16.08.2012 4796

Полевая структура народной частушки как музыкально-словесного жанра

 

Экспрессивно-оценочная одноплановость народной частушки, органически связанная с ее односубъектной модальностью, в свою очередь определяет полевую и микрополевую структуру ее жанровой формы.

Полевой подход к исследованию языка и разных жанров речи получил широкое распространение в современной лингвистике. В отечественном языкознании большой вклад в теорию и практику применения полевого подхода внесли А.А. Уфимцева, Ю.Н. Караулов, Г.С. Щур, В.П. Абрамов, Д.Н. Шмелев, Ю.С. Степанов, Л.A. Новиков и другие ученые.

Термин «поле» заимствован из естественных наук. В самом общем языковедческом значении он обозначает «совокупность содержательных единиц (понятий, слов), покрывающую определенную область человеческого опыта» (Ахманова О.С., 1969, с.334). Полевой метод широко используется при исследовании различных сторон лексической системы, отсюда обилие производных терминов: семантическое поле, понятийное поле, тематическое поле, лексическое поле, парадигматическое поле, синтагматическое поле, ассоциативное поле и другие. Как совершенно справедливо отмечает Г.С. Щур в книге «Теория поля в лингвистике», понять значение этих терминов, «понять, какое содержание тот или иной автор вкладывает в этот термин, можно лишь эмпирически» [Щур Г.С., 1974, с. 18]. В.П. Абрамов в своих работах «Синтагматика семантического поля», «Семантические поля русского языка» также отмечает, что «полевой метод» находит применение при исследованиях различных уровней языковой системы: фонетического, семантического, синтаксического, фразеологического. Отсюда и огромное количество словосочетаний со словом «поле». Однако центральным в полевой структуре лексики В.П. Абрамов считает семантическое поле. Оно, по его мнению, есть форма наиболее адекватного отражения существования и функционирования лексики.

Исследование полей лексической системы языка началось в 20-е годы прошлого столетия. Понятие «семантическое поле» широкое распространение получило после выхода работы Г. Ипсена, где оно определялось как совокупность слов, обладающих общим значением [Щур Г.С., 1974, с. 112]. Понятийное поле было введено в научный обиход лингвистики И. Триром, который считал, что в сознании человека при произношении слов возникает множество других слов: это его «понятийные родственники». Они образуют вместе с произнесенным словом совокупность, которую можно назвать словесным полем или «лексическим», «понятийным» полем [Щур Г.С., 1974, с.124]. Позднее стала развиваться теория синтагматических полей, которая восходит к идеям В. Порцига [Щур Г.С., 1974, с.72]. Он акцентировал внимание на семантической зависимости, которая существует между словами типа «лаять» и «собака», «ржать» и «лошадь», «цвести» и «растение», «рубить» и «дерево». Такие пары слов он называет «элементарными семантическими полями». Актуализируя синтагматику, В. Порциг писал, что объектом исследования в лексике является не только парадигматика, но и синтагматика: «Чем кусают? Конечно же, зубами. Чем лижут? Разумеется, языком. Кто лает? Собака. Что рубят? Деревья. О чем говорят «белокурые»? О человеческих волосах» (Щур Г.С.,.1974, с. 181].

Вслед за понятиями семантическое поле, понятийное поле, синтагматическое поле в научных исследованиях распространилось понятие «ассоциативное поле», отражающее индивидуальные связи слов в сознании того или другого носителя языка. Термин «ассоциативное поле» ввел в лингвистику Ш. Балли, который говорил о разнообразном объеме ассоциативных групп у разных, индивидуумов [Балли Ш., 1995, с.57].

В отечественном языкознании начало системному изучению лексики положили работы Л.B. Щербы, В.В. Виноградова, Б.А. Ларина, Ф.П. Филина, Н.М.Шанского, Д.Н. Шмелева и других ученых. Значительный вклад в разработку теории разных полей лексической системы внесли А.А. Уфимцева, Г.С. Щур, Ю.Н. Караулов, Ю.С. Степанов, В.П. Абрамов, Д.А. Новиков и другие. Г.С. Щур выделяет в современном языкознании несколько основных аспектов применения поля как семантической модели, которая фиксирует элементы в составе целого языка:

- Семасиологический аспект: слова группируются по семантической соотнесенности их лексических значений (сюда относятся лексико - семантические поля, семантические классы, семантические поля).

- Ономасиологический аспект: слова группируются по их экстралингвистической отнесенности, т.е. по соотнесенности предметов, явлений и понятой, стоящих за словом (тематическое поле, ассоциативное поле и т.п.).

- Функциональный аспект: слова группируются по общности их семантической функции (сюда относят сложные взаимодействия полей двух первых категорий) [Щур Г.С., 1974, с.54].

В связи с наличием различных аспектов применения поля как семантической модели в современном отечественном языкознании неоднозначно трактуется и узкое, специализированное понятие «семантическое поле». В «Словаре лингвистических терминов» О.С. Ахмановой оно дается в двух значениях» 1) Частичка «кусочек» действительности, выделенная в человеческом опыте и теоретически имеющая в данном языке соответствие в виде более или менее автономной лексической микросистемы. Семантическое поле радости. Семантическое поле времени. 2) Совокупность слов и выражений, составляющих тематический ряд, слова и выражения, в своей совокупности покрывающие определенную область значений» [Ахманова О.С., 1969, с.456]. В «Лингвистическом энциклопедическом словаре» семантическое поле характеризуется как совокупность языковых единиц, которым свойственно «наличие общего (интегрального) семантического признака, объединяющего все единицы поля и обычно выражаемого лексемой с обобщенным значением (архилексемой), например, признак «перемещение в пространстве» в семантическом поле глаголов движения: идти, бежать, ехать, плыть, лететь и т.п., и наличие частных (дифференциальных) признаков (от одного и более), по которым единицы поля отличаются друг от друга, например, скорость, способ, среда передвижения. Структура семантических полей обычно исследуется методами компонентного анализа, оппозиций, графов, комбинаторным методом и др.» [ЛЭС, 1990, с.397].

Двоякое определение семантического поля в словарях лингвистических терминов отражает неоднозначность его понимания учеными. Б.Ю.Городецкий определяет семантическое поле как «совокупность семантических единиц, имеющих фиксированное сходство в колонном семантическом слове и связанных специфическими семантическими отношениями» [Городецкий Б.Ю., 1969, с.54]. Близкую к этой точку зрения высказывает В.П. Абрамов. Единство семантического поля, по его мнению, организуется за счет смыслового инварианта и инварианта употребления. Инвариантное значение - это общее содержание, которое присутствует как исходное во всех единицах семантического поля. Инвариантное, т.е. общее значение семантически наиболее простое, представляет смысловое содержание ядерной лексемы поля [Абрамов В.П., 2003, с.18]. Значительно шире интерпретирует семантическое поле Ю.Н. Караулов. В семантическом поле, по его мнению, объединяются языковые единицы при наличии между ними не только собственно семантической связи, понимаемой как наличие общего семантического компонента, но и ассоциативной связи. Отсюда семантические поля - единицы комплексные, вбирающие в себя и свойства семантического классами свойства ассоциативного поля: «Ассоциативное поле рассматривается как характеристика индивидуума, воспринимающего действительность. Понятийное поле тяготеет к тому, чтобы быть непосредственным отражением этой действительности. Семантическое поле стремится соединить обе указанные характеристики» [Караулов Ю.Н., 1987,с.201].

Полевой подход применяется лингвистами и в исследовании языка художественных произведений. При этом одни ученые ставят своей целью выявить стилистические поля в художественном тексте, другие - семантические. Выделение стилистических полей в художественном тексте обосновывал еще П. Гиро, который под стилистическим полем понимает сеть парадигматических отношений между лексическими единицами, составляющими язык писателя. Это направление не получило широкого распространения в нашем языкознании. И прежде всего потому, что стилистика художественного текста не укладывается в рамки парадигматических отношений слов в системе языка. Лексикологическая же модель семантического поля применялась к языку Достоевского, Чехова, Блока, Симонова, Пастернака, Цветаевой и других писателей. Художественные произведения рассматриваются как сложные, иерархически соподчиненные поля с ядрами, центром и периферией. Однако, как отмечают исследователи, «прямо-линейное проецирование на художественный текст разработанных лексикологами моделей семантического поля представляется целесообразным лишь в собственных лексикологических целях. Художественный текст в таких случаях служит лишь материалом для выявления семантических и других отношений слов в языковой системе. Результаты этих исследований могут быть полезными для выявления индивидуальных особенностей языка писателя, в частности, для осмысления того, как семантические поля языковой системы преломляются и видоизменяются в языковом сознании личности» [Нестеров М.Н., Переходюк О.В., 1998, с.62]. Для выявления же экспрессивно-семантических особенностей жанровых форм художественной речи, их стилистических признаков и стилистических качеств лексикологических моделей поля явно недостаточно, как недостаточна и методика их прямолинейного наложения на художественный текст.

По мнению специалистов, художественный текст имеет нелинейную, многомерную структуру» [Бобылев Б.Г.]. В художественном тексте понятийные отношения слов, их семантические отношения парадигматического и синтагматического характера, их ассоциативные, стилистические отношения органически взаимосвязаны и объединены особой речевой модальностью, характер которой определяется целевым назначением текста. Для обозначения этого сложного, многомерного поля, каким оно является в художественном произведении, исследователи стали использовать термин «экспрессивно-семантическое поле».

Методологические основы научного подхода к исследованию художественных текстов и целых произведений как многомерных семантико - стилистических единств заложены в работах Л.В.Щербы, В.В.Виноградова, М.М.Бахтина, Б.А.Ларина, А.Н.Кожина и других ученых. Однако экспрессивно - семантические поля как специфическое многомерное явление художественной речи, их структурные и функциональные особенности в разных жанрах художественной речи еще очень мало исследованы. В качестве первых исследований на этом пути можно назвать работы М.Н Нестерова, Г.С.Пашковой, В.А. Шипилова, О.В. Переходюк, Е.А. Карапетян, посвященные лирическому стихотворению, русской басне, анекдоту, лирической песне. В исследованиях М.Н. Нестерова и других исследователей экспрессивно-семантическое поле формально понимается как часть текста, которая отличается своим особым смыслом, своей экспрессивной оценочной окраской и особой художественной функцией. Однако границы между экспрессивно-семантическими полями не всегда отчетливо выражены, поля по составу лексики, фразеологии могут перекрещиваться, частично накладываться одно на другое. Смысловое содержание художественных полей нередко выходит за пределы семантики поле образующих частей текста, оно «значительно объемнее, сложнее, ему свойственны различные семантические и экспрессивные приращения, наслоения, ассоциации. Отсюда следует, что экспрессивно-семантическое поле - единица не столько формального текстового уровня, сколько более высокого - художественно-эстетического. Оно представляет собой смысловое художественно-речевое единство в структуре произведения, которое отличается своей особой экспрессивной окрашенностью и выполняет свою особую эстетическую функцию в системе целого [Щур Г.С., 1974].Эту теоретическую модель экспрессивно-семантического поля мы и применяем при анализе речевой структуры народной частушки.

Полевая структура художественных произведений разных жанров неодинакова. Она может быть много полевой (повесть, роман), двуполевой (басня, анекдот), одно полевой. Неодинаковы и сами экспрессивно-семантические поля по объему и той роли, которую они выполняют в художественном произведении. Одни экспрессивно-семантические поля играют главенствующую роль в структуре художественного произведения, они, соответственно, занимают центральное место в образной структуре художественного текста и по своему объему нередко распространяются на весь текст произведения. Так, например, экспрессивно-семантическое поле «отцы и дети», вынесенное И.С. Тургеневым в заголовок романа, покрывает фактически весь текст произведения. Другие экспрессивно - семантические поля являются локальными и играют подчинительную роль в структуре художественного текста. Естественно, что экспрессивно - семантические поля сложной структуры формируются, естественно, из полей меньшей сложности, те в свою очередь из полей простейшей структуры. В связи с этим получили распространение термины «макрополя» и «микрополя». В структуре художественного произведения экспрессивно-семантические поля разной степени сложности не механически присоединяются одно к другому, не механически нанизываются одно на другое, а находятся в сложнейших взаимосвязях.

Народная частушка относится к малым жанровым формам художественной речи, которым не свойственна структурная поли функциональность. В народной частушке в соответствии с ее жанровым назначением на высшем уровне речевой структуры возможна лишь одна художественная функция - непосредственное выражение одномоментного переживания лирического героя, его одномоментного отношения к происходящему. Поэтому жанровая форма частушки всегда представляет собой одно полевую экспрессивно-семантическую структуру. По своей эмоциональной тональности частушки очень разнообразны: они могут выражать чувство любви, грусть, тоску, ревность, они могут иметь оттенки юмора, иронии, сатиры. Частушки лирической тональности, составляющие основу этого жанра, по своей экспрессивно-семантической структуре близки к лирической песне, а частушки юмористического и сатирического характера - сближаются с анекдотом.

Организующим центром речевой структуры в частушке, как и в других лирических жанрах, является лирический герой, его «Я». Для лирического жанра даже более крупного формата, как песня, характерна преимущественно одно полевая экспрессивно-семантическая структура. Однако если в лирических песнях, а тем более стихотворениях может быть и 2-3 самостоятельных художественных поля, то в краткой песенке, состоящей обычно из 4-х строк, наблюдается всегда только одно экспрессивно-семантическое поле, которое состоит, как правило, из двух органически взаимосвязанных микрополей. Широкий же эмоциональный диапазон частушек создается разнообразным экспрессивно-смысловым соотношением в ее структуре двух ее микрополей.

Основной вид частушек, выражающий любовные чувства лирического героя, характеризуется гармоническим сочетанием двух структурных микрополей, которые создают единое художественное поле нужной тональности. Вот несколько частушек мажорной тональности:

Я по бережку иду, // По бережку высокому. // Я миленочка люблю, // Миленка черноокого.

Меня милый провожал, // Крепко за руку держал. // Сколько звездочек на небе, //Столько раз поцеловал.

Через речку быструю, // Я мосточек выстрою: //Ходи, милый, ходи, мой, // Ходи, летом и зимой!

Гармониста я любила, // Гармониста тешила, // Гармонисту на плечо // Сама гармошку вешала.

Во всех приведенных частушках отчетливо выражено по два художественных микрополя, которые органически между собой связаны и создают бодрую, веселую тональность. Во всех приведенных частушках первые две строчки создают подготовительное, фоновое экспрессивно-семантическое микрополе, две последних - завершающее, кульминационное.

Экспрессивно-семантическая гармония микрополей отчетливо проявляется и в составе их лексики. Фоновое микрополе первой частушки строится с использованием и повторением уменьшительно-ласкательного слова бережок, при этом оно дважды повторяется для усиления и в последнем случае сочетается с определением высокий, которое ставится в постпозиции и еще больше усиливает высокую экспрессию. А в микрополе, которое всегда является основным, завершающим, употребляются любовно-ласкательные слова миленочка, миленка черноокого в сочетании с основным, структурообразующим глаголом личностного эмоционального микрополя - люблю. Во второй частушке вводящее микрополе также строится на использовании слов с положительной окраской - милый провожал, крепко за руку держал, а в кульминационном эта высокая тональность еще больше усиливается: сколько звездочек на небе, столько раз поцеловал. Основу фонового микрополя в третьей частушке составляют сочетания «речка быстрая», «мосточек выстрою», а эмоционально-личностное микрополе, раскрывающее смысл этой стройки, прямо выражает желание лирической героини в форме императива: ходи милый, ходи мой, ходи летом и зимой. Четвертую частушку лирическая героиня начинает с констатации своей любви к гармонисту, а в завершающем микрополе раскрывает степень своего обожания объекта любви: гармонисту на плечо сама гармошку вешала. Эта конечная фраза ассоциативно вызывает в сознании другую: «сама на плечи вешалась». Семантически она была бы более точной. Но ее сниженная экспрессивность здесь неуместна. Вместо нее употребляется речевая структура с высокой экспрессией. Первое и второе микрополя во всех частушках, как видим, гармонически сочетаются по эмоциональной тональности, образуя единое мажорное экспрессивно-семантическое поле, выражающее чувства влюбленной девушки.

Аналогичная микро полевая структура свойственна лиро-эпическим частушкам мажорной тональности:

Прошумел в березе ветер, // Лошади протопали. // Милый с горочки спустился, // Скоро будет во поле.

Хорошо траву косить, // Которая зеленая, // Хорошо девушку любить, // Которая веселая.

В обеих частушках лирический субъект формально отсутствует. Но они также состоят из двух отчетливо выраженных микрополей - пейзажного, фонового и эмоционально-личностного. Оба микрополя в каждой частушке окрашены тональностью радости и, соответственно, создают единое экспрессивно - семантическое поле той же эмоциональной тональности. Фоновое микрополе в первой частушке глаголами прошумел, протопали выражает быстроту свершающихся действий. Это отвечает внутреннему настрою лирической героини на скорое свидание: «милый с горочки спустился, скоро будет во поле». Во второй частушке гармоническая взаимосвязь микрополей проявляется даже в их структурно-синтаксическом параллелизме: хорошо траву косить - хорошо девушку любить, которая зеленая - которая веселая. Здесь же повторяется и лексика хорошо, которая, здесь же ассоциативно объединяется зеленая молодость в природе с веселой жизнерадостностью молодости человека.

Стиховой объем микрополей не всегда бывает симметричным. Вот примеры асимметричных микрополей в речевой структуре частушки:

Растет тополь выше окон, // Выше крыши тесовой. //Ходит голубь за голубкой, // Будто миленький за мной.

Через поле яровое, // Через десять деревень, // Через сорок три дорожки // Ходит милый каждый день.

Первые три строчки в каждой из этих лиро-эпических частушек мажорной тональности формируют первое подготовительно-фоновое микрополе, последняя строчка представляет собой личностное микрополе, выражающее чувство радости. В первой частушке, построенной на сравнении, фоновое микрополе создает возвышенный образ голубя, ухаживающего за голубкой. Возвышенному образу голубиной пары соответствуют и другие языковые средства: тополь, выше окон, выше крыши тесовой, ходит голубь за голубкой. На фоне этого развернутого образа личностные чувства героини выражаются лишь одним кратким стихом: будто миленький за мной. При этом партнер называется не просто милым, а миленьким с высокой степенью ласкательности. Во второй частушке первые три стиха формируют образ того пространства, той географической преграды, которые приходится преодолевать молодому человеку ради свидания с лирической героиней. При этом анафорическое употребление предлога усиливает образ пространственной преграды, преодолевая которую «ходит милый каждый день». В результате гармонической взаимосвязи микрополей и вся частушка в целом приобретает заданную модальность.

В общем составе народных частушек (исследовано свыше 7 тысяч) песенок, выражающих чувство радости, чувство безоблачной любви, немного. Значительно больше частушек, в которых любовное чувство омрачается неуверенностью, сомнениями, разлукой, изменой и т.д. Такие частушки окрашены эмоциональными оттенками плохого предчувствия, грусти, ревности, тоски и т.д. Неуверенность в ответном чувстве, сомнения легкой тенью ложатся на светлые чувства девушки в следующих частушках:

С неба звездочка упала, // Серебриночка в росу. //Милый любит иль не любит, // Обязательно спрошу!

До чего сорвать охота //Смаку розовый букет! //До чего узнать охота: //Любит милый или нет.

Лезу, лезу на березу, //Да боюся - упаду. // Полюбила я милого, //Да боюся - пропаду.

Симметричные двустрочные микрополя в этих частушках соотносятся по характерному для жанровой формы принципу параллелизма: завершающие частушку личностные экспрессивно-семантические микрополя сопоставляются с предыдущими пейзажно-фоновыми. Но эти сопоставления носят не контрастный характер, а одно тоновый по эмоциональной окрашенности: и явления природы, и чувства лирической героини гармонируют друг с другом и формируют целостное художественное поле единой модальности. Гармоничному единству микрополей способствует и лексический состав. В фоновом микрополе первой частушки под стать чувствам девушки употребляются ласкательные слова звездочка, серебриночка. В фоновом микрополе второй частушки под стать желаниям девушки употребляются экспрессивные сочетания до чего охота, розовый букет, первое из которых анафорически повторяется в личностном микрополе. В фоновом микрополе третьей частушки употребляются экспрессивные сочетания «лезу, лезу», «да боюся - упаду», последнее из которых анафорически повторяется в личностном микрополе.

Много народных частушек посвящено чувству грусти, ситуативно - связанному с расставанием, с разлукой:

Скоро, скоро снег растает, // И с горы пойдет вода. // Скоро миленький уедет, // Я остануся одна.

Ветерочки дуют с почки // Поперек дороженьки. // Мне сказали: «Мил уехал», -//Подкосило ноженьки.

Запевай, подружка, песню // Самую печальную: // Проводила дорогого // В путъ-дорожку дальнюю.

В первой частушке, как видим, гармоничное единство микрополей, выражающих предчувствие разлуки, расставаюсь усиливается анафорическим повторением наречия скоро»: скоро, скоро снег растает и с горы пойдет вода» - «скоро миленький уедет, я остануся одна». Фоновое микрополе второй частушки также окрашено личными чувствами девушки: уменьшительно-ласкательные слова ветерочки, дороженьки гармонируют с соответствующими экспрессивными средствами в личностном микрополе: мил уехал, подкосило ноженьки. В третьей частушке пейзажно-фонового микрополя нет. Вместо него, как и во многих других частушках, вводящее микрополе императивной формы: запевай, подружка, песню. Такие вводящие микрополя могут выражать просьбу, пожелания, вопрос, ответ и т.д. В данной частушке выражается побуждение запеть песню. Но песню не веселую, а в соответствии с чувствами лирической героини самую печальную. А кульминационное микрополе раскрывает причины этой печали: проводила дорогого в путь - дорожку дальнюю.

Чувство грусти еще больше усиливается, когда девушка предчувствует или осознает, что с расставанием связана окончательная разлука:

Дайте с гороньки спуститься, // К быстрой речке подойти. //Дайте с миленьким проститься-// Мне такого не найти.

Убывает, прибывает // В нашей реченьке вода. // Уезжает, оставляет // Меня милый навсегда.

Мой миленочек уехал, // Только пыль на колесе. // Меня горькую оставил, // Как полынь на полосе.

Речевая структура всех приведенных частушек, выражающих чувство грусти, однотипна: личностное, собственно чувственное микрополе формируется последними двумя строчками, с которыми гармонически сочетается подготовительно-фоновое микрополе, представленное первыми двумя стихами. Пейзажные подготовительные микрополя с речкой, горочками, снегом и водой сами по себе нейтральны по отношению к чувствам лирической героини. Однако в силу их не контрастности, гармонической сочетаемости в системе целого они тоже окрашиваются экспрессией грусти. А отдельные микрополя, как, например, «Запевай, подружка, песню // Самую печальную», и по своей внутренней семантике, экспрессии созвучны с личностным микрополем, выражающим чувство грусти. Да и уменьшительно-ласкательные слова со значением субъективной оценки горочки, реченька усиливают эту экспрессивную связь фоновых микрополей с личностными, в которых используются аналогичные лексические средства, как миленький, мне такого не найти, милый, миленочек. Последняя частушка начинается с констатации разлуки. Однако экспрессивность вводящего микрополя, рисующего быстроту отъезда партнера, выразительно сочетается с экспрессией концовочного микрополя: уехал, только пыль на колесе, т.е. стремительно, не дав осознать в полной мере случившегося, а в концовочном кульминационном микрополе ему соответствует горечь и растерянность покинутой девушки: меня горькую оставил, как полынь на полосе.

Во многих народных частушках отражается тема уходящей любви:

Задушевная подруга, //Лето начинается, // Все цветочки расцветают, / А любовь кончается!

Чёрный ворон воду выпил-// Берег с берегом сошлись. //Неужели с моим милым // Мы навеки разошлись?

С неба звездочка упала // На малиновый кусток.// Я от милого отстала, // Что от дерева листок.

Два крылечка - оба рядом // В памяти осталися: // На одном крыльце влюблялись, На другом - рассталися.

В первых двух частушках пейзажно-фоновые микрополя по своей семантике явно противопоставлены чувственно-личностным. Три стиха в первой частушке констатируют приход лета и начало цветения природы, а последний стих констатирует конец, уход любви. Первые два стиха во второй частушке констатируют, что даже два берега реки сходятся между собой, в то время как кульминационное микрополе констатирует разлуку. Однако, несмотря на явную семантическую противопоставленность эмоционально-экспрессивной противопоставленности между микрополями нет. Напротив, грустная тональность свойственна не только концовочным, но и фоновым микрополям. По эмоционально - экспрессивной окраске они гармонически сочетаются и соединяются в целостное художественное поле единой модальности. В третьей и четвертой частушках микрополя гармонически сочетаются и по семантике.

Актуальной в народных частушках является тема измены:

По забережку ходила, // Воду мутную пила. // Сердце чуяло измену, // Только я не поняла.

Погляжу я с моста в речку - //В речке темная вода. //По глазам миленка видно, // Что обманывал меня.

Мой миленочек - охотник: //В лесу уточку убил. //Заразил мое сердечко, // Сам другую полюбил.

Сенокос, сенокос - // Рано травку косят! // Ох, уж эти лейтенанты: // Завлекут да бросят!

Чувство грусти, связанное с изменой или обманом, непосредственно выражается лишь в концовочных микрополях этих частушек. Однако и пейзажно - фоновые микрополя по семантике и экспрессии созвучны переживаниям лирической героини: воду мутную пила, в речке темная вода, в лесу уточку убил, рано травку косят. В результате этой гармонической созвучности микрополей формируется целостное экспрессивно-семантическое поле, выражающее настроение девушки.

Безответная любовь влечет, как правило, плохое настроение:

Не строгает мой рубанок, //Не пилит моя пила. //Ко мне милая не ходит -// Мне работа не мша.

Во садочке в уголочке // Трава не помятая. // Не работа меня сушит, // А любовь проклятая.

Не машина траву косит - // Косит острая коса. // Не работа парня сушит-// Сушит девичья краса.

В первой частушке плохое настроение лирического героя отражается уже в фоновом микрополе: «Не строгает мой рубанок, //Не пилит моя пила». Во второй частушке фоновое поле, напротив, имеет положительную семантику: «трава не помятая». Однако в сочетании со вторым микрополем эта семантика уже осознается как негативная: не помятая трава свидетельствует о неразделенной любви. А в третьей частушке гармоническому единству экспрессивно - семантических микрополей способствует даже синтаксический параллелизм микро полевых структур:

- не машина траву косит - не работа парня сушит, косит острая коса - сушит девичья краса.

Структурно-синтаксический параллелизм микрополей в частушках, выражающих переживание, весьма распространенное явление в песенном фольклоре:

Кабы не было дорожки, //Не было б и полюшка. //Кабы не было милого, // Не было б и горюшка.

Срубил белую березу, //Да в лесу осталась. //Любил девку чернооку, //Да не мне досталася.

Что зеленая березка, //Ветра нет, а ты шумишь? // Что ретивое сердечко, // Горя нет, а ты болишь.

Моя досада - не рассада, // Не раскинешь по грядам, //А кручина - не лучина, // Не сожжешь по вечерам.

Формированию целостных экспрессивно-семантических полей единой эмоциональной тональности в этих частушках, как видим, способствует не только семантический параллелизм между микрополями, но и структурно - грамматический; фоновые микрополя и личностные строятся по одной синтаксической модели.

Кабы не было дорожки, не было б и полюшка - Кабы не было милого, не было б и горюшка; Что, зеленая березка, ветра нет, а ты шумишь? - Что, ретивое сердечко, горя нет, я ты болишь?; Срубил белую березу, Да в лесу осталася - Любил девку чернооку, да не мне досталася.

Подобный семантический и синтаксический параллелизм микрополей частушки в наиболее обнаженной наглядной форме демонстрирует речевую структуру частушки как жанровой формы художественной речи.

Формирование семантического и структурно-синтаксического параллелизма в частушках способствуют лексические повороты. Чаще всего они носят анафорический характер:

Неужели ты завянешь, // Травушка шелковая? // Неужели не вспомянешь, //Мила чернобровая?

Где мы с дролечкой стояли, // Снег растаял до земли, // Где мы с милым целовались, // Там цветочки расцвели.

Голова моя болит, //Видно угорела я. //Не ходит миленький ко мне, //Видно, надоела я.

Яне думала, что с елочки//Иголочки спадут. //Яне думала, что дролечку //В солдатики возьмут.

Неужели мороз грянет, // И цветы в саду убьет? // Неужели от разлуки // Любовь наша пропадет?

Неужели сердцу радости // Не будет никогда? // Неужели мы с залеточкой// Расстались навсегда?

Неужели позавянет // Не горе зеленый сад? // Неужели не воротится // Любовь наша назад?

Анафорический повтор может наблюдаться не только в двух стихах (первом и третьем, втором и четвертом), но и попарно во всех четырех стихах:

Кому лес, кому поляна - // Мне-то чисто полюшко. // Кому радость и веселье-// Мне большое горюшко.

Девушки, отстала я // От стада лебединого; // Девушки, отстала я // От своего любимого.

Хотя грязи по колено, // Все равно буду ходить. //Хотя мама не велела, // Все равно буду любить.

Много девушкам работы. // То полоть, то поливать. // Много девушкам заботы: // То любить, то забывать.

В отдельных случаях анафора сочетается с эпифорой:

На Брусенке рыбы много - // Надо всю переловить. // На Хохлове девок много -// Надо всех перелюбить.

Экспрессивно-семантическую двукомпонентность речевой структуры частушки обычно очень хорошо чувствуют и понимают опытные и профессиональные сочинители песенок этого жанра. В советское время много частушек высокой экспрессивной тональности создавалось на общественно-политические темы. В этих общественно-политических частушках, созданных профессионалами, всегда отчетливо обозначаются два структурных микрополя:

Не сама я кофту шила - // Ниточка с иголочкой. // А девчонка молодая, // Стала комсомолочкой.

Не шуми, береза, в поле, //Не боли, головушка. //Мы -ударники колхоза, // Трудового полюшка.

Зори ясные сияют. // Озаряя мирный край. // Комсомольцы уезжают // В Казахстан и на Алтай.

Наши спутники летают, // Облетели целый мир. // Пускай знают во всем мире: //Мы за дружбу и за мир.

По образцу микрополевой структуры народной частушки сочиняются строфы многих лирических песен. Сравните первую строфу из песни «Лучше нету того цвету»:

Лучше нету того цвету, // Когда яблоня цветет. //Лучше нету той минуты, // Когда миленький придет.

Многие песни М. Исаковского потому и получили широкую популярность в народе, что по своей структуре, по ритму и поэтике напоминали народную частушку, строились по ее образцу. Сравните:

Расцветали яблони и груши, // Поплыли туманы над рекой. // Выходила на берег Катюша, // Выходила на берег крутой.

Выходила, песню заводила // Про степного сизого орла. // Про того, которого любила, //Про того, чьи письма берегла.

Уже в первой строфе отчетливо обозначены два микрополя: первые два стиха рисуют фон, третий и четвертый стих формируют на фоне природы личность микрополя. Точно так же во второй строфе первые два стиха констатируют песню о степном орле, третий и четвертый стих гармонично переключают песню в эмоционально-личностный план. Гармоническая созвучность микрополей, их органическое взаимодействие обеспечивают строфам высокую художественную выразительность, причем песенная выразительность несет на себе яркий отпечаток народности.

Конечно, микро полевая структура частушки не всегда бывает столь отчетливо выражена, как в рассмотренных случаях. В частушках, не имеющих пейзажно-фоновых микрополей, речевая структура сложнее по характеру членимости на смысловые части. Однако опорные элементы этой членимости всегда бывают достаточно четко выражены. Так, например, многие частушки начинаются с императивной глагольной формы «вспомни», обращенной к адресату:

Вспомни, милый, как гуляли, // Вспомни, как вблюлялися: // Наши руки белые // Круг шеи обвивалися.

Вспомни, вспомни, милый мой, // Как ходила за тобой: //Хоть какой мороз и стужа, // А я в кофточке одной.

В этих частушках, как видим, нет той отчетливой разграниченности микрополей, как в припевках с пейзажно-фоновым началом. Тем не менее два структурных микрополя явно обозначены. Вводные микрополя в этих частушках формируются опорным, ключевым императивом «вспомни» (это первые два стиха), а второе микрополе, характеризующее отношения между влюбленными, раскрывает содержание этих воспоминаний. Два экспрессивно - смысловых микрополя отражены синтаксически и пунктуационно посредством двоеточия. Обозначенность двух микрополей становится еще более отчетливой, если в первой части частушки появляются элементы пейзажного фона:

Дорогой залетка, вспомни, // Как гуляли по весне. // А теперь же это времечко// Приснится лишь во сне.

Вспомни зиму, вспомни санки, // Вспомни, где каталися; // Вспомни елки подле горки, //Где мы целовалися.

Во второй частушке вводное микрополе формирует три первых стиха, а последний стих формирует эмоционально-личностное микрополе, раскрывающее содержание того, что призывает вспомнить лирическая героиня своего партнера.

Во многих частушках лирические героини выясняют свои отношения с парнями:

Ты скажи определенно, // Ты скажи уверенно: //Постоянно меня любишь //Или только временно?

Ой, миленок дорогой, // Ой, миленок, голубь мой! // Ты скажи, о ком мечтаешь -//Обо мне иль о другой?

Если, миленький, не любишь, //Поскорее сказывай, // Намоем сердечке узел // Поскорей развязывай.

Что ты, милый, редко ходишь, // Или за работою? // Или любишь ты меня, //Девчонку, с неохотою?

Завязала ленту бантом, // Ты зачем развязывал? // Я любила тебя тайно, // Ты зачем рассказывал?

Если любишь, так сознайся// И любовь свою открой, // А не любишь - не касайся // И меня не беспокой.

Приведенные частушки неодинаковы по своему формальному речевому строению, в частности по синтаксической структуре. Однако экспрессивно - семантическая их структура идентична: одно микрополе представляет собой обращение лирической героини к партнеру, другое - содержание этого обращения, содержание вопроса или просьбы. Оба микрополя отчетливо выделяются и в то же время органически взаимосвязаны между собой, образуя единое экспрессивно-семантическое поле, выражающее чувство тревоги лирической героини, чувство неуверенности и сомнений во взаимной любви со стороны партнера.

Далеко не все частушки характеризуются гармоническим сочетанием образующих их микрополей. Прямую противоположность представляют собой сатирико-юмористические частушки. Комическое всегда создается явными противоречиями. Юмористические и сатирические частушки также строятся по принципу экспрессивно-смысловой дисгармонии между микрополями:

Меня милый разлюбил, // Вся истосковалася, // Сорок килограмм была - // Семьдесят осталося.

Меня сватать приезжали //На седой кобыле, //Все приданое забрали, //А меня забыли.

Полюбила я его, // Этого детинушку, // Я толкую про любовь, // А он мне про скотинушку.

Мой миленочек речистый, // Как по книге говорит. // Я люблю его послушать, // Когда молча он стоит.

В приведенных частушках юмор создается явным, причем несколько неожиданным смысловым противоречием между микрополями: в первой частушке героиня так «истосковалася», что поправилась на 30 килограммов, во второй частушке сваты забыли главное, зачем приезжали, - невесту, в третьей частушке невеста говорит про любовь, а жених ей про скотину. Смысловые противоречия между микрополями усиливаются часто экспрессивными противоречиями, которые создаются употреблением стилистических сниженных языковых средств:

Все бы пела, все бы пела, // Все бы веселилася, //Да одно меня сгубило-// В дурака влюбилася.

Я стояла на мосту, // О перила терлась. // Подмигнула одному - // Семеро приперлись.

Меня милый не целует, // Говорит, что маленька. // Приходи, большой дурак, //Я стану на завалинку.

Употребление в приведенных частушках слов дурак и приперлись со сниженной экспрессивной окраской усиливает комическую дисгармонию между микрополями в структуре песенок.

Характер комизма в народных частушках может быть разным: от еле уловимого, легкого юмора до резкого сарказма. Наиболее острый комизм создается яркими и неожиданными противоречиями:

Вечерок посидела, // Думала, что генерал. // Утром рано посмотрела - // Он коровушек погнал.

Меня милый не узнал -//Пень березовый обнял, //Думал в кофте розовой, //А это пень березовый.

Я хотела выйти замуж, // Мать корову не дает, // А жених такой попался -// Без коровы не берет:

В девичьих частушках про «миленка» комизм часто создается противопоставлением экспрессивно-оценочного отношения лирической героини, с одной стороны, к «миленку» как традиционному объекту обожания, а с другой - сниженного отношения к реальному ухажеру:

Мой миленок, как теленок, // Только веники жевать. //Проводил меня до дому//И не смог поцеловать.

У меня миленочек - // На двух ногах теленочек: // Сяду рядом - замолчит, // Сядем врозь - он замычит.

Мой миленок, как теленок, // И кудрявый, как баран. // Пойло выпил, крошки съел, //Ведерко на уши надел.

Мы с миленочком сидели // У зеленого пруда. // Нас лягушки напугали, - // Не пойдем больше туда.

Во всех приведенных частушках образ реального миленка явно не соответствует идеальному представлению о нем лирической героини: он слишком стеснительный, не смел, робок, не находчив и т.д. Сравните аналогичное несоответствие реальных образов идеалу в частушках о миленке подруги, о наших парнях:

Задушевная подруга, // Твоего я видела: // На крыльце сидит и плачет, - // Курица обидела.

Лхи-ахи-ахоньки, // Наши парни махонъки! // Из-за кочек, из-за пней // Не видать наших парней.

Комизм в частушках о миленке, о партнере часто усиливается неожиданностью снижающего экспрессивного фактора:

Мы с миленочком сидели, // Обнимались горячо: //Я ему сломала руку, // Он мне вывернул плечо.

Едет милый по базару, //Всем он улыбается: // Оказалось, -зубы вставил, -//Рот не закрывается.

Объясниться мил хотел, //Рот раскрыл и оробел; //В рот ворона залетела-// Чуть проклятую не съел.

В санатории была, // В одного влюбилася. // Целоваться он полез - // Челюсть отвистлася.

Была кузнеца - сгорела, //Водой мельницу снесло. // Полюбила небольшого, -//В поле снегом занесло.

«Полюбила тракториста, - //Девушка гордилася - // Просидела один вечер -// Три недели мылася.»

Полюбила летчика, // За ремень держалася. // Он, зараза, улетел, // Я с ремнем осталася.

На экспрессивно-смысловых противопоставлениях с усиливающим фактором неожиданности строятся частушки о «семерых» и других в количественном исчислении ухажерах и ухажерках:

Голова моя кружится, //Пойду к доктору лечиться. //Доктор спросит: «Чем больна?» -//»Семерых люблю одна!»

Я не столько нагуляла, // Сколько начудесила: // Троим голову вскружила, // Семерым повесила.

У меня миленка три, // Три и полагается, - // Один бьет, другой жалеет, // Третий заступается.

У залетки сорок восемь, //Я сорок девятая. //Занимай, подруга, очередь // Пятидесятая!

У меня зачетки три. //Яне знаю, с кем идти: // Один-мал, другой - велик, // С третьим - сердце не велит.

Подобные частушки литературоведы называют частушками - анекдотами. По остроте юмора они действительно близки к анекдотам. Однако по экспрессивно-семантической структуре анекдоты всегда являются двуполевыми структурами разно субъектной модальности. Частушки же всегда характеризуются одно субъектной модальностью, что и обусловливает в конечном счете их одно полевую структуру. Сатирико-юмористические частушки, как и лирически - исповедальные разных тональностей, несмотря на свойственные им внутренние смысловое противоречия, выражают отношение, оценку одного субъекта, и эта односубъектная модальность объединяет семантически дисгармоничные микрополя в одно целостное по экспрессивной окраске художественное поле.

Между исповедальными частушками гармонической экспрессивно - семантической структуры и сатирико-юмористическими частушками ярко выраженной дисгармоничной семантики очень широкий диапазон разнообразных промежуточных разновидностей. Вот, например, исповедальные по форме частушки, в которых девушка жалуется на родителей за то, что они не пускают ее гулять, не пускают на свидание с парнем:

Темна ноченька, не спится, // Гулять хочется - беда! // Родна матушка бранится, // Не пускает никуда.

Не стой, милый, у окошка, // Не зови вечеровать: // Сижу дома, плачу с горя-//Не хотят пускать гулять.

Однако выражение внутренней неудовлетворенности, огорчения в приведенных частушках явно сочетается с легким юмором. Благодаря этому смягчающему юмору частушки о драматических отношениях героини с родителями явно звучат без трагедийной экспрессии:

Не давайте мне обедать, // Не давайте чаю пить, // Только дайте дозволенья // С дорогим поговорить.

Меня мамонька стегала // Тоненькой веревочкой. // Хоть, родимые, убейте, // Не расстанусь с дролечкой.

На улицу не пускачи - // Экая оказия! // На ночь двери закрывали, // Я в окошко лазила!

Меня дома караулят, //Караульте - все равно: //Если ходу нету в двери, // То для ходу есть окно.

То же самое наблюдается в частушках, где лирическим героем является парень:

Меня дома бьют обухом, // Что гуляю с молодухами. // Хоть разбей весь обух, //Я не брошу молодух.

Сочетание лиризма с юмором наблюдается в частушках, где лирическая героиня вынуждена делать выбор между работой и свиданием с милым:

На работушку идти-// Тяжело ретивому. //Я бы лучше согласилась // На свидание к милому.

Голова моя не чурка, // Что-нибудь сработает: // Либо спать, либо лежать, //Либо к милому бежать!

Явное сочетание лиризма с юмором наблюдаем в частушках, характеризующих скромность желаний, чистоту помыслов лирических героев:

Мне не надо пуд муки, //Мне не надо сита: //Меня милый поцелует, - //Я неделю сыта.

Мне не надо чики-брики // На высоких каблуках, - // Лишь бы личико почище, // Ничего, что в лапотках.

Многообразие разновидностей частушек, их тематическая пестрота порождает у некоторых литературоведов мнение о том, что частушки не представляют единого, целостного жанра, что это вид народного музыкально-словесного искусства, объединяющий в себе несколько жанров. Однако со стороны экспрессивно-семантической структуры все частушки разнятся лишь степенью ее выраженности и языковыми средствами ее формирования. По степени выраженности как гармоничные экспрессивно-семантические структуры, так и дисгармоничные могут быть ярко выраженными и слабо выраженными. Общенародные частушки, прошедшие речевую шлифовку в массах, всегда характеризуются ярко выраженной эмоционально-экспрессивной структурой. Яркое гармоническое сочетание микрополей или их яркая семантическая дисгармония обеспечивают их высокую художественность, выразительность. Это наглядно проявляется не только в собственно лирических частушках со структурно выраженным присутствием личного «Я», но и в частушках, по форме являющихся эпическими, где лирический герой формально отсутствует:

За горою две избушки, // Печки рано топятся //Девки кудри навивают, // На вечер торопятся.

За рекой на перевозе //Выросла крапивница. //Парень девку целует - // Девица противится.

Загорелося солома, // Так и пыхает огонь. // Захотела девка замуж, // Так и топает ногой.

Такие повествовательно-описательные частушки в общей массе немногочисленны. Однако и в них отчетливо просматриваются два экспрессивно - семантических микрополя, гармонически взаимодействующие друг с другом. Первые два стиха в каждой частушке представляют фоновое микрополе, оно гармонически по семантике и экспрессии сочетается с главным, основным микро полем. Их гармоническая взаимосвязь поддерживается и смысловыми ассоциациями крапивница-ловушка. противится, и структурно-синтаксическим параллелизмом: так и пыхает огонь - так и топает ногой и т.д. В повествовательно-диалогических частушках, которые также являются мало типичными для жанра, преобладают дисгармоничные экспрессивно-семантические структуры, порождающие комизм:

Раньше спросишь: «Как жена?» // Говорит: «Здоровая». // Нынче спросишь: «Как жена?»//Говорит: «Которая?»

Под окошком я плясала, // Увидал меня отец: // На работе тебя нету, // А плясать ты молодец».

Как старуха старика // Стукнула тарелкой: // «Не зови меня старухой, // Зови пионеркой!»

Говорит старуха деду: // «Ты купи-ка мне «Победу». // А не купишь мне «Победу», //Я уйду к другому деду».

Аморфную, нечетко выраженную микро полевую структуру имеют обычно слабые в художественном отношении, маловыразительные частушки. Как жанр частушка, по замечанию ряда литературоведов и искусствоведов, носит импровизационный характер. Многие частушки создаются экспромтом, по конкретному случаю. Такие песенные скороспелки, как правило, не отличаются высокой художественностью, выразительностью языка. В них слабо бывают обозначены микрополя. Во многих частушках-припевках, исполняемых под пляску, одно из необходимых микрополей вообще отсутствует. Особенно это характерно для двустрочных припевок. В современных сборниках доля малохудожественных, наспех сочиненных частушек очень велика. Судя по низкому качеству, больше половины из них не являются массовыми, тем более общенародными.

Выразительность речевой структуры частушки создается не только семантикой ее микрополей, их соотношением, но и языковыми средствами. Особенно важную роль играет семантически и экспрессивно доминирующие слова, сочетания слов, целые предложения, которые принято называть ключевыми. В сатирико-юмористических частушках выразительной структуры ключевые слова, сочетания слов отчетливо противопоставлены по своей семантике и оценочной экспрессии. На таких противопоставлениях ключевых поле образующих слов и выражений строятся, как правило, юмористические частушки из цикла «Семеновна»:

Ах, Семеновна, // Что наделала? // Из худых лаптей // Туфли сделала.

Моя соперница//Прифасонилась, //А через день она//Опозорилась.

Ой, ты не радуйся, // Моя разлучница:

Со мной Сенечка// Не разлучится.

В очень сжатых стихах этих частушек ключевые слова, сочетания, как видим, вынесены в конец и строки рифмуются: что наделала - из худых лаптей - туфли сделала, прифасонилась - опозорилась, моя разлучница - не разлучится.

Последнее, завершающее микрополе в подобных частушках часто содержит свое внутреннее противоречие, противопоставление, причем неожиданной семантики, что усиливает песенный комизм:

Я на горочке стою, // Слезы с глазок капают. // Никто замуж не берет, // Только ходят сватают.

А штаны мои худые // Разорвались до колен. //Хотел осенью жениться - // Поросенок околел.

Я не знаю, как у вас, // А у нас в Киргизии //Девяносто лет старухе - // Командир дивизии.

Ты, колхоз, ты, колхоз, //Новое создание. //Мужики коров доят, //Бабы - на собрание.

В лирических частушках исповедального характера, выражающих чувство радости, восхищения, грусти и т.д., в качестве ключевых, поле образующих средств используется обычно лексика, сочетания слов, синтаксические конструкции с положительной эмоционально-экспрессивной окраской:

Скоро, скоро снег растает, // С гор покатится вода. // Скоро миленький отслужит, // Свадьбу спразднуем тогда.

Ой ты, миленький мой, //Моя ты картиночка! // Тебя взяли на войну, //А я - сиротиночка.

Гар-мо-ше ч-ка, // Двух-ря-доч-ка, // А играет на гармошке // Не наглядочка.

Во всех этих частушках, как видим, доминирующими, поле образующими средствами служат такие эмоционально-экспрессивные слова с положительной окраской, как миленький, картиночка, сиротиночка, не наглядочка, гар-мо-шеч- ка, двух-ря-доч-ка, свадьбу спразднуем и другие.

В шутливых, юмористических частушках, напротив, в качестве поле образующих средств используется лексика, фразеология, синтаксические структуры сниженной семантики и экспрессии:

Погуляю, покручу - //В девках не остануся. //Ну и горе тому будет, //Кому я достануся!

Не судите меня, бабы, // Не судите, мужики. // Осуждении не боюся - // Привяжите языки.

Наш капризный гармонист //Знай гармошку тянет, //Красотою задается -//На девок не глянет.

В приведенных частушках шутливого содержания доминируют, как видим, слова и выражения сниженного характера: покручу, в девках, горе тому будет, бабы, мужики, привяжите языки, капризный, задается, не глянет и т.д. Для создания юмора в подобных частушках нередко используются слова, выражения с положительной окраской, а в контраст им - с отрицательной, явно сниженной:

Гармонист, гармонист -// Сапоги на шпорах, // Не у вас ли, гармонист, // Хата на подпорах?

Ты - пилот, и я - пилот, // Оба мы-пилоты. // Мы на девок, и на баб //Делаем налеты.

В первой частушке начальное микрополе положительно характеризует гармониста, на нем «сапоги на шпорах», зато в концовочном микрополе он показывается с отрицательной стороны, у него «хата на подпорах». Аналогичным образом во второй частушке первое микрополе с трехкратно повторяющимся словом пилот имеет положительную семантику и экспрессию, а второе микрополе резко переключает содержание частушки в сниженный экспрессивно-смысловой план: на девок и на баб делаем налеты.

Выбор и использование тех или иных слов в качестве ключевых зависит в первую очередь от содержания и экспрессивной направленности частушек. Так, например, при выяснении отношений девушка нередко укоряет парня, что он, ухаживая за нею, насмехается над нею, не проявляет нужной серьезности. Отсюда в частушках в качестве ключевого поле образующего средства употребляется императивная глагольная форма «не смейся»:

Ты не смейся, ягодка, // Мне не двадцать два годка, // Мне всего семнадцать лет, -// От ребят отбою нет.

Ты не смейся. Дорогой, // Не смейся, ягодиночка, // Ты - подметочка моя // От левого ботиночка.

С выяснением отношений между девушкой и парнем связано употребление в качестве ключевых поле образующих лексем глаголов задаваться, заноситься, зазнаваться:

Что ж ты, милый, задаешься // Красотой и высотой? // А попробуй поухаживай- //Пойду ли я с тобой?

Что ты, милый, зазнаешься, // Иль костюм новый купил? // Что же я не зазнавалась, -//Ты в фуфаечке ходил?

Что ты, милый, задаешься//Красотой заносишься? //За тебя в базарный день // Пятака напросишься.

Мой миленок задается, // Что красивее людей: //Привели его в конюшню // Напугали лошадей.

Девушка в частушках нередко укоряет парня в отсутствии совести, стыда, в связи с чем совесть и стыд, отражая народный менталитет, употребляются как ключевые, поле образующие экспрессемы:

Как те, реченька, не тесно //Между камушков бежать? //Как те, ягодка, не стыдно // Других девок ублажать.

Что, гармошка, не играешь, // Или холодно ладам? // Что ты, милый, не подходишь, // Или совестно глазам?

Кабы знала в речке дно, //Я бы не купалася. //Кабы знала твою совесть, // Я бы не влюблялася.

Уговаривал на совесть, // Оказалося - на смех. // У него такая совесть - // Уговаривает всех.

Перелетная кукушка // То на куст, то на другой. // Вот какая в моем совесть-// То с подружкой, то со мной.

Слова стыд, стыдиться, совесть используются и для формирования личностного микрополя лирической героини, выражающего самооценку своего поведения:

Шла дорожкой, шла большой, //Немножко припылшася; //Хотела к милому зайти-// Народу постыдилася.

Била мамонька поленом, // Родный батюшко - кнутом. // Мне не больно, только стыдно, -// Стоял милый под окном.

Я, молоденькая девушка, // В себе уверена: // Глазки вниз не опускаю, - // Совесть не потеряна.

Точно так же и в частушках на общественную тематику выбор ключевых, поле образующих слов определяется содержанием и экспрессивной направленностью частушек. Так, например, в дореволюционных частушках о солдатской доле в качестве ключевых слов используются соответствующие слова солдаты, солдатушки:

Вы гуляйте-ко, ребята, // Пока реченьки текут. // Быстры реченьки застынут -//Вас в солдаты заберут.

Нам с тобой, подружка, осень //Невеселую сулят: // Твоего дружка в солдаты, //Моего женить хотят.

Не на то кольцо купила, // Чтоб в коробочке держать. // Не на то дружка любила, // Чтоб в солдаты провожать.

Неужели ты повянешь, // На горе зеленый сад? // Неужели, милка, бросишь, //Не дождешься из солдат?

Запрягай-ко, тятька, тройку, //Во середочку Серка, //Провожай, родима мамонька, // В солдатушки сынка.

Я ли, я ли не работал, // Я ли, я ли не пахал? // За какую за провинность // Во солдатушки попал?

Экспрессивность частушек на солдатскую тему часто усиливается сочетанием слов солдаты, солдатушки, солдатики с глаголами забрать, угнать, сдать, повезти, увезти, забрать, подчеркивающими насильственность самой акции:

Не от камушка родился, - // От родимой матушки. // Не успел, мальчишка, вырость, - //Повели в солдатугики.

Не спросить у отца - // Поженили молодца, // Не сказали матушке - // Повезли в солдатушки.

Пойду выйду за ворота, // Покачаю головой: // Сдачи милого в солдатики, // Осталась сиротой.

Нас в солдатики забреют, // Вам нас больше не видать; // Остаетесь, наши мичочки, //Лаптями торговать.

На вокзалике фонарики// Осталися гореть. //Дружка в солдатушки угнали, // Я осталася реветь.

Еще больше экспрессивность частушек на солдатскую тему усиливается словосочетаниями забритая головушка, солдатчина проклятая и т.д.:

Скоро, скоро зима будет, // Скоро снегу нанесет. // Скоро бритую головушку // Машина повезет.

Вы солдаты-новобранцы, // Бритые головушки! // Ваши милые подружки // Остаются вдовушки.

Ты играй, играй, гармонь, // Пока не разбитая. // Ты гуляй, гуляй, головка, // Пока не забритая.

Расхорошенъкий ты мой, // Ведь я не виноватая: // Разлучила нас с тобой // Солдатчина проклятая.

Как неоднократно уже отмечали исследователи, частушка как жанр органически связана с живой народной речью. В связи с этим речевая структура частушечных микрополей часто воспроизводит не только характерную для разговорной речи лексику, фразеологию, но и целостные синтаксические структуры живой народной речи. Чаще всего такие целостные синтаксические структуры народной речи как ярко экспрессивные выносятся в конец частушки, они формируют завершающее, кульминационное ее микрополе:

Ой, подружка моя Клава, // Как бы нам не прозевать: // Говорят, что по талонам // Мужиков будут давать.

На стене висит пальто, // Меня не сватает никто. // Пойду, выйду, закричу:// «Караул, замуж хочу!»

Напишу я письмецо // В розовом конверте: // «Возвращайся поскорей! // Соскучилась до смерти!»

Меня матушка ругала // И ухватом гладила: «Вот тебе изба - читальня, // Патефон и радива».

Таким образом, полевая структура частушки как жанровой формы очень динамична. Она обладает широчайшим диапазоном возможностей для выражения самых различных чувств лирического героя, различной экспрессивной оценки лиц и событий. Динамизм речевой структуры частушки, ее широчайшие выразительные возможности в значительной мере обусловлены ее органической связью с живым народным языком.

Генетически частушка восходит, по мнению ряда литературоведов, к лирической песне. С.Г. Лазутин в своей монографии «Русская частушка. Вопросы происхождения и формирования жанра» отмечает, что первоначально многие частушки были 8-12 строчными, и приводит примеры трансформации ранних много строчных частушек в четырех строчные. Из сборника П.В. Шейна «Русские народные песни» (1870) он приводит в качестве примера такую десятистрочную частушку:

Без меня меня женили, // Я на мельнице был. // Приезжаю домой. // Поздравляют с женой. //Не коснуть ли мне головой, //Да не трухнуть ли бородой// Для хозяйки молодой? // Я головушкой коснулся // К кудерышком тряхнулся, // и сам себе улыбнулся.

В приведенной десятистрочной частушке явно обозначены два экспрессивно-семантических поля. Первое представляют начальные четыре строки с семантикой «без меня меня женили», второе - следующие шесть строк, отражающие размышления лирического героя, его реакцию в связи со случившимся. Эти два экспрессивно-семантических поля тесно связаны между собой и образуют единое экспрессивно-семантическое макро поле. Макро полевая структура характерна для многих лирических песен, где художественно-речевое пространство значительно шире, чем в четырех строчной частушке и целевое назначение которых передать чувства, переживания лирических героев в определенной динамике. Однако постепенно десятистрочная частушка трансформируется, преобразуется в более сжатую форму. Последние шесть строк, формирующие второе экспрессивно-семантическое поле, исчезают, опускаются, а первая часть бытует в различных вариантах. Была записана ее шестистрочная форма:

Без меня меня женили, //Яна мельнице был. //Веселились, пировали, //Я в лесу дрова рубил. //Приезжаю я домой, //Поздравляют с молодой. [Лазутин С.Г., 1990, с,79].

Частушка стала по речевой структуре уже одно полевой, но в ней оказалось три микрополя, одно из которых явно было лишним: «Веселились, пировали, //Я в лесу дрова рубил». В результате эта многострочная частушка в конце концов трансформируется в четырех строчную. В начале XX века были записаны такие ее варианты:

- Без меня меня женили, // Я на мельнице был. // Приезжаю я домой - // Меня потчуют женой.

- Без меня меня женили, // Я на мельнице был. // Приезжаю я домой - // Поздравляют с молодой.

С.Г. Лазутин приводит целый ряд подобных примеров трансформации многострочных лирических песен частушечного ритма в четырех строчные [Лазутин С.Г., 1990, с. 133]. Это дало основание ученому предполагать, что генетически частушка в значительной мере связана с трансформацией традиционных народных песен в XIX веке. Многие ранние частушки, по его мнению, представляют собой отдельные мотивы, получившие затем самостоятельное бытование [Лазутин С.Г., 1990, с. 133-218].

Однако среди литературоведов относительно происхождения частушек распространено и другое мнение. Целый ряд исследователей, таких, например, как А.И. Соболевский, Е.З.Линева, Е.Н. Елеонская, Ю.М. Соколов, Н.П. Андреев, Н.П. Колпакова, предполагают, что частушка имеет более древнее происхождение. По мнению Н.П. Колпаковой, наиболее ранней формой является плясовая частушка: «указания на «припевы», «малые припевы», исполняющиеся под музыку и при пляске на пирах древней Руси, встречаются уже в былинах наряду с упоминанием о национальных музыкальных инструментах - гуслях и гудках. Возможно, что на основе песенок малой формы, обладающих шутливым характером, развилась позднейшая форма веселых юмористических песенок частушечного типа, издавна употреблявшихся народом для развлечения, в качестве аккомпанемента к пляске. В сборниках частушек и сегодня публикуется немало плясовых припевок, как плавило, двустрочных:

Колечко мое-золотая проба. // Не забуду я милого до самого гроба.

Не страданье то, а мука: // Вечер вместе, день - в разлуке.

Ох, мамочка, я настрадалася: // Со всеми тремя рассталася.

Ой, крикну, свистну -луна взойдет, //Милый прежний ко мне придет.

Брось ты, милка, брось курьезы. //На платочек-утри слезы.

Буйный ветер, будь свидетель, // Что одной тоска на свете.

Ох, не страдайте вы, девчата,//Пусть страдают по вас ребята.

Все подобные двустрочные частушки имеют самую сжатую форму припевок. Однако в их речевой структуре отчетливо обозначены два микрополя, характерные для четырех строчной частушки. По своей ритмике такие двустрочные припевки легко трансформируются в четырех строчную запись:

Колечко мое-//Золотая проба. //Не забуду я милого //До самого гроба.

Не страданье то, //А мука: // Вечер вместе, //День - в разлуке.

Ох, мамочка, // Я настрадалася: // Со всеми тремя.// Рассталася.

Подобным же образом и другие частушки легко преобразуются в четырех строчные. Именно от подобных самых сжатых припевок образуется в XIX веке четырех строчная «лирическая миниатюра с развитым психологическим содержанием» [Колпакова Н.П., 1966, с.274-275; Мешкова О.В., 2000, с. 10-11].

Однако далеко не все двустрочные припевки имеют отчетливо обозначенную двусоставную микро полевую структуру. Во многих двустрочных припевках микро полевое членение на две семантические части выражено очень слабо:

Позавяли все сирени, //Где мы с миленьким сидели.

Где ты, милый, где ты, где ты? //Почему не шлешь ответы?

Мил уехал, милый скрылся, //Хоть бы раз во сне приснился.

Во всех этих частушках микрополя лишь намечены, семантически они слабо выражены. В четырех строчных частушках такие семантико-синтаксические структуры, как «Позавяли все сирени, // Где мы с миленьким сидели» функционируют как одно микрополе. Сравните:

Где мы с миленьким встречались, // Там и ягодки брала. // Где мы с миленьким расстались, // Там посохли дерева.

Естественно, что двустрочные припевки со слабо выраженными микро полями, как правило, страдают недостаточной выразительностью и редко исполняются без пляски. Поэтому их трансформация в четырех строчную частушку с четко выраженными двумя семантическими микрополями была вполне закономерной, когда функционирование этой жанровой формы вышло за пределы круговой пляски, когда частушки стали исполняться под гармошку или балалайку как самостоятельные песенные миниатюры.

Таким образом, исследования литературоведов, искусствоведов дают основание полагать, что генетически частушка формировалась двумя путями:

- От ранних кратких, чаще всего двустишных припевок к четырех строчной частушке;

- От многостишных народных лирических песен к лаконичному выражению одного из ее мотивов в четырехстишной миниатюре.

И тот, и другой путь формирования жанровой формы частушки к современному ее виду свидетельствует о характерности для ее речевой структуры одно полевой экспрессивно-семантической структуры с четко выраженными двумя микрополями. По сравнению с лирической песней речевая структура частушки стала проще, она предназначена для выражения одномоментного чувства, настроения лирического героя. По сравнению же с плясовыми двустрочными припевками четырех строчная частушка стала семантически более сложной, психологически более содержательной, ее сфера функционирования значительно расширилась, она стала широко исполняться за пределами плясовых ситуаций.

 

АВТОР: Мануйлова О.А.