Реализация структурно-содержательных компонентов портретной зарисовки в художественной системе сонета

 

Художественное сознание эпохи соотносится с образными принципами моделирования мира, которые были осмыслены в разные литературные периоды тем или иным направлением, школой или авторской индивидуальностью. Мысль художника о мире, об основах бытия определяет отбор и соотношение способов воспроизведения культурно-исторической ситуации эпохи, воссоздает авторское видение мира, где бытийственные связи и отношения личности, ее существование в пространственно- временном континууме современности являются ключевыми в раскрытии авторской позиции.

Важный конструктивный фактор эстетической системы модернизма - установка на усвоение и переосмысление художественного опыта прошлого. Отсюда пристальное внимание к истории, поиск литературных параллелей, имен, направлений или эпох. Такой подход определял и отбор поэтического материала, который вбирал в себя все лучшее, что было у предшественников, и призван был способствовать раскрытию духовно-материальных сил личности, ее потенциальных возможностей.

Понятия истории, исторического факта и исторической личности осмысливались представителями различных направлений и школ в соответствии с их этическими, эстетическими и культурно-историческими установками на воспроизведение социокультурной действительности бытия сегодняшнего и прошедшего. Но в одном они были едины: «...историческое мышление... неизбежно приводило к «примирению с действительностью», что означало, с одной стороны, уважение к реальности, требование строгой объективности в искусстве..., а с другой, отрицание критики действительности, признание совершившегося как неизбежного» (Лотман Ю.М., 1999. - С.261). История в сознании поэта-модерниста представляла явление, способное к самообновлению, в процессе которого происходит не только осмысление культурных ценностей, но и их трансформация в свете сложившегося нового культурно-исторического сознания.

Рассмотрение личности в историческом движении (исторической личности) и восприятие ее морально-эстетических ценностей представляет процесс динамической встречи и взаимодействия культуры прошлого и интерпретационной культуры той эпохи, в которой личность продолжает свою жизнь. Историческая личность, явления прошлого и настоящего интересны поэту-модернисту не только как культурно-исторический и философско-мировоззренческий факт, но и в аспекте их развития, становления как неотъемлемой части пространственно-временного континуума настоящего и будущего. Процесс взаимодействия различных культурно-исторических миров в модернистском сознании реализуется посредством пересечения ряда сложных антиномий, являющихся знаковыми для характеристики художественного мира произведения, структура которого определяется либо бесконечным разнообразием перетекающих друг в друга противоположностей или одной приоритетной оппозицией.

Иллюстративна в этом плане жанрово-строфическая форма сонета. Архитектоника сонета представляет сложное сюжетно-образное взаимодействие, построенное на единстве противоречий и определяющее стремление формы описать такую структурную единицу, из которой построен весь мир, макромир человека, его вселенная. Стремление сонета показать героя «изнутри», раскрыть его противоречия берет свое начало в жанре, фиксирующем «исключительность, «высокость» героев и накал их пламенных страстей» (Лермонтовская энциклопедия, 1981. - С.427) - жанре портретной зарисовки поэтов-романтиков. Поскольку портретный жанр использовался в творчестве романтиков в основном для «воссоздания целостного - физического, духовного, творческого - облика героя или раскрытия лейтмотива, пафоса его жизни» (КЛЭ, 1962-1968. - С.895), то присутствие сопоставлений и противопоставлений в сюжетно - композиционной структуре является вполне закономерным и способствует формированию целостного образа личности.

Жанр портретной зарисовки в тематическом аспекте можно классифицировать на портреты, представляющие героя в процессе культурно-исторического развития, в единстве всех пространственно- временных категорий.

А.С. Пушкин «К портрету Жуковского»:

Его стихов пленительная сладость Пройдет веков завистливую даль, И, внемля им, вздохнет о славе младость, Утешится безмолвная печаль И резвая задумается радость. (Пушкин А.С., 1968. - С.63)

Лирический герой раскрывается посредством пересечения временных отрезков в плоскости личного времени героя - плоскости настоящего. В процессе пространственно-временной игры определяется событийное несоответствие художественной и вне художественной реальностей, и персонаж воспринимается читателем как сформированный эпохой целостный культурно-исторический образ.

В портретах, раскрывающих эмоциональный, духовный мир героя статичность героя во времени и пространстве компенсируется описательностью и эмоциональной динамикой образа, раскрытие которого происходит путем соединения «закономерного и случайного, ожидаемого и неожидаемого, понятного и непонятного, поддающегося анализу и стихийного, космического и хаотического» (Эткинд Е.Г., 1998. - С.98).

А.С. Пушкин «Портрет» (К.Ф. Закревской):

С своей пылающей душою, С своими бурными страстями, О жены севера, меж вами Она является порой И мимо всех условий света Стремится до утраты сил, Как беззаконная комета В кругу расчисленном светил.

(Пушкин А.С., 1968. - С.150)

Исключительность лирического образа, его индивидуальность «С своей пылающей душою УС своими бурными страстями...» соединяется с «множественностью действительности» «О жены севера, меж вами...» и формирует пространство современной культурно-исторической действительности. Соединение в одном образе единичного и множественного ведет к полному взаимопроникновению всего всем, «исчезает различие между частью и целым: всякая часть здесь есть целое» (Лосский Н.О., 1991. - С.72) и создается пространство «настоящей действительности». Оно аналогично антиномичному ретроспективному пространству жанрово - строфической формы.

В сонете Б.А. Садовского «Гюи де Мопассан» представлен образ, который живет в сознании автора и читателя как носитель ценностных ориентиров, определяющих культурно-историческое пространство современной действительности:

Вечерний выстрел грянул над водой, И, клюв раскрыв, в крови упала птица. Зловещая, холодная зарница Замедлила под розовой слюдой.

Закралась вдохновенная страница. О Мопассан! Твой призрак молодой Томит наш век, угрюмый и седой, Как тягостных кошмаров вереница.

Среди продажных женщин, злых людей Ты видел игры звездных лебедей И вздохи роз в угарном слышал дыме.

Ты помнишь ли последний час, Гюи? К тебе пришли домашние твои, А ты шептал любимой лодки имя.

(Федотов О.И., 1990. - С.353)

Структура сюжетно-композиционной организации представлена в сонете рядом оппозиций, реализующих основную идейно-семантическую нагрузку: над водой/под розовой слюдой-верх/низ; твой/наш-свой/чужой; молодой/седой - младший/старший; продажных женщин/звездных лебедей низ/верх; вздохи роз/в... дым-верх/низ; пришли домашние/любимой лодки имя - дом/лодка. Доминирующей в пространстве сонета является оппозиция верх-низ и ее вариант низ-верх, посредством соотношения которых и реализуется конфликтно-антиномичная напряженность действия, обусловленная спецификой образа личности. Оппозиционное соотношение верх-низ, низ-верх, реализуется в образно-семантической антиномии жизнь/смерть, которая может быть рассмотрена не только в ее узком значении, как начальное и конечное, но и в более широком аспекте как соотношение конечности и бесконечности - смерть/бессмертие. В результате структура сонета выглядит как сложная организация, имеющая единый антиномичный вектор жизнь-смерть, смерть-обессмертив, жизнь бессмертие, который является одновременно и шкалой ценностных ориентаций автора, героя, читателя. Представленное антиномичное соотношение в системе автор - герой - читатель реализуется следующим образом.

Категории жизни, смерти и бессмертия соотносятся с определенными временными интервалами, характеризующими пространство героя в сознании автора, самого героя и читателя:

Автор: жизнь - прошлое «Ты видел игры звездных лебедей/И вздохи роз в угарном слышал дыме», смерть - прошлое «Ты помнишь ли последний час, Гюи?/К тебе пришли домашние твои,/А ты шептал любимой лодки имя», бессмертие - настоящее «О Мопассан! Твой призрак молодой/Томит наш век...»;

Герой: жизнь - прошлое, смерть - настоящее «Зловещая, холодная зарница/Замедлила под розовой слюдой.../Ты помнишь ли последний час, Гюи?», бессмертие - будущее «...А ты шептал любимой лодки имя»;

Читатель: жизнь - настоящее, смерть - настоящее, бессмертие - настоящее.

Таким образом, в пространстве сонета рассмотренные категории имеют несколько временных ипостасей: жизнь - прошлое и настоящее, смерть - прошлое и настоящее, бессмертие - настоящее и будущее. Такое пространственно-временное двоемирие обусловлено субъектно-объектными отношениями автора, героя и читателя сонета. Во-первых, жанрово - строфическая форма изначально ориентирована на слушателя, что позволяет учитывать не только субъективно-личностное восприятие событий, но и восприятие другого, создает диалогизм сонета и предполагает наличие собеседника, который мыслится как неотъемлемая часть жанровой системы и является отражением авторского сознания. Поэтому, как правило, автор сонета и его читатель существуют в разных пространственно-временных плоскостях, которые находятся во взаимо обусловливающих и взаимодополняющих отношениях. Во-вторых, художественное время сонета всегда «открыто», а когда «время произведения течет открыто и связано с историческим временем, в произведении легко могут совмещаться несколько временных рядов, и последовательность событий может перестанавливаться... читатель или слушатель легко может ориентироваться в реальной последовательности событий, восстанавливать эту последовательность» (Лихачев Д.С., 1987. - С.530). Поэтому хронотоп сонета ориентирован на воссоздание действительности в ее целостности, а пространственно-временная парадигма жанрово-строфической формы всегда ретроспективна. Пространственные отношения имеют несколько временных уровней, каждый из которых по своей сути является «закрытым», а в пересечении с другими временными плоскостями образует сложное пространственно-временное единство, которое способно повторяться в новом исполнении. Поэтому для жанрово-строфической формы принципиально существование автора и читателя в разных пространственно-временных плоскостях. Этим достигается универсальность формы, героя, объясняется герменевтическая полнота сонета.

В сонете Б.А. Садовского развитие действия осложнено образно - семантическими антиномиями, наличие которых обусловлено стремлением автора наиболее объективно раскрыть образ личности, дать интерпретацию его жизни читателю, который должен «почувствовать в произведении живое сопротивление событийной реальности бытия; где этого сопротивления нет, где нет выхода в ценностное событие мира, там произведение выдумано и художественно совершенно не убедительно» (Бахтин М.М., 1979. - С. 184). Автор, сталкивая в сонете две судьбы, две эпохи («О Мопассан! Твой призрак молодой/Томит наш век, угрюмый и седой,/Как тягостных кошмаров вереница») выявляет культурно-исторический конфликт своего времени, обнажает драму современной жизни. При этом он стремится занять позицию вне находимости, поскольку «степень объективности повествования тем выше, чем более обозначена позиция вне находимости автора... конфликт тем более амбивалентен, чем определеннее автор занял свою позицию вне находимости» (Коваленко А.Г., 1999. - С.27). Объективность повествования и объясняет авторское восприятие действующего героя, отличное от само восприятия героя в реальной сфере действительности, которое реализуется в рассмотренных выше антиномиях: жизнь - прошлое (автор, герой), смерть - прошлое (автор) и настоящее (герой), бессмертие - настоящее (автор) и будущее (герой). Такая разновременность влечет за собой взаимодействие и пересечение в структуре лирического повествования времени автора и героя, которое представлено, с одной стороны, как бытовое (частное), а с другой - бытийное (историческое), за счет чего усложняется пространственно-временная организация сонета (во второй половине XIX века хронотоп сонета включал в себя только «частное» и «общее» время героя, в котором он соотносил себя с окружающей действительностью). Совмещение в сонете бытового и бытийного времени автора и героя выводит локализованное пространство за границы сюжета, и время художественное включается в единый поток времени исторического, что «закономерно приводит к новой пространственно-временной модели мира, подчиненной некой целесообразности... и все явления, протяженные во времени, имеют тенденцию восприниматься как некое разворачивающиеся единство» (Кихней Л.Г., 1997. - С.42). В таком единстве личность лирический образ не скован какими-либо рамками и нормами, самостоятельно, независимо от автора определяет свое бытие.

Противоположная ситуация наблюдается в одноименном сонете И. В. Северянина «Ги де Мопассан», где субъективно-оценочный характер повествования определяет и некоторые особенности стиля, заключающиеся в обилии оксюморонов: трагичный юморист, юмористичный трагик, лукавый гуманист, гуманный ловелас:

Трагичный юморист, юмористичный трагик, Лукавый гуманист, гуманный ловелас, На Францию смотря прищуром зорких глаз, Он тек по ней, как ключ - в одебренном овраге. Входил ли в форт Beaumonde, пред ним спускались флаги, Спускался ли в Разврат - дышал как водолаз, Смотрел, шутил, вздыхал и после вел рассказ Словами между букв, пером не по бумаге.

Маркиза ль, нищая, кокотка ль, буржуа, - Но женщина его пленительно свежа, Незримой изнутри, лазорью осиянна...

Художник-ювелир, сердец и тела дам, Садовник девьих грез, он зрил в шантане храм, И в этом - творчество Гюи де Мопассана.

(Федотов О.И., 1990. - С.441)

Образ личности созидается процессом пересечения антиномичных рядов, которые оказывают влияние на всю систему изобразительных средств сонета. Повествование представляет авторский монолог, в основе сюжетно - композиционной организации сонета находятся не многоуровневые оппозиции, как в предыдущем примере, а антиномии единичного порядка, посредством которых четко выделяются четыре композиционных части: первая - Мопассан как часть социума; вторая - Мопассан в процессе творчества; третья - женщина в творчестве Мопассана; четвертая - автор о творчестве Мопассана.

В жанровом аспекте сонет И.В. Северянина представляет соединение элементов портретной зарисовки и эпиграммы. По своей сути эпиграмма являет читателю портрет современника автора, либо исторический образ, представленный посредством «резкости, колкости, язвительности сосуществующей с парадоксальным повтором мысли, веселостью, шуткой, ироническим и даже игривым тоном» (Ершов Л.Ф., 1977. - С.22). Например, эпиграмма С.А. Неелова «На М.М. Сонцова»

Чрез деда, брата или друга Иной по службе даст прыжок Иного вытащит подруга, А он стал камергер чрез свой пупок.

(Васильев В.Е., 1990. - С.221)

Жанровая установка и портретной зарисовки и эпиграммы - ввести лирический образ в сферу современной литературной действительности, но способы ее реализации различны: эпиграмма - разоблачение, портретная зарисовка - возвышение. Жанр эпиграммы передает столкновение полярных точек зрения (автор - адресат - читатель), раскрывает психологию личности, дает образ во внутренней динамике, отражающей внешние социокультурные проблемы эпохи. Время-пространство эпиграммы локально, и герой фиксирован одним пространственно-временным континуумом - сферой современной действительности. Вне сюжетная конфликтность является отличительным признаком жанра.

Жанр портретной зарисовки в пространственно-временном аспекте, с одной стороны, близок к эпиграмме, поскольку хронотоп героя этих жанров представлен категорией времени настоящего. С другой стороны, в эпиграмме настоящее относительно, так как личность изображена только с позиций актуальных в тот или иной период культурно-исторического развития. В портретной зарисовке настоящее абсолютно, образа более абстрагирован во времени и пространстве, нежели в эпиграмме (в реальной сфере время эпиграммы абсолютно, поскольку сама эпиграмма нарицательна, а время портрета относительно, поскольку характерно только для определенной личности). Как правило, автор портретной зарисовки стремится представить образ в единстве общего и индивидуального, случайного и закономерного, субъективного и объективного. «Коллективность» личности определяется присутствием в ней качеств, характеризующих и «других», посредством которых проявляется индивидуальность героя. Примером может служить «Портрет В...» Е.А. Баратынского (адресовано А.В. Лутковской):

Как описать тебя? я, право, сам не знаю!

Вчера задумчива, я помню, ты была,

Сегодня ветрена, забавна, весела;

Во всем, что лишь в тебе встречаю, Непостоянство примечаю, - Но постоянно ты мила! (Баратынский Е.А., 1983. - С.305)

Герой раскрывается в портретном жанре от общего к частному, индивидуальному. В эпиграмме несколько иная ситуация: изображается одно качество личности, которое и создает ее целостный образ, раскрывающейся от частного к общему. По своей сути в портретной зарисовке образ индивидуален, а в эпиграмме коллективен и олицетворяет какое-либо явление современной действительности. Сказанное этими жанрами всегда актуально и в литературной и в реальной сферах. С одним лишь отличием. В литературной сфере мораль эпиграммы относительна и со временем стирается, заменяется более злободневной темой для эпохи, а в реальной, напротив, становится нарицательной, теряет своего адресата. Например, эпиграмма Ф.А. Конна «На Вильгельма Кюхельбекера»:

Хвала! Квадратный исполин

С аршинною душою, Иное в аршин, и рот в аршин, И ум в аршин длиною.

(Васильев В.Е., 1990. - С.414)

В сонете И.В. Северянина элементы портретной зарисовки стилизованны жанром эпиграммы: «Трагичный юморист, юмористичный трагик/Лукавый гуманист, гуманный ловелас...». Двусмысленность и игра слов эпиграммы способствуют более полному раскрытию образа. Четкое сюжетно-образное членение повествования подчеркивает, с одной стороны, ясность и логичность, стремление автора представить героя во всех аспектах жизнедеятельности, а с другой, раскрывает его внутреннее движение. В пространственно-временном аспекте герой сонета существует в ограниченном мире лирического «я», что определяет событийные координаты сюжета и концентрирует повествование на одной пространственно-временной плоскости - настоящем, в которой герой реализуется как отдельная единичная данность современности, ослабленная в своих социокультурных связях. Категория времени настоящего представлена в двух измерениях: настоящее абсолютное и настоящее относительное. Настоящее абсолютное есть следствие времени-пространства портретной зарисовки, автор которой рассматривает лирический образ как индивидуальность, способную сохранить свою универсальность, культурную или личную, во времени и пространстве действительности. Абсолютно время для автора сонета, так как плоскость настоящего вбирает в себя прошлое, как фон современной действительности, существующий где-то в подсознании (в этом проявляется ретроспективность хронотопа жанрово-строфической формы), и будущее, как следствие настоящего. Будущее в сознании автора следует не из подобных ситуаций, имевших место в далеком прошлом, а из конкретных социальных предпосылок {«Входил ли в форт Beaumonde, пред ним спускались флаги,/Спускался ли в Разврат - дышал как водолаз,/Смотрел, шутил, вздыхал и после вел рассказ/Словами между букв, пером не по бумаге»). Относительно время для читателя, так как хронотоп сонета предполагает существование читателя и автора в противоположных временных плоскостях, и включенность первого в единый пространственно- временной поток, где одно время относительно по отношению к другому. Взаимодействие в жанрово-строфической форме структурных компонентов портретной зарисовки и эпиграммы формирует универсальный образ личности.

Существование героя в принципиально ограниченном пространственно-временном континууме времени настоящего ведет к структурно-семантическому несовпадению категорий «личность» и «история». В сонете Б.А. Садовского эти понятии объединены смысловым вектором - понятием «культуры» как средством освоения мира. В сонете И.В. Северянина указанные категории не представляют композиционно - образного единства, и культура есть «смертоносный яд для «я» (Русский футуризм, 1999.-С.137).

Помимо взаимодействия портретной зарисовки и эпиграммы сонет способен отразить и слияние портретного жанра с эпитафией. Поскольку эпитафия поливалентна и перекликается с элегией, одой, мадригалом, балладой и песней (Царькова Т.С., 1998), то неудивительно, что ее элементы проявляются и в таких разновидностях портретного жанра, как «к портрету» и «в альбом». В отличие от собственно портретной зарисовки типы «к портеру» и «в альбом» уже в своем заголовочном комплексе содержат установку на надпись, что сближает их с эпитафией и с эпиграммой.

Жанровый тип портретной зарисовки «в альбом», как и собственно портретный жанр, включает в себя прямое описание адресата, содержащее определенные черты, или косвенное, выраженное в его оценке.

Е.А. Баратынский «В альбом»:

Вы слишком многими любимы; Чтобы возможно было вам Знать, помнить всех по именам, Сии листки необходимы; Они не нужны были встарь: Тогда не знали дружбы модной, Тогда, бог весть! иной дикарь Сердечный адрес-календарь Почел бы выдумкой негодной. Что толковать о старине! Стихи готовы. Может статься, Они для справки обо мне Вам очень скоро пригодятся.

(Баратынский Е.А., 1983. - С.322)

Жанровая установка портретной вариации «в альбом» - сохранение в памяти образа адресата и адресанта. Категория памяти, определяющая эпитафию, является структурообразующей для данного жанрового типа и проявляется непосредственно в тексте или формируется в сознании читателя. В широком плане « в альбом» можно считать своеобразной авто эпитафией.

М. Хрулев «Для альбома Т.Ф. Г-Р»:

Я смерти не страшуся: Смерть - участь всех людей; Но умереть боюся Лишь в памяти твоей.

(Николаев С.И., 1998. - С.243)

По времени и пространству этот жанровый тип уже, нежели сама эпитафия, поскольку направлен на сохранение памяти об адресанте в сознании конкретного адресата и не рассчитан на широкий круг читателей в реальной и литературной сферах. Взаимодействие жанрово-строфической формы и портретной вариации «в альбом» актуализирует в сонете индивидуально-авторское сознание и в большей степени концентрирует внимание читателя на лирическом «я».

Сонет С.Я. Надсона «В альбом А.К.Ф.»:

Но вам я буду петь... С всеведеньем пророка Я угадал звезду всходящей красоты И, ясный свет ее завидя издалека, На жертвенник ее несу цветы.

Примите ж скромный дар безвестного поэта

И обещайте мне не позабыть о том,

Кто первый вам пропел в честь вашего рассвета.

(Федотов О.И., 1990. - С.82)

Жанровый тип «к портрету» по своей сути, так же как эпитафия и эпиграмма, есть посвятительная надпись и представляет очень короткое (от двух до восьми строк) стихотворение, очерчивающее индивидуальное, неповторимое, но в то же время исторически характерное, касающееся того или иного общественного деятеля эпохи. С одной стороны, данному жанровому типу под силу воссоздание социального портрета, сочетающего точность реалистической условности с глубиной обобщения, что сближает его с эпиграммой, а с другой, функция жанровой разновидности «к портрету» - запечатлеть в памяти читателя образ личности, аналогична функциональности эпитафии. Индивидуальность образа во времени и пространстве, выраженная посредством авторской эмоциональности и чувствительности, сближает вариацию «к портрету» с жанром эпитафии.

В.А. Жуковский «К портрету Батюшкова»:

С ним дружен бог войны, с ним дружен Аполлон! Певец любви, отважный войн, По дарованиям достоин славы он, По сердцу счастия достоин.

(Жуковский В.А., 1999. - С.231)

Время и пространство жанрового типа «к портрету» более абстрактно относительно хронотопа собственно портретной зарисовки, поскольку предполагает наличие вне сюжетного времени и пространства, определяющего субъективно-авторскую оценку образа личности.

В сонете В.Я. Брюсова «К портрету Лейбница» действительность, как объективная, так и на уровне фактов авторского самосознания, представлена в ее возможном многообразии. Интенсивность повествования объясняется тем, что герой изображен в разных жизненных ситуациях, усиливающих напряженность действия и создающих драматизм:

Когда внимаю я, как робкий ученик, В твои спокойные обдуманные строки, Я знаю - ты со мной! Я вижу строгий лик, Я чутко слушаю великие уроки.

О Лейбниц, о мудрец, создатель вещих книг! Ты - выше мира был, как древние пророки. Твой век, дивясь тебе, пророчеств не постиг И с лестью смешивал безумные упреки.

Но ты не проклинал и, тайны от людей Скрывая в символах, учил их, как детей, Ты был их детских снов заботливый хранитель.

А после - буйный век глумился над тобой, И долго ждал ты час, назначенный судьбой... И вот теперь встаешь, как Властный, как Учитель!

(Федотов О.И., 1990. - С. 186)

Важным для автора является смысловая сущность явления, которое внешне имеет четко очерченные временные рамки миновавшей действительности. События, произошедшие в других пространственно- временных плоскостях, параллельным, обладающим самостоятельной ценностью временным потоком входят в современную действительность автора, а хронотоп сонета отражает процесс самосознания героя и автора. Структурообразующей в сюжетно-композиционной организации является нравственная коллизия, которая детерминирована явлениями внешнего миропорядка (историческими и социальными). Антиномизм жанрово - строфической формы определяет столкновение внешних и внутренних детерминант (нравственных и психологических), обусловливающих событийное время сонета и характеризующих социокультурную ситуацию. Взгляд автора легко выделяет причинную обусловленность тех или иных явлений «Твой век, дивясь тебе, пророчеств не постиг/И с лестью смешивал безумные упреки», его отношение к миру подразумевает наличие четких логических оснований, на которых этот мир держится «Но ты не проклинал и, тайны от людей/Скрывая в символах, учил их как детей». Скрытое сравнение автором реалий разных временных миров ведет к тому, что открывается потаенный смысл и возникает новый образ мира, возвышенный благодаря своему прототипу «И долго ждал ты час, назначенный судьбой.../И вот теперь встаешь, как Властный, как Учитель!». Причинно - следственная обусловленность событий, сопоставление двух эпох, раскрытие жизни субъекта изнутри сливается в едином образе личности, определяет его объемность и художественную многозначность.

Изображаемый мир современной действительности представлен автором как параллельное существование двух пространственно-временных парадигм: парадигмы времени прошлого и времени настоящего. Реалии действительности даны автором в культурно-эстетическом контексте жизнедеятельности образа личности, который не включен в единый поток истории, значим только для автора и не определяет дальнейшее развитие событий как художественных, так и культурно-исторических. Частое употребление местоимения «я», которое «хотя и совсем не имя, но вместе с тем самое интимное и близкое чем человек себя именует, ощущая эту воронку вглубь бытия» (Булгаков С.Н., 1998. - С.79), обусловливает процесс формирования художественного пространства не посредством включения образа в структурную ткань повествования, а само проявлением авторского «я», которое выступает главным участником лирических событий сонета. Поэтому художественное пространство обнаруживает внутреннее строение мира автора и повествует о его сущности, а воссоздание образа личности вызвано философско-эстетической позицией автора. В свою очередь, «я» героя не имеет самодовлеющего значения и ценности, поскольку личность интегрирована не как автономный член, а есть частица органического целого, немыслимая без авторского «я» в пределах жанрово-строфической формы.

Слияние жанра портретной зарисовки с жанрово-строфической формой сонета позволило поэту-модернисту дать целостный и документальный образ личности, обозначить его значимость в сознании автора и тем самым выявить субъективно оценочный образ социокультурной ситуации современной действительности. Осмысление поэтами-модернистами жанра портретной зарисовки с учетом ретроспективной пространственно-временной парадигмы сонета определило наличие в сонетах-медальонах косвенных отсылок к «другому тексту, напоминание о другом художественном произведении, факте культурной жизни» (Литературная энциклопедия, 2003. - С.870) - реминисценций.

В творчестве И.В. Северянина (из книги «Медальоны. Сонеты и вариации о поэтах, писателях и композиторах», сонеты, воссоздающие исторические образы: «Байрон», «Бетховен», «Боратынский», «Гончаров», «Достоевский», «Кольцов», «Лев Толстой», «Лермонтов», «Лесков», «Оскар Уайльд», «Памяти Амбруаза Тома», «Пушкин», «Россини», «Салтыков - Щедрин», «Шекспир» и другие, и сонеты, изображающие современников автора: «Андреев», «Ахматова», «Белый», «Блок», «Брюсов», «Бунин», «Гиппиус», «Гумилев», «Есенин», «Вячеслав Иванов» и другие) авторские отсылки к творчеству изображаемых лиц, создают факто графичность лирического повествования и позволяют читателю интерпретировать излагаемое как в контексте жизнедеятельности героя, так и сквозь призму культурно-исторической действительности. Степень и глубина культурно - исторических отношений лирического героя, его нравственный и духовный мир определены субъективным опытом автора, исходящим из «выявления индивидуальности и ее отделения от коллектива» (Русский футуризм, 1999. - С.138).

Сонет И.В. Северянина «Ахматова»:

Послушница обители Любви Молитвенно перебирает четки. Осенней ясностью в ней чувства четки. Удел - до святости непоправим...

...Уж вечер. Белая взлетает стая. У белых стен скорбит она, простая. Кровь капает, как розы изо рта...

(Федотов О.И., 1990. - С.445)

Сонет И.В. Северянина «Лермонтов»:

Над Грузией витает скорбный дух - Невозмутимых гор мятежный Демон, Чей лик прекрасен, чья душа - поэма, Чье имя очаровывает слух...

(Северянин И., 1990.-С.203)

Лермонтов М.Ю. «Демон»:

Печальный Демон, дух изгнанья, Летал над грешною землей...... Чья мысль душе твоей шептала, Чью грусть ты смутно отгадала, Чей образ видела во сне...

(Лермонтов М.Ю., 1988. - С.556)

В зависимости от принадлежности автора к тому или иному направлению модернизма категории «история» и «культура» имеют различные интерпретации в контексте возможностей жанрово-строфической формы: пространственно-временная парадигма сонета ретроспективна, поэтому лирический образ всегда имеет отношение к прошлому. Антиномизм сонета создает возможность не только параллельного существования нескольких временных плоскостей, как автора, так и героя, но и определяет их соединение в единый пространственно-временной поток. Генетическая обращенность сонета к адресату (читателю) определяет его как полноправного участника событий, формирует новый уровень событийных взаимоотношений и обусловливает герменевтическую сложность жанрово - строфической формы. Взаимодействие сонета с жанром портретной зарисовки привносит в лирическое повествование описательность и «лирическую документальность». «Я» личности обновляется, вбирая сохранившуюся абстрактную схему жанра портретной зарисовки: герой олицетворяет явления современной действительности, воспринимается как культурно-исторический факт, что обеспечивает его динамичность во времени и пространстве жанрово-строфической формы.

В сонетах Б.А. Садовского «Ги де Мопассан», «Николай Первый»; Недоброво Н.В. «Демерджи»; С.Я. Парнок «Фридриху Крупу»; В.И. Нарбута «Гапон», Г.В. Адамовича «Вагнер»:

- герой является носителем определенных культурно-исторических и морально-эстетических ценностей;

- образ автора занимает позицию вне находимости, что создает объективность повествования;

- образ читателя является полноправным участником событий;

- пространственно-временная организация представлена как многоуровневая система;

- повествование ориентированно на воссоздание действительности в ее целостности;

- конфликтная ситуация определяется столкновением пространственно- временных континуумов;

- приоритетной является проекция Прошлое - Настоящее-Будущее.

В сонетах И.В. Северянина (из книги «Медальоны. Сонеты и вариации о поэтах, писателях и композиторах»):

- герой значим в контексте авторского миропонимания;

- образ автора является непосредственным участником событий и определяет дальнейшее развитие действия;

- образ читателя существует одновременно в пространстве прошлого и настоящего, координирует их взаимосвязь;

- художественно-событийная реальность представлена в одной пространственно-временной плоскости, имеющей координаты времени абсолютного и относительного;

- конфликтная ситуация отсутствует;

- повествование ориентированно на воссоздание концепции авторского мировоззрения;

- приоритетна проекция Настоящее-Будущее.

В сонетах КД. Бальмонта «Марло», «Шекспир», «Кальдерон», «Эдгар По», «Шелли», «Лермонтов»; В.В. Бородаевского «Мильтон», «Паскаль», «Сведенборг», «Калиостро», «Бальзак»; В.Я. Брюсова «К портрету Лейбница», «К портрету М.Ю. Лермонтова» отлично воплощение пространственно-временной парадигмы и конфликтной ситуации:

- действие сонета разворачивается в двух параллельных временных плоскостях: прошлом и настоящем;

- конфликтная ситуация существует в одной пространственно- временной плоскости прошлого;

- приоритетна проекция Прошлое-Настоящее.

Несмотря на существенные различия в сюжетно-композиционной организации повествования, образ личности обладает следующими, едиными для всех сонетных героев, конструктивными признаками:

- ярко выраженной психолого-драматической доминантой;

- характер является диалектической категорией: в нем наряду с жизненной динамикой героя отражается процесс становления личности автора;

- характер лирического субъекта антиномичен;

- склонность жанра сонета к самолюбованию, самосовершенствованию, стремление стать «универсальной поэтической формой» определяет и приоритетную позицию одного из участников лирического события. Последний структурный компонент обусловливает существование в художественно-событийном пространстве сонета ведущего участника лирического события (автор или герой), утверждает его единичность в пространственно-временном континууме, определяет его значимость в культурно-историческом пространстве современности.

 

АВТОР: Анисимова Л.Г.