Организации повествования в прозаическом тексте
Ж. Дюбуа, Ф. Эделин в «Общей риторике», говоря о кардинальном отличии прозаического текста от поэтического, указывают, что главное отличие прозы от поэзии заключается в «прерывности» поэтического текста, связанного с членением его на такие единицы, как стих; ведь стих не ориентирован на грамматическую оформленность. В отличие от стихотворного текста прозаический можно представить в виде одной неделимой строки, имеющей практически непрерывную пространственную протяженность (Дюбуа, 1986, 85, 143).
Эта особенность общей синтагматической организации прозаического текста еще мало изучена, так как исследователи подходят к тексту дискретно, выбирая то, что им нужно: то диалог, то рассуждение, то и вовсе некоторые типы предложения. Все-таки проза выстраивается в нашем сознании как некая последовательность, обусловленная сюжетом. В современной постмодернистской прозе последовательность может быть нарушенной, но она «достраивается» в нашем сознании, так как структурой в организации прозы доминирующую роль выполняет гармоническая горизонталь, хотя и в вертикальном порождении текста уже никто не сомневается. Любой текст - это ткань, имеющая горизонтальные и вертикальные связи и отношения между языковыми единицами.
Одним из основоположников в области нарратологии считается В.Я. Пропп. Его «Морфология волшебной сказки» (1998) заложила основы не только структурного изучения фольклора, но и анализа текста в целом. Текст сказки рассматривается В.Я. Проппом как развертывающийся во времени, пространство при этом осмысливается как протяженность. Исследователь указывает, что «составные части одной сказки без всякого изменения могут быть перенесены в другую» (Пропп, 1998, 10).
В.В. Виноградов отправной точкой анализа повествовательной формы считал образ автора. По его мнению, именно образом автора создаются внутреннее единство и цельность текста. Во всех его описаниях присутствует идея центральной роли в произведении: «В образе автора, как в фокусе, сходятся все структурные качества словесно-художественного целого» (Виноградов, 1971, 211). По отношению к одному произведению образ автора определяется В.В. Виноградовым как «индивидуальная словесно-речевая структура, пронизывающая строй художественного произведения... и взаимодействие всех его элементов» (Виноградов, 1971, 151-152).
Категория автора была для В.В. Виноградова одной из главных категорий и в науке о языке художественной литературы. При исследовании этой категории Он придает решающее значение соотношению речевых партий автора (повествователя, рассказчика) и персонажей, то есть композиционно - речевой структуре текста. По мысли В.В. Виноградова, в современной художественной прозе наблюдается «тенденция к «монологизации» диалога, к осуществлению своеобразных гибридных форм «диалогизированнного монолога» (Виноградов, 1980, 79). Однако такая «ориентация на диалектическое говорение и письмо» ставит перед автором и читателем задачу включения собранных форм речи в одно «художественно-языковое сознание» (Виноградов, 1997, 172), что также подтверждает мысль о текстообразующей роли образа автора, являющегося, по словам Б.О. Кормана, «носителем концепции художественного произведения» (Корман, 1972). Роль автора в художественном тексте рассматривалась такими исследователями, как М.Б. Борисова, И.И. Ковтунова, И.Я. Чернухина.
Отметим также, что в современной науке уже практически утвердилось понятие «повествователь», обозначающее автора в неканонической коммуникативной ситуации (Падучева, 1995, 40). Он же может быть экзегетическим, то есть не принадлежащим миру текста, всеведущим (собственно повествователь), или диететическим, являющимся одним из персонажей произведения (рассказчик). В. Шмид отмечает эти колебания в отечественной терминологии и предлагает называть опосредующую инстанцию техническим термином «нарратор» (Шмид, 2003, 11). Мы будем пользоваться терминологией как Е.В. Падучевой (повествователь - в экзегезисе, рассказчик - в диегезисе), так и В. Шмида (нарратор - «опосредующая инстанция» между автором и повествуемым миром), так как эти терминологические ряды не противоречат друг другу и дают возможность более точной дифференциации исследуемой субстанции.
Обязательный характер категории автора в художественном произведении - одно из основных положений филологических исследований и М.М. Бахтина, взгляды которого во многом соотносятся с концепцией В.В. Виноградова. Особое значение М.М. Бахтин придавал проблеме отношения автора к герою: «Автора мы находим во всяком произведении искусства» (Бахтин, 1997, 231). Речь автора и речь персонажей лежат в разных смысловых плоскостях. Именно в этом и наблюдается расхождение позиций М.М. Бахтина и В.В. Виноградова. Целый ряд ученых, в том числе и В.В. Виноградов, утверждал, что не художественный язык является частью языка естественного, а, напротив, разговорный язык является частью языка художественного.
С иной точки зрения - с позиций стилистики - рассмотрел категорию автора Г.О. Винокур. Он писал: «Исследуя язык писателя или отдельного его произведения с целью выяснить, что представляет собой этот язык в отношении к господствующему языковому идеалу, характер его совпадений и несовпадений с общими нормами языкового вкуса, мы тем самым вступаем уже на мост, ведущий от языка как чего-то вне личного, общего, надындивидуального к самой личности пишущего» (Винокур, 1990, 112). Так появляется понятие индивидуального языкового стиля писателя. Иными словами, автор в художественном произведении проявляется через его индивидуальные языковые отличия. Эта концепция, как видим, имеет много общего с позицией В.В. Виноградова.
Следующий этап исследования нарратива связан с именами ученых - семиотиков Ю.М. Лотманом, Б.А. Успенским и др. Внимание к нарративу становится более конкретным, исследователей интересуют, прежде всего, вопросы композиции и структуры художественного текста, организации повествования с разных точек зрения. Структура текста относится исследователями больше к сфере содержания, чем к сфере формы. Так, по утверждению Ю.М. Лотмана, в художественной структуре текста выражается идея произведения: «Язык художественного текста в своей сущности является определенной художественной моделью мира и в этом смысле всей своей структурой принадлежит содержанию - несет информацию» (Лотман, 1970, 26).
В основу понятия текста Ю.М. Лотман кладет следующие признаки: выразительность, ограниченность и структурность. И.Р. Гальперин во многом развивал идеи М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, Ю.М. Лотмана. Он рассматривал текст с позиций лингвистики, как и Ю.М. Лотман, исходил из положения, что текст принадлежит к явлениям речи, а не языка. Художественный текст, по его мнению, всегда прагматичен, поскольку имеет место ориентация на выполнение какой-то заранее намеченной цели сообщения. Развитием идей Ю.М. Лотмана можно считать и положение И.Р. Гальперина о том, что «•текст является средоточием организованного, упорядоченного, запрограммированного и врывающегося, случайного, запрограммированного, возникающего в процессе его создания» (Гальперин, 1981, 4).
И.Р. Гальперин дает тексту следующее определение: «Текст - это произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку» (Гальперин, 1981, 18).
Основной категорией текста признается информация, различная по своему прагматическому назначению - содержательно-фактуальная и содержательно-концептуальная. Первая отражает факты, события, процессы в окружающем мире - действительном и воображаемом. Вторая сообщает читателю индивидуально-авторское понимание отношений между явлениями, описанными средствами содержательно-фактуальной информации, понимание их причинно-следственных связей, их значимости. Она извлекается из всего произведения и представляет собой «творческое переосмысление фактов, событий, процессов, происходящих в обществе и представляемых писателем в созданном им воображаемом мире» (Гальперин, 1981, 28). Различие между содержательно-фактуальной и содержательно-концептуальной информацией можно представить как разницу между информацией бытийного характера и информацией эстетико-художественного характера. Концептуальность, по мнению И.Р. Гальперина, является одной из важнейших категорий художественного текста, которая может быть соотнесена с идеей произведения. Другая информация - содержательно-подтекстовая.
Членимость текста позволяет выделить и такие общие текстовые категории, как ретроспекция, континуум, модальность. И.Р. Гальперин рассматривает два возможных варианта членения текста: объемно-прагматическое, которое представляет собой последовательное разбиение текста на тома, части, главы, и контекстно-вариативное, основанное на различных формах речетворческих актов, среди которых выделяется речь автора, включающая в себя повествование, описание.
Рассматривая вопрос о составляющих текста, И.Р. Гальперин отмечает, что предложение не является единицей текста. Единицей же текста являются более крупные единства - сверхфразовое единство (О.С. Ахманова); сложное синтаксическое целое (A.M. Пешковский); компонент текста (И.А. Фигуровский); дискурс (Пражская лингвистическая школа); прозаическая строфа (Г.Я. Солганик); синтаксический комплекс (А.И. Овсянникова) и др. Связь подобных объединений И.Р. Гальперин называл когезией: «Когезия - это особые виды связи, обеспечивающие континуум, то есть логическую последовательность, темпоральную и/или пространственную взаимосвязь отдельных сообщений, фактов, действий и т.д.» (Гальперин, 1981, 74). В разных типах текстов формирование континуума, то есть последовательности фактов, событий, развертывающихся во времени и пространстве, средствами когезии происходит неодинаково, поскольку континуум художественного текста не обязательно обеспечивается линейностью изложения, он может быть основан на нарушении реальной последовательности событий.
С середины 1990-х годов становится актуальным исследование нарративной структуры с функционально-коммуникативных позиций, а также с позиций когнитивной лингвистики начинается следующий этап изучения текстовой организации. Этот этап представлен такими учеными, как Е.В. Падучева (Падучева, 1996), Е.А. Попова (Попова, 1996, 20026), К.А. Андреева (Андреева, 1996), Е.И. Диброва (Диброва, 2001) и др. Их работы обнаруживают явный интерес к нарративу как организованному определенным способом повествованию.
Прежде чем остановиться на концепциях этих исследователей, выясним, какое место занимает понятие нарратив в ряду дискурс - текст - нарратив. В настоящее время в лингвистике имеются разного рода определения дискурса. Необходимо также отметить, что не все исследователи считают дискурс самостоятельным понятием. Однако более доказательна противоположная позиция: диада «текст - дискурс» не является результатом терминологической избыточности, а свидетельствует о новом уровне знаний, о сущности и функциях языка.
Существует два основных варианта разграничения текста и дискурса. Во-первых, дискурс и текст в рамках соссюровской дихотомии «язык - речь» противопоставляются как процесс и результат. При таком понимании дискурс имеет собственно лингвистическую природу. B.C. Ли представляет дискурс как «речемыслительное образование событийной природы, речемысли- тельную деятельность, при которой происходит развертывание событийного ряда» (Ли, 2004, 402). На сходных позициях стоит Л.О. Чернейко (Чернейко, 2004, 419). Текст является своеобразным результатом «о рече влияния» действительности, завершенным и целостным, а как дискурс он может трактоваться только тогда, «когда он реально воспринимается и попадает в текущее сознание воспринимающего его человека» (Бисималиева, 1999, 81).
Второй вариант разграничения текста и дискурса связан с пониманием последнего как совокупности всего высказанного и произнесенного, предложенным еще М. Фуко (Фуко, 1977). Такая позиция разработана Н.Д. Арутюновой, О.Г. Ревзиной (Ревзина, 1999), Е.С. Кировым (Киров 2004), B.C. Григорьевой (Григорьева, 2001) и др. Дискурс в этом случае представляется не собственно лингвистическим явлением, поскольку включает в себя экстралингвистические факторы (дискурс, по Н.Д. Арутюновой, - «речь, погруженная в жизнь»). Текст при таком понимании представляет собой фрагмент дискурса и вычленяется из него при абстрагировании от экстралингвистических факторов. Другими словами, «рассказ о жизни субъективен, но социокультурное содержание интерсубъективно» (Сергеева, 2004, 413).
Итак, текст - понятие более узкое, чем дискурс, это его результат и форма существования, представленная определенным речевым жанром. Ещё более узким является понятие нарратива как текста, организованного одной или несколькими повествовательными инстанциями.
На новейшем этапе исследования организации повествования в художественном тексте Е.В. Падучева определяет язык нарратива как редуцированный язык: «Некоторые существенные единицы разговорного языка не могут быть употреблены в нарративе, по крайней мере в их первичном значении» (Падучева, 1996, 199). Ей же принадлежит разработка и описание нарративной типологии, характеристика разных типов повествования в зависимости от приближенности к канонической коммуникативной ситуации - разговорному дискурсу. В канонической ситуации общения реализуются такие свойства естественного языка, как дейктичность (обозначения объектов, равно как и участников времени или пространства, ориентированы на коммуникативную ситуацию и ее участников), экспрессивность (самовыражение говорящего), диалогичность, или коммуникативная направленность (язык предполагает не только говорящего, но и синхронного адресата, слушающего). Если в разговорном дискурсе эти свойства языка реализуются в полной мере, то в нарративе (неканонической коммуникативной ситуации) они так или иначе редуцируются или модифицируются.
В таком же направлении работает и Е.А. Попова (Попова, 1996). По ее мнению, лингвистика нарратива рассматривает художественный текст в качестве важнейшей разновидности коммуникативной деятельности человека - литературной коммуникации. Коммуникативный признак художественного текста - его субъективная многомерность, внутренняя диалогизация авторского монолога.
Таким образом, в отечественной филологии происходит постепенное осознание сложности текстовой организации и многоаспектности ее исследования. Текст признается подлежащим структурному лингвистическому анализу (В.Я. Пропп). Художественный текст представляет собой «контаминацию нескольких субъектно-речевых планов (автора, повествователя, персонажа)» (Малычева, 2004, 317). Поэтому при исследовании нарратива необходимо, вслед за В.В. Виноградовым, придавать большое значение соотношению речевой партии повествователя и персонажей. Эти элементы и формируют образ автора в художественном тексте.
АВТОР: Грицкевич Н.Н.