Текстообразующая роль порядка слов в синтаксической сегментации в современном русском языке

Долгое время рассмотрение синтаксической проблематики концентрировалось преимущественно вокруг такой единицы, как изолированное предложение и его части. Однако задачи синтаксиса не исчерпываются проблематикой изолированных предложений, а выходят за ее пределы. В синтаксисе должны изучаться и образования, состоящие из нескольких предложений, а именно: усложненные предложения, периоды, абзацы и более сложные образования вплоть до полного текста, а также способы включения отдельных предложений в текст. «В настоящее время можно утверждать, - пишет Г. В. Колшанский, - что основной единицей коммуникации является текст, ибо только в тексте развертывается цельная конкретная коммуникация, а само общение приобретает законченный информационный акт (будь это в форме диалога или монолога)» [Колшанский 1980: 62].

Разделяя это мнение, Золотова Г. А. отмечает, что такой подход отнюдь не снижает роли предложения, которое является основной единицей речи. Но именно в составе сложного синтаксического целого предложение получает определенное экспрессивное и логическое значение и интонационно - мелодическое звучание [Золотова 1954: 88]. Предложение необходимо рассматривать в качестве части целого текста, его звена, его композиционно - синтаксической ячейки. По мнению автора, без анализа текстового аспекта функционирования предложения композиционно-синтаксические представления о порядке слов были бы суженными и односторонними.

При стилистическом анализе текста Найда Ю.А. также выходит за рамки отдельных предложений. Автор отмечает, что компетентный переводчик должен обладать пониманием более объемистых речевых структур [Найда 1970: 11].

Солганик Г.Я. не сужает определение предложения только как к предельной целостной единице речевого общения: «Если исходить из такого понимания предложения, то, например, порядок слов в русском предложении представляется свободным. При взгляде же на этот вопрос с позиций тесной связи и взаимодействия предложений, объединения их в более крупные речевые единства точка зрения существенно меняется. Мы приходим к выводу о значительной обусловленности порядка слов в предложении его связями с соседними предложениями» [Солганик 1991: 5].

Следовательно, если рассматривать предложение не только как единицу речевого общения, но и как элемент контекста, то становится очевидной диалектическая природа предложения. Оно одновременно является и самостоятельным независимым синтаксическим элементом, и компонентом сложного речевого единства. На наш взгляд, помимо семантического фактора в вопросе о связи между самостоятельными предложениями приобретает структурный фактор, то есть соотнесенность структур, объединяющих в микроконтекст предложения. При исследовании проблемы места и роли самостоятельного предложения в развернутой речи наряду с такими моментами изучения предложения как вопрос о его структуре, коммуникативной нагрузке его членов, законченности и не законченности прежде всего необходимо рассматривать вопрос о связях этого предложения с внешней средой, т.е. с окружающими его предложениями и о влиянии этих внешних связей на внутреннюю структуру предложения.

Предложение может выполнять функции проспективной и ретроспективной связи. Под проспективной связью мы понимаем связь данного предложения с последующими предложениями текста, под ретроспективной связью - связь с предыдущими предложениями текста:

И тут-то для всех троих начинается драма (А.Иванов. Повесть о несбывшейся любви).

Но все это было лишь началом великой борьбы, развертыванием сил перед главными событиями девятнадцатого года (А.Толстой. Хождение по мукам).

Кроме того, для изучения порядка следования сегментов важен учет характера тех пропозиций и пресуппозиций, которые они эксплицируют или имплицируют на различных ярусах синтаксиса с целью полноценной реализации иллокутивной функции. В формальной и смысловой организации текста особую роль играют конструкции со значениями обусловленности [Леденев 2001: 57]. Эти отношения либо эксплицитно, либо имплицитно передаются в синтаксических структурах. Когда они выражены имплицитно, достаточно трудно определить отношения обусловленности и принцип расположения структур и их элементов:

Людей не было. Птиц не слышно. [...Ничто не тревожило пустынной тишины] (В.Астафьев. Пастух и пастушка).

Ночь. Темь. Ни огонька, ни звезды. [Группами по пятнадцать - двадцать человек мы стоим...на краю аэродрома в ожидании сигнала улетать] (А.Кожевников. Воздушный десант).

На западе полыхало зарево, беспрерывно ухала земля, по облакам шарили тугие столбы света прожекторов, вдали беззвучно раскрашивали черное небо трассирующие строчки пулеметных очередей (М.Колосов. Три круга войны).

Как известно, любое высказывание должно нести в себе информацию, которая является новой по отношению к уже известной. Причем «эта «новизна» не абсолютна - может быть высказано давно всем известное, однако «новизна» такого высказывания может заключаться в формировании основы коммуникации, привлечении внимания собеседников к определенному тематическому пласту, задании основы для «выравнивания» языковой компетенции собеседников и т.п.». Следовательно, даже в номинативных высказываниях имплицитно или эксплицитно содержится информация, которой должен обладать рецепиент для восприятия нового. При рассмотрении изолированного предложения исследователи не принимают во внимание те конструкции в тексте, которые содержат необходимый пресуппозициональный фон, без которого информация не будет являться адекватной.

Таким образом, если рассматривать вышеприведенные высказывания в качестве составляющего элемента текстовой структуры, то становится очевидным факт их структурно-семантической связанности и обусловленности с контекстом. Они могут выступать в роли факторов, обусловливающих событие части текста. Так, первый пример, мы можем преобразовать в конгруэнтную детерминантную конструкцию, развернув его либо в сложноподчиненное предложение: Ничто не тревожило пустынной тишины, так как людей не было, птиц не слышно, либо в бессоюзное предложение: Ничто не тревожило пустынной тишины: людей не было, птиц не слышно.

Подобные высказывания могут рассматриваться и как компоненты структуры, способствующие формированию у адресата необходимых представлений о ситуации. Таким образом, словопорядок, функционирующий в последних двух фрагментах, определяет должное, с точки зрения говорящего, восприятие участником коммуникации событий или явлений. Рассматриваемые высказывания несут отдельную пропозицию, но вследствие тенденции к интонационному и грамматическому обособлению, они обособляются в простое предложение или компонент сложного. Другими словами, порядок следования синтаксических сегментов может создавать пресуппозициональный фон.

Наличие инверсии в ряде последовательных предложений может не служить ремовыделению, а определяться задачами ритмичности звучания. Актуальное членение подобных предложений не зависит от взаимного расположения сегментов предикативного ядра, поскольку предикативное ядро либо целиком входит, либо в состав темы, либо в состав ремы. Улучшение ритма в подобных высказываниях сопровождается оттенком привычности и постоянства, живости действия:

В середине лета по Десне закипали сенокосы. Перед тем стояла ясная недокучливая теплынь, небо высокое, емкое, и тянули по нему вразброд, не застя солнца, белые округлые облака. Раза два или три над материковым обрывистым убережьем сходились облака в плотную синеву, и оттуда, с хлебных высот, от полужских тесовых деревень неспешно наплывала на луга туча в серебряных окоемках (Е.Носов. Шумит луговая овсяница).

Таким образом, инверсированное расположение синтаксических сегментов не влияет на смысл предложений, а способствует большей ритмичности звучания (Ср.: ухудшение ритма предложения и отсутствие оттенка привычности и постоянства с прямым словорасположением - В середине лета сенокосы закипали по Десне. Перед тем ясная недокучливая теплынь стояла,...). Приведем аналогичный пример:

Под Маргаритой плыли крыши троллейбусов, автобусов и легковых машин, а по тротуарам, как казалось сверху Маргарите, плыли реки кепок. От этих рек отделялись ручейки и вливались в огненные пасти ночных магазинов (М.Булгаков. Мастер и Маргарита).

Необходимо подчеркнуть, что в последнем предложении вынесение обстоятельства От этих рек в начальную позицию определяется не целью особого выделения, актуализации, а задачей достижения контактной связи (когезии) с соотносимым сегментом предшествующего предложения.

Связь между самостоятельными предложениями определяется как связью между суждениями, так и природой предложения как самостоятельной законченной синтаксической единицы. Порядок синтаксических сегментов может выполнять функцию средства синтаксической связи в сочетании с лексическим, синонимическим и местоименным повторами. По определению Е.А. Покровской, «повтором - экспрессивной синтаксической конструкцией принято называть неоднократное появление в определенном отрезке речи языковой единицы на соответствующем лингвистическом уровне» [Покровская 2001: 144]. Это экспрессивное средство уже подвергалось неоднократному описанию в работах В.В. Виноградова, Г.Я. Солганика, A.M. Пешковского и других. При этом следует отметить, что порядок следования синтаксических сегментов, повторяющихся в тексте или выступающих в одинаковой синтаксической функции, обнаруживает склонность к однообразию. Проиллюстрируем это явление следующими примерами:

Там учили писать, но, думал Алеша, не учили мыслить.

Там учили прекрасной натуре, но студенты со своим жизненным опытом еще не были готовы к открытию прекрасного в этой натуре.

Я освобожу тебя... Я разорву на тебе цепи невинности... Я дам тебе все, что ты придумаешь... (А.Толстой. Хождение по мукам).

И были пироги у нас с капустой, и сидел парикмахер и друг мой, Кирилл Саверьянович, который был в очень веселом расположении... И потом говорил про природу жизни и про политику. Он только по праздникам и говорил...

И когда заговорил про религию и веру в Вышнего творца... И сказал это от горечи души... И сказал, что очень горько давать образование детям... (И.Шмелев. Человек из ресторана).

Тогда и жить легко. Тогда и в дождь солнце светит. Тогда и в мороз розы цветут (Л.Фролов. Сватовство).

Рядом мама. Рядом друзья по академии... Рядом незнакомые члены команды (С.Баруздин. Само собой).

В приведенных фрагментах текста представлена параллельная связь между предложениями, выраженная анафорическим повтором, т.е. повторением одного и того же слова в начале последовательно расположенных предложений. Последующие же примеры характеризуются цепной связью, которая, по словам Г.Я. Солганика, «заключается в повторении, развертывании части структуры, какого-либо члена предыдущего предложения в последующем» [Солганик 1991: 42]:

Тот повернулся и подал старику руку. Рука у секретаря маленькая, сухая, горячая (А.Блинов. Счастья не ищут в одиночку).

Поживали мы тихо и незаметно, и потом вдруг пошло и пошло... Таким ужасным ходом пошло, как завертелось... (И.Шмелев. Человек из ресторана).

А вообще в нашей работе много было приятного. Приятно крошить молотом бетонные фундаменты под станками в цехе... (В.Семин. Плотина).

Исходя из позиций теории изо функциональности, если рассматривать развертываемую часть предшествующего предложения в качестве детермината, а предыдущее предложение в роли детерминанта, то цепная связь допускает возможность ретроспективы простого предложения посредством его свертывания. Проиллюстрируем это явление следующими примерами:

Из круговерти снега возникла и покатилась на траншею темная масса людей. С кашлем, криками и визгом ринулась она в траншею, провалилась, завязла, закопошилась в ней (В.Астафьев. Пастух и пастушка).

В данном высказывании связь между простыми предложениями - цепная: содержание первого предложения воспроизводится в следующем при помощи местоимения она. Во втором предложении посредством инверсии актуализируются обстоятельства образа действия (с кашлем, криками и визгом), вынесенные в препозицию по отношению к сказуемому.

Если мы свернем второе предложение, то получим следующее высказывание:

Из круговерти снега возникла и покатилась на траншею темная масса людей, которая с кашлем, криками и визгом ринулась в траншею, провалилась, завязла, закопошилась в ней.

Смысл предложения не изменился. Однако авторский вариант характеризуется большей выразительностью высказывания в целом. Это определяется, на наш взгляд, начальной позицией актуализированного обстоятельства, семантико-стилистическое акцентирование которого скрадывается во втором примере (при том же инверсированном словопорядке в придаточном предложении). Приведем для иллюстрации еще один пример:

Две недели кипела в лугах жаркая неуемная работа. Начиналась она с рассветом (Е.Носов. Шумит луговая овсяница).

Словопорядок второго предложения инверсирован, компоненты актуального членения расположены дистантно: ремой предложения является начиналась с рассветом, а темой - она. Такой порядок следования компонентов актуального членения определяет особую выразительность высказывания и актуализацию обстоятельства времени с рассветом. Свернув второе предложение, получим следующее высказывание:

Две недели кипела в лугах жаркая неуемная работа, которая начиналась с рассветом.

Смысл этой конструкции остался прежним. Тем не менее, иллокутивная функция этих двух высказываний различна: цель первого высказывания заключается в акцентировании момента начала работы; второй же предложенный вариант воспринимается как стилистически нейтральный, сообщается о событии как таковом уже без прежней актуализации.

Роль порядка синтаксических сегментов как выразителя связанности текста во многих случаях может быть выявлена только в макроконтексте. В языке существуют различные способы для выражения различных синтаксических связей и отношений, которые образуются между предложениями связного текста: 1) лексический повтор, когда одно и то же слово повторяется в предшествующем и в последующем предложениях; 2) синонимический повтор, при котором в последующем предложении употребляется слово, синонимичное слову предшествующего предложения; 3) местоименный повтор, когда в последующем предложении употребляется местоимение вместо слова из предыдущего предложения:

Лишь над заречными лугами лежала белая рыхлая полоса - след летящего в неведомой высоте самолета. Полоса тянулась от самого горизонта. Там она была широкой и редкой, а ближе к городу суживалась, густела. И на самом ее острие розово блестела игла - самолет (А.Блинов. Счастья не ищут в одиночку).

Жизнь мудра. Она лечит и вылечивает.

Деловито жужжа, вспыхивая крыльями на солнце, полосами тянули пчелы, оседая на распустившиеся деревья. И вы гудели и шевелились от пчел... (В.Астафьев. Пастух и пастушка).

В данной работе мы остановимся на художественно-стилистических функциях повтора, характерных для прозы последней половины XX века. Так, у многих авторов этого периода проявляется тенденция развертывания текста, основанного на ассоциативном принципе мышления, где повтор является ярким экспрессивным синтаксическим средством реализации этого принципа. Посредством повтора одного и того же слова в различном синтагматическом окружении создаются ассоциации, связанные разными значениями слова. Вследствие этого особо акцентируются, актуализируются разные семы значения одного слова. Очень показателен в этом отношении фрагмент романа В. Астафьева:

Ракеты, много ракет взмывало в небо. В коротком, полощущем свете проблесками возникали лоскутья боя, и в столпотворении этом то сближались, то проваливались во тьму, зияющую за огнем, тени людей, табуны людей, кучи людей, закрученных водоворотом боя.

Вдруг возникало на миг черное лицо с ощеренными белыми зубами, и снеговая пороша в свете делалась черной, пахла порохом. Ею секло лицо, забивало горло, и черная злоба, черная ненависть, черная кровь задушили, залили все вокруг: ночь, снег, землю, время и пространство (В.Астафьев. Пастух и пастушка).

Этот фрагмент изобилует повторами нескольких словоформ (ракеты, возникали, люди, черный), которые становятся ключевыми, привлекают внимание адресата и обусловливают явную экспрессию фрагмента текста. Важно подчеркнуть, что в некоторых повторяющихся словах выступают на первый план имплицируемые ранее значения, т.е. актуализируются разные семы одного и то же значения слова. Так, словоформа черный, функционируя в разном синтагматическом окружении, реализует разные семы значения. Доминирующее значение этого слова «цвет окраски» представлен в конструкции снеговая пороша в свете делалась черной. Пресуппозицией же этого значения выступают различные семы, которые в дальнейшем контексте актуализируются: черное лицо - «грязное», черная злоба, черная ненависть - «сильная», черная кровь - «темная, багровая».

Иллокутивной функцией подобных высказываний является семантическое акцентирование повторяющегося слова, вовлечение адресата в атмосферу описываемой ситуации:

Девушка исполняла свою работу. И всем надо было ее исполнять, преодолевая себя и ту расслабленность, которую давала передышка, расслабленность, особенно опасную в ночном бою, на разорванном и ломаном участке фронта (В.Астафьев. Пастух и пастушка).

И, выговорив эти жестокие слова, он вдруг испытал злорадное чувство, как будто он отомстил - отомстил, прежде всего, своей судьбе - бог весть за что, быть может за то, что она перестала его радовать (Г.Березко. Вечер воспоминаний).

Над большаком висело тугое, душное облако пыли: пыль тянулась за каждой встречной машиной, пыль, несмотря на поднятые стекла, забивалась внутрь (Г.Брянцев. Конец осиного гнезда).

Молчали партизаны. Молчали белые. Все молчали (С.Залыгин. Соленая Падь).

- Эх, да не про то я...- Семен отвернулся. - Вот то-то, что не про то, а я про то самое (А.Толстой. Хождение по мукам).

Довольно часто нарушение словорасположения определяется необходимостью экономии языковых средств в стилистически и коммуникативно усеченных высказываниях:

- Куда собралась?

- В театр. Не могу я в театр? (И.Шмелев. Человек из ресторана).

В первой реплике диалога имплицировано подлежащее ты. Тем самым внимание собеседника акцентируется на эксплицитно выраженном компоненте. Во второй реплике диалога эксплицитно реализована только актуализированная синтаксема в театр, тогда как предикативная часть, репрезентирующая пресуппозицию я собралась имплицирована. Во втором предложении этой реплики также имплицирован компонент - пойти. Следовательно, порядок расположения элементов зависит от оценки коммуникантом параметров ситуации общения, что находит выражение в предоставленной собеседнику возможности самостоятельного восстановления всех компонентов высказывания. Такое имплицирование информации возможно в случае знания адресатом возможностей рецепиента к восстановлению необходимого и достаточного для успешности коммуникации объема информации. При отсутствии такой возможности, говорящий прибегает к экспликации фоновых сведений: - Куда ты собралась? - Я собралась в театр. Разве я не могу пойти в театр?

Порядок расположения слов и элементов высказывания может быть также обусловлен стилистической оформленностью и уровнем межличностных отношений собеседников. Показательны в этом отношении примеры на русском и английском языках, приведенные Ю.Ю. Леденевым [Леденев 2001:93]:

- «Would you be pleased to go to the theatre tonight with me?» - «No, I am awfully sorry, because I am busy tonight».

- «D you wanna go to the theatre?» - «Sorry, I'm busy tonight».

-«What about the theatre tonight?» - «See, I'm busy».

- «Вы пойдете сегодня с нами в театр?» - «Нет, к сожалению, я не могу. У меня дела».

- «В театр пойдешь?» - «Нет, дела».

- «В театр?» - «Дела!»

Исследователь подчеркивает, что «импликация здесь зависит от степени обратной связи и уровня осведомленности собеседников о компетенции друг друга. В этих примерах заметна взаимоадаптация в процессе коммуникации - диалог типа «Ну чего, может, в театр?» - «К сожалению, не могу себе позволить, так как у меня сегодня много дел» на первый взгляд, являет собой пример стилистического несоответствия, однако является фактом не распознавания коммуникантом лингвистической компетенции собеседника».

Можно сделать вывод, что порядок синтаксических сегментов служит средством реализации коммуникативного задания на основании двух факторов. Первым фактором является ситуация исходного смыслового фона, т.е. пресуппозиция, формальная выраженность которой необязательна; вторым - ситуация актуальной информации.

По справедливому замечанию И.Ю. Ступиной, текст «представляет собой упорядоченную совокупность высказываний, объединенных общим коммуникативным заданием, отражающую фрагмент внеязыковой действительности» [Ступина 1988: 97-98]. Актуальное членение является одним из факторов, обеспечивающих упорядочение высказываний в тексте путем распределения в тексте исходной информации, составляющей его информационный фон, а также при введении новых сведений о неизвестных адресату элементах действительности или при сообщении новых сведении об известных. Общепризнанно, что актуальное членение обусловлено разницей в степени информационного наполнения компонентов высказывания: менее насыщенные, тематические компоненты несут основную коммуникативную нагрузку, обеспечивая связность текста; рематические компоненты, представляющие собой информационные центры высказываний, рассматриваются как коммуникативно инертные. Доказательством информативной ненасыщенности тем является обеспечение связности текста посредством ряда их эксплицитно выраженных замещений.

Тем не менее, в последнее время складывается иная точка зрения по данному вопросу. В частности, Г.А. Золотова признает, что организация и упорядочение высказываний в тексте происходит не только посредством их тематического сцепления, но и в силу того, что они объединяются общностью смысла, общностью информации отдельных высказываний [Золотова 1981:37].

Взаимодействие рем в тексте объясняется тем, что организация фрагментов текста зависит от потребности автора выразить некую ситуацию, которая при передаче ее языковыми средствами приобретает две характеристики: цельность и расчлененность [Арутюнова 1976: 284-285]. Цельность представления ситуации обусловлена эмоционально-психической способностью человека передавать и воспринимать как единое целое лишь некоторую часть субстантно-признаковых отношений реальной действительности. Расчлененность выражается в выделении информационных центров – субъективно - релевантных предметов, их характеристик и отношений - и носит коммуникативный характер.

Следовательно, каждое высказывание вносит в текст некоторую рематическую информацию, которая в совокупности превалирует над фоновой, тематической информацией. Однако в конкретном фрагменте текста или в целом тексте реализуется далеко не вся рематическая информация; в них происходят определенные информационные преобразования.

Наиболее ярко текстообразующая функция рематических компонентов представлена в тех фрагментах текста, когда в последовательности высказываний отсутствует эксплицитно выраженная тематическая связь. В этом случае тематические компоненты взаимодействуют посредством логических выводов (импликаций), которые содержат рематическую информацию и образуют подтекст, выступающий фоном эксплицитного текста:

В это утро не было ни переклички, ни барабана, ни желудевого кофе. Около полудня в барак вошли солдаты с носилками и вынесли тело Вискобойникова. Дверь опять была заперта. Заключенные разбрелись по нарам, многие легли. В бараке стало совсем тихо, - дело было ясное: бунт, покушение и - военный суд (А.Толстой. Хождение по мукам).

Сопоставление импликаций всех высказываний данного фрагмента текста дает возможность выявить следующий подтекст, содержащий рематическую информацию: Смерть Вискобойникова привела к нарушению привычного распорядка утра. Всеобщее уныние заключенных было вызвано фактом приближения военного суда.

В приведенном фрагменте наблюдается объединение коммуникативных функций тематических и рематических компонентов; коммуникативная нагрузка распределяется относительно равномерно между этими компонентами.

Мы считаем, что текстообразующая функция словопорядка тесно связана со стилистической функцией. Данное утверждение подтверждает тот факт, что, являясь элементом сложного речевого целого, предложение испытывает на себе влияние этого сложного речевого единства. Следствием неподчинения общему замыслу автора может быть выпадение предложения из сложного речевого целого, нарушение стиля. Однако подобное неподчинение может носить умышленный характер с целью выражения функциональных и семантико-экспрессивных оттенков высказывания.

АВТОР: Кудашина В.Л.