История развития института казачества в Российской империи и Советском государстве
В результате применения в исследованиях проблем казачества различных теоретико-методологических подходов в научной литературе обнаруживаются разные принципы периодизации генезиса казачества. Например, Е.П. Савельев выделял древний период развития казачества, средний период и период до конца XVIII века. Авторы Энциклопедического словаря товарищества «В.А. и И. Гранатъ и Ко» в истории казачьих обществ выделили три периода: 1) XVI-XVII вв. (основное занятие - рыбный и охотничий промыслы, поступление на государеву службу за жалование хлебом, деньгами, припасами); 2) XVIII - первые 30 лет XIX в. (организация постоянной казачьей воинской службы России); 3) современное состояние - с 40-х гг. XIX в. (военно-служилый сословный образ жизни). Такая периодизация учитывала отношение к основному группообразующему роду профессиональной деятельности казаков - воинской службе.
А.А. Гордеев в «Истории казаков» обосновал связь периодизации истории казачества с политическими событиями, изменявшими характер отношений российских монархов с казаками. Так, зарождение казачества он относил к периоду Золотой Орды; развитие городового казачества и приобщение вольных казачьих общин Дона, Волги, Яика, Сунжи и Терека к государственной службе России - с Иваном Грозным; полное огосударствление вольных казачьих общин - с Петром I; реструктуризацию казачьих войск - с Екатериной II и т.д.
Кроме того, А.А. Гордеев выделял местные, персонифицированные факторы, влиявшие на формирование казачества. Так, в 1576 г. польский король Стефан Баторий организовал службу 6 тыс. днепровских казаков согласно Универсалу (Положению об организации казачьей службы). Этот период в истории днепровских казаков назывался «реестровым» и негативно оценивался российскими историками как пример измены некоторой части казачества России.
Впоследствии отношения днепровских казаков с Россией, Польшей, Турцией и другими государствами неоднократно изменялись в зависимости от условий найма казаков на службу этими государствами. При появлении разногласий по вопросам жалования казаки неоднократно покидали поле боя и переходили из войск одного государства в войска его противников.
Предложенные А.А. Гордеевым критерии периодизации истории казачества в зависимости от личных отношений к нему монархов могут учитываться при исследовании политических аспектов генезиса казачества.
В.П. Таранцов применял другие критерии периодизации истории казачества: ранний (относится к кочевой жизни казаков от античности до X в.), промежуточный (определялось местожительство казачьих общин на Дону, в Предкавказье и т.д.), средний (соответствует военно-служебной оседлости), поздний (связан с поступлением казаков на государеву службу) и современный (с XX в. до наших дней) периоды. Такая периодизация не имеет четких однотипных качественных и количественных критериев, поэтому в исследовании не использовалась.
По мнению О.В. Агафонова, «на формирование и развитие казачества во втором тысячелетии решающее значение оказали четыре определяющие события: великое переселение народов (1-ый передел Евразии); образование Золотой Орды и религиозный раскол в ней (2-ой передел Евразии); Первая мировая и гражданская война в России (3-ий передел Евразии); развал Советского Союза (4-ый передел Евразии)».
В свою очередь, авторы научно-справочного издания «Российское казачество» утверждают, что «не установлено точно и время появления казачества. Одни исследователи относят его к концу XIV в., другие - к XVI в., третьи же считают, что казаки или какие-то сходные с ними группы появились в гораздо более раннее время - в X в., а может быть, даже в VI веке».
Р.Г. Тикиджьян, обобщив мнения участников международной научной конференции «Казачество в истории России» (1993 г.), выделил пять основных периодов генезиса казачества: до конца XVII в. - зарождение и формирование вольного казачества Юга (донское, терское, запорожское и др.); конец XVII -установление стабильных служебно-договорных отношений с Россией, превращение казачества в военно-служилое сословие, ограничение автономно-демократических прав и традиций; первая треть XIX в.-1917 г. формирование «служилых» войск на основе «Положения о войске Донском» от 26 мая 1835 г., развитие казачества под жестким административно-государственным прессом, естественное «расказачивание» казачества как феодального сословия; 1917 г-конец 1980-х гг. - попытка самоорганизации казачества, раскол и политика расказачивания Советской власти; с 1987 г.- начало процесса возрождения или рождения «неоказачества» с перспективой его интеграции.
Такая периодизация соответствует истории Войска Донского, но не учитывает своеобразие истории формирования и развития казачества в других регионах, поэтому не является всеобщей, универсальной.
Применение принципа историзма в интеграционной парадигме генезиса казачества позволило использовать политологические критерии определения содержательно-хронологических этапов процесса формирования и развития казачества. Эти этапы, различаемые по доминирующим политическим факторам, предопределяющим совокупные характеристики казачества в определенных условиях, и ограничены во времени важными политическими событиями.
Очевидно, при изучении генезиса казачества необходимо учитывать особенности формирования на Дону, Тереке и Сунже, Яике «вольного» казачества, которое в официальных документах Московской Руси часто именовалось «воровским», так как практиковало «молодчество» - походы за дуваном (военной добычей) и ясырем (пленниками, в том числе женщинами, взятыми в качестве военной добычи). Так, в популярном издании «Русская старина» за 1825 год утверждалось, что «казаки в первобытном состоянии вели жизнь полудикую, своевольную, почти кочевую и беспрестанно искали приключений или добычи на водах и степях Украины. Составленные из пришельцев разных земель и областей, сии разноплеменные толпы не знали утонченности общежития, жили в шалашах, питались плодами, рыбою и дичиною; все наслаждения полагали в в войне и набегах». Позднее, в начале XX века П. Краснов утверждал, что в вольных общинах «землю казаки не пахали, хлеба не сеяли, а жили добычей, которую брали от татар и турок. От татар же и турок они отбивали себе коней, и оружие, и дорогую материю для одежды, и золото, за которое покупали себе все, что нужно Жили набегами. Жили войной, жили добычей».
Но разбой на Шелковом пути и других караванных маршрутах, пролегавших по территории Золотой Орды, стал возможным только после развала и ослабления влияния этого государства, так как до этого караванщики, уплатившие налог Орде, получали гарантированную защиту в соответствии с Ясаком - сводом «Великих законов Чингизхана», нарушения которого карались смертью. Основываясь на косвенных документах, П. Краснов, С. Ауский и другие историки доказывали, что после развала Золотой Орды «вольные» (воровские) казачьи общины занимались не только охраной торговых караванов, но в поисках дувана и ясыря сами нападали на торговые караваны и посольства. Эту гипотезу подтверждают сведения о том, что казаки Приазовья контролировали караванные пути между народами, населявшими Прикаспий, Приазовье и Причерноморье, а терские и гребенские казачьи общины «переняли» главную торговую артерию Северного Кавказа, пролегавшую через Дербент. На Каспии казаки-мореходы «останавливали персидских купцов и брали от них добычу», а на Яике «казаки сдружились с киргизами и татарами, ходили набегами в далекие азиатские земли, соединялись с донцами в больших походах».
С жалобами на грабежи казаков к правителям Московской Руси неоднократно обращались правители Турции, Крыма и других государств. Сохранились документальные свидетельства о том, что российские монархи неоднократно отписывались на жалобы правителей соседних государств по этому поводу, сообщая о неподконтрольности им казачьих общин, занимавшихся воровским промыслом.
На основе материалов исследований А.И. Ригельмана, Е.П. Савельева и других историков можно сделать вывод о том, что до начала XVI в. казаки славянского и тюркского происхождения проживали в степной зоне Предкавказья и Приазовья, вели сходный образ жизни, ассимилировались. Объединение разнородных этнических групп послужило основой для образования гетерогенных казачьих общин, которые были социально открытыми и пополнялись представителями разных этнических групп. Указывая на этническую неоднородность донского казачества, П. Краснов писал, что в низовьях Дона русские пришельцы смешивались с удальцами сары-азманами и татарами, перероднились с остатками древних народов, живших в степи, и имели значительные внешние отличия от других племен. Старожилые низовые казаки (жили в нижнем течении Дона) были преимущественно черноволосыми, стройными, подвижными и веселыми, способными на всякое лихое дело. В них чувствовалось родство с азиатскими народами и греками из древних Танаид. Верховые казаки, поселившиеся позднее в пойме Дона и его притоков выше городка Раздоры, в большинстве своем имели русские родовые корни и роднились с русскими, бежавшими из Рязанского и других княжеств.
В 1518 г. донские казаки заключили с московским великим князем Василием III договор о военном сотрудничестве, и их отношения приобрели военно-договорной характер. К середине XVI в. на Дону заканчивалась политическая самоорганизация казачества: укрепленные городки становились административными центрами своеобразной казачьей республики, состоявшей из казачьих общин, объединявшихся для совместного участия в военных походах, но в остальных вопросах сохранявших относительную автономность. Участвуя в укреплении Московского государства, казаки становились активными участниками политических процессов раздела сфер влияния государств. За участие во взятии Казани царь Иван IV в 1552 г. жаловал донским казакам реку Дон с ее притоками, юридически закрепив имевшиеся в их распоряжении территории.
В то время донское казачество заканчивало административно-территориальную самоорганизацию в Войско Донское, основанное на принципах патриархальной общинно-круговой демократии. Основой казачьего войска служила многочисленная по составу легкая кавалерия. Она обладала высокой боеспособностью и специфическими методами ведения боевых действий. Кроме того, среди казаков было много искусных мореплавателей, которые часто выходили на Каспийское, Азовское и Черное моря, Волгу, Дон для рыбного промысла и для нападения на торговые и военные корабли противников.
Для укрепления своего влияния на Войско Донское царь Иван IV направил донским атаманам и казакам грамоту от 3 января 1570 г., в которой предписывал им во всех государевых делах подчиняться царскому послу в Царьграде Новосильцеву, а за верную службу обещал казакам жалование. Этот политический акт положил начало трансформации «вольного» казачества в служилое и начало истории службы Войска Донского Московскому царю. Но все же еще до начала XVIII в. казачьи войска, сформированные на основе «вольных» казачьих общин, сохраняли политическую автономность и при любом разладе с Московским государством оказывали ему вооруженное сопротивление.
С воцарением на Московском престоле Михаила Федоровича Романова (1614 г.) отношения царской администрации с казаками стали взаимовыгодными. Они традиционно осуществлялись через Посольский приказ, как с иностранными государствами.
Очевидно, «вольные» казачьи общины пополнялись за счет миграции разнообразных социальных групп. Спасавшиеся от крепостного гнета и религиозных преследований, «и днем и ночью шли русские люди за линию московских засек и сторожевых башен, шли искать себе боевого счастья на Тихом Дону. И всех Дон принимал, и всем находил место».
Казаки, спасавшиеся от религиозных преследований Золотой Орды, начиная с XIV в. массово переселились в «русские украинные городки на Днепре, под защиту и на помощь русским и литовским великим князьям, для борьбы с их общим врагом». В местах нового поселения казаки поступали на службу в «младшие дружины» (части), которые, по мнению Е.П. Савельева, стали в дальнейшем основой для городового казачества и формирования «Черных клубуков» на Днепре, запорожских, рязанских, московских, северских, мещерских и иных казаков, распространенных в то время на Руси. Изгнанные турками из Азова, «старые Азовские казаки» ушли на Днепр и вместе с белгородскими казаками в 1515 г. поступили на службу польскому королю Сигизмунду. «Из казацких общин, отстоявших свою независимость, на юге России остались лишь одни кубанские черкасы Как и другие казацкие общины, черкасы удержали до XVII и даже до XVIII в. свою древнюю греческую веру и свой природный славяно-русский язык В течение пятивековой борьбы с сильным врагом они частью погибли, а частью переселились на Днепр. Остатки их в семидесятых годах XVIII в. были истреблены чумой».
В начале XVI века на Яике сформировались общины из казаков славянского происхождения, татар, туркменов, к которым примыкали отдельные персы, шведы, финны, поляки и другие. Яицкие казаки имели постоянные отношения с донскими, волжскими, терскими казаками, участвовали в общих с ними походах за Урал, в Сибирь, на Байкал и Амур.
Численность «вольного» казачества значительно сократили массовые репрессии государства в отношении участников антиправительственных восстаний, проходивших под руководством С. Разина (1667-1671 гг.) и К. Булавина (1705-1709 гг.). Так, при подавлении булавинского восстания из 29 тыс. донского казачьего населения погибло около 23,5 тысяч и «городки по Хопру разорены все до основания Это случилось в 1714 г.».
После почти поголовного истребления верхне-донских, хоперских казаков на этой территории усилилась этническая неоднородность населения, целенаправленно формировавшегося царской администрацией за счет переселения нижне-донских казаков, великоросских и малоросских крестьян из южных и центральных губерний, ногайцев и калмыков (в 1770 г. их было причислено к казачеству около 30 тыс. человек), а позднее - казаков Запорожской Сечи и Приднепровья, разгромленных царской администрацией «за неверность» в 1775 г. Вследствие переселенческих процессов общая численность донских казаков к 1822 г. увеличилась до 330 тысяч. Такой большой прилив «инородцев» значительно уменьшил долю автохтонной части в донском казачестве, нарушил антропологическую преемственность. Появление маргиналов-переселенцев среди казаков увеличивало в казачьих общинах долю «приписных» казаков, находившихся в большой зависимости от Российского государства, чем потомственные «вольные» казаки.
Наряду с «вольным», самостоятельно организованным казачеством, в славянских княжествах, в вооруженных силах Московского государства служили городовые казаки. Они составляли особую часть казачества - полковую, служилую, которая имеет собственную историю формирования и развития. Первые упоминания о городовых казаках многие историки относят к правлению московского князя Василия III Темного (1415-1462 гг.)
По мнению В.О. Ключевского, служилое городовое казачество было распространено в порубежных (пограничных) княжествах Руси. Оно создавалось для защиты границ и другой военной службы, требующей высокой мобильности и постоянной приближенности к театрам боевых действий.
На казачью службу набирались вольные люди из всех сословий, они получали за свою службу земли по статьям, в зависимости от чина и вида деятельности, освобождались со своими семействами от всех податей, а иногда награждались и денежным жалованием. Вооружение и лошадей они должны были приобретать за свой счет. В структуре вооруженных сил формирования городовых казаков занимали «младшое» положение по отношению к боярским дружинам.
Городовые казаки Московского государства именовались «беспоместными» (получали денежное и иное довольствие, кроме земельных наделов), а также «поместными» (получали за службу земли и другие угодья - поместья «для прокорма»); «беломестными» (имели «обеленные» - освобожденные от податей земли на верхнем Дону и Ельце).
Станичная и конно-разведывательная служба ценилась высоко, и за нее казаки жаловались деньгами и поместьями. Но более привлекательной для казаков была возможность получения военной добычи, и казаки стремились к службе в конной разведке, совершавшей глубокие рейды на сопредельные территории. Разъезды казаков из Путивля, например, достигали Днепра (современные территории Днепропетровской, Донецкой, Луганской областей Украины), из тульских крепостей казаки направлялись на Муравский шлях (шел от Перекопа до Тулы по водоразделам бассейнов Днепра и Северского Донца, по территории нынешних Харьковской и Полтавской областей Украины; по нему до XVI в. татары, минуя речные переправы, совершали набеги на Русь), рязанские казаки достигали Северского Донца, а мещерские служилые казаки спускались вниз по Дону до волжской переволоки.
В местах своего сторожевого размещения казаки организовывали станы -станицы. Они укреплялись, закладывая основы новых защищенных рубежей, с которых шло дальнейшее продвижение российского государства на новые территории для их военно-экономической колонизации.
Наибольшее развитие городовое казачество получило в Рязанском княжестве, южные границы которого часто подвергалось нападениям ордынцев.
Рязанские казаки упоминались среди участников битвы с татарским царевичем Мустафой в 1444 г.
Казаки в конце XVI - начале XVII в. проживали и несли службу в городах Нижний Новгород, Муром, Рязань, Мещера, Кашира, Тула, Серпухов, Звенигород. Городовые казаки составляли основу гарнизонов передовой линии городов Алатырь, Темников, Кадом, Шацк, Ряжек, Данков, Епифань, Пронск, Дедилов, Новосиль, Мценск, Новгород-Северский, Рыльск, Сапожек, Путивль. С этой линии оборонительных городов высылались казачьи дозоры до Азова.
После присоединения к Московскому государству Астрахани (1556 г.) пограничная линия переместилась на юг. Для ее укрепления и защиты строились новые города-крепости Ливны, Воронеж, Белгород, Елец, Оскол, Валуйки, Кромы, Борисов, Лебедянь, Курск. Основу военных гарнизонов некоторых городов этой оборонительной линии составляли городовые казаки. Так, в 1625 г. в Белгородском гарнизоне из 490 военнослужащих казаками были 326 человек, в 1638 г. в крепости Усерд служило 105 городовых казаков из 346 военнослужащих гарнизона, а в Воскресенске из 295 военнослужащих гарнизона было 78 казаков.
Для установления единого порядка в организации службы казаков в 1571 г. по проекту князя М.И. Воротынского издавался боярский приговор (указ) о станичной и сторожевой службе казаков. Он выделял в казачестве группы городовых, полковых, сторожевых и станичных казаков. Для координации служебной деятельности городовых казаков созданные из них формирования передавались в ведение Стрелецкого приказа на правах стрелецких полков. Упорядочивались условия получения казаками денежного содержания или поместий «для прокорма» в зависимости от рода выполнявшейся службы.
Городовые (полковые) казаки выполняли военно-колонизаторские функции на Урале, в Сибири, на Байкале, Амуре, где являлись основой или важной составной частью «служилых» казачьих войск. Так, в структуре Енисейского казачьего войска, ведущего историю с 1607 г., выделялись городовые казаки, которые несли полковую службу вне местожительства, и станичные, служившие при станицах.
До начала XVIII в. «вольные» и городовые части казачества были разнородными не только по природе происхождения, но и по отношениям с государством. Так, «вольные» казачьи общины имели с государством договорные отношения, осуществлявшиеся через Посольский приказ как с иностранным государством, а городовые казаки были составной частью государственных вооруженных сил и находились в полном подчинении Стрелецкого приказа.
Огосударствление «вольных» казаков и формирование верных Российскому государству казачьих войск происходило по двум основным направлениям: 1) привлечение «вольных» казачьих общин к государственной службе за денежное, продовольственное и иное вознаграждение и репрессивное уничтожение участников «бунтов» противников подчинения государству; 2) перевод в казачество экономических колонизаторов независимо от их происхождения.
Царская администрация использовала полковых казаков для усмирения и подчинения «вольных» казачьих общин. Известен факт столкновения служилых казаков Изюмского полка и верхне-донских казаков под командованием атамана К. Булавина из-за Бахмутских соляных варниц. Следствием этого конфликта стало восстание казаков под предводительством К. Булавина (1705-1709 гг.), подавленное армией с особой жестокостью.
С выходом Российского государства на линию Дона и Терека снизилась надобность в городовых казаках, служивших в гарнизонах, внутренних городов, и их части были реорганизованы в регулярные кавалерийские, пехотные и артиллерийские полки.
Усиление государственной власти в начале XVIII в. сопровождалось наступлением на «вольных» казаков, оказавшихся на территориях, колонизированных Московским государством. Активная колонизация Северного Кавказа, начатая в XVIII в., потребовала усиления вооруженных сил местным ополчением, которое имело мобильные отряды легкой кавалерии в форме «вольных» казачьих войск. Для их привлечения к регулярной государственной службе в марте 1721 г. Петр I подписал указ о подчинении «вольных» казачьих войск Военной коллегии. Этот документ фиксировал изменение характера отношений царской администрации и казачьих общин с договорного на соподчиненный.
С 1786 г. под руководством царской администрации казачьи части, находившиеся на первой линии обороны новых границ в стратегически важных пунктах «Кавказской линии казаков», пополнялись казаками из других «внутренних» войск и переселенцами.
Казаки из внутренних областей Империи целенаправленно переселялись на южные рубежи России для формирования Кавказской линии поселенных казаков, которая состояла из отдельных укрепленных станиц, расположенных между опорными крепостями.
В условиях того времени пополнение казачьих войск не могло обеспечиваться только за счет естественного прироста славянского населения. Для восстановления боеспособной численности казачьих войск использовались оказаченные (приписанные к казачьим войскам и переведенные в казачье сословие) государственные крестьяне-переселенцы и другие этно-социальные группы населения, которых «природные» казаки, являвшиеся прямыми потомками «вольных» казаков, называли «иногородцами». Но эти разные по природе происхождения группы казаков компактно проживали и несли службу совместно, поэтому сближались, ассимилировались, формируя устойчивую социальнопоселенческую общность, выполнявшую функции политического института Российского государства.
Организованное правительством пополнение казачьих общин «иногородцами» было объективно необходимо, во-первых, для пополнения численности казачьих войск, истощенных мором (чума, холера и другие болезни), обескровленных боевыми действиями против «неверных», «немирных» (не принявших российское подданство или не соблюдавших российские законы) горцев, Турции и других противников; во-вторых, для расширения социальной базы верных России подданных, находящихся у нее на службе; в третьих, - для нарушения исторически сложившихся факторов самоорганизации казаков в «вольные» общины, которые при случае могли выражать неповиновение государственной администрации. В свою очередь, приписанные к войскам переселенцы - «новые» казаки - были маргиналами в казачестве, следовательно, оказались в большой зависимости от государственной администрации, которой подчинялись для сохранения и укрепления своего благополучного положения в социальной структуре казачества.
Благодаря этому с начала XVIII в. прекратился естественно-стихийный этногенез казачества и под доминирующим организационно-политическим воздействием Московской Руси, Российской империи казачество трансформировалось в социально-политический институт, выполнявший делегированные царской администрацией функции государственной власти на территориях, закрепленных за поселенными казачьими войсками.
Казачьи войска в других регионах, например Сибирское, Оренбургское, Забайкальское изначально формировались как многонациональные. К казакам причислялись не только служилые люди, но и экономические переселенцы, «пашенные крестьяне», а также «гулящие люди», ссыльные участники бунтов и другие преступники.
Все подданные Российского престола, причисленные к казачьим войскам, должны были нести одинаковые воинские и иные повинности. Но в действительности происходила дифференциация даже среди новообращенных казаков. Как отмечал С. Писарев, «русские поселяне быстро превращались в служилых казаков, потому что еще до этого были обстреляны, но иногородний элемент, как не считали его «обычным в войске», не был так податлив на несение линейной казачьей службы. В связи с обращением горской команды в состав полка были зачислены и многие семейства осетин и адыгов, живших в Моздоке без всякой службы под именем «моздокских казачьих братьев» (как бы старых подсуседков); но этих братьев никакая правительственная сила не могла заставить побрататься с казаками и служить их службу», а по наблюдениям И.Д. Попко, из приписанных к казачеству крещеных калмыков «кроме калмыков, ничего больше не вышло».
Видимо, различия между старожилыми казаками и приписным пополнением были столь значительными, что в обыденном сознании и поведении четко прослеживалось деление на «природных» казаков и казаков из числа «иногородцев» - переселенцев-крестьян, отставных солдат и «инородцев». В свою очередь, иногородние казаки делились на «старожилых», проживших не менее двух поколений на казачьих землях, и «пришлых», новопоселенных на землях, отведенных во владение и пользование казачьих войск. Эти противоречия имели и экономические причины: увеличение численности казачьих общин «иногородцами» требовало перераспределения пашни, сенокосов и иных общинных ресурсов в сторону их уменьшения. Это ухудшало экономическое положение старожилых казаков, которые выступали против поселения в их станицы нового пополнения. Так, когда в 1847-1849 гг. в станицы Гребенского полка хотели подселить «Шаповалов» - казаков и крестьян, переведенных на Кавказскую линию из малороссийских губерний для пополнения казачьих частей, казаки станицы Червленной взбунтовались, отказались их принять под предлогом недостатка пахотных земель в станичном юрте. Но из-за постоянных боевых действий казачьи полки несли невосполнимые потери и теряли боеспособность, нуждались в пополнении, поэтому переселенцам выделялись земли из войскового резерва для строительства новых станиц.
Условия службы казаков были настолько трудными, что после отмены крепостного права добровольное вступление невойскового населения в казачьи общины практически прекратилось, и станичные общины оставались закрытыми сообществами, жившими по патриархально-общинным традициям обычного права. До конца 60-х гг. XIX в. лица неказачьего сословия не имели права свободно поселяться в казачьих станицах, приобретать недвижимую собственность на войсковых землях.
Искусственные меры закрытости казачьих общин сдерживали объективные миграционные и ассимиляционные процессы, поэтому доля неассимилированных «приписных» казаков в структуре казачьего сословия не могла быть значительной. Это способствовало формированию более однородной и устойчиво идентифицируемой по местожительству, роду профессиональной деятельности и культурным признакам казачьей социальной общности.
В XVIII-XIX вв. продолжалось огосударствление «вольных» общин донских, гребенских, терских, сибирских и других казаков. Их формирования пополнялись другими оказаченными (переведенными в казачье сословие) служилыми людьми, крестьянами и другими переселенцами. На Кавказской линии казачьи войска пополнялись и отдельными группами горцев. В частности, в 1765 г. в Моздоке была сформирована горская команда из 200 осетин и кабардинцев, которые образовали общество, названное «Моздокская казачья братия», в 1777 г. к Моздокскому полку приписывалось 200 кибиток (семей) крещеных калмыков, в 1824 г. при формировании Горского полка из донских казаков станицы Луковской и волжских казаков станицы Екатериноградской к нему причислялись жители двух осетинских и четырех русских гражданских селений, а также «казачья братия» из Моздока.
Целенаправленное формирование казачьих войск осуществлялось и в других регионах. Так, «вольные» сибирские казаки начали служить Московскому государству в 1582 г., а яицкие (уральские) казаки были «огосударствлены» в 1591 г. Волжское войско было сформировано на Нижней Волге в 1733 г. и после изменения южных границ переводилось на новые места службы для пополнения Кавказского линейного казачьего войска и формирования Астраханского войска. В 1755 г. создавалось Оренбургское казачье войско для защиты восточных и юго-восточных границ Империи. Для обороны Новороссии князь Потемкин в 1783 г. сформировал Черноморское казачье войско из «верных» запорожских казаков. В 1792 г. черноморские казаки переселялись на Кубань и в 1860 г. стали основой для Кубанского казачьего войска. В 1829 г. было образовано Азовское войско из задунайских казаков Малороссии, в 1858 г. -Амурское казачье войско, в 1867 г. - Семиреченское казачье войско и т.д.
Полное огосударствление «вольного» казачества закончилось в 1721 г. передачей казачьих войск в ведение Военной коллегии, что указывало на радикальное изменение характера отношений казачества с царской администрацией - с добровольно-договорных на государственно-зависимые, служилые.
В 1723 г. были упразднены выборные войсковые атаманы, которых заменили наказные атаманы, назначаемые в войска и полки государством. В этом же году казаков стали официально именовать военно-служилым народом, а с 1835 г. - военным сословием.
Государственно-правовое оформление сословного статуса казачества привело к полному лишению его патриархальных «вольностей» посредством юридического закрепления пожизненных, наследуемых по мужской линии обязанностей воинской службы в закрытых казачьих общинах. Так в 1835 г. заканчивалось государственно-правовое оформление казачества в качестве особого социально-политического института. С его помощью государство своеобразно закабаляло население, проживавшее преимущественно в приграничных зонах и вынужденное в целях самозащиты своих поселений добросовестно выполнять разведывательно-дозорные, пограничные, кордонные и прочие военные задачи в условиях постоянного соприкосновения с реальным или потенциальным противником.
Сословно-общинная форма организации казачества связывала всех зачисленных в казаки мужчин обязанностями специфической казачьей государственной службы, давая в качестве компенсации за нее «для прокорма» природопользовательные, налоговые и некоторые другие льготы. Эти «привилегии» казачество уже имело в «вольных» общинах до поступления на государственную службу, но в новых политических условиях должно было их «отрабатывать» верной службой. Однако полученные «льготы» казаки не могли использовать в полной мере из-за постоянной занятости службой. В начале XVIII в. на воинской службе находились все казаки-мужчины в возрасте от 20 до 50 лет, кроме калек и слабоумных. Казаку полагалось служить 30 лет, а офицеру - 25 лет. На службу казаки являлись на строевых лошадях, в полном снаряжении, с личным холодным оружием, приобретенными за свой счет. Кроме кавалерии, казаки формировали пограничную, карантинную стражу, артиллерийские и другие команды.
В 1835 г. вводился ротационный порядок организации службы, а в 1858 г. общие сроки службы казаков уменьшились до 25 лет. С окончанием Кавказской войны потребность в казачьих полках уменьшалась, и в 1863 г. общие сроки службы сокращались до 22 лет.
Экстенсивный принцип всеобщей службы казаков исчерпал ресурсы их использования для роста боеготовности вооруженных сил России. Поэтому по предложению военного министра Д.А. Милютина готовилась реформа воинской службы и перевода казачества в «регулярное состояние», учитывавшая преимущества всеобщей воинской повинности, обеспечивавшей эффективную мобилизационную систему Германии в ходе франко-прусской войны (1870-1871 гг.). Идеи такого своеобразного расказачивания не были реализованы, хотя на казаков согласно «Уставу о воинской повинности Донского казачьего войска» (1875 г.) распространялось действие закона «О всеобщей воинской повинности». Также сокращался общий срок службы казаков до 20 лет и вводился новый норматив ротации офицеров и казаков на службе и «льготе».
Ротационный принцип организации службы позволил сохранить высокую мобилизационную готовность казачьих войск при одновременном увеличении доли мужчин, получивших «льготу» от полковой службы. Поэтому у казаков появилась возможность более полного использования имевшихся привилегий природопользования и землевладения. «Шире пошло хозяйство благодаря свободе большинства мужских рук; с большим успехом стали развиваться земледелие и скотоводство и вообще улучшаться быт казачьего населения и в материальном, и в нравственном отношениях».
Но даже при указанном сокращении сроков службы ее несением занималась часть казаков, несоизмеримо большая по сравнению с другими социальными группами. Так, в 1901 г. из 3144 тыс. человек войскового сословия (2,4% от общей численности населения Империи) непосредственно на службе находилось 3% казаков и офицеров, а из всего остального населения Империи - 120 млн. человек - служил только 1%. Продолжительность службы и ее условия для других групп населения согласно закону «О всеобщей воинской повинности» также были более выгодными.
Кроме того, действовали сословные ограничения прав казаков на свободный выход из станичных общин и изменение местожительства, получение гражданского образования и профессий. Только в 1866 г. казакам, состоящим в неслужилом разряде, было разрешено без выхода из казачьего сословия выезжать из станиц для занятий научной, административной и иной деятельностью.
Привилегии и льготы казаков не использовались в полной мере. Из-за постоянной занятости иррегулярной воинской службой в начале XX в. на территории области Войска Донского, например, казаки самостоятельно обрабатывали только 56% паевых земельных участков, а остальные земли сдавали в аренду домовитым, зажиточным казакам и «иногородцам». С ростом численности населения, проживавшего на войсковых территориях, и развитием промышленности в казачьих областях сокращались земельные паи казаков в станичных юртах, что приводило к увеличению числа казаков, неспособных самостоятельно снарядиться на службу. Так в Астраханском войске, например, 35% казаков, выходивших на полковую службу, снаряжались за счет станичных ссуд. Аналогичным было положение и в других казачьих областях.
В начале XX в. казачество представляло собой гетерогенное полупривилегированное военно-служилое сословие. Такой социальный состав и статус казаков были обусловлены исторически сложившейся в предшествующие годы спецификой их профессиональной военно-служилой деятельности. Казачество вобрало в себя многие социальные компоненты, выполнявшие аналогичные государственные и общественные функции, и интегрировало, ассимилировало материальную и духовную культуру других народов, части которых на разных этапах пополняли его. Наличие в социальной структуре казачества представителей неславянских народов, неправославных конфессий и лиц, освобожденных от воинской службы, не было значительным и не нарушало славянскую, православную, военно-служилую доминанты, которые закреплялись казачьей культурой и специфической общинной формой казачьего социального контроля. Особенности военно-служилой жизнедеятельности казаков способствовали формированию у них специфической культуры и менталитета, особого уклада жизни.
Разработка и внедрение в практику новых видов вооружений, особенно мобильной дальнобойной артиллерии, автоматического оружия, авиации, автомобилей и бронетехники в начале XX в. радикально изменили военно-тактическое значение легкой кавалерии. Вследствие этого уменьшались потребности государства в казачьих войсках, и правительство приняло меры для их сокращения. С мая 1909 г. срок службы казаков сокращался до 18 лет, и в мирное время в полках находилось только 10% казаков призывного возраста.
В русско-японской войне казачьи кавалерийские части использовались мало из-за ландшафтных особенностей театра боевых действий. Поэтому в начале XX века создавались объективные предпосылки радикального реформирования казачьей службы, экономических основ жизнедеятельности казачьих общин. Но они не были реализованы из-за начавшейся Первой мировой войны, в которой казачьи войска активно участвовали с первых дней. Казачье население, насчитывавшее 4434 тыс. человек обоего пола (2,6% от общей численности населения Империи), мобилизовало в действующую армию 363 тыс. казаков призывного возраста (более 8% от общей численности казачьего сословия). Только в 1914 г. на службу призывалась 221 тыс. казаков, из которых 195 тыс. казаков и казачьих офицеров сразу же направлялись на фронт как наиболее подготовленные для боевых действий. Из служилых казаков первой очереди было сформировано 54 полка, в том числе: гвардейских - 3, донских - 17, оренбургских - 6, уральских - 3, кубанских - 11, забайкальских - 4, терских - 4, сибирских - 3, астраханских - 1, семиреченских - 1, амурских - 1. Впоследствии из казаков второй очереди сформировались 9 казачьих дивизий, а из казаков третьей очереди - 2 казачьи дивизии.
Таким образом, казачество, имевшее двойственную природу происхождения - служилую и «вольную», - претерпело значительные сущностные изменения под управляющим воздействием царской администрации в Московской Руси и Российской империи. Пополнение казачьих общин разнородными социальными элементами изменяло антропологические черты «вольного» казачества, особенности автохтонных генотипов.
В Российской империи казачество являлось объектом государственно-правового регулирования и управлялось царской администрацией на основе законодательства, нормативно-правовых актов органов государственного управления и местного казачьего самоуправления.
Административное управление Российского государства охватывало своим влиянием все сферы жизнедеятельности казачества: предметами государственно-правового управления являлась иррегулярная воинская служба, военное и гражданское управление областями казачьих войск и местное патриархальное общинно-круговое демократическое самоуправление, специфическая казачья экономика (сочетала общинные и частнособственнические формы землевладения и землепользования), духовная сфера. Но значительный объем социальных отношений в казачьих обществах оставался предметом их корпоративного нормотворчества, обычного права и корпоративного самоконтроля, которые имели как официальные, формальные, так и неформальные патриархальные социальные нормы, выработанные и закрепленные казачьей культурой.
Большая часть казачьих формирований выполняла военно-экономические функции колонизации новых территорий, их защиты от внешних и внутренних врагов. Для пополнения казачьих формирований использовались методы добровольного и принудительного причисления подданных Российской монархии к казачьему сословию, оказачивания гражданского населения и расказачивания, независимо от этнической принадлежности и вероисповедания.
В начале XX в. в России имелось 11 казачьих войск, к которым было приписано более 3,9 млн. казаков и членов их семей, а к 1917 г. численность войскового населения (казаков) увеличилась до 4,4 млн. человек. Казаками, в основном, формировалась легкая кавалерия, в которой казачьи части составляли в мирное время 45%, а в военное - 75%.Российское казачество представляло собой гетерогенную полиэтничную социальную общность с доминирующим славянским, великоросским компонентом. Поэтому сохранялась славяно-русская сущность казачества.
Основным системообразующим фактором казачества являлась специфическая многолетняя иррегулярная казачья служба. Принадлежность к казачеству закреплялась сословными обязанностями и льготами, обеспечивалась казачьими общинами.
Казачество имело административно закрепленные места компактного проживания и несения службы в форме областей казачьих войск и округов, в которых оно обеспечивало военное и гражданское управление.
Несоответствие социально-экономического положения казаков объективным процессам модернизации российского общества, его экономики, армии и других сфер общественной жизни заставляло представителей казачества во всех четырех составах дореволюционной Государственной думы добиваться изменения условий службы и жизнедеятельности казачества. Попытки реализации таких намерений предпринимались в марте-октябре 1917 года.
Однако вопрос о сущностных изменениях казачества с начала XX века до настоящего времени также остается малоизученным. Как отмечалось на Международной научной конференции «Казачество в истории России» (1993 г.), «казачество начала XX века представляло очень сложное развивающееся этносоциальное и культурное явление, которое было мало понято не только политиками и обывателями, но и учеными того времени».
Важнейшими событиями начала XX века, кардинально изменившими условия жизнедеятельности казачества, стали Февральская и Октябрьская революции 1917 года. Они вызвали скачкообразные радикальные трансформации в социетальной системе российского общества. Казачья социальная общность, являющаяся его составной частью, была детерминирована макрополитическими, экономическими, социальными и духовными факторами трансформации российского общества. Эти факторы имели объективный характер, так как в начале XX века системообразующие условия сословно-служилого образа жизни и общинного ведения хозяйства вступали в противоречия с реальным состоянием экономики, вооруженных сил, науки, образования и других отраслей общественной жизни, сдерживали их развитие в областях компактного проживания казаков. Льготы по налогообложению казаков не компенсировали их затраты на приобретение обмундирования и вооружения, содержание строевых лошадей, которых нельзя было использовать в качестве рабочего скота. Казаки продолжали нести долговременную 18-летнюю воинскую службу, регулярно призывались на лагерные сборы, выполняли различные войсковые и станичные обязанности. Они были ограничены в правах выхода из станичных общин, перемены местожительства и выбора рода занятий.
Казачество было неоднородным. Оно дифференцировалось по признакам принадлежности к казачьим войскам, этничности и вероисповеданию, уровню культуры. Образовательный уровень войскового населения был низким. Например, в 1910 г. только 47% казаков Терской области умело читать и писать.
Но более значительной была дифференциация казачества по имущественным признакам. Она практически полностью соответствовала стратификации по «чиновому» признаку, так как действовали неравные условия распределения войсковых земельных и иных угодий между казачьими офицерами, войсковыми чиновниками и рядовыми казаками: земельные паи рядовых казаков были в 5-10 раз меньше поместий офицеров, имели меньшую ценность и были менее доходными. В Терском казачьем войске из-за недостатка пахотных земель некоторые казаки получали пахотные земли и иные угодья на удалении до 70 верст от станиц, что было экономически невыгодным.
Казачество использовалось как силовой институт государственной внутренней политики. Так, в 1905-1906 гг. казаки второй очереди были мобилизованы для борьбы с революционными выступлениями, охраны общественного порядка, административных учреждений, промышленных предприятий, помещичьих усадеб и других объектов. Для выполнения этих функций от всех казачьих войск выставлялось 45 полков и 60 сотен. Вынужденные пресекать массовые беспорядки, провоцируемые революционерами, казаки стали идентифицироваться с государственным репрессивным аппаратом и получили порочащие их прозвища «сатрапов царизма», «нагаечников» и т.п., которые использовались революционерами, а впоследствии и советскими идеологами для обоснования репрессий в отношении казачества. В годы гражданской войны Л. Троцкий доказывал, что «у казачества нет заслуг перед русским народом и государством. У казачества есть лишь заслуги перед темными силами русизма. По своей боевой подготовке казачество не отличалось способностями к полезным боевым действиям. Стомиллионный российский пролетариат не имеет никакого нравственного права применить к Дону великодушие Дон необходимо обезлошадить, обезоружить и обезнаганить. На всех них революционное племя должно навести страх, ужас, и они, как евангельские свиньи, должны быть сброшены в Черное море!».
Недовольство казаков их социальным, политическим, экономическим положением использовалось революционными партиями для антисамодержавной пропаганды. Под влиянием идеологов реформации среди казаков распространялись идеи «расказачивания», которые предполагали отмену долговременной казачьей службы и равенство воинской повинности с другими группами населения, распределение воинских земель и иных угодий среди казаков в постоянное пользование, свободу выхода из казачьего сословия и т.п.
Первая мировая война обострила социально-экономические противоречия в казачестве. В результате массовой мобилизации казаков на войну многие семьи остались без мужчин и не могли обрабатывать свои земельные участки. В 1916 г. из общего количества казаков, получивших наделы в станичных юртах, «отсутствующими» (не обрабатывавшими земли более 3-х лет) числилось 12% казаков, а более 21,4% сдавали земли в аренду невойсковому населению или неслужилым казакам. Около 17 % казаков вынуждены были батрачить из-за отсутствия рабочего скота, инвентаря и по другим причинам.
В ходе Первой мировой войны казачьи части, составлявшие 75% кавалерии вооруженных сил России, не смогли эффективно противостоять тяжелой коннице противника и действовать против танков, авиации, пулеметов и т.п. нового вооружения. Поэтому казачьи части спешивались для выполнения пехотных задач. Отлучение казаков от личных строевых лошадей, отводимых в ближние тылы действующей армии, нарушало вековые традиции казачьей кавалерийской службы. Кроме того, ведя окопные позиционные бои, казачьи части испытывали недостатки в боеприпасах, обмундировании, продовольственном и ином снабжении. Эти обстоятельства также вызывали негативное отношение казаков к командованию и правительству. Поэтому казаки на фронте и в тылу с одобрением восприняли Февральскую революцию.
С отречением Николая II от Престола закончилась многовековая служба казаков Российской империи, продолжавшаяся с 1570 г. С февраля 1917 года начался новый этап истории казачества.
В революциях 1917 г. и последующей Гражданской войне решался основной вопрос - вопрос о праве землевладения. Большей части казаков были чужды интересы как дворянства, имевшего большие поместья и создававшего «белое» движение для восстановления монархии и власти земельной аристократии, так и пролетариата, от имени которого большевики добивались ликвидации частной собственности на землю и ее передела. Поэтому казаки, имевшие земли и другие природные ресурсы в общинно-станичном и войсковом пользовании, хотели получить ее в частное пользование и поддерживали организацию демократических республик на территориях казачьих областей и округов в составе России.
Противниками казаков в вопросе о земле было невойсковое население (иногородцы и горцы), которое претендовало на равномерное перераспределение войсковых и станичных земель между всеми сельскими жителями. По этой причине они поддерживали любые политические силы, обещавшие распределить казачьи земли в их пользу. Этот фактор значительно осложнял положение казаков, проживавших в полиэтничном и поликонфессиональном социальном окружении. Так, в Терской области казаки и члены их семей составляли 18,2 % от общей численности населения и из-за своей малочисленности не могли только своими силами оказывать эффективное противодействие иногородцам и горцам, враждебно настроенным по отношению к ним. Для решения проблем долговременной обороны казачьи формирования опирались на гарнизоны крепостей и других военных опорных пунктов, имевших многочисленные хорошо вооруженные воинские части.
После Февральской революции большая часть казачества занимала выжидательную позицию, пыталась самостоятельно решать проблемы организации демократической власти в казачьих областях в соответствии с постановлением Временного правительства от 4 марта 1917 г. «О возложении обязанностей губернаторов и уездных исправников на председателей губернских и уездных земских управ и сохранении на местах старого административного аппарата». Поэтому в казачьих областях продолжали действовать органы военного и гражданского управления, учрежденные еще Российской империей, что обеспечивало преемственность государственного и местного управления.
Для объединения сил всех казаков предпринимались попытки создания единой общероссийской казачьей организации. 23-27 марта 1917 г. в Петрограде проводился Общеказачий съезд. Он избрал Временный Совет Союза казачьих войск. В условиях нарастающего политического кризиса Временный Совет оказался настолько эффективным органом решения казачьих проблем, что 1-13 июня 1917 г. в Петрограде был проведен П-ой Общеказачий съезд для формирования постоянного общероссийского казачьего органа. Новый Совет Союза казачьих войск был признан единственной казачьей общественно-политической организацией, решения которой должны были неукоснительно исполняться всеми казаками. Съезд признал законность Временного правительства, выступил за сохранение целостности России и за войну с Германией до победного конца.
Совет Союза казаков добивался улучшения материально-технического, продовольственного и иного снабжения казачьих частей, находившихся на фронте, увеличения компенсационных выплат казакам за погибших лошадей и за пришедшую в негодность форменную одежду и амуницию.
С марта 1917 г. в казачьих областях создавались новые органы казачьего управления, восстанавливалась практика выборов войсковых атаманов из числа потомственных казаков, что было запрещено казакам с 1723 года.
Так, 14-17 марта 1917 г. в г. Владикавказе проводился Большой круг Терского казачьего войска, который избрал войсковым атаманом и председателем войскового правительства известного общественного и политического деятеля депутата Государственной думы, историографа казачества, подъесаула М. А. Караулова.
Терская область отличалась многонациональным составом населения и относительной малочисленностью казаков. С 1914 г. на территории области оставалось незначительное количество служилых казаков, так как их большая часть находилась на фронте или на внутренней службе. Поэтому казачество пошло на союз с иногородцами, которые дифференцировались на старожилых и новопришлых, ограниченных в выборных и иных правах.
После Февральской революции 1917 г. во Владикавказе был образован «Союз горцев», который объявил территории национальных округов Терской области самостоятельным государством, независимым от России.
Пытаясь прекратить политическое противостояние на Тереке, атаман М.А. Караулов заключил союз с горцами, выступавшими за сохранение Северного Кавказа в составе России. Благодаря этому союзу была образована Терско-Дагестанская республика, которой до начала 1919 г. руководили войсковой атаман и войсковой круг (правительство).
Политическую ситуацию в Терской области осложняли оставшиеся на ее территории деморализованные воинские части, не желавшие отправляться на западный фронт. Справиться с кризисом власти местное правительство не могло без поддержки казачьих частей, находившихся на фронте.
В июне 1917 г. в атаманы казачьих войск юга России - Войска Донского A.M. Каледин, Кубанского войска А.П. Филимонов, Терского войска М.А. Караулов - провели конференцию, на которой договорились о взаимодействии в борьбе против разложения армии и за укрепление государственной власти на местах.
21 октября 1917 г. конференция представителей Астраханского, Донского, Кубанского и Терского казачьих войск, а также калмыков и Союза кавказских горцев и народов Дагестана приняла решение об образовании «Юго-Восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей» для борьбы с большевизмом на территории членов Союза и доведения России до Учредительного собрания. Конференция избрала объединенное правительство Союза, в которое входили по два представителя от каждого войска и четыре представителя от Союза кавказских горцев и народов Дагестана. Центром Союза становился Екатеринодар, а затем - Ростов-на-Дону.
Впоследствии к Союзу присоединились Войско Уральское и Войско Оренбургское. Желание сотрудничать с Юго-Восточным Союзом выражало правительство Украинской Республики до победы Советов на ее территории.
Образование такого политического союза усиливало влияние казачества на политическую жизнь России и создавало реальные предпосылки для создания казачьего государства на обширной территории областей казачьих войск.
Казачество испытывало политическое давление Временного правительства, которое, с одной стороны, было заинтересовано в участии надежных казачьих частей в продолжавшейся войне и требовало их сохранения на фронте, а с другой стороны, под давлением представителей радикальных партий в Государственной думе пыталось изменить вековые основы службы и жизнедеятельности казачества, осуществить его «расказачивание». Реализуя такие намерения, в апреле 1917 г. Временное правительство упразднило Главное управление казачьих войск и подчинило казачьи войска Военному министерству.
Изменения традиционных форм службы, а также недостатки боевого и материального обеспечения вызывали у казаков негативное отношение к Временному правительству. Учитывая эти обстоятельства, ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов предложил Совету Союза казачьих войск войти в его состав на правах коллективного члена, но получив отказ, организовал в своем составе казачью секцию, которая заняла враждебную позицию по отношению к Союзу казачьих войск. В результате антиправительственной пропаганды, развернутой большевиками в казачьих частях на фронте, казачество дифференцировалось по политическим признакам: отношению к Временному правительству и партиям.
25 октября (7 ноября) 1917 г. после объявления на П-ом Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов о свержении Временного правительства и передаче всей государственной власти в России Совету народных комиссаров (СНК) атаман Войска Донского генерал от кавалерии A.M. Каледин в телеграфном обращении призвал казачьи войска не признавать СНК, а государственную власть в казачьих областях сосредоточить в руках войсковых правительств. Его поддержали атаманы Кубанского, Терского и других казачьих войск. Такие публичные заявления явились инцидентом, переводившим в открытую форму конфликт Советов и органов управления казачьими войсками. В этом инциденте казачество открыто заявило о своей оппозиции органам Советской власти. С этого начался новый этап в истории казачества - период конфронтации его значительной части с советским государством.
Для политической работы с казаками 4 (17) ноября 1917 г. ВЦИК образовал Казачий комитет, преобразованный позднее (25 января 1918 г.) в Комиссариат по делам казачества.10 (23) ноября 1917 г. СНК принял декрет «Об уничтожении сословий и гражданских чинов», который отменил правовые основы особого социального положения казаков, а, следовательно, - особые условия наделения их землей и другими угодьями. Казаки лишались основного формального признака их идентификации - сословности.
Для разъяснения отношения Советов к казачеству СНК 22 декабря 1917 г. издал обращение «Ко всему трудовому казачеству». В нем излагались основные принципы государственной политики в отношении «трудового» казачества, противопоставляемого «верхам» казачества. Таким образом советские органы осуществляли меры для идейно-политического раскола казачьей элиты и «рядового» казачества.
Декретом СНК от 9 (22) декабря 1917 г. отменялись обязанности многолетней иррегулярной воинской службы казаков, которая заменялась краткосрочной воинской подготовкой в станицах; ликвидировались ограничения на свободу выбора места жительства казаков. Эти нормативные документы также разрушали многовековые основы военно-служилой и территориальной идентификации и самоорганизации казаков.
Революции 1917 г. привели к расколу казачества на две антагонистические части - «красное» (поддерживало власть Советов и радикальные реформы советского правительства) и «белое» (выступало против Советской власти и проводимых ею реформ) казачество.
В конце 1917 г. под руководством генерала Алексеева, затем - генерала Корнилова на Дону сформировалась Добровольческая (Белая) армия, состоявшая в основном из офицеров, юнкеров. Так как Добровольческая армия вела боевые действия на территориях казачьих областей, то мобилизованные казаки составляли в ней более 50%.
Если до октября 1917 г. в отношениях с автохтонными этносами казачьи войска занимали доминирующее положение как полномочные представители государства, то после Октябрьской революции невойсковое население стало активно выступать против льгот и привилегий казаков. Антиказачьи выступления особенно активизировались в предгорной зоне Северного Кавказа, на территории национальных округов и казачьих отделов Терской области, где казаки составляли только 18,2% населения. В условиях радикальной трансформации политической системы России казаки, лишенные государственной поддержки, пытались самостоятельно сдерживать агрессию «революционного» невойскового населения, которое требовало «справедливого», равномерного раздела войсковых и станичных земель между всем населением области.
Используя недовольство неказачьего населения неравномерным распределением земель в Терской области и другими негативными последствиями национальной политики царского правительства, Советская власть привлекла на свою сторону автохтонное горское население. В ноябре 1917 г. «революционные» горцы нападали на станицы Фельдмаршальскую, Воздвиженскую, Кахановскую, Ильинскую, город Гудермес, добились изгнания всего русского населения из Хасав-Юртовского округа.
После гибели М.А. Караулова в декабре 1917 г. ситуация на Тереке осложнилась, войсковое правительство не сумело консолидировать казачье и невойсковое население, из-за чего власть перешла к Советам, которые учредили Терскую советскую республику. Действиями Советов и Красной Армии в Предкавказье руководил чрезвычайный комиссар Юга России Г.К. Орджоникидзе. По его указанию из революционных солдат и «красных горцев» создавались специальные отряды, которые в феврале 1918 г. принудительно выселяли казачьи семьи из станиц предгорной зоны, а на их места переселяли горцев. Выселяемые казаки разоружались и в пути следования подвергались нападениям отрядов горцев, которые грабили и убивали переселенцев.
По инициативе Советов 22-29 мая 1918 г. прошел III Съезд народов Терека, который принял решение о выселении казаков из четырех станиц Сунженского отдела. Попытки большевиков реализовать это решение вызвали антисоветское восстание, которое возглавлял Г. Бичерахов. В его «армии» состояло около 5 тыс. терских казаков и горцев.
20-23 июня 1918 г. в г. Моздоке прошел Съезд казачьих и иногородних депутатов, принявший решение о борьбе с большевиками. Отряды восставших насчитывали более 12 тыс. казаков и иногородцев из станиц Грозненской, Ермоловской, Романовской, Прохладной, Курской, Сунженской, Котляревской, Боргустанской. Терцы установили связь с Добровольческой армией и Кубанским казачьим войском. Их совместными усилиями в январе 1919 г. восстанавливалась Терско-Дагестанская республика.
Части Красной Армии были осаждены в гг. Владикавказе, Кизляре и Грозном, обороной которого руководил Г.К. Орджоникидзе. Под его командованием находилось около 3 тыс. «красных чеченцев» и 3 тыс. «трудовых» казаков Сунженской линии из станиц Карабулакской, Троицкой, Фельдмаршальской, Солдатской, Калиновской, Незлобной, Горячеводской. 26 июня 1918 г. Советская власть на Тереке пала. 20 ноября 1918 г. белогвардейские части заняли Ставрополь. В январе 1919 г. от Советской власти освобождались Кубанская и Терская области, а также Ставропольская губерния. Ожесточенные бои, сопровождавшиеся большими потерями, продолжались еще семь месяцев.
С января 1919 г. большевики стали применять свою тактику «расказачивания», суть которой определила секретная директива Оргбюро ЦК РКП (б) от 24 января 1919 г. Эта директива предписывала всем комиссарам, «учитывая опыт года Гражданской войны с казачеством, признать самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы. Поэтому необходимо: 1) провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно, провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти; 2) конфисковать хлеб, заставить ссыпать все излишки в указанные пункты. Это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам; 3) принять все меры по оказанию помощи переселяющейся бедноте, организуя переселение, где это возможно; 4) уравнять пришлых и иногородних с казаками в земельном и во всех других отношениях; 5) провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи; 6) выдавать оружие только надежным элементам из иногородних. Наркомзему разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казацкие земли».
Указанная директива признавалась ошибочной и отменялась пленумом ЦК РКП (б) от 16 марта 1919 г., но репрессии советских органов в отношении казаков продолжались в соответствии с идеями «расказачивания», которым большевики придали новый смысл - физическое искоренение казачества и устранение условий для его традиционной жизнедеятельности. Согласно положению от 18 марта 1920 г. ревтрибуналы применяли в отношении казаков самые жестокие меры, расстреливали больше группы военнопленных за их отказ служить в Красной Армии.
Не получив широкой народной поддержки, белогвардейцы отступили в Крым. Вместе с ними уходили казаки, мобилизованные в Добровольческую армию, а также часть гражданского населения.
15 ноября 1920 г. закончилась эвакуация армии генерала Врангеля из Крыма и Гражданская война на юге России была, в основном, закончена победой Советской власти. Но антисоветское партизанское движение продолжалось и в последующие годы, активизировалось в связи с коллективизацией и другими принудительными мерами социалистического строительства.
С 1920 г. происходила новая дифференциация российского казачества на две большие группы по их местожительству и отношениям с советской государственной властью - на казаков-эмигрантов и казаков, оставшихся в России.
В результате Первой мировой и Гражданской войн, массовых репрессий советского расказачивания российское казачество понесло массовые потери, которые продолжались и в последующие годы.
Значительная часть участников антисоветского Белого движения эмигрировала за рубеж. Только в ноябре 1920 г. под командованием генерала Врангеля из Крыма на 126 судах отплыло 146 тыс. человек, среди которых было около 100 тыс. донских, кубанских и терских казаков.
Для сохранения боеспособности строевых частей они организованно размещались в Турции, в лагере на полуострове Галлиполи и в четырех лагерях Чаталджинского района, расположенных в 75-100 км от Константинополя, и на греческом острове Лемнос в Эгейском море.
Заботу о русских эмигрантах брало на себя французское правительство, но условия жизни в лагерях были тяжелыми, вызывали голод и эпидемии. В поисках работы эмигранты уезжали в Грецию, Болгарию, Бразилию, Румынию, поступали на службу во французский Иностранный легион. В октябре 1921 г. около 1 тыс. казаков организованно выехали на работы в Чехословакию.
Правительство Франции организовало отправку казаков из Лемносского лагеря в разные государства: в Бразилию - 1029 человек, в Югославию - 4807 человек, в Болгарию - 6089 человек, в Грецию - 2450 человек, в Турцию - около 1300 человек. Так расширялся ареал расселения потомственных российских казаков в государствах Европы, Азии, Америки, Африки, Австралии. В конце 30-х гг. за рубежом насчитывалось около 60 тыс. казаков, которые были организованы в землячества, поддерживавшие православные культурные традиции, решавшие проблемы трудоустройства и материальной поддержки эмигрантов.
Для координации деятельности казачьих землячеств в январе 1921 года был учрежден Объединенный Совет Дона, Кубани и Терека, состоявший из войсковых атаманов и председателей войсковых правительств, избранных казачьими войсками еще в России, а в 1924 г. в Париже казачьи станицы зарубежья учредили Казачий Союз. Он обеспечивал взаимодействие казачьих землячеств, помогал им решать экономические, культурные и иные проблемы. Используя принципы взаимопомощи, казаки создавали артели, кооперативы, строительные и промышленные организации, в которых работали в основном эмигранты из России.
Своеобразно складывалась жизнь в эмиграции казаков из Сибирского и других казачьих войск, располагавшихся вдоль южных границ России от Волги до Сахалина. В конце гражданской войны в Китай, Манчжурию эмигрировала значительная группа офицеров и рядовых казаков из этих войск.
Некоторые эмигранты возвратились в советскую Россию. Только в 1921-1925 гг. реэмигрировало около 40 тыс. казаков. Многие из них сразу же подверглись репрессиям.
Принципиальный раскол среди казаков-эмигрантов произошел в связи с нападением Германии на СССР. Многие казаки вступали в армию или в отряды антигитлеровского сопротивления. Но некоторые казаки стали служить в немецкой армии, командование которой с 1941 года формировало особые казачьи части для выполнения вспомогательных комендантских функций на оккупированной территории СССР и других государств. Для службы в казачьих частях помимо добровольцев принудительно набирались военнопленные и жители бывших казачьих областей. На Украине из украинских националистов было сформировано семь казачьих полков.
Командирами казачьих частей назначались немецкие офицеры. В казачьих воинских частях СС собственно казаками было не более 60% личного состава. Так, в 1 кавалерийской дивизии, сформированной в Польше в сентябре 1943 г., из 18 тыс. военнослужащих было свыше 5 тыс. немецких солдат, из 550 офицеров немцами были 330, то есть каждый третий «казак» был немцем.
В начале 1943 г. в немецкой армии служило 25 тыс. казаков. Из них было сформировано двадцать казачьих полков и отдельные специальные команды.
С 1943 г. в Подолье, а с 1944 г. в центральных районах Белоруссии действовала казачья воинская группировка «Казачий стан», состоявшая из 18 тыс. казаков и членов их семей, ушедших с немецкими войсками с территории Северного Кавказа. В мае 1945 г. за счет объединения с другими казачьими частями численность «Казачьего стана» увеличилась до 30 тыс. человек, включая женщин и детей. 8 мая 1945 г. «Казачий стан», отступивший в Австрию, сдался английским войскам.
25-29 мая 1945 г. англичане выдали командованию 3-го Украинского фронта 1475 казачьих офицеров. Большинство из них было расстреляно.
В конце мая - начале июля 1945 г. англичане дополнительно передали Советской Армии 17,7 тыс. казаков и членов их семей из «Казачьего стана» и 4 тыс. военнопленных из других немецких частей. В советской оккупационной зоне в плен попали 970 донцов, 273 терца, 550 кубанцев, также служивших в немецкой армии. Они были отправлены в спецпоселения на Урале, Сибири и в Кузбассе, на свинцовые рудники острова Вайгач на Баренцевом море. Так расширялся ареал расселения казаков на территории Советского Союза.
После Второй мировой войны казаки-эмигранты проживали в Австралии, Аргентине, Канаде, Китае, США, Турции, Чили и во всех европейских государствах. Они в значительной степени ассимилировали в социальных системах соответствующих государств, но многие из них ревностно сохраняют социокультурные признаки идентификации с русским народом, казачеством. Как показало наше включенное наблюдение за участниками 1-ого Всемирного конгресса казаков (г. Новочеркасск, 23 августа 2003 г.) и изучение публикаций зарубежной прессы, казаки, проживающие за рубежом, следят за возрождением российского казачества, возвращают войсковым казачьим обществам реликвии -знамена, клейноды и другие казачьи святыни, которые их предки вывезли в эмиграцию и бережно сохраняли.
Процессы строительства социализма и коммунизма в России и СССР детерминировали жизнедеятельность казаков, оставшихся в России.
В феврале 1920 г. 1 Всероссийский съезд Трудовых казаков под влиянием В.И. Ленина принял резолюцию, в которой указывалось, что «казачество отнюдь не является особой народностью или нацией, а составляет неотъемлемую часть русского народа. Поэтому ни о каком отделении казачьих областей от остальной Советской России, к чему стремятся казачьи верхи, тесно спаянные с помещиками и буржуазией, не может быть и речи».
Решения съезда Трудовых казаков использовались СНК для обоснования декрета от 25 марта 1920 г. о повсеместном введении централизованной системы советских учреждений, что окончательно разрушило традиционные основы местного казачьего общинного самоуправления.
После установления Советской власти в бывших казачьих областях войсковые и станичные пахотные земли и другие угодья перераспределялись среди «трудовых», голутвенных казаков и неказачьего населения, служившего социальной опорой государства диктатуры пролетариата. Это привело к утрате казаками традиционных экономических основ их общинной жизнедеятельности. Для их окончательного разрушения советские государственные органы принудительно переселяли казаков из мест их традиционного проживания, несмотря на решение пленума ЦК РКП (б) от 16 марта 1919 г. о признание ошибочными репрессий в отношении казаков.
18 ноября 1920 г. ВЦИК принял постановление № 483 «О землепользовании и землеустройстве в бывших казачьих областях», согласно которому земли казачьих войск перераспределялись среди всего местного населения, а «неблагонадежные» казачьи семьи выселялись из станиц на северные рудники, лесоразработки, угольные шахты и в другие места принудительных работ.
В опустошенные станицы переселялись «красные» горцы, среди которых распределялось имущество казаков.
Репрессии руководства Горской республики вызвали ответное антисоветское партизанское движение. Одно из последних восстаний казаков станицы Зольской в 1926 г. было жестоко подавлено.
Советские органы учитывали многочисленность казачества и в борьбе с «белоказачеством» опирались на поддержку «красных», «трудовых» казаков, которые определялись, в основном, по имущественному положению. Советы считали своими союзниками голутвенных, бедных казаков. Такие казаки были полноправными гражданами, а домовитые, зажиточные казаки и участники «белого» движения поражались в правах. Например, в Терской области избирательных прав лишалось 2,4% населения, но среди казаков «лишенцами» было около 30%.
28 марта 1920 г. президиум ВЦИК РСФСР амнистировал рядовых казаков-белогвардейцев в возрасте старше 35 лет. По месту жительства они ставились на особый учет.
8 августа 1923 г. было принято постановление ЦИК и СНК СССР о создании территориальных воинских частей на принципах казачьей иррегулярной службы без отрыва от постоянной работы в течение 5 лет посредством ежегодных воинских сборов продолжительностью по 1,5-2 месяца. «Переменщики» являлись на службу на собственных строевых лошадях. В начале 30-х гг. казаки составляли 57% личного состава стрелковых и 70 % кавалерийский территориальных дивизий Северо-Кавказского военного округа. Амнистированные рядовые белогвардейцы составляли более 50% личного состава территориальных частей. Казаками комплектовались 4-я и 6-я кавалерийские дивизии Белорусского военного округа и 5-я Ставропольская кавалерийская дивизия.
В апреле 1925 г. Пленум ЦК РКП (б) осудил принудительные меры борьбы с казачьими традициями. В наименования Советов, действовавших в местах традиционного проживания казаков, включались слова «и казачьих депутатов».
Согласно данным переписи населения 1926 г., 25,7 % жителей Северо-Кавказского края идентифицировали себя с казачеством, поэтому согласно постановлению исполкома Северо-Кавказского края «О работе Советов в бывших казачьих областях Северо-Кавказского края» от 26 августа 1925 г. казакам предоставлялось право службы в территориальных воинских формированиях. Для усиления идентификационного сходства с местным населением работникам советских учреждений предписывалось носить традиционную казачью одежду.
Приказом Реввоенсовета СССР от 4 июня 1926 г. № 302 казакам, служившим в территориальных частях, разрешалось ношение казачьей форменной одежды и шашек, приобретаемых за свой счет. На покупку строевых лошадей переменщикам выдавались кредиты до 200 тыс. рублей.
Репрессии в отношении казаков возобновились в ходе массовой коллективизации. За «срыв» завышенного плана хлебозаготовок в 1927 г. из Северо-Кавказского края дополнительно выселялись на Север и Урал 10,5 тыс. семей (51,5 тыс. человек).
В 1933 г. казаки, заподозренные в срыве коллективизации, исключались из территориальных воинских частей, поражались в правах, выселялись. Для устранения социальной базы антисоветского движения в начале 40-х гг. на Урал и в другие регионы европейской части было выселено 38 тыс. семей.
Но без казаков территориальные воинские части не имели необходимого мобилизационного резерва, поэтому ограничения были отменены, и казаки вновь стали призываться на службу. В кавалерийских частях Северо-Кавказского военного округа казаки составляли 57,7 % личного состава.
20 апреля 1936 г. ЦИК СССР отменил ограничения по службе казаков в Красной Армии, а приказом НКО от 23 апреля 1936 г. № 67 некоторые кавалерийские части переименовывались в «казачьи». Для этих частей устанавливалась форма парадной одежды, подобная традиционной для Кубанского и Терского казачьих войск, - черкески, бешметы, папахи и т.д.
Территориальные и регулярные части комплектовались из призывников, переменщиков всех национальностей, кроме горцев, которые служили в отдельном кавалерийском полку. Территориальные принципы формирования кавалерийских частей привели к тому, что с казаками стали идентифицироваться не только потомственные казаки, но и те, кто не имел с ними кровнородственных генетических связей, однако, проживая на землях, ранее относившихся к казачьим войсковым территориям, призывались на службу в казачьих частях Красной Армии. Так среди казаков оказались не только «природные», «антропологические», «автохтонные» казаки, но и те, кто участвовал в репрессиях органов советской власти против казачества и был поселен в казачьих станицах вместо выселенных казаков. Эти обстоятельства еще более ослабили традиционные основополагающие признаки идентификации казаков и усложнили структуру казачьей социальной общности, усилили ее гетерогенный характер.
Большинство казаков призывного возраста принимали активное участие в защите Родины от немецко-фашистских захватчиков. Только в Северо-Кавказском военном округе в июле-декабре 1941 г. было сформировано 15 кавалерийских дивизий. Большую часть их личного состава составляли казаки, прошедшие военную подготовку в территориальных иррегулярных частях.
Казаки, оставшиеся в тылу, обеспечивали поставки продовольствия, боеприпасов, техники в действующую армию, а после Победы активно участвовали в восстановлении народного хозяйства, развитии Отечества.
В последующие годы массовые репрессии в отношении казаков не проводились, но и реальные меры для восстановления казачьей социальной общности, ее институционализации не принимались.
Утрата казачеством территориальных факторов идентификации наглядно прослеживается на примере Терского казачьего войска, которое обеспечивало военное и гражданское управление Терской областью.
В 1917 г. Терская область состояла из 4 казачьих отделов и 6 национальных округов. На их территории проживало 1360 тыс. человек, из которых 255 тыс. (18,8%) были казаками. Станичные казачьи общины были закрытыми. Во всех 70 казачьих станицах иногороднее, «неказачье» население составляло только 17%. Казаки преобладали среди населения Пятигорского (58,5%), Моздокского (67,9%), Сунженского (86,5%), Кизлярского (52,4%) отделов.
После окончания Гражданской войны административно-территориальное устройство северокавказского региона неоднократно изменялось. Например, на бывшей территории Терской области в настоящее время размещаются республики Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Северная Осетия-Алания, Чечня и часть Ставропольского края.
Подобные административно-территориальные изменения областей Донского, Кубанского и иных казачьих войск осложняли идентификацию казаков по признаку «территории (места) компактного проживания».
Таким образом, в процессе развития казачества до 1917 г. выделяется период эволюционного саморазвития «вольных» казачьих общин, период их политической институционализации в Московской Руси и Российской империи на основе единых системообразующих факторов воинской службы, а также период деинституционализации казачества и устранения его системообразующих основ в условиях Советского государства. Выявленные сущностные трансформации российского казачества были детерминированы характером отношений казачества с государством, на территории которого оно компактно проживало.
Изучение политических аспектов генезиса казачества обнаружило прямую зависимость его трансформации от характера политических отношений с государством: в Московской Руси и Российской империи казачество реорганизовывалось из разрозненных «вольных» казачьих общин и служилых формирований городовых казаков в социально-политический институт, выполнявший делегированные государством военно-служилые и иные функции, а в Советском государстве в результате репрессий расказачивания казачество было деинституционализировано. Попытки государственных органов заменить «дореволюционное» казачество «советским», сформированным из «трудовых» казаков, были непоследовательными и не обеспечили реинституционализацию казачества вследствие разрушения генетических, экономических, культурных и иных основ преемственности.
Утратив в Советском государстве системообразующие основания собственного институционального бытия, казачество не могло консолидировано артикулировать свои корпоративные интересы и добиваться государственной поддержки в их реализации. До 80-х гг. XX в. российское казачество представляло собой территориально разобщенную гетерогенную и поликонфессиональную социальную общность, не имевшую юридически определенных идентификационных признаков, а его группообразующим фактором служила исторически предопределенная общность культурных традиций. Поэтому современное российское казачество в антропологическом, организационном и культурном отношениях не является прямым преемником казачества Российской империи.
По этой причине восстановление института казачества являлось объективной социально-политической проблемой, которая не решалась Советским государством по идеологическим соображениям.
Автор: Масалов А.Г.