Импрессионистические приемы в творчестве Э. Хемингуэя позднего периода. Роль детали
То, что остается в стиле Хемингуэя неизменным в 40-50-е годы - это его искренняя любовь к импрессионистическим приемам. В самой показательной с этой точки зрения книге позднего периода творчества, книге мемуаров «Праздник, который всегда с тобой», часты упоминания импрессионистов. В интервью Д. Плимптону Хемингуэй говорил: «Я научился многому в своем ремесле у художников, как и у писателей». В числе первых важную роль сыграли именно французские импрессионисты, особенно К. Моне и Э. Мане. Сходство с импрессионизмом в манере письма Хемингуэя - не в самих деталях (это и невозможно вследствие различной специфики живописи и литературы как особых видов искусств), «а в умении через них донести целое, общее впечатление...». Так же, как и художники - «впечатленцы», писатель передает в своих литературных произведениях чистый цвет, контрасты, движение, царящее в мире и изменяющее его каждую минуту. «Емкость прозы Хемингуэя позволяет совместить в коротких фразах то, что в произведениях его предшественников было подробным: описание среды и передача психологического состояния героев, действие и пейзаж». Короткие, емкие предложения писателя - аналог легких мазков чистым цветом импрессионистов, которые с определенного расстояния кажутся живой жизнью, полной настроения и перемен. Так, например, отрывок из романа «Острова в океане», основанный на передаче отдельных зрительных впечатлений, превращается благодаря своей ясности и четкости в восприятии читателя в эмоционально окрашенную целостную картину: «The tide was running out fast and the lights of the boats shone on the water that showed green in the light and moved so fast it sucked at the piling of the docks and swirled at the stern of the big cruiser they were on. Alongside of the water where the light was reflected off the planking of the cruiser toward the unpainted piling of the dock where old motorcar and truck tires were tied as fenders, making dark rings against the darkness under the rock, garfish, attracted by the light, held themselves against the current. Thin and long, shining as green as the water, only their tails moving, they were not feeding, nor playing; only holding themselves there in the fascination of the light».
Как и в живописи импрессионистов, любая сцена, описанная пером Хемингуэя, будь то портрет, пейзаж или история из прошлого, - все становится неким единением объективного и субъективного начал, не просто данностью и впечатлением извне, но тем, что окрашено настроением художника, а может быть, и подсказано, смоделировано этим настроением. Том-младший, вспоминая дни своего детства, проведенные в Париже, совмещает в нескольких фразах не только самые разнообразные картины прошлого (близкие люди, собака Шнауц, природа), но и впечатлении от них, которые он испытывал, будучи ребенком: «Just you and snow and our dog Schnautz and my nurse. She was beautiful. And I remember mother on skis and how beautiful she was. I can remember seeing you and mother coming down skiing through an orchard. I dont know where it was. But I can remember the Jardin du Luxembourg well. I can remember afternoons with the boats on the lake by the fountain in the big garden with the trees. The paths through the trees were all gravelled and men played bowling games off to the left under the trees as we went down toward the Palace and there was a clock high up on the Palace. In the fall the leaves came down and I can remember the trees bare and the leaves on the gravel. I like to remember the fall best». Последняя фраза отрывка, как объединяющий тон художников-импрессионистов, возвращает нас к настоящему и окрашивает несколько приведенных предложений единым ностальгическим тоном.
Как видно из приведенного высказывания героя произведения, пейзаж, портрет, интерьер - все традиционные виды описания у Хемингуэя разорваны, включены в действие. Описания не прерывают повествования - они включают в себя действия, ощущения героя, делая читателя сопричастными к ним.
Как и у импрессионистов, очень часто писавших циклы работ на одну тему или один вид при разном освещении и настроении, у Хемингуэя есть любимые картины (Париж 20-х годов, жизнь с первой женой, весна, дождь), о которых он не устает вспоминать.
Необходимо, однако, отметить некоторые принципиальные различия импрессионизма живописного и литературного.
Во-первых, в отличие от живописного произведения в произведении литературном возможно совмещение несовместимых на холсте манер письма. Например, в одном из эпизодов романа «Острова в океане», описывая сцену купания на палубе катера, Э. Хемингуэй объединяет принципы письма экспрессионистов, импрессионистов и Сезанна: «On the stern they were all bathing naked. They soaped themselves and stood on one foot and another, bending against the lashing of the rain as they soaped and then leaning back into it. They were really all brown but they looked white in this strange light. Thomas Hudson thought of the canvas of the bathers by Cezanne and then he thought he would like to have Eakins paint it. Then he thought that he should be painting it himself with the ship against the roaring white of the surf that came through the driving gray outside with the black of the new squall coming out and the sun breaking through momentarily to make the driving rain silver and to shine on the bathers in the stern». Выразительность, контрасты, характерные для этого отрывка (белый свет, смуглые тела, чернота шквала, резкие движения, белизна прибоя) - от экспрессионистов. Четкость, структурированность картины, плоскостность - от Сезанна. Почти намеренно спрессованное пространство находится в покое и читатель воспринимает отдельные остановившиеся мгновения, вещность жизни, ее фрагментарность и разреженность. Объединяющее эту картину настроение - взгляд издали на мгновенное состояние природы - следы влияния импрессионистов.
Во-вторых, импрессионистические приемы не годятся там, где писатель показывает войну, страдание, насилие. Поэтому в романах «Острова в океане» и «За рекой в тени деревьев» они используются гораздо реже, в основном в передаче пейзажа или состояния души человека в моменты ностальгических воспоминаний, в основе которых лежит этюдность, фрагментарность и то ощущение новизны воспоминаний, которые свойственны лучшим картинам импрессионистов (особенно их сериям, написанным на одну тему).
В основе импрессионистической манеры письма лежит четкость и чистота отдельного мазка, что характерно и для творческой манеры Э. Хемингуэя. Для его стиля характерны простота и четкость детали. Хемингуэй практически не употребляет сравнения и метафоры в своих ранних произведениях, и этот принцип остается неизменным и на страницах поздних произведений писателя. А те сравнения и метафоры, к которым Хемингуэй все-таки прибегает, как правило, выполняют ограниченную функцию: уточнение видения вещи. «Эти сравнения свидетельствуют, а не судят». У Хемингуэя преобладает не переносно-метафорическое, а прямое значение слов и представлений. Например, весьма поэтический характер некоторых описаний природы в романе «Острова в океане» создается не благодаря использованию особой высокой лексики, развернутых сравнений и метафор, но благодаря ясности, четкости и осязаемости каждого слова, вызывающих к жизни известные каждому читателю ощущения и представления: «Thomas Hudson was steering on the topside and he headed her out over the bar and ran straight out toward where he could see the dark line of the Gulf. The water was so calm and so very clear that they could see the bottom clearly in thirty fathoms, see that the sea fans bent with the tide current, still see it, but cloudily, at forty fathoms, and then it deepened and was dark and they were out in the dark water of the stream.».
Такой же четкой, глубокой и многозначной остается художественная деталь в лучших ее образцах в поздних произведениях Хемингуэя. Например, простая, лишенная излишеств фраза из романа «Райский сад»: «She took her coffee without sugar and the young man was learning to remember that», сказанная по отношению к Дэвиду и Кэтрин, говорит и о заботе мужчины по отношению к своей даме, но, с другой стороны, и о том, что его мысли далеки от размышлений о счастье супружеской жизни. На самом деле, читатель осведомлен, что молодые люди женаты три недели, провели их вместе и, судя по повторяемости их дневного распорядка, каждое утро пьют кофе. С этой точки зрения поведение Дэвида на уровне подтекста, который за три недели не смог запомнить элементарных пристрастий своей жены, настораживает.
В романе «За рекой в тени деревьев» также можно найти примеры многозначительной детали. Например, обращаясь к эпизоду катания полковника и Ренаты на гондоле, можно заметить несоответствие между словами полковника, ведущего галантный разговор, и его бессознательными действиями: «Пожалуйста, будь хорошим, будь добрым, - говорит полковнику девушка.
- Буду. А сейчас я открою тебе военную тайну. Совершенно секретно: я тебя люблю.
- Вот это мило, - сказала она. - И ты это очень мило сказал.
- А я вообще милый, - сказал полковник, быстро прикинул в уме высоту моста, к которому они приближались, и рассчитал, что гондола пройдет свободно. - Это сразу бросается людям в глаза».
По характеру ремарки к последней реплике полковника читатель понимает, что на самом деле этот старый военный ничуть не стал мягче сердцем, к чему так стремится, и привычный уклад жизни слишком прочно укоренился в нем, чтобы Кантуэлл смог измениться под конец жизни даже под влиянием сильной любви к Ренате. То есть, благодаря одной художественной детали читатель может понять истинный характер главного героя романа «За рекой в тени деревьев».
Таким образом, особенности поэтики позднего Э. Хемингуэя (40- 50-е годы) определяются проблематикой произведений писателя этих лет. В связи с усложнением образа героя, рефлексивным или творческим началом, лежащим в основе его личности, усложняется и хронотоп романов «Острова в океане», «За рекой в тени деревьев», «Райский сад», книги мемуаров «Праздник, который всегда с тобой». Исходя из характера конфликтов, в которых проходят жизненные испытания герои первых двух произведений, в них усиливается эпическое начало.
Мировоззренческая и биографическая близость Хемингуэя и героев его произведений этих лет, обращение писателя к переосмыслению своего прошлого приводят к ностальгическим и трагическим нотам, свойственным этим произведениям. Кроме того, в таких книгах, как «Острова в океане» и «Праздник, который всегда с тобой» значительно (по сравнению с ранними произведениями писателя) усиливаются звучание авторского голоса и авторская позиция, которые либо просматриваются в речи самого главного героя, либо в авторской речи Хемингуэя 50-х годов по отношению к Хемингуэю 20-х.
В позднем творчестве писателя снижается роль подтекста, что связано либо с камерностью конфликтов, разрешаемых героями («Райский сад»), либо с усилением роли монологов и диалогов героев в структуре художественного текста. Соответственно, увеличивается значение «явного психологизма» по сравнению с «тайным», более характерным для произведений писателя 20-х годов.
В целом в поэтике произведений Хемингуэя этих лет прослеживаются пересечения как с его книгами 20-х, так и 30-х годов, что позволяет говорить о творчестве Хемингуэя, несмотря на ряд незавершенных произведений, как о целостной системе со своими приемами, законами и эволюцией. На основании вышеизложенного возможно сравнение образов Ричарда Кантуэлла и старика Сантьяго («Старик и море»). Эти герои нуждаются не в противопоставлении, а в сопоставлении, и представляют собой две стороны одной медали. И Ричард Кантуэлл, и Сантьяго, ровесники самого Хемингуэя, рожденные писателем в одно время, не мыслят жизни без исполнения долга, следования своему призванию. Это один и тот же тип героя, но существующего в различных социальных и исторических условиях. Если на жизненный путь полковника Кантуэлла в огромной степени повлияли катаклизмы своей эпохи, то старик Сантьяго за счет оторванности от «большого» мира сумел сохранить верность своей внутренней сущности, жить в гармонии с самим собой.
АВТОР: Балонова М.Г.