Право на коммерческую информацию как субъективное гражданское право
В рамках гражданско-правового исследования рассмотрение правового режима того или иного объекта должно содержать развернутую характеристику прав на данный объект и способов их реализации. Более того, для информационных объектов, находящихся под действием норм гражданского права, вопрос о характере прав, возникающих в их отношении, является остро дискуссионным, что придает разработкам в данной сфере особую злободневность. По свидетельству В. А. Дозорцева, вопрос о сущности прав, возникающих в рамках информационных отношений, является актуальнейшей проблемой, пока нигде в мире полностью не решенной По образному выражению В. А. Копылова, вершиной информационного законодательства является законодательство о праве на информацию. И. Л. Бачило в этой связи, обозначает четыре области предметных отношений, подпадающих под действие информационного законодательства, где помимо формирования информационного ресурса, создания и применения информационных технологий и средств информатизации, защиты прав на информацию и самой информации на первое место поставлено само право на информацию непосредственно.
В начале заметим, что первым государством в мире, определившим еще в XVIII веке основополагающие принципы в обеспечении права на информацию является Швеция. Что касается нашего государства, то, не смотря на отсутствие в тексте Конституции Российской Федерации дословной формулировки «право на информацию», данное субъективное право имеет достаточно прогрессивную и развитую конституционную основу, реализованную в рамках общемировой тенденции и в соответствии с международно-правовыми стандартами. В частности, частью 4 статьи 29 Конституции закреплено право каждого свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом.
Обращает на себя внимание ряд теоретических проблем, лежащих в плоскости сущности и содержания конституционного права на информацию. По сей день дебатируется вопрос о месте права на информацию в системе других конституционных прав человека. К примеру Н. Ю. Корченкова и Е. Н. Насонова, со ссылкой на соответствующие литературные источник, обращают внимание на то, что и в печати, и в некоторых законодательных актах право на информацию рассматривается исключительно как составная часть свободы слова и печати. Надо действительно признать, что определенная часть информационного массива органически связана с действием такого важнейшего демократического принципа как свобода слова. С другой стороны, сводить весь колоссальный поток информации, циркулирующий в социальной среде, к единому юридическому знаменателю, отодвигать на второй план, тем самым, огромное в настоящий момент самостоятельное пропагандистское значение права на информацию, представляется ошибочным. Поэтому нельзя принять указанное воззрение.
Первостепенной важности является вопрос о существе права на информацию, о тех конкретных элементах его составляющих. Все дело в том, что вопреки конституционному положению (части 4 статьи 29), где право на информацию состоит из таких компонентов как право поиска, получения, передачи, производства и распространения информации, многие исследователи сводят право на информацию лишь к отдельному пассивному правомочию в виде права на получение информации. Такое неоднородное понимание права на информацию даже послужило появлению в литературе двух концепций, подходов к пониманию исследуемого права: широкого и узкого.
В самом распространенном узком смысле право на информацию понимается только в смысле права на получение информации либо доступ к ней, посредством взаимоотношений между государственными, общественными органами и гражданами, либо как право граждан на различного рода тайны. В частности, С. Н. Шевердяев считает, что право на информацию выражается, прежде всего, в праве каждого искать и получать информацию. А. А. Одринский также считает, что право на информацию является отражением общения государства и человека и на первом месте в раскрытии содержания данного права стоит правомочие субъекта на поиск и получение информации. В литературе также существует позиция, подчеркивающая то обстоятельство, что право на информацию приобретает юридический характер лишь тогда, когда необходимо гарантировать свободное получение и обмен информацией, находящейся в распоряжении государственных и иных уполномоченных органов. Даже исследуя информационные аспекты в предпринимательской сфере, некоторые авторы конституционные начала права на информацию сводят лишь к правомочию по ее получению. Заметим, что данный, не вполне соответствующий конституционному тезису подход, страдает явной односторонностью. В разнообразном по своему содержанию праве на информацию выделяются лишь компоненты, имеющие не универсальное, а преимущественно, публично-правовое содержание, находящее выражение только во взаимоотношении граждан с государством.
Другой крайностью является неоправданно широкая интерпретация, когда право на информацию, вопреки своему важному самостоятельному значению, фактически растворяется в содержании многих других прав человека и гражданина. Например, И. В. Строганова указывает следующее: «Нет ни одного права и обязанности человека и гражданина, которое не было бы опосредовано связью с правом на информацию. А право на информацию реализуется в рамках, объединяющих буквально все виды деятельности человека и его различных ассоциаций. Наличие информационных прав граждан является механизмом реализации иных прав». Наиболее адекватной, на наш взгляд, является трактовка, при которой право на информацию является основным, самостоятельным, сложным по составу правом и предстает, в буквальном конституционном значении, именно как право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять ее любым законным способом. Как верно указывает И. Л. Бачило, право на информацию всегда должно пониматься только в его полном конституционном составе, а именно как создание (производство), поиск, получение, передача, распространение информации.
Полемика вокруг узкого, либо широкого содержания права на информацию оттеснила на второй план статус такого важнейшего на данный момент информационного правомочия, прямо прописанного в Конституции РФ как право на производство информации. Дело в том, что в научной литературе при анализе информационной сферы как объекта правового регулирования достаточно часто либо умышленно, либо в результате недоразумения производство (создание) информации не фигурирует в качестве сферы правового воздействия со всеми вытекающими последствиями (в виде, например, отсутствия указания на соответствующее правомочие по производству информации). Е. Зверева, обосновывая самостоятельный статус информационных прав в системе гражданско-правового регулирования, не упоминает в числе отдельных правомочий субъектов гражданских прав права на создание информации. А. В. Малько при перечислении юридических возможностей в информационной сфере также не указывает на какое-либо правомочие, непосредственно касающееся создания, либо производства информации.
Скорее всего, данная ситуация является одним из следствий узкого подхода к пониманию права на информацию. Такой подход идет в разрез с общепринятой и широко распространенной позицией, в соответствии с которой сложному по составу конституционному праву на информацию соответствует аналогичная сфера общественных информационных отношений, в максимальном объеме являющаяся объектом комплексного правового регулирования. В. А. Копылов отношения в информационной области подразделяет на несколько групп, первой из которых является группа отношений именно по созданию и использованию исходной и производной информации. Указанного автора дополняет В. Н. Лопатин, уделяя в стандартном цикле обращения информации процессу ее производства особое значение (производство - распространение - потребление - производство). Другая группа исследователей построение информационного законодательства основывают на понятии информационной сферы, куда включает взаимосвязанные области, в том числе по производству и преобразованию информации.
Исходя из сказанного, необходимо констатировать, на наш взгляд, вполне самостоятельную роль в рамках права на информацию правомочия по ее производству (созданию). Более того, в современных условиях расширения рыночных информационных отношений, увеличивающегося объема производимой и реализуемой на рынке информации, право на производство информации приобретает не только автономное, но и важнейшее первостепенное, даже определяющее значение, в чем заинтересованы, в первую очередь, производители такой информации.
В условиях появления новой отрасли производства - индустрии информации - динамично растущего участка рыночных отношений, право на производство информации является одновременно мощнейшим юридическим фактором поступательного развития данной сферы. Как раз право на производство информации индивидуализирует, выводит на более высокий самостоятельный уровень право на коммерческую информацию. Становится уместным отдельно говорить о возрастающем значении права именно на коммерческую информацию, являющуюся существенным экономическим ресурсом и результатом профессиональной коммерческой деятельности, используемым для получения прибыли. Только у данного вида информационных ресурсов обязательным начальным этапом жизненного цикла является непрерывно длящаяся стадия профессионального производства информации, а не случайного единичного ее появления.
Между тем, необходимо понимать, что суть права на коммерческую информацию невозможно будет уяснить без характеристики права на информацию вообще, данные понятия являются родовыми. Даже несмотря на отсутствие общепринятой законодательной формулировки «коммерческая информация», все же является бесспорным наличие одноименного права во всех его проявлениях. В итоге, справедливо будет говорить о существовании устойчивой системы различных аспектов проявления конституционного права на информацию. С точки зрения приоритета интересов личности, право на информацию приобретает оттенок в виде права на частную жизнь и охрану тайны о ней. При взаимоотношении человека с органами власти центральное значение в праве на информацию занимает аспект свободного доступа к ресурсам. Во взаимоотношениях же между предпринимателями акцент в праве на информацию перемещается в сферу ее производства и потребления (право на коммерческую информацию). И именно данная область входит в интересы и должна находиться под пристальным вниманием гражданско-правового регулирования. Все сказанное привело к тому, что в настоящий момент в сфере регулируемых правом общественных информационных отношений приоритет получают отношения по производству, возмездной реализации и конечному потреблению, именно, коммерческой информации. Это, в свою очередь, в рамках права на информацию на особое место, самостоятельное в своем развитии, выдвигает правомочия по производству и использованию информации в предпринимательской деятельности.
Конституционные предпосылки имеет не только право на информацию, но и право на коммерческую информацию. Причем вопрос в отношении последнего вида информации в правовой литературе исследован не достаточно полно. Авторы при характеристике конституционных основ права на коммерческую информацию ограничивались лишь частью 4 ст. 29 Конституции РФ (право каждого свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом). В то время как, на наш взгляд, данная основа гораздо шире. Право на коммерческую информацию основано также на таких правах и свободах как: право на свободу экономической деятельности (ст. 8 Конституции РФ), право на свободу творчества (ст. 44 Конституции РФ), право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной, не запрещенной законом экономической деятельности (ст. 34 Конституция РФ), а также включает право на защиту от недобросовестной конкуренции.
Кроме того, право на коммерческую информацию является элементом гражданской правоспособности, входит в ее содержание как самостоятельно, так и в составе права на занятие предпринимательской деятельностью. В конкретных правоотношениях право на коммерческую информацию выступает как субъективное гражданское право. Конструктивно данное право является единым субъективным гражданским правом и состоит из отдельных информационных правомочий. В общих чертах, таковыми в коммерческих информационных отношениях являются следующие правомочия: по производству коммерческой информации, использованию коммерческой информации для собственных нужд и распоряжению коммерческой информацией. Необходимо отметить, что правомочия, составляющие сложное субъективное право на коммерческую информацию не совпадают с правомочиями, входящими в право собственности и иные вещные права. Такое несовпадение обусловлено тем, что к информации не пригоден правовой режим вещей и продуктов интеллектуальной деятельности.
В зависимости от правового режима коммерческая информация делится на открытую и с ограниченным доступом. Возникает вопрос о природе субъективных прав на данные виды информации.
Укажем вначале, что в правовой литературе имеется подход, выражающий полное отрицание существования какого-либо субъективного абсолютного права на закрытую информацию. Например, Э. П. Гаврилов отстаивает позицию существования только относительных правоотношений по поводу коммерческой тайны, указывая, что право на коммерческую тайну не может быть нарушено неопределенным кругом лиц, так как она им попросту неизвестна. Нарушить данное право могут только лица, получившие доступ к ним на основании обязательства, возникшего с участием обладателя коммерческой тайны. В самом деле, на определенную часть закрытой информации вполне возможны посягательства именно со стороны контрагентов, которым коммерческая тайна стала известна вследствие заключения, либо исполнения конкретного договора.
Но правомерно ли по этой причине природу всей существующей коммерческой информации ограниченного доступа для эффективности ее охраны описывать лишь с позиций обязательственно-правовой концепции? Ведь информация приобретает конфиденциальный статус коммерческой тайны отнюдь не для простого сокрытия ее от окружающих, а наоборот, охраноспособная коммерческая информация является сейчас высокооборотоспособным объектом, активно участвующим в различных сделках. И именно для интенсивного рыночного использования такая информация и нуждается в существовании, на сколько это возможно, полноценного абсолютного права.
Некоторые авторы в своих рассуждениях идут дальше и в результате приходят к интересному выводу о том, что в силу специфики коммерческой тайны (нематериальность и непатентоспособность подобных информационных объектов) она существует лишь как способ защиты имущественных интересов обладателей такой информации в случае их неправомерного разглашения. К примеру М. С. Зельцер доказывает, что в случае с коммерческой тайной вообще не может идти речь о каких-либо правах, так как коммерческая тайна находится лишь в фактической монополии ее обладателя. И тут же автор входит в противоречие, признавая, что возможность участия информации в товарных отношениях напрямую зависит от наличия у кого-либо абсолютного права на нее: права собственности, либо исключительного права. Как видим, автор и сам признает, что для участия коммерческой тайны в торговом обороте простой фактической монополии недостаточно, необходима какая-либо юридическая монополия и не в виде относительного обязательственного права, а в виде права абсолютного.
Думается, что указание на существование в отношении коммерческой тайны не субъективного права, а защищаемого имущественного интереса является не совсем корректным. Как справедливо с общетеоретических позиций отмечает Е. И. Мелихов, не существует охраняемых законом интересов, реализация которых не была бы обеспечена субъективным правом. Отсутствие субъективного права фактически означает отсутствие правового инструмента удовлетворения и защиты соответствующего интереса. Поэтому для введения в экономическое обращение какого-либо информационного объекта необходимо закрепить монополию за определенным лицом на ее использование. Уже второстепенным будет вопрос о юридической природе такой монополии, либо это классическое исключительное право, либо исключительное право особого рода, либо право на защиту от недобросовестной конкуренции и т. п.
Итак, коммерческая тайна по многим факторам является настолько специфичным информационным ресурсом, что впору ставить вопрос о формировании отдельной группы не интеллектуальных, а информационных прав на преднамеренно закрытые коммерчески ценные информационные объекты. По мнению некоторых авторов, информация является объектом гражданского права, подпадающим под действие самостоятельного субъективного права, которое должно быть названо субъективным правом на информацию. Такая самостоятельность, учитывающая специфику содержания информации, составляющей коммерческую тайну, особенности установления, существования и прекращения коммерческой тайны как правового режима будет обеспечена только через существование отдельной группы прав, которые основаны на конфиденциальности подобной информации. Как указывает в этой связи В. А. Дозорцев, право на продукт, не подвергшийся формальному обособлению, может быть закреплено одновременно за несколькими лицами и такое право является новой разновидностью исключительных прав. А. А. Антопольский так же выступает за установление на коммерческую тайну самостоятельного исключительного права лица на конфиденциальность сведений, основанием для возникновения которых должны служить юридические факты, указанные в ст. 139 ПС РФ. Как отмечает В. М. Богданов, предпосылкой включения в коммерческий оборот сведений, не имеющих патентоспособных признаков, является их обособление с помощью сохранения в тайне Данное право нельзя считать абсолютным правом, которое может принадлежать одному лицу. Его можно квалифицировать как ослабленное абсолютное, так как оно закрепляет монополию, хотя и ограниченную, но достаточную для пуска объекта в экономический оборот. Как раз для установления указанной ограниченной монополии секретности вполне достаточным критерием и будет служить обособление информации с помощью ее неизвестности третьим лицам.
Надо заметить, что вопрос о степени абсолютности права на коммерческую тайну не имеет однозначной оценки в литературе. Помимо указанной точки зрения об ослабленной абсолютности данного права, существует подход, закрепляющий за обладателями коммерческой тайны полновесное абсолютное право. В частности, из рассуждений Д. В. Огородова прямо следует вывод об обеспечении правовыми режимами информации, основанными на конфиденциальности именно абсолютного права на информацию.
Таким образом, право на коммерческую тайну - есть право лица на установление конфиденциальности в отношении своих коммерчески ценных сведений. Решающее значение здесь будет иметь субъективный фактор в виде охраны коммерческой тайны ее непосредственным обладателем. В основе данного права лежат положения ст. 23 Конституции РФ о праве на различного рода тайны, ст. 139 ГК РФ, вводящей режим служебной и коммерческой тайны и ст. 4 закона о коммерческой тайне, устанавливающей право обладателя информации на отнесение ее к коммерческой тайне и на определение перечня и состава такой информации.
Еще сложнее обстоит дело с определением правовой природы субъективного гражданского права на открытую коммерческую информацию.
Известно, что необходимой предпосылкой установления монополии для обращения товара на рынке является индивидуализация объекта, его обособление от смежных. Если для объектов авторского и патентного права функцию индивидуализации выполняет, соответственно, форма и содержание объекта, для закрытых сведений таковой является их конфиденциальность, то индивидуализация существующих открыто сведений очень специфична, если возможна вообще. Именно указанные обстоятельства делают задачу установления в отношении такой информации какого-либо правового режима достаточно проблематичной. Данная ситуация, в свою очередь, породила противоречивое мнение о том, что поскольку объективно невозможно существование какого-либо права в отношении общедоступной информации, значит, такая информация не является ни объектом экономического оборота, ни объектом гражданского права Как указывает В. М. Богданов, свободный, одинаково доступный всем информационный ресурс не нуждается в гражданско-правовом режиме.
Приведенные суждения могут натолкнуть на мысль о простой бесполезности общеизвестной информации. Но практика свидетельствует о прямо противоположной ситуации. Именно открытая, коммерчески ценная информация завоевывает передовые позиции на рынке информационного обеспечения предпринимательской деятельности. По свидетельству В. А. Северина, в составе необходимой коммерсанту коммерчески значимой информации помимо коммерческой тайны и секретов промысла, особое место занимает совокупность некоторых полезных открытых общедоступных данных, под которыми автор понимает информацию, не скрываемую производителем, и используемую в процессе производства товаров, выполнения работ и оказания услуг. Много внимания исследованию группы открытых информационных объектов, используемых в товарных отношениях, уделяет В. А. Дозорцев. Он справедливо отмечает, что вполне вероятно существование потребности в общедоступных сведениях, доступ к которым затруднен в силу фактических обстоятельств, если у заказчика нет ресурсов для их поиска, сбора и обработки. Поэтому он обращается к лицу, которое уже имеет требующиеся заказчику сведения или способно оперативно их собрать, обработать и предоставить, и заключает с ним договор на оказание информационных услуг. О. Ю. Сидорова также достаточно подробно описывает юридическую характеристику именно открытой информации, даже ставит вопрос о существовании абсолютного права на такую информацию, что свидетельствует о широкой включенности открытого информационного ресурса в систему товарно-денежных отношений.
Что касается вопроса о природе права, возникающего в отношении открытой информации, то общепризнанной и широко распространенной является позиция распространения обязательственно-правовой концепции на данную группу отношений. На открытую информацию, должным образом не обособленную и организационно не упорядоченную, не может существовать абсолютного права. Информационные отношения по поводу общедоступных сведений, в основе которых лежит комфортность получения информационных услуг, могут формироваться исключительно на базе соответствующего обязательства. Как указывает В. А. Дозорцев, комфортность доступа представляет собой ослабленную монополию, которая выступает не самостоятельно, а в сочетании с основанными на ней обязательствами. При передаче по договору простых сведений уже исключительное, а не только абсолютное право оказывается ослабленным настолько, что оно может действовать лишь вместе с обязательством. Значимость такого права маскируется тем, что оно составляет основу обязательства, не имея видимого самостоятельного значения.
Таким образом, право на открытую коммерческую информацию как и право на коммерческую тайну также является ослабленным абсолютным правом, при этом, данное право настолько ослаблено, что не может существовать без обязательства. Имеющаяся общность в характеристике указанных видов информации обусловлена, в первую очередь, особенностями информации как нематериального объекта гражданского оборота.
Автор: Рак В.В.