Черты экзистенциального героя в творчестве Э. Хемингуэя 20-х гг.
Романы Э. Хемингуэя «За рекой в тени деревьев» (1950) и «Острова в океане» (1970) посвящены второй мировой войне. Активная работа над «Большой книгой» или «морским романом» (названия, используемые Э. Хемингуэем), части которого и составили роман «Острова в океане», велась писателем во второй половине 40-х годов. Она была прервана Хемингуэем, который решил высказать мысли о войне в более компактной форме. Так в 1950 году увидел свет роман «За рекой в тени деревьев». К работе над «Большой книгой» Хемингуэй неоднократно возвращался вплоть до своей смерти.
И по типу героя, и по характеру конфликта эти произведения, несмотря на их органичную связь с романом «Райский сад» и книгой мемуаров «Праздник, который всегда с тобой», представляют другую линию творчества Э. Хемингуэя 40-50-х годов. Герои этих произведений, Томас Хадсон и Ричард Кантуэлл, в отличие от Дэвида Берна и героя книги мемуаров, получают от Хемингуэя «путевку» в большую жизнь, что обусловливает более сложную структуру художественного целого и, соответственно, образа героя. На страницах романов «За рекой в тени деревьев» и «Острова в океане» Хемингуэй обращается к герою-современнику и ровеснику, живущему в 40-х годах и пытающемуся включиться в жизнь общества.
Главные герои этих «поздних» книг Хемингуэя приобщаются к социальной, политической жизни своего времени, являясь участниками и свидетелями важнейших исторических событий XX века, первой и второй мировых войн. Они воплощают в себе опыт самого Хемингуэя и как частного лица и как общественного деятеля. Э. Баргесс отмечает, что в «романе «Острова в океане»... представлены страдания и боль автора, чей личный жизненный опыт болезненно ясен даже под налетом художественного вымысла. И сила романа заключается именно в этом». Томас Хадсон и Ричард Кантуэлл являются героями Хемингуэя, наиболее склонными к рефлексии, что в еще большей степени способствует выявлению их близости. Включаясь в социально - исторические и духовные конфликты своей эпохи, герои романов «За рекой в тени деревьев» и «Острова в океане» воспринимают черты, экзистенциального мировоззрения, свойственного тому времени.
Популярность экзистенциализма в первой половине двадцатого века можно объяснить тем, что он был не только философской или эстетической системой, но оказался близким обыденному, житейскому сознанию рядового интеллигентного человека, мировоззрением эмоционально окрашенным. Его появление было обусловлено социальной практикой того времени - человек «отчуждался» войной, фашизмом, потребительским обществом, бюрократической машиной.
В задачи данной работы не входит анализ философии экзистенциализма как таковой. Принципы экзистенциализма рассматриваются в исследовании лишь в связи с его задачами.
«Экзистенциализм шел навстречу тем, кто пытался вырваться из плена стандартов, стандартных взглядов, штампованных героев и героинь как особенности бытия... и представлял собой форму облагороженного, интеллектуализированного конформизма...». Одна из существенных и привлекательных черт философии экзистенциализма состоит в том, что, в отличие от других философских систем, она давала людям реальный шанс в тяжелых условиях XX века найти опору, самоидентифицироваться. Кроме того, философия экзистенциализма нашла широкое выражение в художественных произведениях (Ж.П. Сартр, А. Камю, А. де Сент-Экзюпери и др.) и стала, благодаря этому, доступной широкому кругу далеких от философии людей. По справедливому замечанию В. В. Лазарева, в экзистенциализме обращает на себя внимание «устремленность к определенным сочетаниям или сращениям философских принципов со специфическими принципами других областей духовной жизни: искусства, религии, культуры - прошлой и современной».
Одна из ключевых тем в этической проблематике экзистенциальной философии - нравственно-философская «тема человека, отстаивающего свое достоинство в условиях, которые, казалось бы, полностью исключают его» - является одной из ключевых, с точки зрения Э. Ю. Соловьева, и в творчестве Э. Хемингуэя. Действительно, эта проблема и герой, поставленный перед ее лицом, проходят сквозь все творчество Хемингуэя. Ник Адаме, Джейк Варне, Фредерик Генри и герои других произведений писателя постоянно находятся в состоянии борьбы с враждебно-равнодушным миром.
Кризис буржуазного либерализма с его поверхностно - оптимистическим миропониманием, с его верой в прогрессивное развитие общества, был вызван бурными событиями века и нашел отражение в экзистенциализме. «Философия существования» возникла как мировоззрение пессимистическое, ставившее перед собой вопрос: как жить человеку, потерявшему либерально-прогрессистские иллюзии, перед лицом исторических катастроф? Экзистенциализм - это реакция на рационализм эпохи Просвещения в немецкой классической философии, а также на кантианско-позитивистскую философию, получившую большое распространение в конце XIX - начале XX века. Пауль Тиллих полагает, что для XX века экзистенциализм стал философией не отдельных мыслителей и не просто одним из течений европейской философии, а зеркалом, адекватно отражающим ситуацию человека в западном мире; «философия существования» вскрывала острые вопросы во всех сферах жизни и служила откликом на коренной вопрос о смысле человеческой жизни. С этой точки зрения можно оспорить мнение З. Маянц, которая отрицает связь раннего героя Хемингуэя с философией экзистенциализма на том основании, что его герои своими переживаниями и эмоциями отвечают на запросы своего времени, тогда как герой экзистенциальный замкнут в себе, огражден от влияния социальной жизни. На самом деле, экзистенциализм выразил самые глубокие потрясения первой половины XX века, и герой Хемингуэя 20-х годов сформировался именно под их влиянием. Любое, его переживание - отклик на происходящее в мире.
В произведениях Хемингуэя, начиная с самых ранних и заканчивая посмертно изданными, всегда ярко выражен и значим конкретно-исторический и социальный планы, в которых формируется герой. Вопрос этот тщательно исследован как американскими, так и отечественными литературоведами. В нашу задачу входит обращение к мировоззрению героя, сформировавшегося в данных исторических и социальных условиях. Определяя мировосприятие героя Хемингуэя 40- 50-х гг. как обладающее чертами экзистенциальными, мы осознаем, что в задачи писателя не входило создание экзистенциального героя как такового. По отношению к герою Хемингуэя можно говорить о преобладании в его мировосприятии тех или иных черт, однако, он никогда не выступает как воплощение какой-либо философии, что характерно для ряда произведений Сартра «Стена», «Тошнота» или Камю «Посторонний». Тем не менее, не будучи экзистенциалистом, писатель был человеком своей эпохи со всеми ее наболевшими проблемами, для ответа на которые идеально подходила философия существования. В своих произведениях писатель запечатлевал не экзистенциальное мировоззрение, а человека, сформировавшегося в нелегких условиях начала XX века. Если в его книгах и находили отражение черты «философии существования», то опосредованно, через образы героев.
Среди исторических потрясений первой половины XX века основное место заняли первая мировая война, абсурдная по своей жестокости и бессмысленности, а также обманчивая стабилизация 20- 30-х годов с ее поверхностным оптимизмом и, наконец, фашистские режимы 30-х-40-х годов. Перед человеком в таких условиях встала проблема выбора в критических ситуациях, в условиях, когда весь мир теряет четкие нравственные ориентиры. Именно в этих условиях формируются основные черты героев «раннего» Хемингуэя. Они - индивидуалисты, которые не находят общезначимых нравственных принципов и принимают решения, полагаясь лишь на собственную интуицию и совесть. Согласно экзистенциализму, по справедливому замечанию В. Ф. Асмуса, «сознание предстает не как мотивированное, причинно детерминированное, а как «потрясенное» внешним миром. Обстоятельства диктуют только необходимость выбора, но без права ссылки на эти обстоятельства впоследствии, когда выбор уже осуществлен».
Несмотря на явную субъективистскую позицию, характерную для экзистенциализма, его отказ от коллективного решения проблем, в нем было много привлекательного. Вследствие кризиса мировоззрения первой четверти XX века в обществе произошел отказ от позитивистских иллюзий в отношении истории, характерный для традиционного общества. История, согласно экзистенциализму, сама по себе не содержит никаких задач и целей для человека, и только некритическое отношение к ней как к чему-то, имеющему провиден циалистский характер, явилось причиной трагического взгляда на мир во время первой мировой войны. Осознание бессмысленности иллюзий в отношении прогресса приводит экзистенциалистов к выводу о том, что человек стихийно заброшен в историю, а не конституирован ею. Исходя из этого, особое значение с точки зрения экзистенциализма приобретает проблема личного выбора и ответственности человека перед самим собой. Ясперс настаивает на том, что даже если бы история пришла к концу по какой-либо причине, то и это не могло бы служить оправданием духовного упадка и беспринципности человека. «Личность, - утверждает Ортега-и-Гассет, является задачей, а суть этой задачи состоит в «реализации предназначения существования, которое несет в себе каждый из нас». Даже в самых абсурдных условиях настоящий человек должен оставаться верным однажды принятому убеждению.
По мнению В. В. Лазарева, «Сартр, Камю, Ясперс связывают свободу человека со всеобщей ответственностью». С точки зрения исследователя, который сближает мировосприятие экзистенциалистское с теологическим (с чем автор согласен), «между концепцией «философии существования» «ответственности человека за все человечество» и неустранимой первородной греховностью человека, как это понимается в христианстве, есть некоторый промежуток, который, однако, не является непроходимым, и экзистенциализм совершает этот переход».
Человек, заброшенный в иррациональный, абсурдный, вышедший из-под его контроля мир и проблема его духовной стойкости становятся основными вопросами экзистенциальной философии в творчестве Э. Хемингуэя.
Ник Адаме, герой сборника «В наше время», является носителем травмированного войной сознания. Именно он открывает ряд героев «потерянного поколения» в творчестве Э. Хемингуэя. Соприкосновение с жестокостью военных действий, ранение, воспринятое героем как смерть и перерождение одновременно, становятся теми узловыми моментами в сборнике новелл, которые приводят к зарождению экзистенциальной проблематики в более поздних произведениях писателя. Ник Адаме первым из героев Хемингуэя вследствие пережитого на фронте отказывается от участия в общественной жизни и познает радость повседневного, «естественного» бытия. Война оказывается для героя новеллистического сборника «В наше время» той «пограничной ситуацией», которая позволяет ему осознать истинный смысл жизни.
На материале романа «Прощай, оружие!» можно проследить, как рушились позитивистские воззрения традиционного общества, и обнажилась жестокая истина о современном мире. Фредерик Генри уходит на войну, будучи полон юношеских иллюзий, патриотизма, желания самоутвердиться. Затем взгляд Генри на мир меняется, он начинает воспринимать войну во многом глазами самого Хемингуэя. Мы имеем возможность сравнить взгляды героя и автора, включая в исследовательский контекст и другие произведения писателя.
Ужасные картины, которые можно было видеть на полях сражений 1914 - 1918 годов, невозможно было принять за последствия человеческого умысла, против которого и должен быть направлен протест. В этих условиях неприемлемым было благородное негодование. Отсюда - та бесстрастность Хемингуэя, которая отличает его описания военных действий периода первой мировой войны и их последствий. «Мне всегда казалось, что естествоиспытатели напрасно пренебрегают войной, как полем для наблюдений... - пишет Хемингуэй на страницах книги «Смерть после полудня». - Внешний вид мертвых, до их погребения, с каждым днем несколько меняется. Цвет кожи у мертвых кавказской расы превращается из белого в желтый, в желто- зеленый и черный. Если оставить их на продолжительный срок под солнцем, то мясо приобретает вид каменноугольной смолы, особенно в местах переломов и разрывов, и отчетливо проявляется присущая смоле радужность». Никакой протест и пафос не могли бы впечатлить больше этой сухости в изложении фактов, передающей то эмоциональное напряжение и ощущение бессмысленности попыток человека изменить ход событий, характерное для периода первой мировой войны.
Э. Ремарк «На западном фронте без перемен», А. Барбюс «Огонь» также были потрясены войной. Но их нечасто сравнивают с Хемингуэем, поскольку они отметили плодотворную роль человеческих усилий и воли человека в решении социальных потрясений своего времени, тогда как Хемингуэй точно воспроизвел саму катастрофу. В его произведениях главное - неотвратимость, что сближает мировосприятие Хемингуэя с экзистенциальным.
В условиях первой мировой войны герои Хемингуэя (прежде всего Фредерик Генри) борются не с тем или иным противником, а с миропорядком в целом. В образе войны находит метафорическое воплощение жестокость современности как таковая. Герою остается лишь стоически следовать лично сформулированному понятию о чести, которое по большому счету не может принести никаких практических преимуществ в мире, утратившем координаты общезначимого смысла. Фредерику Генри эта война не дает ничего, кроме урока самопознания.
Разочаровавшись в плодотворности общественной деятельности, Фредерик Генри целиком погружается в мир личных переживаний, пытается убежать от реальности в мир любви. То, что он еще не боится строить личные планы, пытается найти всеобъемлющий смысл жизни вне себя, в мире межличностных отношений, не боится приобретать «то, что можно потерять», является показателем не сформированности его экзистенциального мировоззрения. Фредерик Генри собирается жениться, тогда как герой другого произведения Хемингуэя, рассказа «В чужой стране», придерживается принципиально иной точки зрения:
«Человек не должен жениться, - сказал майор.
Почему, синьор маджоре?
Нельзя ему жениться, нельзя! - сказал он сердито. - Если уж человеку суждено все терять, он не должен еще и это ставить на карту».
В каком-то смысле Кэтрин является в большей степени личностью подлинной, согласно экзистенциализму, в решении ею одного из основных этических вопросов этой философии - вопроса о разграничении морали и нравственности. «В рассуждениях Кэтрин, - пишет Э. Ю. Соловьев, - неявно содержится общий принцип, которому следуют лучшие представители «потерянного поколения»: быть моральным - безнравственно; безнравственно потому, что в условиях преступного и обесчеловечившегося общества мораль оказывается гарантией безнравственности, шкурничества и духовной нечистоплотности. Избежать соблазна этой удобной и выгодной морали есть долг человека и первейшее условие сохранения личного достоинства». Показательным является эпизод, когда Фредерик и Кэтрин разговаривают о возможности женитьбы. Моральтребует, чтобы любовь была санкционирована браком. Но в условиях войны брак Кэтрин и Генри был бы причиной их «рассоединения» согласно порядкам военного времени, что, с точки зрения нравственности, недопустимо. И Кэтрин в этом случае стоит на принципах подлинной нравственности, а Генри, ратующий за официальный брак, - все еще на основе далекой от совершенства общепринятой морали. Принять истинно нравственное решение Кэтрин помогает ее женское, интуитивное начало, которое, согласно философии Бергсона, ставшей одной из основ философии экзистенциализма, - основополагающее в постижении бытия.
У примкнувшего к группе солдат-дезертиров Фредерика Генри только еще формируется понимание того, что в мире нет никакого высшего смысла, характерное для экзистенциальной личности. Лишь на последних страницах романа происходит перелом в мировоззрении Генри, переход от желания и возможности верить к безверию. После смерти возлюбленной герой становится скептиком, индивидуалистом, отказывающимся принимать участие в жизни общества.
Именно так в лице Фредерика Генри формируются черты экзистенциальной личности: индивидуализм, скепсис в отношении, любых проявлений прогрессизма, стоицизм перед лицом мира, который всегда отнимает то, что наиболее дорого. Одной из характеристик такого человека становится «grace under pressure», то есть умение сохранять достоинство и верность своему «я» даже в самых жестоких условиях, находить победу в поражении, понимание того, что в определенных исторических ситуациях нельзя делать ставку на целесообразность поведения, выбирать что-то в надежде на успех, но необходимо следовать лишь своему внутреннему убеждению.
Джейк Барнс, герой романа «И восходит солнце», является следующим этапом в развитии героя Хемингуэя, в котором черты экзистенциального мировосприятия приобретают наиболее законченное воплощение.
Джейк Барнс - индивидуалист, который отказался от участия в социальной жизни общества, уверовав в его нравственную и духовную неполноценность, проявленные во время первой мировой войны. Он не пытается найти смысл существования, и в поступках полагается лишь на собственное нравственное чутье: «Мне все равно, что такое мир, - говорит он. - Все, что я хочу знать, это - как в нем жить. Пожалуй, если додуматься, как в нем жить, тем самым поймешь, каков он» переделать эту и все возможные по четырехтомнику. Эта мысль Джейка Барнса перекликается со словами одного из признанных теоретиков и практиков экзистенциализма А. Камю, который в эссе «Бунтарь» (1915) заметил: «Главное заключается пока не в том, чтобы проникнуть в сущность вещей, а в том, чтобы в мире, какой он есть, знать, как себя вести».
Джейк Барнс - тот тип героя Хемингуэя, на примере которого просматривается тесная связь представителей «потерянного поколения» с экзистенциальными героями. Мы солидарны с теми американскими и отечественными исследователями (В. Толмачев, С. Дональдсон, Дж. Киллингер), которые признают эту взаимосвязь. «Потерянность» стала той «эпохальной характеристикой, - по словам В. М. Толмачева, - которой суждено было перерасти «гамлетизм» неприкаянных молодых людей. «Потерянность» в широком смысле - это следствие разрыва и с системой ценностей, восходящих к «пуританизму», «традиции благопристойности» и т. д., и с довоенными представлениями о том, какими должны быть тематика и стилистика художественного произведения». «Потерянность» героев определяется не только невозможностью вписаться в послевоенный образ жизни, но и» является показателем «заброшенности... в историю, лишившуюся привычных контуров». Слова Гертруды Стайн по поводу своего поколения, которые Хемингуэй приводит в «Празднике, который всегда с тобой» - «У вас ни к чему нет уважения» - подчеркивают, что в представителях «потерянного поколения» основным является не невозможность вписаться в жизнь послевоенного общества, а их нежелание идти с ним на контакт.
Представители «потерянного поколения» присутствуют в произведениях большого количества крупных писателей первой половины XX века. Кроме произведений Хемингуэя, ярчайшими образцами таких книг стали «Три солдата» Дж. Дос Пассоса, «Громадная камера» Э. Э. Каммингса, «Великий Гэтсби» Ф. С. Фицджеральда, «Солдатская награда» У. Фолкнера, «На западном фронте без перемен» Э. М. Ремарка, «Смерть героя» Р. Олдингтона и другие. «Потерянность» связана с послевоенными настроениями, царившими в обществе первой четверти XX века, чувствами индивидуализма, стоицизма, скепсиса, одиночества. В русле своеобразной поэтики литературы «потерянного поколения» создавались художественные произведения англичанина Д.Г. Лоренса, француза Жан Жионо, немца Р. М. Рильке. Все они во время войны отвернулись от общества, будучи не в силах выносить поощряемые им бессмысленные массовые убийства.
Возвращаясь к Хемингуэю, следует подчеркнуть, что такие люди, как Джейк Барнс, пережившие полное крушение всех иллюзий, свободны от поверхностного оптимизма. Он полагается лишь на самого себя, а согласно экзистенциализму, свобода состоит в том, чтобы человек не выступал как вещь, формирующаяся под влиянием естественной или социальной необходимости, а «выбирал» самого себя, формировал себя каждым своим действием и поступком. Тем самым свободный человек несет ответственность за все совершенное им, а не оправдывает себя «обстоятельствами»... Джейка Барнса Хемингуэй освобождает во многом и от социализации, «опредмечивания», материализации его любовных устремлений. Вследствие своего увечья он не может связать себя узами брака, что делает героя еще более защищенным от моральных оценок общества.
Одним из путей постижения себя и самоидентификации для героев романа «И восходит солнце» является «состояние» фиесты. Мотив фиесты - испанского народного праздника - важнейший в творчестве Хемингуэя. Фиеста символизирует резкий перелом, умирание и воскресение в новом качестве, отказ от всяческих условностей. Постоянная опасность гибели во время боя быков, в толпе, во время щедрых возлияний и выяснения отношений, - все это сближает образ фиесты с «пограничными ситуациями» в понимании экзистенциальной философии, которые являются дорогой к постижению сути человеческого бытия.
Апокалиптический образ фиесты, боя быков, смерти, убийств, охоты в этом романе и в других произведениях писателя приближает нас к вопросу о смерти, постоянно присутствующей в творчестве Хемингуэя и столь важной для экзистенциалистов. «День смерти, - гласит мудрость Проповедника, - лучше, чем день рождения», и, возможно, ни один американский писатель не исследовал конечную истину Экклезиаста основательней, чем Хемингуэй. Именно «день смерти» с какого-то момента устойчиво овладел его помыслами и заполнил собой значительную часть его зрелого творчества...». Такова точка зрения М. Гайсмара, и с ней трудно не согласиться. В философии экзистенциализма близость к смерти - одна из «пограничных ситуаций», момент истины. Интерес к смерти показателен для художественного творчества экзистенциалистов.
Хемингуэй, как и экзистенциалисты, рассматривает смерть не только в качестве способа преодоления абсурдности жизни или пограничной ситуации. По мнению В. М. Толмачева, с которым мы полностью согласны, для героев Хемингуэя - матадоров, охотников - характерно переживание смерти как религиозного феномена. Она является для них противодействием абсурду жизни, «ничто», выступающему в XX веке на бытовом уровне вместо Бога. В отличие от смерти на передовой бессмысленной войны смерть на арене, охоте заключена в некую систему правил, где «абсурдная жестокость жизни отрицается системой правил и условно побеждается искусством», по верному замечанию Э. Соловьева. Абсурд у Хемингуэя возникает из противоречия между целенаправленной человеческой деятельностью и ощущением нулевого ее результата вследствие смертности человека.
В мире, где смерть неизбежна и ее неизбежность ставит под вопрос оправданность любого действия, можно хотя бы выбрать, какой смертью умереть. Для человека, который сознательно идет навстречу опасности - смерть в истине. Для тех, кто вел обывательскую жизнь и умер естественной смертью - смерть не может считаться «достойной». Герои Хемингуэя, близкие экзистенциальной философии, выбирают «смерть в истине». Говоря об экзистенциальных аспектах мотива смерти в произведениях Хемингуэя 20-х годов, не нужно забывать и о том, что его книги всегда глубоко социальны. Гибнущие и борющиеся со смертью герои Хемингуэя в послевоенное время напоминали о смерти людям, забывшим в условиях просперити о ее реальности.
Таким образом, в творчестве Э. Хемингуэя 20-х гг. (в частности, в романах «Прощай, оружие!» и «Фиеста») формируется образ героя, содержащего в своем мировосприятии элементы экзистенциальной философии. Выбор Хемингуэем таких сюжетов произведений, когда герой оказывается в ситуации, требующей концентрации всех его сил и возможностей перед лицом гибели или кардинального перелома в жизни, отвечает экзистенциалистскому представлению о роли пограничных ситуаций в судьбе человека. При этом ни Фредерик Генри, ни Джейк Барнс не являются философскими схемами, созданными как воплощение экзистенциальных идей. Их характеры и жизненные взгляды сформировались в условиях начала двадцатого века со всеми его противоречиями и потрясениями, поэтому герои Хемингуэя 20-х гг. являются типическими представителями «потерянного поколения» первой половины двадцатого века. Вопросы, которые решают герои писателя - прежде всего вопрос о личной ответственности человека в условиях жестокого и непредсказуемого мира - были наиболее остро поставлены именно «философией существования».
АВТОР: Балонова М.Г.