстве случаев, явно заимствуются из СМИ и официальных высказываний властей.

Важно отметить, что содержание этнических образов не служит гарантом поведенческих прогнозов, так как между этническими установками и фактическим поведением существует определенная дистанция. Несмотря на высокие показатели негативного отношения к мигрантам, большинство опрошенных (до 70%) не настроены на насильственные конфликтные действия, и заинтересованы в сохранении межэтнического согласия в крае. Это отчетливо проявляется в подвижности и ситуативности зоны жестких межэтнических границ, в отсутствии отрицательного опыта в межэтнических контактах у большей части респондентов, в наличии ценностных ориентации на сохранение социально-экономической и межнациональной стабильности в регионе. Подтверждают ориентированность русского населения на межэтническое согласие и данные о поведении респондентов в ситуациях возникновения и поддержания социальных межэтнических контактов, а также показатели агрессивности на личностном и на групповом уровнях. Сравнение мотивов, определяющих поведение в ситуациях взаимодействия респондентов с представителями других этносов, позволяет выявить преобладающую модель поведения, ориентированную на конкретную ситуацию.

При этом этнические стереотипы, существующие в виде личностных установок («мое представление о людях этой национальности») или социальные групповые установки («распространенные схемы поведения»), установки, почерпнутые из опыта других людей, уступают по предпочтительности значению реализации собственных ценностей, мотивов и интересов, и рационализированной целесообразности. Таким образом, прагматические интересы берут верх над возможными эмоциональными реакциями и аффективными установками.

В ситуациях непосредственного конфликтного столкновения с представителями другой национальности респонденты склонны либо к активной интоле-рантности по принципу «око за око» - «в таких ситуациях надо отвечать тем же» - 35%, либо контролируют проявление аффектов и демонстрируют сдержанность - «испытываю неприятные ощущения, но отрицательные эмоции оставляю при себе» - 38%. Менее распространены намерения использовать отсроченное действие по принципу «затаить злобу» - 6%, или подавить реакцию из-за ощущения своего бессилия - в 11%. Реакции на конфликтную ситуацию также рассматривались на основе индикатора инструментальной агрессии. Инструментальная агрессия, как социально мотивированная форма поведения, предполагает признание возможности агрессивных действий при наличии важных оправдательных причин.

На личностном уровне достаточно высок показатель враждебной агрессии («прямая угроза жизни, семье») и ответная агрессия («ответ на оскорбительное поведение»). Значимые различия по количеству агрессивных ответов были получены между мужчинами и женщинами. Так норму возмездия («ответ на оскорбление») практически в три раза чаще стараются соблюдать мужчины.

Женщинам более свойственно подавление агрессии и стремление сгладить конфликт, пойти на односторонние уступки. Число сторонников крайней формы агрессии в целом по выборке незначительно, что создает потенциал для снижения межэтнической напряженности.

Соотношение идентичностей. По мнению, специалистов в области межэтнических отношений, одним их способов снятия акцентированности этно-национальной принадлежности является конструирование новых идентичностей или актуализация множественной идентичности. В связи с этим, в исследовании рассматривалось соотношение государственной, этнонациональной и региональной идентичности. Как правило, данные виды идентичности на индивидуальном уровне не являются доминирующими, поэтому в опросный лист включался специальный вопрос. Выявлена следующая тенденция: этническое самоопределение встречается чаще, чем гражданское и региональное.

При этом региональная идентичность (житель Кубани) лишь на несколько пунктов уступает этнической идентичности (русский), что свидетельствует о наличии в массовом сознании специфической идентичность - территориальная общность, в основе которой лежит признак совместного проживания. С одной стороны, региональная идентичность близко и реально воспринимается, легко конструируется. С другой стороны, значительный вклад в ее оформление вносят краевые власти, и местные СМИ, формируя и транслируя идеологему «мы - кубанцы». Можно говорить о регионализации самосознания русского населения. Об этом свидетельствует также выбор позиции «укрепление самостоятельности края» (до 20%) при ответе на вопрос «что необходимо для возрождения народа». Интересен и тот факт, что в качестве национального лидера респонденты (хотя и не более 5%) отмечали губернатора края.

Общероссийская идентичность, хотя и не является доминирующей, но стабильно присутствует в системе идентификаций. В качестве россиян чаще всего себя идентифицируют люди молодого и среднего возраста (от 18 до 45 лет). Российская идентичность не является этноцентричной: это подтверждается как доминированием этнонациональной идентичности по типу «нормы», так и неприятием большинством респондентов лозунга «Россия для русских». В целом, можно констатировать, что в массовом сознании этническая, и российская идентичности не противопоставляются, и способны дополнять друг друга. И это вполне оптимистический показатель, поскольку государственная идентичность в полиэтническом государстве не может базироваться на этнической идентичности большинства.

Этнические границы. Этнонациональная идентичность также является «главным инструментом», с помощью которого группе удается очертить надежные и заметные этнические границы. Этническая граница - это субъективно осознаваемая и переживаемая дистанция, рассматриваемая в контексте межэтнических отношений. Доминирующее значение при определении границ занимают такие категории как «родители», «язык», «культура», «территория», то есть те же аскриптивные признаки, на которых базируется субъективное определение этнонациональной идентичности. Религия - это фактор, которому в последнее время придается дистанцирующее значение в кругах ученых и политиков, но на уровне массового сознания религия не является этническим идентификатором первостепенной значимости. Главным образом религиозные отличия наиболее ярко отражаются в бытовой сфере, внося различия в образ жизни и стиль поведения. Отличия в ценностных ориентациях также наиболее заметны в повседневной бытовой сфере, поэтому выступают в роли четко осознаваемых границ. При маркировке различий и определении групповых границ могут иметь значение не только культурные характеристики, но и система ценностей, социальные и политические ориентации. В связи с этим, необходимым является определение системы ценностных ориентации, способных выполнить объединяющую функцию.

Для определения макроценностных ориентации русских, в опросный лист включался полуоткрытый вопрос: «что нужно для возрождения вашего народа?». Это позволило выявить доминантные ценности для народа,

Ценности «развития национальной культуры», «обеспечение интересов народа в органах власти», хотя не являются доминирующими, но находят значительную поддержку среди русского населения, и с учетом сложившихся в регионе межэтнических отношений могут приобретать этномобилизационное значение. Первостепенные жизненные ценности («оздоровление природы», «наведение порядка», «развитие экономики») - это по сути ценности выживания, они менее политизированы, толерантно воспринимаются людьми любой национальности, это тот потенциал, при помощи которого возможна стабилизация отношений в регионе.

Анализ микроценностных ориентации русского населения позволяет выделить поколенческую динамику системы ценностей. Для молодого поколения (от 18 до 35 лет) значимыми являются: «друзья» (42%), «деньги» (34%), «хорошая работа» (32%), «любовь» (30%), «свобода» (25%). Не трудно заметить, что наряду с традиционными русскими ценностями присутствуют «протестантские» ценности. Представители среднего поколения (от 36 до 55 лет) ориентированы на такие ценности как «семья» (50%), «здоровье» (43%), а также «работа» (34%) и «деньги» (31%). Главными ценностями старшего поколения (от 56 и старше) выступают «здоровье» (65%), «семья» (52%) и «мудрость» (40%). Несмотря на некоторые различия в ответах респондентов разных возрастных групп имеется устойчивое ценностное «ядро», представленное в основном ценностями-целями (по определению М. Рокича): «семья», «работа», «здоровье». И если ценности-цели более или менее определены, выражены общими категориями, то средства достижения этих целей четко не определены, размыты (показателем выступает невысокие показатель выбора инструментальных ценностей, в среднем 5 - 8%). На наш взгляд, ценностные установки отражают стратегию адаптации русских к «культурной травме». Когда институциональные структуры не в состоянии предоставить четкие мировоззренческие ориентиры, эту функцию берет на себя «частный интерес», и на первый план выдвигается благополучие семьи, здоровье, поддержание материального достатка.

Этнические чувства. В структуре этнонационального самосознания представлен эмоциональный компонент. Характер испытываемых по отношению к собственной этнонациональной группе чувств и их изменения отражают динамику образа группы с точки зрения ее привлекательности - непривлекательности, а также влияют на взаимоотношения с другими группами. Рассмотрим две важные для социального взаимодействия эмоции - «стыд» и «гордость». Как отмечают психологи, гордость порождает солидарность с группой и является ее индикатором, в то время как стыд - показатель и причина отчуждения от группы. Преобладание в целом чувства гордость за свой народ над чувством стыда (50% и 10% соответственно) отражает рост внутриэтнической солидарности, восстановление позитивной этнонациональной идентичности. Принадлежность к русскому этносу, наряду с гордостью, вызывает у респондентов следующие положительные эмоции: любовь (63%), уверенность (22%), восхищение (12%). Ощущение превосходства присуще 6% респондентов, что позволяет говорить об отсутствии эмоциональной основы для этноцентрических настроений. Спектр негативных чувств представлен нестабильностью (14%), униженностью (6%) или равнодушием (2%). При этом униженность испытывают преимущественно респонденты старше 55 лет, то есть, поколение, выросшее на идеологии «великой и могучей страны», и которое наиболее болезненно приспосабливается к современным реалиям.

Отмечается изменение этнических чувств, при этом в большинстве случаев (до 60%) опрошенные просто указывают, что изменения произошли, но отказываются от комментариев о качестве изменений, и событиях на них повлиявших. Доля респондентов, указавших на положительное изменение чувств к своему народу (гордость, уверенность, стабильность), составляет 36%. Отмечают рост негативных эмоций (стыд, чувство униженности) 32% респондентов, разочаровались в своем народе 32% опрошенных. Негативные эмоции и разочарования вызваны следующими факторами: нестабильностью экономики, военными действиями в Чечне, отсутствием патриотизма, пьянством, неудачными социально-экономическими реформами. Положительные изменения вызваны в первую очередь политикой нынешнего президента, обращением к истории и культуре русского народа.

Восприятие исторических событий также эмоционально окрашено, и позволяет фиксировать динамику этнических чувств. При оценке событий отечественной истории заметна следующая тенденция: события, связанные с историей СССС вызывают гордость, тогда как чувство стыда преимущественно связаны с событиями современности. Основания для национальной гордости заданы: победой в Великой Отечественной войне (86%), освоением космоса (54%), достижениями российской науки (40%). Стыд вызывают перестройка (42%), военные действия в Чечне (35%), сталинские репрессии (23%). Перенос в прошлое позитивных значений позволяет говорить о том, сфера современного содержит многие фрустирующие моменты и своеобразный «откат в прошлое» создает некую психологическую защиту, поддержание позитивного этнического самовосприятия.

Анализ эмоционального компонента самосознания русских позволяет констатировать, что обращение к этничности, связано не только с социально-экономическими интересами, но и с потребностью обретения чувства утраченного достоинства. Это еще раз подтверждает положение о том, позитивная этнонациональная идентичность становиться средством преодоления фрустрации и психологического дискомфорта (ресурсом «для души»).

Национальный лидер. Для большинства респондентов (55%) лидером, выражающим интересы русского народа, является президент России В.В. Путин.

Высокий уровень поддержки президента связан, с одной стороны, с исторической традицией видения в лице формального лидера «отца Отечества», с другой стороны - со стабилизацией политической и экономической ситуации в стране. Респонденты выразили доверие Г.Зюганову (6%), В.Жириновскому (6%), А.Ткачеву (5%), С.Глазьеву (3%). В качестве защитников интересов русского народа респонденты видят в основном политических деятелей. Высока доля тех, кто считает, что «такого в настоящее время нет» - 25%. В целом, можно отметить, что выбор национального лидера непосредственно связан с политическими предпочтениями респондентов.

Отношения толерантности - интолерантности

Одним из индикаторов проявления отношений толерантности-интолерантности является социально-культурная дистанция (измерение проводилось по шкале Богардуса, адаптированной Л.Г. Почебут). Степень и характер социальной приемлемости различных этнических групп русским этносом такова. Армяне вызывают сильно выраженную реакцию неприятия со стороны значительной части респондентов (23%). Определяющим фактором неприятия указывается конкуренция в сфере торговли. По отношению к туркам-месхетинцам фиксируется ярко выраженная неприемлемость: лишь 18% респондентов готовы воспринимать их как временных гостей, а до 48% респондентов демонстрируют самую высокую степень отвержения - «предпочел бы не видеть в стране». При объяснении причины неприятия зачастую используются клише, почерпнутые из СМИ: «преступники», «торгуют наркотиками», «захватывают земли и дома», «живут лучше, чем мы». Этническая группа адыгов отвергается незначительной частью респондентов (12%), около 25%) согласны на отстраненное, без личных контактов, признание их наличия. Большая же половина опрошенных (55%) готова предположить ту или иную степень близости в межличностных отношениях с представителями этой этнической группы. Высокую степень личностной и социально-групповой приемлемости имеют украинцы и сами русские. В Абинском, Туапсинском районах и г. Краснодаре фиксируется большее количество респондентов толерантно относящихся к этнически смешанным бракам (32%), а в Щербиновском районе данный показатель ниже (21%), что вероятно связано с разницей в этнической структуре территориальных образований.

Субъективная оценка характера отношений между этносами в регионе также является показателем проявлений толерантности-интолерантности в отношениях между этносами. Доля респондентов, оценивающих ситуацию как напряженную, составляет 47%, на существование конфликтных отношений указывает 20% опрошенных, 18% респондентов считает, что «люди чаще общаются со своими, но напряженности нет», 15% опрошенных отмечает, что «национальность не играет роли в отношениях людей». Субъективное осознание конфликтности в определенной степени способно погасить напряженность, поскольку становятся очевидным возможные последствия, возникает стремление избежать их. Но в данном случае большинство респондентов скептически относятся к возможности стабилизации отношений между народами: по мнению 44%о опрошенных межэтнические отношения в регионе будут только ухудшаться, 36% считают, что «ничего не изменится» и только 20% респондентов выразили надежду на улучшение межнациональных отношений в регионе.

Анализ структурных компонентов этнонационального самосознания русского населения Краснодарского края позволяет сделать ряд выводов:

1. В настоящий момент у русского населения края доминирует «нормальный» тип этнонациональной идентичности (67%), при котором задается и воспринимается положительный образ своего народа, формируются толерантные межэтнические установки. Наряду с этим, можно выделить небольшую, но достаточно устойчивую группу респондентов (24%) с гиперидентичностью, причинами которой являются либо страхи по поводу собственной этнической безопасности из-за притока мигрантов, либо социальные причины - низкий уровень жизни, относительная социальная депривация. Тем самым, можно говорить об амбивалентности этнонациональной идентичности: в своей нормаль- ной форме она - эффективный ресурс адаптации в период социальной нестабильности, в гипертрофированной форме - существенная преграда.

2. Высокие показатели этнической солидарности среди русских (в целом до 70%) не означают стремления к национальному доминированию, этнонациональной мобилизации. Прежде всего, это свидетельство нестабильности социальной системы, дефицита реально встроенных в систему общественных отношений социальных групп, предоставляющих устойчивую групповую солидарность. Этнонациональная принадлежность становится основой социально-экономической и психологической адаптации, обеспечивает устойчивую форму солидарности.

3. Сохраняющееся у доли респондентов (около 32%) ощущение относительной социальной депривации, может, при определенных обстоятельствах (ухудшение социально-экономической ситуации, националистические заявления власти и СМИ), перерасти в интолерантные и изоляционистские установки. Выявленный потенциал ксенофобии и интолерантных межэтнических установок обусловлен, прежде всего, повышенным уровнем тревожности русского населения в связи с наплывом этнических мигрантов и соответствующим ростом мигрантофобии. При этом сохраняется дистанция между установками и реальным поведением: большинство респондентов (до 70%) не настроено на насильственные конфликтные действия, и заинтересованы в сохранении межэтнического согласия в крае.

4. При рассмотрении соотношения этнической, региональной и общероссийской идентичностей выявлена следующая тенденция: более выраженными и актуальными являются этнонациональная (50%) и региональная идентичности (45%), затем следует общероссийская идентичность (20%). При этом этнонациональная и российская идентичности не противопоставляются, и способны дополнять друг друга, создавая наличии основу для общероссийской солидаризации. Высокие показатели региональной идентичности, заинтересованность в социально-экономическом развитии региона, уровень доверия к местным властям позволяют говорить о регионализации самосознания русских.

5. При маркировке различий и определении групповых границ имеют значение не только культурные характеристики, но и система макроценностных ориентации. Следует отметить, что «граница» по-разному представлена на идеологическом уровне элитой и в массовом сознании. Так на официальном уровне достаточно распространенной идея защиты и возрождения русской культуры, но для большинства русских в регионе приоритетными ценностями является экономическое реформирование (16%), экологическая безопасность (15%), борьба с преступностью (20%). Однако в случае нарастании социальной напряженности, они могут приобрести этномобилизующее значение.

6. Преобладание положительных эмоций в оценке собственной этнонациональной группы (гордость - 50%, любовь - 63%, уверенность - 22%, восхищение - 12%) свидетельствует о восстановление позитивной этнонациональной идентичности, отражает рост внутриэтнической солидарности. Это еще раз подтверждает положение о том, позитивная этнонациональная идентичность становиться средством преодоления фрустрации и психологического дискомфорта, то есть ресурсом «для души».

7. Толерантные - интолерантные установки русского населения обусловлены не только социально-экономической и миграционной обстановкой в крае, но и опытом межнационального общения. В районах, где существуют традиции длительного совместного разных этнических групп, доминирует установка на сотрудничество (Туапсинский район, г. Краснодар). В районах с относительно однородным этническим составом уровень неприятия «чужих» значительно выше (Щербиновский район). В Абинском районе существует негативное восприятие турок-месхетинцев, но по отношению к другим этносам русское население района демонстрирует достаточно высокий уровень толерантности.

АВТОР: Муха В.Н.