29.06.2012 2999

Жанровые традиции послания в сонете как способ создания образа современника

 

Раскрытие авторского «я» происходит во взаимодействии с эпохой, с ее бурями и натисками, в которых открывается истинная значимость исторических деяний, со временем ставших мифами о том или ином историческом событии. В любом из направлений модернизма авторская самооценка своей роли в культурно-историческом процессе, самоидентификация в социокультурном пространстве происходит посредством лирического героя, через которого писатель «выражает свое понимание человека, взятого не как абстракция, а... как конкретное единство, но единство, не сводимое к частному единичному случаю..., а единство, обладающие расширяющимся символическим значением, способное представлять идею» (Гинзбург Л.Я., 1979. - С.5). В центре сонетного творчества поэтов-модернистов всегда находится образ личности, история которого способна отразить и обозначить перипетии современной действительности.

Сонеты, обращенные к современникам автора, по своей жанровой специфике близки к жанру послания, в сюжетно-композиционную организацию которого «могло войти все что угодно - пейзаж, шутка, намек, какое-либо личное обстоятельство, историческая реминисценция, портретная характеристика, рассуждение о прочитанном» (Афанасьев С., 1988. - С.377).

Жанр послания в русской литературе развивался параллельно с жанрово-строфической формой сонета и наибольшей популярностью пользовался в период конца XVIII - начала XIX века, когда происходит рост общественного самосознания, обостряется интерес к личности, ее духовному миру. В XX веке послание «оказывается жанром, способным быстро реагировать на изменения самой жизни и на идейно-эстетические проблемы времени, выразить новые межличностные отношения, раскрыть внутренний мир автора и адресата, их непосредственную связь с современностью» (Протасова Н.В., 2000. - С.91). Возникновение в этот период новой жанрово - строфической вариации - сонетов-посланий обусловлено причинами следующего характера:

- более сложным отношением к жанровым категориям: с одной стороны, «новые эстетические нормы не мешают бережно хранить в памяти опыт прошлого, выработанные веками традиционные жанровые структуры, а с другой стороны,...жестко регламентированные жанры все реже используются писателями, воспринимаются как анахронизм, и главными... становятся гибкие «синтетические структуры»..., которые трудно отнести к какому-либо традиционному жанру» (Чернец Л.B., 1982. -С.5);

- гибкостью жанровых границ, способностью представленных жанров вбирать в себя новые элементы как в плане идейно-стилистическом, так и в плане собственно-жанровой специфики;

- стремлением жанрово-строфической формы сонета изобразить личность в центре исторических событий, наряду с конкретными, реальными образами современной действительности. Рассматривая синтетическую форму сонетов-посланий, необходимо учитывать не только структурные особенности послания: обращение к конкретному адресату, посредством которого автор высказывает свои идейно-эстетические и жизненные позиции, наличие таких мотивов, как просьбы, пожелания и увещевания (Литературная энциклопедия, 2003), но и специфику пространственно-временной организации данного жанра, отражающую связь посланий эпохи модернизма с дружескими посланиями поэтов-романтиков.

Как известно, первая сюжетно-композиционная часть посланий (послание имеет три части: первая - обращение к адресату, вторая - оценка деятельности адресата, третья - выводы автора) традиционно представляет обращение к адресату, которое и содержит в себе все признаки жанра, касающиеся пространственно-временной организации: Послание А.С. Пушкина «Жуковскому»:

Когда к мечтательному миру Стремясь возвышенной душой Ты держишь на коленях лиру Нетерпеливою рукой; Когда сменяются виденья Перед тобой в волшебной мгле И быстрый холод вдохновенья Власы подъемлет на челе, -... (Пушкин А.С., 1968. - С.63)

Сонет-послание В.Я Брюсова «М.А. Врубелю»:

От жизни лживой и известной Твоя мечта тебя влечет В простор лазурности небесной Иль в глубину сапфирных вод...

(Брюсов В.Я., 1990. - С. 100)

Во-первых, обращение к конкретному адресату, как правило, современнику автора, сужает коммуникативные границы лирического повествования, локализует и определяет пространственно-временную характеристику жанра, внешние границы которой сконцентрированы на категории времени настоящего. Во-вторых, раскрытие образа адресата происходит посредством мировоззренческих позиций автора и сквозь призму современной действительности, которая в эстетике романтизма характеризуется категорией двоемирия, определяющей наличие двух сфер существования - ближней (настоящее) и дальней (будущее). Категория двоемирия, раскрывающая внутреннее время-пространство жанра, обусловливает идею движения вперед, вперед в другой мир, который в художественном пространстве послания не имеет четких временных границ и совмещает реальное и фантастическое (романтизм: «Когда сменяются виденья/Перед тобой в волшебной мгле»), реальное и «сверх реальное» (модернизм: «Меж сонмов вопиющих сил,/К тебе снисходят серафимы»). Абстрактная идея движения вперед, состояние перехода из одного мира в другой в эстетике модернизма получает более конкретное воплощение, трансформируясь в мотив дороги (пути). Например, послания В.Я. Брюсова: «К.Д. Бальмонту»:

...Тщетны дерзкие усилья,

Нам к тебе не досягнуть! Ты же вдруг раскинув крылья, В небесах направишь путь...

(Федотов О.И., 1990. - С.193)

«Андрею Белому»:

...Отдавшись снова, спешу на кручи я По острым камням, меж их изломов. Мне режут руки цветы колючие, Я слышу хохот подземных гномов.

(Брюсов В.Я., 1982.- С. 90)

«Юргису Балтрушайтису»:

...Тяжелая плита над нашей мертвой грудью Задвинет навсегда все вещие пути, И ветер будет петь унылый гимн безлюдью Нам умереть нельзя! Нет, мы должны идти!

(Федотов О.И., 1990. - С. 190)

Мир дружеского послания поэтов-романтиков и поэтов-модернистов в пространственно-временном аспекте идентичен и сконцентрирован на одной категории времени настоящего, а «бегство от шума, от светской жизни - обосновывалось программно, как необходимый поступок, который должен совершить и сам поэт и его друг, адресат послания» (Манн Ю.В., 2001. - С. 144). В этом заключается отличительная особенность жанра.

Сонеты-послания эпохи модернизма, в частности поэта-символиста В.Я. Брюсова «М.А Врубелю», «К.Д. Бальмонту», «Юргису Балтрушайтису», «М.А. Кузмину», «Игорю Северянину», «Максиму Горькому в июле 1917», внешне содержат все структурные компоненты сюжетно-композиционной системы посланий, а особенность внутренней пространственно-временной организации - бегство от реалий современной действительности, наличие двух сфер (настоящее и будущее) существования автора и героя усложняется за счет диалогической структуры и ретроспективной парадигмы жанрово-строфической формы сонета:

И ты стремишься ввысь, где солнце - вечно, Где неизменен гордый сон снегов, Откуда в дол спадают бесконечно Ручьи алмазов, струи жемчугов.

Юдоль земная пройдена. Беспечно Свершай свой путь меж молний и громов! Ездок отважный! Слушай вихрей рев, Внимай с улыбкой гневом бури встречной!

Еще грозят зазубрины высот, Расщелины, где тучи спят, но вот Яснеет глубь в уступах синих бора.

Назад не обращай тревожно взора И с жадной жаждой новой высоты Неутомимо правь конем, - и скоро

У ног своих весь мир увидишь ты!

(Федотов О.И., 1990. - С.195)

Сюжетно-композиционная организация сонета-послания В.Я. Брюсова «Игорю Северянину» представляет пересечение нескольких пространственно- временных отрезков: настоящего «И ты стремишься ввысь - где солнце вечно», прошлого «Назад не обращай тревожно взора» и будущего «У ног своих весь мир увидишь ты». Каждый временной ряд имеет свою образно-семантическую нагрузку и выполняет определенные функции в раскрытии образа адресата. Категория времени настоящего характеризует пространство автора и героя в культурно-исторической действительности и организует вокруг себя коммуникативное пространство произведения.

Прошлое, с одной стороны, выпадает из единого временного потока, обусловливая тем самым личное (внутреннее, психологическое) пространство героя и автора - пространство настоящего и будущего, а с другой - является неотъемлемым структурным компонентом в процессе движения автора и адресата по траектории от прошлого к настоящему «Юдоль земная пройдена. Беспечно/Свершай свой путь меж молний и громов!», от прошлого к будущему «Назад не обращай тревожно взора/... У ног своих весь мир увидишь ты!». В процессе этого движения межличностный диалог автора и героя-адресата, свойственный жанру послания, сливается с культурно-исторической парадигмой современной действительности, которая традиционно в жанрово-строфической форме изображается посредством взаимодействия всех временных категорий, приоритетом в организации которых в повествовательном пространстве сонета пользуется только один из участников лирического события. Поэтому личное время героя, его индивидуальная деятельность сливается с личностью автора. Герой-адресат теряет свою активность в художественно-событийном пространстве, а авторское стремление дать описание его индивидуальной жизнедеятельности, раскрыть образ изнутри, определить его самосознание анализом «разбивает личность на куски, субъект сливается с настроением, индивидуальность теряет свою определенность, расплываясь в потоке многообразных состояний» (Днепров В.И., 1980. - С.390-402), в потоке пространственно-временных характеристик, дающих, тем не менее, целостное представление о реально-исторической действительности.

Центральная идея послания, уход от реалий современной действительности, трансформируется в сонетах-посланиях в попытку бегства от явлений биографического и культурно-исторического прошлого, которая, входя в противоречия с условиями жанра, формирует гармонию целого, определяющуюся противоречиями индивидуального и обще поэтического: индивидуальность адресата, запечатленного в послании, требует отказа от прошлого, а условия жанрово-строфической формы предполагают его наличие и, даже не будучи выраженными вербально в тексте сонета, «тяготеют» над автором, являясь тезисом для антитезиса последнего. Так рождается гармоническое единство выраженного и невысказанного, субъективного и объективного, индивидуального и всеобщего, концентрирующегося в жанровой памяти сонета.

Последняя строка - У ног своих весь мир увидишь ты - является сюжетно-композиционным центром, несет основную идейно-семантическую нагрузку повествования и определяет узловую пространственно-временную категорию - будущее. В синтетической форме сонета-послания категория будущего, во-первых, подчеркивает идею движения вперед и пространственное двоемирие автора и адресата, которые так важны для жанра послания, а во-вторых, определяет ведущую роль категории времени прошлого в жанрово-строфической форме, поскольку идея движения вперед из желаемого в действительное может воплотиться в жизнь только путем волевого отказа от прошлого.

Сонеты-послания периода главенства модернизма в культурной и литературной жизни эпохи в пространственно-временном аспекте могли быть усложнены за счет введения в сюжетно-композиционную структуру дополнительной образности как исторической, так и мифопоэтической. Такое дополнение вело к уточнению внутреннего мира автора и героя, преобразованию абстрактного процесса движения, не имеющего конечной адресной точки, в конкретные устремления лирического субъекта:

Я долго ждал послания от Вас, Но нет его, и я тоской изранен. Зачем вы смолкли, Игорь Северянин, Там, в городе, где гам и звон кирас?

Ночь надо мной струит златой экстаз, Дрожит во мгле неверный лук Дианин...

Ах, мир ночной загадочен и странен, И кажется, что твердь с землей слилась.

Звучит в дали шопеновское скерцо, В томительной разлуке тонет сердце, Лист падает, и близится зима.

Уж нет ни роз, ни ландышей, ни лилий; Я здесь грущу, и вы меня забыли... Пишите жду от Вас письма!

(Федотов О.И., 1990. - С. 415)

Категория двоемирия в художественно-событийном пространстве «Сонета-послания Игорю Северянину Г.В. Иванова реализуется в строках: «Зачем вы смолкли Игорь Северянин/Там, в городе, где гам и звон кирас?//Я здесь грущу, и вы меня забыли.../Пишите Я - жду от Вас письма».

Подобная структура берет начало в посланиях поэтов-романтиков. Например, «Послание к А.И. Тургеневу» К.Н. Батюшкова: «Есть дача за Невой,/Верст двадцать от столицы - ...Ударим по коням/И пустимся стрелою/В Приютное с тобою...». Отличие заключается в том, что в сонете - послании автор и адресат находятся в разных плоскостях художественного события, а в послании - в одной. Поэтому образы, введенные в структуру послания, характеризуют автора, адресата и параллельно развивающейся мир.

Батюшков К.Н. «Послание к А.И. Тургеневу»:

...Там муж с супругой нежной......Муз к Грацию привел. Поэт, лентяй, счастливец И тонкий философ, Мечтает там Крылов... И.Г. там мечтает О греческих богах...

(Батюшков К.Н., 2001. - С.296-298)

В сонетах-посланиях автор и адресат имеют отдельные характеристики: адресат - «Зачем вы смолкли Игорь Северянин/Там, в городе, где гам и звон кирас?», автор - «Ночь надо мной струит златой экстаз/ Дрожит во мгле неверный лук Дианин.../Ax, мир ночной загадочен и странен/И кажется, что твердь с землей слилась». Каждый из участников лирического события имеет свое сюжетное событие.

Различия между посланием и сонетом-посланием обусловлены в данном случае сферой пространственно-временной характеристики автора и адресата: характерное для жанра послания стремление автора и героя покинуть сферу своего существования ради иной жизни, дальней, к которой устремлены все их помыслы, в сонете-послании заменено стремлением автора, представленным в элегической тональности, достигнуть сферы существования адресата: «Я долго ждал послания от вас/...Лист падает и близится зима. /Уж нет ни роз, ни ландышей, ни лилий/Я здесь грущу, и вы меня забыли.../Пишите жду от Вас письма».

Элегические сюжетно-композиционные элементы находят свое отражение и в сонетах, содержащих непосредственное указание на эмоциональный мир автора и героя: И.В. Северянин «Памяти Амбруаза Тома»; В.Я. Брюсов «На смерть А.Н. Скрябина»; К.Д. Бальмонт «Памяти Плещеева». Представленные сонеты отражают процесс взаимодействия двух лирических жанров - элегии и эпитафии. Вне жанрово-строфической формы сонета стихотворения «На смерть...», «На кончину...», «Памяти...» в заголовочном комплексе содержат жанрообразующие формулы эпитафии, но при этом содержательно тяготеют к жанру элегии. Такая ситуация обусловлена отсутствием установки на надпись: «когда авторская установка на надпись отсутствует, мы имеем дело с произведением другого жанра, чаще всего с лирическим стихотворением элегического тона» (Царькова Т.С., 1998.-С.80).

Д.С. Мережковский «Смерть Надсона»:

Поэты на Руси не любят долго жить: Они проносятся мгновенным метеором, Они торопятся свой факел потушить, Подавленные тьмой, и рабством, и позором...

И вот еще один - его до боли жалко: Он страстно жить хотел и умер в двадцать лет. Как ранняя звезда, как нежная фиалка,

Угас наш мученик поэт!.. Кто виноват! К чему обманывать друг друга! Мы, виноваты-мы...

Уста его навек сомкнулись без ответа... Страдальческая тень невинного поэта, Прости, прости!

(Фризман Л.Г., 1991. - С.474-475)

Стихотворения, озаглавленные подобным образом, являются переходной жанровой формой - от эпитафии к элегии. Повод к написанию тот же, что и у эпитафий - смерть близкого человека. Такие жанровые вариации представляют развернутое повествование о смерти того или иного общественного деятеля, включающее его описание и авторскую оценку происходящего. Жанровая установка стихотворений «На смерть...», «Памяти...» - обозначить неправедность современного мироустройства на примере конкретного индивида, живущего в памяти читателя. Аналогично элегиям, свершившееся однажды событие служит в таких стихотворения предысторией для дальнейших размышлений. Художественно-событийное пространство подобных вариаций статично. Все повествование сосредоточено на внутреннем мире лирического субъекта.

Для многих элегий характерно несовпадение субъекта речи и субъекта действия: «Он близок, близок день свиданья, /Тебя, мой друг. Увижу я...» (Е.А. Баратынский). Субъект действия в таких элегия и является главным участником событий, определяющим субъекта речи, который находится с субъектом действия в разных пространственно-временных плоскостях. Как правило, субъект речи всегда фиксирован категорией настоящего, а субъект действия может находиться в прошлом, настоящем и будущем. Поэтому в аспекте организации категорий времени и пространства элегия более свободна, нежели эпитафия - субъект речи в настоящем, субъект действия в прошлом. В этом плане стихотворения «Памяти...» отражают структуру эпитафий. Эмоционально-взволнованная речь, исповедальный характер повествования тяготеет к элегии, «чувствительность как способ мировосприятия» - к эпитафии. Взаимодействие категорий жизнь/смерть в стихотворениях элегического тона происходит по принципам жанра эпитафии - жизнь/смерть, жизнь/бессмертие.

Сонет, отражая процесс взаимодействия элегии и эпитафии, трансформирует структурные элементы этих жанров, подчиняя их законам формы.

Сонет К.Д. Бальмонта «Памяти Плещеева»:

Он был из тех, кого судьба вела Кремнистыми путями испытанья, Кого везде опасность стерегла, Насмешливо грозя тоской изгнанья.

Но вьюга жизни, бедность, холод, мгла В нем не убили жгучего желанья - Быть гордым, смелым, биться против зла, Будить в других святые упованья.

Держал он светоч мысли в черный день, В его душе рыдания звучали, В его строфах был звук родной печали,

Унылый стон далеких деревень, Призыв к свободе, нежный вздох привета И первый луч грядущего рассвета.

(Федотов О.И., 1990. - С. 143)

В отличие от стихотворений элегического тона «На смерть...», «Памяти...», сконцентрированных на рассуждениях о смысле бытия лирического субъекта и всего человечества в целом, решении риторических вопросов (М.Ю. Лермонтов «Памяти А.И. Одоевского»: «Дела твои и мненья,/И думы - все исчезло без следов, /Куда они? Зачем? Откуда? - кто их спросит...»; А.И. Одоевский «На смерть А.С. Грибоедова»: «Где он? Кого о нем спросить?/Где дух? Где прах?... В краю далеком!...» , Д.С. Мережковский «Смерть Надсона»: «Кто виноват! К чему обманывать друг друга!...», художественное пространство сонета «Памяти Плещеева» сосредоточено на реализации образа личности, представленного в собственной динамике, отражающей законы формы. Антиномичная структура формы позволяет изобразить героя в разных жизненных ситуациях и тем самым отобразить ход культурно-исторического развития: «Но вьюга жизни, бедность, холод, мгла/В нем не убили жгучего желанья...//В его строфах был звук родной печали,//Унылый стон далеких деревень,/Призыв к свободе, нежный вздох привета...».

В процессе взаимодействия элегии и эпитафии в сонетных вариациях «Памяти...» элегия, поглощаемая жанром эпитафии, создает фон повествования и выражается в элегических штампах - «тоска изгнанья», «в душе рыдания звучали», «звук родной печали», «унылый стон», «нежный вздох привета». На первый план выходит субъективно-авторская оценка героя, что характерно для жанра эпитафии. Структурные элементы эпитафии в таких сонетных вариация проявляются на сюжетно-образном уровне присутствие характерного для эпитафий мотива «незавершенности земных деяний» (А.Е. Измайлов «Л.Н.К.»: «Едва лишь роза распустилась,/Дохнул борей - и розы нет./Так и она во цвете лет/Мгновенно в вечность преселилась»; В.Я. Брюсов «На смерть Скрябина»: «Мечтал о высшем; Божество прославить/И бездны духа в звуках озарить...//Но судит Рок. Не будет кончен руд!...») и оказывают влияние на время и пространство жанрово-строфической формы. В отличие от эпитафий, где все описание образа сводится к категории смерти и от нее же исходит, в сонете герой представлен в хронологии жизнь/смерть: в эпитафии категория смерти является жанрообразующим фактором, а в сонете на первое место выходит категория жизни и повествование ведется не о факте смерти, а о течении жизни. Время и пространство сонетов «Памяти...» и «На смерть...», с одной стороны, отражает хронотоп эпитафии - субъект действия не совпадет с субъектом речи и локализован в пространстве прошлого, а с другой, осложнено сферой времени будущего, исходящей из установки автора на описание жизни героя, существующего в бессмертном сознании читателя.

Стремясь многообразно отразить явления современной действительности, сонет-послание вступает во взаимодействие не только с элегией, эпитафией, но и с эпиграммой. Именно этот жанр позволил наиболее рельефно отразить в строго формальных рамках сонета такие категории, как личность и социум. Процесс воспроизведения личности в контексте современной действительности или действительности в контексте личности актуализирует жанровые формулы сонета, сходные в этом аспекте с жанром эпиграммы: сонет и эпиграмму роднит конечная острая мысль, но в сонете она более возвышена, нежели в эпиграмме.

Взаимодействия сонетов-посланий с эпиграммой можно проследить в сонетах-посланиях Б. К. Лившица «Николаю Бурлюку» и «Николаю Кулъбину», которые на композиционно-образном уровне сходы с эпиграммой: описание и оценка конкретного наблюдения, над явлением или личностью, итоговое заключение. При этом цельный характер такой личности не имеет значения, а достаточно только определить самую важную, доминирующую черту, которая позволила данному человеку стать знаком эпохи.

Наперсник трав, сутулый лесопыт

Искусно лжет, ища себе опоры:

Коричневый топаз его копыт Оправлен кем-то в лекарские шпоры.

Лужайка фавнов; скорбно предстоит Ареопагу равных скоровзорный: «Южнее Пса до времени сокрыт «Канун звезды, с которой вел я споры».

Умолк и ждет и знает, что едва ль поверят фавны правде календарной... Бессмертие - удел неблагодарный,

И тяжела оранжевая даль, Но он, кусая стебель в позолоте, Уже вздыхает о солнцевороте.

(Федотов О.И., 1990. - С.435)

В сонете-послании «Николаю Кульбину» герой-адресат представлен автором в контексте своей жизнедеятельности: «Южнее Пса до времени сокрыт/Канун звезды, с которой вел я споры» - обыгрывается плакат «Созвездие Большого пса», автором которого был Н. Кульбин, «Уже вздыхает о солнцевороте» - идея Кульбина о зависимости человеческой судьбы от расположения пятен на солнце. Рассматривая образ личности как компонент социума, автор посредством реализации «я» личности обозначает различные сферы общества: культурную, историческую, философскую, нравственную, мифологическую. Оценка адресата, представленная в иронической тональности, обнаруживает в строении сонета-послания повествовательные элементы эпиграммы. Включаясь в сюжетно - композиционную структуру, эпиграмма передает конфликтное состояние мира, представленное с учетом времёни и пространства жанра послания. Категорию двоемирия образует личная сфера лирического образа и сфера социокультурной действительности. Ретроспективная парадигма сонета подчеркивает взаимодействие указанных сфер посредством вовлечения в структуру лирического повествования мифологических образов (Фавн - образ героя, Ареопаг - олицетворяет законодательную систему), воспринимаемых не в своем сугубо индивидуальном значении, а служащих для передачи событий современной действительности. Каких-либо сакральных функций мифологические структуры в данном контексте не выполняют.

 

АВТОР: Анисимова Л.Г.