Языковые средства выражения топоса Кавказа
Понятие «Кавказский текст» заявлено в науке только в последние годы в работе В.И. Шульженко «Кавказский текст» русской литературы: история и современность», несмотря на то, что сам Кавказский топос имеет давнюю традицию изучения. В основном - это работы литературоведческого плана, в которых предмет исследования обозначен как «литературный образ Кавказа», «русская литература о Кавказе», «русский дискурс о Кавказе», «литературная мифология Кавказа», «кавказская традиция в русской словесности», «кавказская проза», «кавказская поэзия» (Хубиева Ф.М., Виноградов Б.С., Аталиков В.М., Джусойты Н.Ф., Меграбян Л.Р., Эйдельман Н.Я., Шульженко В.И., Рам X., Жданов Ю.А.). Вслед за В.И. Шульженко, мы считаем, что «историко-культурный и художественный феномен кавказской темы в русской литературе служит достаточно серьезным основанием для восприятия многочисленных произведений, в которых она в той или иной мере находит отражение, - как «кавказский текст»« (Шульженко 2004). В сравнении с Петербургским текстом русской литературы, Кавказский тест считается «более древним», в сравнении с Московским - «не менее... очевидным» (там же). Кавказский текст русской литературы представлен творчеством В.А. Жуковского, Г.Р. Державина, А.С. Грибоедова, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Б.А. Ахмадулиной, О.Э. Мандельштама, B.C. Маканина, А. Битова, В.П. Астафьева, Р. Гаджиева, Л.А. Агеевой, Л.С. Петрушевской, Э.Н. Горюхиной и мн. др. По выражению Белинского, «Кавказ стал для русских заветною страною не только широкой раздольной воли, но и неисчерпаемой поэзии, страною кипучей жизни и смелых мечтаний» (Белинский 1955: 373). К основным семантическим изотопиям кавказского топоса русской литературы можно отнести военный Кавказ, исторический Кавказ, лирико-философский Кавказ.
Кавказский текст АП формируется поэтическими текстами Б.Ш. Окуджавы, Ю.И. Визбора, А.Г. Гейнца, С.В. Данилова, A.M. Городницкого, Е.И. Клячкина, А.Я. Круппа, А.А. Якушевой и т.д. и продолжает лирико-философекую традицию художественного осмысления данного топоса. Мы рассматриваем топос Кавказа на материале поэтических текстов Ю.И. Визбора, поскольку именно в его творчестве данный естественно-ландшафтный топос представлен наиболее ярко и последовательно.
В структуре естественно-ландшафтного топоса Кавказа в поэтическом тексте Ю.И. Визбора, в отличие от городских топосов АП, нельзя определить изотопии, связанные с историческим временем, легендами и мифами Кавказа. Кавказский топос в творчестве Ю.И. Визбора формируется единой изотопией Кавказа настоящего времени. Отображение изотопии идет через реализацию рельефа местности, вербализацию субъектов, их чувственно - эмоционального восприятия топоса и основной кавказской атрибутики, культурных схем природы: времени года, времени суток, погодно- климатических особенностей и других природных явлений, флоры, астрономических объектов. Причем, элементы изотопии настолько взаимосвязаны, что их практически невозможно рассматривать в отрыве друг от друга.
Основная номинация топоса - топоним Кавказ. Семантика топонима трактуется учеными по-разному: по предположению П. Услара, слово «Кавказ» является искажением иранского «Кох-аз» и означает «Гора азов». Данная версия опровергается В.И. Абаевым, И.М. Мизиевым, поскольку «такое толкование не согласуется с законами, например, ирано-осетинского языка, в котором существительное «хох» - гора всегда стоит на втором месте, как в названиях: Адай-хох, Джимарай-хох, Зылги-хох и т.д. ...обратный порядок слов в этом языке просто немыслим» (Мизиев 2000: 10). По другой версии, топоним Кавказ восходит к скифскому Croucasim (Крауказ), что означает «белеющий от снега». По трактовке И.М. Мизиева, топоним Кавказ тюркоязычного происхождения и может означать «ворота \ (гора) кочевников»: «в термине «Кавказ» явно видно слово «Кабк», которым называли Кавказ арабские источники, туркмены, каракалпаки и некоторые кавказские народы. Слова «кабак», «кабк», «капу» означают на тюркских языках понятия «ворота», «двери». В интересующем нас термине к этому слову прибавлен «Аз» - древнейший тюркский этноним, ныне сохранившийся у многих тюркских народов в виде родоплеменных, патронимических названий. Во-вторых, термин «каз», завершающий название «Кавказ», является древнейшим именем хазар и означает «кочевать» или «кочевник». Таким образом, «Кавказ» может означать понятие «ворота кочевников», «ворота азов». В-третьих, слово «каз» Акас» / «каш» означает на тюркских языках «возвышенность», «холм», «гора». Отсюда термин «Кавказ» можно сравнить с понятием «ворота + горы».
Метафорическая номинация топоса высокая планета простаков, эксплицированная в песне «Снегопад» (1966), акцентирует переносные значения входящих в ее состав слов высокая - «перен. Преисполненный глубокого содержания; возвышенный» (MAC) и планета - «перен. Чья-л. судьба, участь» (MAC). Таким образом, в данной номинации актуализируются семы «возвышенный», «судьба», «простодушный», отражающие суть авторского восприятия Кавказа и его роли в судьбе барда. Кроме того, семантические компоненты, актуализированные прямым значением эпитета высокая, «протяжение», «вертикальный» «Имеющий большое протяжение снизу вверх, по вертикальной линии (противоп.: низкий) (MAC)» позволяют говорить о необходимости вертикального прочтения топоса Кавказа.
Бинарная оппозиция верх-низ„ актуализированная в структуре топоса, формируется предельными координатами небо-земля.
Левая часть этой оппозиции представлена номинациями небо, небеса (мн.ч.), небосвод в значении «всё видимое над Землёй пространство» (Ожегов). Характеристика локуса отражает цветовые особенности неба при противоположных погодных условиях - прилагательные седое, розовое. Эпитет розовое, маркирующий ясную погоду, употреблен спорадически в песне «Дочка Большой Медведицы» (1963): Вот уж рассветом метится // Розовый небосвод. В основном локус неба формируется пропозициями, маркирующими пасмурную погоду: состоит из тьмы и снега, не приходит радостью для глаз.
Правый член оппозиции вербализован лексемой Земля. Рефлексия автора над локусом Земля и его номинацией отражена в песне «Снегопад» (1966). Лексема земля содержит сему «низкий» (греч. на земле», Xapr)); «низкий» (Фасмер). В поэтическом тексте название локуса определяется наречием печально, в семантике которого актуализируется пейоративная оценка - «перен. Вызывающий разочарование, досаду своею незначительностью, ничтожностью» (MAC). Локус Земли характеризуется атрибутивным словосочетанием что-то плоское, семантика которого указывает не только на рельефную характеристику («1. Имеющий прямую и ровную поверхность без углублений и возвышений; 2. Сжатый, сплющенный, низкий» (MAC)), но и усиливает пренебрежительное отношение автора к данному локусу: в значении неопределенного местоимения что-то актуализируется сема «нечто»:
Под ногами что-то плоское лежит
И печально называется Земля.
Снегопад, 1966.
Горное пространство занимает медиальное положение в системе верх-низ. Апеллятивы, представляющие рельеф Кавказа, отражают разные формы горного и водного рельефа, семантически близкие к одному или другому члену оппозиции. Апеллятивы разнообразны и представлены как научно-географическими, так и народными и поэтическими терминами, среди которых - существительные, отражающие:
а) положительные формы рельефа - гора, скала, перевал, гребень, ворота, камень, хребет, громады, круча;
б) отрицательные формы рельефа-ущелье, пропасть;
в) формы рельефа, «обладающие противоположными значениями, то есть отражающие как положительные, так и отрицательные формы» (Русская ономастика и ономастика России 1994: 152) - обрыв, вершила, склон, спуск, ножи;
г) нейтральные формы рельефа - берег, остров, долина;
д) ледниковые формы рельефа - ледник, льды, ледовые массы, морена»,
е) водные объекты - озеро, река (вода).
Ориентирами кавказского топоса у Ю. Визбора выступают оронимы, указывающие на границы топоса, которые охватывают Центральный и Западный Кавказ. Особенностью данного топоса является невысокая частотность употребления одних и тех же топонимов, тем не менее, топос Кавказа в АП характеризуется их богатством и разнообразием. Названия орографических и гидрографических объектов представлены топонимами или сочетанием апеллятивов с топонимами. Среди них: Накра, Волчьи ворота, Донгуз-Орун, Донгузская стена, Донгуз, Чегет, Домбай, морена Джаловчат, Алибекский ледник, перевал Кичкинекол, Эрцог, Эльбрус, Нахарский лес, Учкулан, Бадук, Теберда, Гвандра, Большая марка, Белалакая, Боксан, Шхельда, Кугутай, Гондорай, Ушба. В качестве поэтических номинаций орографических объектов Ю.И. Визбором используется составная форма оронима, сформированная сочетанием имен разных гор, объединенных в один ментальный орографический объект, например, Донгуз-Гетче - Чегет-Карабаши.
Знаковыми для автора являются также отдельные горные населенные пункты, вербализованные в поэтических текстах микротопонимами алыыагерь «Цей», лагерь «Узункол», лагерь «Алибек».
Эпитеты и метафоры, относящиеся к орографическим объектам, характеризуют их с точки зрения местоположения - северные, по отношению к наблюдателю - дальние; по размеру - большие, высокие; с точки зрения рельефных - крутые, слишком крут и фактурных особенностей - каменистые, лесистые, мокрые, снежные, как замерзшее небо.
Горное пространство Кавказа оценивается автором как «свое», на что указывают местоимения наш, мой, свой, наш с тобой, атрибутивная характеристика - родные горы, а также система пропозиций, акцентирующая неразрывную связь человека с горами: Горы - молодость моя; Горы - переплетенье жизненных линий; В мире есть два одиноких существа - человек и эта белая гора. «Свое» пространство имеет для автора эстетическую ценность: метафорическая характеристика эксплицирует величие и красоту гор: ...гордый красавец Эрцог
Домбайский вальс, 1961;
...есть на свете горы -
Вершина красоты...
Песня о песне, 1977;
В тоже время горы Кавказа полны испытаний и таят в себе опасность для жизни человека. Семы «не обузданный», «полный испытаний», «опасный», «ненавистный», «страх», «гибель» актуализируются эпитетами страшный, дикие, суровые, грозные, проклятый:
В облаках стоят вершины
Грозные в снегу.
Прощальная, 1953;
Семантика «гибельности» Кавказа в большей степени акцентируется в поэтических текстах, связанных с воспоминаниями о погибших друзьях - альпинистах (Поминки, 1965; Помни войну, 1970; Памяти М. Хергиани, 1976).
Такое двоякое отношение к Кавказу, как к вершине красоты и гибельному пространству - традиционно: «Ужасы, красы природы» - так определяет противоречивую сущность Кавказа Г.Р. Державин («На возвращение графа Зубова из Персии»), ему вторит В.А. Жуковский: «Ужасною и величавой // Там все блистает красотой...» «К Воейкову. Послание». Кавказ - чрезмерность порывов и провалов, титаническое напряжение, скованный взрыв, его природа - бунт, выход за пределы, и в тоже время, как будто страх перед собственные силой:
И с тревогой смотрят скалы В тишину ледовых масс... И боялся до восхода Приоткрыть глаза восток... Из-за гребня, дико воя, Понеслись снега в налёт. И казалось, всё живое Этой глыбою снесёт.
«Ночь. За дальним перевалом...», 1955.
Семантика предикатов, относящихся к орографическим объектам, в основном акцентирует их статическое, созерцательное состояние - стоят, встанут, стояли, лежали, лежат; глядят, смотрят, рассматривают, взирают. Статическое состояние гор указывает на их неизменность, вечность:
Три тыщи лет стоял Кавказ Слаломисты, 1963;
Просыпаются столетия в снегу
Снегопад, 1966;
Предикаты, формирующие водный ландшафт Кавказа, напротив, отражают динамику топоса: бьется, бежит как скороход, бушует, бурлит, не смолкая:
И лишь река с известием тяжелым,
Как скороход, бежит издалека.
«В горах дожди...», 1965;
Бушует горная река...
«По ущелью тропка вьется», 1954.
Реализация в поэтических текстах культурных схем природы способствует воспроизведению перед мысленным взором картин реальной жизни кавказского ландшафта. Природные явления, вербализованные в тексте с помощью лексем облака, дождь (диминутив дождик), туман, поток, бурунная рать, ручейки, прибой, глины, кручи, камни, камнепад, ветер, ctiez, снегопад, снега, пурга, метель, лавина, в основном отражают динамическое состояние топоса. Семантически значимой здесь является предикативная характеристика. В системе предикатов актуализируется семантика движения с разной степенью интенсивности: идут, хлынут, лил, спускается, ползли, бежит, бегут, падает, понеслись в налет, качнулся, ринулся, бились, неслась. Природные явления, предикативно-атрибутивная характеристика которых актуализирует семантику статичности, передают ощущение тревожного ожидания:
Вон висят над чашей долины
Не пролившиеся дожди,
Притаившиеся лавины.
«А распахнутые ветра...», 1963; или тяжелого затишья после трагических событий. Так, в песне «Поминки» облака сравнивается с горами и с точки зрения их статичности, и с точки зрения их сказочной красоты, однако такое сравнение в контексте песни только усиливает ощущение «гибельности» горного пространства:
- А правда, как горы, стоят облака?
- Действительно, горы. Как сказочный сон.
- А сколько он падал? - Там метров шестьсот.
Поминки, 1965.
Предикаты, характеризующие природные явления, часто имеют антропоморфную семантику и способствуют восприятию Кавказа как живого существа:
Утром серые туманы
Вновь полезли узнавать,
Где мы там, в палатках рваных,
Живы, что ли, мы опять?
Мелкий дождик пискнул тонко,
И туман разинул рот...
«Ночь. За дальним перевалом...», 1955.
Семантика предикатов, характеризующих такое природное явление как ветер, способствует активизации тактильных модусов в восприятии природы Кавказа: обожжет пальцы, будет леденить губы, сушат, выдувают тоску из души.
Лексемы, характеризующие природные явления Кавказа указывает:
а) на цветовые особенности топоса - красные, серые, серебрей серебра, белые, золотой, синий, пламенный»,
б) на пластические характеристики - жесткая фанера (снега), пушистый, крутые (в значении «Плотный, густой» (MAC));
в) на степень выраженности явления - распахнутые (ветра) (актуализированы семы «открытый», «настежь»), мелкий (в значении «Ничтожный, незначительный» (MAC));
г) на принадлежность именно горной местности - горный, чистый (в значении «Не содержащий пыли и дурных запахов, свежий (о воздухе)» (MAC));
д) на эмоциональную характеристику - веселые, тоскливый, страшный.
В создании топического содержания Кавказа участвуют все времена года. Весенний Кавказ спорадически представлен в песне «Домбайский вальс» (1961) точным указанием времени - конец марта: Правда, кончается март...
Летний Кавказ означен в АП отрицательными коннотациями. Характеристика летнего времени фиксирует либо его отсутствие - сплошной обман:
...Дождик в окно стучит, Лето - сплошной обман, В соснах висит туман.
Непогода в горах, 1978; либо выражается эпитетом жаркое, но в тоже время эксплицируется окончание летнего периода или его быстротечность: Кончилось лето жаркое...
Шхельда, 1960; Но лето - это ж ведь не век...
Слаломисты, 1961; В основном же в поэтических текстах Ю.И. Визбора представлен осенний и зимний Кавказ. Картины зимнего времени года воссоздаются в подавляющем большинстве песен о Кавказе в АП. Отображение данного элемента изотопии идет через экспликацию номинации зима и атрибутивных дейктических замен - зимнее солнце, зимние склоны, зимний лагерь, февральский вечер, а также природных явлений и климатических условий, характерных для зимнего времени, выраженных лексемами снег, лед, лыжи, холод, ветер, пурга, метель и т.д.
Не частотно, но наиболее ярко представлено весеннее время года. Отображение данного элемента изотопии идет через атрибутивную оппозицию дождливая-ясная, иногда реализующуюся в пределах одной песни (Шхельда, 1960). Левый член оппозиции маркирован основным осенним атрибутом, выраженным лексемой дождь: Устанет осень моросить,
Дождей у просек не спросить.
«Удел один - иди вперед...», 1963;
Осень, дождями шаркая,
В гости ко мне пришла.
Шхельда, 1960.
Правый член оппозиции представлен индивидуальным гештальтом - девчонка рыжая:
Осень - девчонка рыжая,
Ясная, словно ты.
Шхельда, 1960.
В отображении топоса Кавказа принимают участие все времена суток. Утреннее время выражено лексемой утро и дейктическими номинативными заменами заря, рассвет, описание которых идет через активизацию слухового и зрительного модусов - золото рассвета, синеющая заря, тихие зори, а также через констатацию начального периода суток, вербализованную качественным прилагательным с актуальной семой «пришедшая на смену» - новая и предикатами с семантикой изменения физического состояния природного явления - придет, встанет.
Лексема день, эксплицирующая соответствующее время суток, характеризуется эпитетом хмурые, семантика которого в контексте песни «Домбайский вальс» отражает скорее эмоциональное состояние лирического героя, связанное с расставанием с горами, нежели концептуальную характеристику самого временного периода:
Здравствуйте, хмурые дни,
Горное солнце прощай!
Мы навсегда сохраним
В сердце своем этот край.
Вечернее время представлено номинацией вечер и дейктическими заменами закат, час заката, предвечерний час, умирающий день. Предикат гаснет отражает пограничный статус вечернего времени. На атрибутивном уровне вечер определяется в эстетическом аспекте качественным прилагательным с мелиоративной оценкой - красивый.
Ночное время суток вербализовано номинациями ночь, полночь. Отображение этого элемента изотопии идет через активизацию зрительного и слухового модусов, что выражается словосочетаниями синяя бирюза, тишины остатки и ономатопоэтическим глаголом звякает.
Астрономические объекты, характеризующие дневное и ночное время суток Кавказа, представлены апеллятивами звезды, созвездия, луна, солнце (дейктической заменой солнечные лучи) и астронимами Сатурн, Марс, Большая Медведица. Атрибутивная характеристика астрономических объектов способствует воспроизведению цветового многообразия дневного и ночного Кавказа - голубая, кровавый глаз, рыжая, густая кровь. Кроме того, система атрибутов характеризует астрономические объекты с точки зрения их локальной соотнесенности - горное солнце), лесные звезды), при Эльбрусский (луна) \ по временному критерию - ранняя (звезда), интенсивности их воздействия на окружающее пространство - неистовое (солнце) и соответствию погодным условиям горного пространства - проливные (луны).
Цветовая характеристика топоса, как показал анализ, играет существенную роль в описании рельефа и природных особенностей Кавказа. Характеристика кавказского топоса включает цвета: белый - в описании гор, скал, перевалов и отчасти неба, в контексте синонимами белого цвета являются эпитеты снежный, серебристый, серебрей серебра; красный цвет с различными оттенками (розовый, багровый, рыжий) в описании светил и вершин гор; из невещественных тонов - голубой с оттенками (синий, синеватый) в описании гидрографических и орографических объектов. Благодаря цветовой характеристике оппозиция верх-низ стирается: горы = верх = низ (цвета: красный, синий, белый).
Звуковое наполнение топоса Кавказ происходит в основном на предикативном уровне и связано с образами природы, стихии: плачет, пискнул, стучит, шаркает, шумят, грохнули, застучали.
Существенную роль в отображении топоса играет категория субъекта, поскольку субъект является не просто сторонним наблюдателем, а непосредственным участником описываемых событий, то есть позиция субъекта - взгляд изнутри. Субъект в кавказском тексте АП - индивид или совокупность лиц - вербализован:
1. дейктическими заместителями субъекта - личными местоимениями и местоименными сочетаниями я (лицо, совпадающее с автором), ты (чаще всего, лицо, близкое автору), он, «собственное» (по терминологии С.А. Лукьянова) мы («малая группа», включающая самого автора), а также мы с тобой, все, все мы,
2. номинативными единицами:
а) существительными с актуализированной семой «пол» - стилистически нейтральными парни, девчата, существительным с оттенком ласковой фамильярности - девчонка;
б) существительные, с семантикой близких отношений между субъектами - друг, дружище, любимая»,
в) квантитативной дейктической заменой с пейоративной оценкой - двадцать один непутевый год;
г) номинацией с семантикой «нерасчлененного множества гражданских лиц» (по терминологии А.А. Уфимцевой), выраженной аббревиатурой КСП (клуб самодеятельной песни);
д) существительными, в значениях которых актуализированы семы «занимается», «горным», «спортом»: слаломист, альпинист, горнолыжник, лыжник, а также существительными, отражающими этапы формирования горного спортсмена (начальный-профессиональный): новички, чайники - метеоры;
е) существительными с семантикой профессиональной направленности, не связанной с горным ландшафтом, в основном в юмористических песнях: диссертант, репортер;
3. антропонимами, репрезентирующими личности известных альпиниста М. Хергиани и горнолыжника Килли Жан-Клод; друзей – Аркан (Аркадий Мартыновский), В. Капалин, Вима (Вениамин Гродзинский), Лexa (Алексей Лупиков).
Метафорические номинации субъектов отражают тесную взаимосвязь, сопричастность горам: смотритель лавин, сторож закатов, зимняя пристань:
...Я жил смотрителем лавин И сторожем закатов.
Чудо, 1965.
При описании субъекта учитываются его возрастная характеристика
- молодой:
Выходил на Чегет Молодой диссертант.
Кавказская песня, 1968; основные черты характера и эмоциональный настрой субъектов - веселые, беззаботные, деловитая, решимость, непогрешимость, отвага:
Веселые и беззаботные, Мы жили десять дней на хижине Под Алибекским ледником... Известные своей решимостью, Несемся мы по склонам солнечным, И лишь одной непогрешимостью Мы держимся в крутых снегах.
Хижина, 1962;
Субъект оценивается как исключительная личность - непостижимый, неповторимый:
Он разбивает атмосферу - Непостижимый метеор.
Горнолыжник, 1966;
Ах, Миша, Миша Хергиани! Неповторимый человек...
«Его девиз - назад ни шагу!», 1970.
Наиболее значимыми в описании субъекта являются глаголы с семантикой движения, выражающие динамику физического и духовного существования человека в горах: прошли, придут, катались, ушли, уезжаем, покидаем, взойду, полез, уходим, летят и т.д.. В характере субъекта актуализируются такие качества как мужество, благородство, выносливость, не притязательность. Эмоциональное состояние субъекта в основном имеет отрицательный оттенок, поскольку часто связано с переживанием трагических событий, расставанием с горами, а также рефлексией относительно непогоды в горах. В восприятии горного пространства наиболее частотно активизируется зрительный модус: видали, увидишь, глядел, вижу и т.д.
Горная атрибутика, выраженная предметными существительными или, в редких случаях, их дейктическими заменами, включает в себя, во-первых, основной бардовский атрибут, вербализованный в тексте существительным гитара, и дейктической аудиальной заменой - гитар переборы», во-вторых, атрибут одежды, характерный как для походных событий, так и являющийся атрибутом АП – свитер -, в-третьих, характерные предметы любых походов - палатка, костер, стакан, банка шпрот», в-четвертых, атрибуты горных видов спорта - ботиночки, лыжи, значки, а также жаргонные названия марок горных лыж - «Фишера», «мукачи».
Основным ментальным атрибутом горных походов является образ любимой. Лексемы с актуализированной семой «любовь», сопровождают практический каждый поэтический текст кавказского геопоэтического пространства АП: любовь, любимая, любимые, женщины, любим, люблю, полюбишь, милая моя, дорогая, подружка моя. Образ любимой становится талисманом, молитвой, хранителем жизни, единственно противостоящим суровости Кавказа:
Потому, что без любимой,
Мне не только эти горы - шагу не пройти
Песня о песне, 1977;
И не пробьёт тех туч Солнца густая кровь, Их лишь разгонит луч, Луч тот - твоя любовь
Непогода в горах, 1978.
При описании геопоэтического пространства кавказского топоса в АП необходимо выделить основные аксиологические функции гор, эксплицированные в поэтическом тексте Ю.И. Визбора или содержащееся в нем имплицитно. В наиболее общем виде ценностная характеристика горного пространства эксплицирована в «Песне о песне» - все что нужно для души.
Лексико-семантические конкретизаторы с аксиологической семантикой определяют горы как аккумулятор всех жизненных ценностей человека, место где человек находит успокоение и радость, счастье и надежу, любовь и дружбу, проверяет и понимает себя и других, вновь обретает юность, формирует жизненные приоритеты, осознает себя частью Вселенной:
...Мы с тобой уедем в горы, ...И к вершинам тем, с которых Все несчастья - просто дым, Все законы - незаконны! ...И на солнечных вершинах Наши бедствия сгорят... Горы, мудры и туманны, ...И залижут наши раны Языками ледников.
«Не устало небо плакать...», 1963;
Эти хребты нам сулили и радость, и беды...
...Эти снега нас не раз приводили к победам,
А иногда приводили от дружбы к любви.
Здесь нам с тобой, победив городские химеры,
Ясный покой приходил и в словах, и в слезах...
...Этот в белых снегах
Горнолыжный лицей -
Панацея от наших несчастий,
...Но в альплагере «Цей»
Веемы счастливы были отчасти.
Цейская, 1984;
Отыщешь там в горах
Победу над собой.
Песня альпинистов, 1967.
Таким образом, топос Кавказа является одним из основных естественно-ландшафтных топосов в АП, языковые средства выражения которого отражают как сущностную характеристику самого горного пространства, так и его роль в формировании жизненных приоритетов и ментальной географии барда.
АВТОР: Кофанова В.А.