14.08.2012 10472

Имя собственное как объект ономастики

 

Имя собственное уникально потому, что, в отличие от нарицательного, «принадлежит до грамматическому, знаковому мышлению, являясь средством индивидуализованного обозначения объекта внешнего мира» [Салмина 2000: 221]. Если основное назначение имен нарицательных - называть неопределенные объекты, соотнося их с известным классом понятий, то подобным свойством имен собственных является называние определенных объектов внутри известных классов. Как видим, функция у этих классов одна, но реализуется она по-разному.

Разграничение нарицательного и собственного имен идет внутри единой номинативной функции, которая в одном случае направлена на то, чтобы ввести этот предмет в класс, а в другом - различить этот предмет среди ему подобных. Речь идет о дифференциации номинативно - классифицирующей и номинативно-дифференцирующей функций. Различие нарицательных и собственных имен проявляется, как известно, в семантике; «в соотношении языка и речи к активному и пассивному запасу языка; к естественной и искусственной номинации; к возможности перевода на другие языки; в грамматических знаниях и формах» [Суперанская 1969: 8-9].

По образному выражению Н.В. Подольской, «...апеллятив подобен постоянной тени, сопровождающей имя собственное и способствующей его мотивированности» [Подольская 1988: 32]. Один из древнейших способов связи имен нарицательных и собственных - онимизация апеллятива.

Имя собственное призвано индивидуализировать лицо или объект, выделить частное из целого. Собственное имя, в отличие от нарицательного, в основном дается единичному предмету, являясь его собственностью. Несмотря на то, что имя собственное может повторяться, в сознании имя дателя оно связывается с определенным лицом или предметом. Это позволяет говорить о неразрывной связи значения имени собственного с денотатом. В значении имен собственных В.А. Никонов, например, выделяет несколько пластов. Первый - доономастическое значение имени - не всегда точно определимо даже специалистами, например, Париж город племени паризеев. Второй - ономастический пласт - в большей степени связан с экстралингвистикой: Париж - столица Франции. Наконец, третий - отономастический - проявляется лишь у части носителей языка на базе ассоциаций с местом пребывания («Париж Ветхого Завета» - А.С. Пушкин о Содоме), с личностью {Наполеон для Раскольникова) [Историческая ономастика 2000: 303 - 304]. Называя человека Сашей или собаку - Жучком, мы соотносим эти имена с конкретными носителями, образы которых возникают в нашем мышлении при произнесении онима. По словам С.Н. Булгакова, «только бедность воображения, бессилие изобразительности мешает тому, чтобы, действительно, имена были абсолютно индивидуальны и никогда не повторялись» [Булгаков 1998: 128].

Проблема значения имен собственных относится к наиболее сложным в лингвистике XIX - XX вв., несмотря на то, что решения ее предлагали крупнейшие философы и языковеды - представители самых разных направлений научной мысли [См:. Салмина 2000: 221]. Философы считают, что «смысловые значения имени образуют особую реальность, где все образования самодостаточны и не касаются выражений истинности или ложности. Имя существует в стихии языка..., оно продукт воссозданного сотворчества, выстроенного на опыте веков» [Садило 2000: 220]. Характеризуя различные стороны значения языковых единиц, филологи вкладывают в них свое содержание. Например, у А.В. Бондарко значение определяется как «знаковое содержание формы, её системно значимое внутреннее свойство», имеющее отношение, прежде всего «к системно-категориальному аспекту языка» [Бондарко 1984: 31-36]. Дифференцируются также понятия «значения» и «функции»; функция трактуется как предназначение языкового средства для реализации определенной цели, в результате чего осуществляется передача требуемых смыслов. Есть мнение, что специфику собственных имен можно увидеть в гипертрофированной значимости формы знака такого рода, которая становится репрезентантом мыслительных образов, как это происходит со словами, утратившими первоначальную мотивацию [См: Беляева 2004: 42].

Среди других подходов к пониманию языкового значения заслуживает внимания «образная» теория значения, отражающая специфику собственных имен. С этой позиции значение - «социологизированный абстрактный образ..., продукт коммуникативной деятельности и формируется в актах коммуникации на основе ассоциативных связей между образом языкового знака и «смыслами» в соответствии с «запросом». В языковом элементе его свойства подстраиваются в направлении функциональной необходимости; в результате «адаптации» окажутся затребованными только необходимые свойства единицы и в необходимом для продуктивной коммуникации объёме [Насилов 2001:48].

Проблема связи имени и предмета обозначения относится к актуальным еще со времен платоновских «Диалогов» и полемики реалистов с номиналистами. «С позиции конвенциальности знака подобная связь признается условной, в реальном обиходном общении осознание внутренней формы слова не играет первостепенной роли, главная характеристика знака - целевая предназначенность, основанная на заместительности (материального) носителя, - не требует актуализации имя наречения как первого этапа существования знака»; «с «позиции не конвенционального знака между предметом и обозначающим его словом существует прямая связь, эта связь носит сакральный характер, имя предмета в явном или скрытом виде выражает сущность этого предмета, и процесс имя наречения неизбежно основан на понимании такой связи» [Карасик 2002: 52].

За значением имени стоит отдельный образ, продукт познавательной и интерпретирующей деятельности человека. Образ этот - что особенно заметно на примере онимов - социален и национален: «национальная внутренняя необходимость имени есть потребность историческая, которая связана с формированием самобытного единения народов» [Садило 2000:220].

Имена собственные всегда связаны с действительностью. Так, непроизводные к настоящему времени ойконимы русских летописей (тюркского происхождения) имеют преимущественно депроприальную мотивацию, например: Осламъ (от. чуваш, oslam прибыль); Чешуевъ/Чешюевъ (другое название Шаруканъ) - (от др.-тюр. чеш бирюзаи люй дракон) и т.д. [Ююкин 2000: 294 -296]. См. также примеры топонимов бывшего Ставропольского уезда Ставропольской губернии: селение Терновка было переименовано в Эмануиловку в честь генерала Эмануэля, но это название не прижилось и осталось прежнее Терновка; село Отказное бывшего Александровского уезда - «при основании села переселенцам было предложено место «Столыпинка», но они отказались от него и поселились на настоящем местонахождении села, отчего оно и получило название «Отказное» [Твалчрелидзе 1897: 143]. Это говорит о том, что онимы - знаки не пустые, а мотивированные. «Потому произвольно данное нами имя не есть имя; недостаточно назвать вещь как попало: она действительно должна так называться, как мы ее зовем; имя должно быть свидетельством, что вещь принята в мире общепризнанного и познанного» [Потебня 1999: 144-145]. План выражения и план содержания, заключенный в имени, имеет строго маркированную, а не спонтанную связь.

Мотивировка собственных имен, безусловно, отличается от мотивировки нарицательных. Это связано с вторичностью ономастической номинации, т.к. зачастую все участвующие в ней слова употребляются не в основном апеллятивном значении и вне всяких связей с именем нарицательным. Ономастическая мотивировка имен не связана, как нарицательная, с метафоризацией. Здесь речь идет об особом ономастическом употреблении лексем, потому что при метафорических изменениях какой-либо изначальный признак остается, а в данном случае собственные онимы этот признак не сохраняют (Львом могут назвать невзрачного человека, а Белъчиком - может оказаться собака темной масти; село Большая Джалга - незначительный по площади населенный пункт, а село Киевское находится не на Украине, а в Ставропольском крае и т.п.). Это возможно потому, что «имя живет в истории, как и всякое слово, но не в пример слову, потому что оно становится символом некоторой жизненной эссенции определенного качества... оно всегда имеет значение, и очень при том тяжеловесное» [Булгаков 1998: 130]. Несмотря на то, что изначальная мотивировка имен собственных со временем исчезает, ассоциации, которые имеют место в номинации, могут сохранятся и в дальнейшем, приобретая при этом дополнительные значения. «Имена имеют значение в силу соглашения, ведь от природы нет никакого имени. А возникает имя, когда становится знаком» [Аристотель 1976: 94].

«Мотивировка имени - совокупность причинно-следственных связей, по- разному представленных у имен разных типов и в разной степени доступных для наблюдения и изучения» [Теория и методика... 1986: 20]. Степень мотивированности онимов, рожденных в эпохи политических и исторических преобразований, очень высока, но, как правило, существуют эти имена собственные недолго (таковы антропонимы, появившиеся в эпоху революции 1917 года: Люция, Октябрина, Даздраперма и др.).

Номинативная функция является доминирующей для имен собственных, хотя и не единственной. В речи, в зависимости от ситуации, имена собственные служат основой сообщения, выполняя при этом коммуникативную функцию. Нередко онимам присуща экспрессивно-эмоциональная функция, отрицательная или положительная оценка которой зависит от отношения имя дателя к обозначаемому предмету или явлению: прозвище Слон в одной ситуации может быть дано грубому, неуклюжему человеку, в другой - массивному, но добродушному. Экспрессивно-эмоциональная функция определяется обстоятельствами и условиями, в которых происходил процесс именования.

Одной из особенных ономастических функций имени собственного является документализация, или легализация, имени в социуме. Эта функция экстралингвистична, т.к. подчинена общественным потребностям, но основывается на языковом материале, который функционирует и изменяется в соответствии с нормами данного языка. Влияние традиций этноса на выбор имени является предметом изучения этнолингвистики.

 

АВТОР: Кузнецова Т.Б.