Фономорфологические, морфологические, лексические особенности и различные классы слов немецких медицинских рукописей XIV-XV веков
Свн., сн., снн. bringen / brengen:
Форма глагола brengen «приносить, приводить» (свн. bringen) с [е] в корне характерна как для средненемецкого, так и для средненижненемецкого. X. Меттке отмечает, что средненемецкая форма появилась не в результате понижения Г\1 /е/, но является результатом палатализации слабой формы brangjan (умлаут) [Mettke 2000, 45]. Р. Петере возводит снн. brengen к древнесакснскому brengian, а снн. bringen к древне-саксонскому bringan. При этом он отмечает, что форма brengen наблюдается в вестфальском и, частично, в остфальском и является характерной особенностью нидерландско-вестфальско-средненемецкого языкового ареала, тогда как форма bringen характерна для остфальского и северно-нижненемецкого [Peters 87, 77]. Ср. в рукописи Московского фрагмента: brenge «приведи» (повелит, накл.) [1лиц., 26].
Обозначение понятий «болезнь», «недуг» и «боль» в Московском фрагменте.
В немецком языке существует несколько синонимов для обозначения таких понятий, как «болезнь», «недуг» и «боль». В XIV в. в рукописях широко использовалось свн. sere со значением «физическая или моральная боль, мука, нужда» [Lexer 1956, 192]. В памятниках XV в. это обозначение практически не встречается. В западных районах средней части Германии, а также на востоке Нидерландов в средневековый период широко использовалось существительное smert(z)en с нижненемецким или верхненемецким вариантом согласного в корне слова [Temmen 1997, 135]. В течение XV в. оно распространилось на всей территории верхне-немецкого. Однако существовали области, где преобладали другие обозначения. Так, на северо-западе более частотным было существительное свн. рЩе), сохранившееся и по сей день в нижнерейнском, рипуарском и вестфальском [Temmen 1997, 135]. Для восточно-средне-немецкого было характерно другое обозначение - свн. wetage [Tsing 1968, Т. 1, 65]. В частях Московского фрагмента, содержащих ветеринарно-медицинские рецепты, стихотворную молитву к апостолам и главу 72 лечебника Ортольфа Баварского, встречаются пять различных обозначений для понятий «болезнь», «недуг» и «боль». В тексте первого из трех ветеринарно-медицинских рецептов из лечебника мастера Альбранта встретилось существительное wetage в форме родительного падежа die stat des wetages, имеющее в данном случае значение «рана» и получившее большое распространение в восточносредненемецком. В тексте молитвы к апостолам встретилось существительное pin, которое может обозначать в данном случае как физическую боль и болезнь, так и духовное страдание: vor aller pin «от всякой болезни», «от всякого страдания». В значении болезни данное существительное использовалось, в основном, в средненижненемецком, тогда как в значении духовного страдания оно встречается в памятниках различных диалектных вариантов [Ising 1968, Т. 1, 65]. В четвертой части Московского фрагмента встречаются несколько вариантов обозначения болезни, образованных от германских основ seuka- и suhti-\ свн. или снн. существительное женского рода sucht, и его вариант мужского рода, встречавшийся только в средне-немецком sucht(e). В той же части рукописи встречаются также сн. варианты свн. siuche и свн. siechtac, -tage, ср. suche, suchtage. Данные слова использовались только для обозначения болезней, в частности, для обозначения чумы, проказы, лихорадки, ревматизма, слабоумия и буйного помешательства [Lexer 1956, 217].
Наличие в тексте Московского фрагмента четырех обозначений болезни, отмеченных различным географическим распространением, может служить дополнительным признаком, определяющим компилятивный характер данного памятника.
Личные местоимения.
Для средненемецкого была характерна форма личного местоимения 3 л. ед. ч. м. р. - her, he, hie, в отличие от средневерхненемецкой формы ег [Eis 1958, 150; Гухман 1955, 117; Barth 1938, 103; Eggers 1969, 66; Жирмунский 1956, 425]. Форма местоимения he характерна также для средненижненемецкого [Hard 2000, 1229]. В тексте Московского фрагмента встречаются следующие варианта: her he er.
Из приведенных примеров видно, что в рукописи преобладают средненемецкие формы her (10 из 14-ти), по сравнению с двумя средневерхненемецкими формами ег и двумя формами he, которые могли относиться как к средненемецкому, так и к средненижненемецкому.
В части Московского фрагмента, содержащей молитву апостолам, встретилась средненижненемецкая форма местоимения 3 л. ед. ч. ж. p. su [Hard 2000,1229].
В рукописи Московского фрагмента наблюдается наличие фонетических вариантов форм личных местоимений 3 л. ед.ч. м. р. в косвенных падежах: формы im(e), in, которые могли встречаться как в средневерхненемецком, так и в средненемецком, и формы ет(е), еп(еп), которые могут быть отнесены к средненемецкому или средненижне- немецкому. В части Московского фрагмента, содержащей главу 72 лечебника Ортольфа Баварского, отмечено преобладание средне-верхне- немецкой/средненемецкой формы винительного падежа местоимения 3 л. ед.ч. м. р. уп (13 случаев): ет еп ут, уте [Ш] уп.
Глаголы.
Глагольные префиксы (превербы).
Характерной чертой как средненемецкого, так и средненижненемецкого является вариант глагольного префикса vor- (иногда vur-) вместо ver- [Eis 1958, 149; Eggers 1969, 66]. В средненижненемецком приставка ver- отсутствовала, и использовался только префикс vor-, который этимологически представлял собой слияние нескольких родственных форм furi-, far-, fer-, fur- fir- [Gallee 1993, 119]. В третьей части Московского фрагмента, содержащей молитву к апостолам, встретился следующий пример: vorgesse, свн. vergiezen «пролить (кровь)»
Отпадение -п в инфинитиве «
Отпадение -п в инфинитиве глаголов было характерно для гессенской, восточнофранкской и тюрингской областей уже в древневерхненемецкую эпоху [Eis 1958, 153], особенно характерным данное явление было для северопорингского [Ising 1968, Т. I, 48]. В фрагменте лечебника встречается 5 форм с отпадением -п и 6 форм без отпадения.
Все формы инфинитива без -п представлены только в третьей части Московского фрагмента, содержащей стихотворную молитву к апостолам. Здесь встретились формы инфинитива в сочетании с глаголами wollen, lassen и muessen: du woldest laze dich crucige «ты добровольно позволил себя распять»
lisze du enthoupte dich «ты позволил себя обезглавить»
liize crucze «позволил распять»
lisze tote «позволил убить»
musze bygeste «должен поддержать»
liez griffе «позволил вложить персты»
Формы инфинитива, сохраняющие конечное -л, встречаются в четвертой части Москвского фрагмента, содержащей отрывки лечебника Ортольфа Баварского в сочетании с глаголами wollen (здесь: в функции глагола werden, то есть со значением будущего времени), sollen и кеппеп: wolde wachsen «увеличится» кеппеп sal «должен знать» sulle sterben «должен умереть», saltu егкеппеп «ты должен определить» sal man helfen «нужно помочь» sal man fleon «нужно избегать», sollen.
В тексте Московского фрагмента 3 раза встречается форма презенса 3 л. ед. ч., которую можно отнести как к восточносредненемецкому, так и к средне неижненемешсому: sal, а также форма презенса 2 л. ед. ч. с тем же. гласным в корне с энклизой личного местоимения: saltu.
Глагол sollen употребляется также в функдии вспомогательного глагола для передачи значения будущего времени: sulle sterben gen – gehen.
Наряду с формами gan в алеманнском и рейнско-франкском, в баварском, франкском и средненемецком были распространены формы gen. В пятой части Московского фрагмента, содержащей правила против эпидемий встретился следующий пример: get /Ърезенс, 3 л. ед.ч.) коттеп.
Свн. глагол котеп отличался в средненемецком образованием форм претерита: сравни сн. quam - quomen, ср. баварское и восточнофранкское кот - котеп (chom - chomen) и алеманское кат - котеп. В Московском фрагменте встречаются две формы презенса и формы претерита, которые могут отражать как средненемецкое, так и средненижненемецкое влияние: котеп (3 л. мн. ч.) kumt (3 л. ед. ч.), quam (3 л. ед. ч.) - 11 случаев.
Графематические особенности рукописи Московского фрагмента были описаны в разделе «Общие принципы издания». Здесь нет необходимости повторно излагать данный материал, однако, следует отметить графематические особенности, характеризующие отдельные части сборника Московского фрагмента. Так, написание Ь вместо м в анлауте в bider, отмеченное в третьем ветеринарно-медицинском рецепте, характерно для баварского; в четвертой части Московского фрагмента, содержащей окончание главы 71 и главу 72 лечебника Ортольфа Баварского, в анлауте встречается вариант написания /th/: thage, а в пятой части, содержащей правила против эпидемий, дополняющие главу 72, встречается вариант написания thun. В обоих случаях /th/ используется для передачи германского /d/ в позиции начала слова, что является характерной чертой средненемецкого [Moser 1909, 105]. Характерным для средненемецкого является также написание Г в безударных слогах, которое здесь преобладает до XV в.
АВТОР: Морозова П.В.