20.08.2012 6529

Проблема счастья и несчастья в психологических исследованиях

 

Философской традиции свойственно рассматривать счастье скорее как идеал, чем как характеристику жизни. В XX столетии этика счастья психологизируется, все больше учитываются переживания человека, его внутренний мир. Индивидуально-психологически счастье предстает как переживание удовлетворенности жизнью и полноты бытия. Счастье и несчастье по природе своей двойственны, т.к. в их основе лежит объективная обусловленность, связанная с условиями и обстановкой жизни человека, и субъективная, связанная с внутренним миром человека и определяющая его восприятие жизни, отношение к ней.

Интерес к проблеме счастья и несчастья в разные периоды человеческой истории менялся. Если в древности необходимости в понятии несчастья не возникало, поскольку счастье выступало в качестве идеала, а в XVI тема счастья преобладала над несчастьем, то в XVIII веке тема несчастья со всем многообразием его проявлений в реальной жизни уже не сдает своих позиций, получает дальнейшее развитие в XIX веке и в первой половине XX века (Татаркевич 1981, 243). Установка на изначальную скорбь бытия, несовершенство человеческой природы и, следовательно, неизбежность человеческих страданий становится определяющей не только в ряде философских учений (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, С. Кьеркегор), но и получает распространение в психологии.

Разработка проблемы счастья в психологической науке началась с негативных его значений. Внимание психологов было направлено на изучение человеческих несчастий, связанных с ними душевных конфликтов и переживаний. Такое положение начинает меняться со второй половины XX века под влиянием гуманистических тенденций в психологии (А. Маслоу, Г. Олпорт, В. Франкл). Их развитие определило появление новых исследовательских тем и направлений, к числу которых относится проблема субъективного благополучия личности, включающая в себя понятие счастья, удовлетворенности жизнью, позитивно окрашенного самочувствия, психологического здоровья, стойкости духа.

В 60-х годах XX века активное развитие получила социологическая концепция «качества жизни», в которой особое значение придавалось понятию субъективного благополучия личности, связанного с понятием счастья и удовлетворенности жизнью. С позиций данной концепции важным представлялся не столько уровень материального благополучия человека, его семейное положение, степень его вовлеченности в дела сообщества, сколько мера психологической вписанности человека в социум, степень их соответствия друг другу. Выражением этой меры выступало эмоциональное чувство удовлетворенности или неудовлетворенности жизнью. В итоге предметом исследования выступало счастье конкретного человека, которое он сам оценивает с позиций силы и степени данного чувства. Такой принцип «признаваемого счастья» определил методы исследования, важнейшими из которых стали методики самооценивания, тесты-опросники, психологические шкалы. Помимо самооценочных суждений подобного рода исследования использовали объективные социально-экономические и демографические показатели: материальный достаток, работа, пол, возраст, здоровье, семейное положение, досуг, дружба и др. (См.: Аргайл 1990; Stock, Kun, Witter 1985, 947953; Payne, Warr, Harly 1984, 152-174). Согласно данным, полученным в ходе этих исследований, социальные связи являются важнейшим источником счастья. Личные взаимоотношения способны снижать стрессы, чувство беспокойства, благотворно влияют на здоровье, способствуют росту самооценки. Самая высокая корреляция (коэффициент 0.50) наблюдается между субъективным благополучием и супружеством (Campbell 1981). Коэффициент корреляции, характеризующий связь между субъективным благополучием и супружеством в противоположность одиночеству составляет 0,14, причем для мужчин он выше, чем для женщин (Stock, Kun, Witter 1985, 947 - 953). Главным источником несчастий является безработица (Payne, Warr, Harly 1984, 152-174). Ее последствия могут быть наиболее тяжелыми для людей с установкой на трудовую деятельность. При этом выходцы из рабочей среды больше страдают от безработицы, чем люди среднего класса, поскольку последние лучше умеют организовывать свое время и не испытывают столь остро финансовых затруднений (Аргайл 1990, 64-65).

Однако наиболее значимым фактором влияния на уровень удовлетворенности жизнью выступает личностный параметр удовлетворенности собой и своим «я» (0.55): «Те, у которых меньше расхождений между собственным представлением о самом себе (образом я) и идеалом собственной личности (идеалом я) либо между своими притязаниями и достижениями, счастливы (Аргайл 1990, 169).

Общительность, широта социальных контактов, т.е. характерные черты экстравертивного типа личности, способность к саморегуляции, вовлеченность в целенаправленную трудовую деятельность, осмысленный досуг, умение планировать время выступают факторами счастья. Факторами, связанными с негативными переживаниями, являются: невротизм, низкий социальный статус, принадлежность к женскому полу, слабое здоровье, низкая самооценка, стрессовые жизненные ситуации.

Счастье и несчастье выступают как оценочные категории. Таким образом, индивидуально-личностные мнения респондентов являются основным источником информации о счастье и несчастье. Возникает вопрос о соотнесенности или коррелируемости этих категорий. Так, в одном из исследований субъективного благополучия личности, проведенного в 1964 году Н.М. Брадберном, было показано, что шкалы негативных и позитивных аффектов существенно не коррелируют друг с другом, хотя каждая из них показывала независимые и возрастающие корреляции со шкалой общего благополучия (Bradburn N.M. The Structure of psychological Well-being, 1969). В 1983 году новозеландские исследователи Камманн и Флетт сконструировали шкалы для измерения позитивных и негативных переживаний. Испытуемых просили сообщить о частоте смены этих чувств. Связь данных по позитивным и негативным шкалам оказалась отрицательной (z = - 0, 58). Хотя в основе позитивных и негативных чувств одного и того же человека могут лежать разные факторы, между интенсивностью счастья и несчастья существует положительная связь (Аргайл 1990, 19-20; Diener, Sandvik and Larson 1985. 21. P. 542-546). Люди, часто испытывающие состояние абсолютного счастья, столь же часто чувствуют себя чрезмерно несчастливыми: «Только счастливый может быть несчастливым, ибо только тот, кто ведет жизнь содержательную и насыщенную, может быть счастливым и может быть несчастным, а жизнь других людей проходит в индифферентных состояниях, более или менее неприятных, но ни счастливыми, ни несчастными их не назовешь» (Татаркевич 1981, 101-102). Психологическая специфика счастья и несчастья заключается не столько в их краткости или длительности, сколько в хрупкости и сложности перехода от одного состояния к другому. Несчастный случай, неудача может в одно мгновение разрушить гармонию жизни, душевный комфорт человека, и вернуть его будет трудно или невозможно. Психологическое соотношение счастья и несчастья неоднозначно еще и потому, что отсутствие счастья не говорит о наличии несчастья, и наоборот, отсутствие несчастья не свидетельствует в пользу счастья. Соответствующие эмоционально-счастливые или несчастливые состояния личности имеют разные источники формирования, обладают разными механизмами воздействия на личность и ее активность. Неоднократно в психологических исследованиях (В. Вундт, В. Франкл), в художественной литературе отмечалось, что гамма отрицательных переживаний богаче и разнообразнее гаммы положительных эмоций и чувств. Н. Гумилев писал:

У муки столько струн на лютне,

У счастья нету ни одной,

Взлетевший в небо бесприютней,

Чем опустившийся на дно (Гумилев 1990, 214 -215).

Роман «Анна Каренина» Л.Н. Толстого начинается словами: «Все счастливые семьи похожи друг на друга. Каждая семья несчастлива по-своему». Если счастье воспринимается как единственно желаемый, хрупкий и обманчивый идеал, то в стремлении к нему человек проходит через испытания, много переживает и страдает. Таков типичный сюжет русских народных сказок. Множественность несчастья находит свое подтверждение и в пьесе А.П. Чехова «Вишневый сад». Один из героев Епиходов получает прозвище «двадцать два несчастья», поскольку с ним все время происходят неприятности, о которых он всем рассказывает. О множественности и многоликости несчастья повествует известный миф о ящике, полном несчастий, который открыла Пандора.

Использование индивидуального типологического подхода в изучении личности дает исследователям основание говорить о комплексе личностно - психологических свойств и ориентаций людей в их восприятии счастья и несчастья.

Гедонистический принцип чувственных удовольствий как основы счастья, по мнению И.А. Джидарьян, В. А. Сибирева, Н.А. Головина, получает сегодня большое распространение в российском обществе. Это связано с целым рядом социальных причин, среди которых не последнее место занимает кризисное состояние общественных нравов, недостаток внимания к морально-этическому воспитанию молодежи. Однако гедонистическое отношение к жизни предполагает не только погоню за удовольствиями, которые не всегда приводят к счастью, а, напротив, могут сделать человека несчастным. Гедонистический принцип заложен в естественном, «будничном» счастье, в повседневных радостях, связанных с самореализацией, с возможностью делать любимое дело, наслаждаться красотой окружающего мира. Поэтому гедонистическое понимание счастья может трактоваться либо как жизнь удовольствиями, либо как жизнь с удовольствием. Проведенный нами ассоциативный эксперимент показывает, что большинству респондентов присущ именно гедонистический принцип в восприятии счастья и несчастья, о чем свидетельствуют ассоциаты «благополучие семьи, здоровье, любовь, радость, легкость бытия, достаток».

Внутри типовые различия имеются и у эвдемонистического типа счастья. Основным источником удовлетворенности и счастья для этого типа людей является наличие высокой общественно-значимой идеи и смысла. Возможность испытать счастье этого смысложизненного уровня предполагает способность идти на жертвы, лишения. В психологической структуре этого типа жизненной удовлетворенности, в личностном сознании его субъекта положительные чувства и переживания связаны с несчастьем и его отрицательными переживаниями. Таким образом, счастье и несчастье воспринимаются человеком как существующие рядом, а не исключающие друг друга понятия. Подобного рода сосуществование счастья и несчастья характерно для аскетизма. Но здесь отрицательные и положительные переживания не столько находятся рядом, сколько сливаются воедино, поскольку лишения и страдания, которым человек себя подвергает, становятся одновременно и источником глубокого духовного очищения и радости.

Удовлетворение насущных потребностей, текущие положительные переживания и удовольствия являются ценностной ориентацией гедонистически настроенной личности. Постановка и достижение смысложизненной цели, ради которой человек готов преодолевать несчастья, выступает необходимым условием существования эвдемонистического типа людей.

Третий тип восприятия счастья и несчастья был выделен еще Демокритом: «Благоразумен тот, кто не печалится о том, чего он не имеет, но радуется тому, что имеет». Стратегия такого типа счастья ориентирована не на то, чего нет, но что хотелось бы иметь, а на то, что есть и чем уже реально обладаешь. По принципу «Лучше синица в руках, чем журавль в небе» живут представители «оборонительной» стратегии счастья. Как показали исследования Х. Хекхаузена (Хекхаузен 1986, 269), при доминировании потребности избежать неудачи у человека наблюдается постановка негативно сформулированной цели, присутствует желание событий, которые могли бы исключить неудачу. Экспериментальные исследования подтверждают связь мотивации достижения и притязаний с такими индивидуальными особенностями человека, как эмоциональная устойчивость, импульсивность, сила нервной системы. По данным Я. Рейковского, лица, занижающие уровень своих притязаний, отличаются меньшей эмоциональной устойчивостью, нежели люди с адекватными притязаниями. Преобладание той или иной мотивационной тенденции (надежды на успех или страх неудачи) сопровождается различиями в выборе степени трудности цели. Х. Хекхаузен отмечает, что люди, мотивированные на успех, предпочитают цели, незначительно превосходящие уже достигнутый результат, мотивированные на неудачу цель либо слишком занижают, либо завышают. Поэтому в первом случае успех становится обеспеченным, во втором - невозможным (Хекхаузен 1986, 270). Подобное настороженно-оборонительное отношение к счастью может быть следствием определенных личностных качеств человека, его чрезмерного упования на судьбу. Таким образом, третий тип проявления счастья можно определить так: счастье - это отсутствие несчастий.

Доминирование того или иного типа в структуре личностного мировосприятия может смещаться, видоизменяться в зависимости от конкретных жизненных условий на разных возрастных, социальных, духовно- нравственных этапах развития личности.

Психологическое исследование счастья определяется как переживание удовлетворенности жизнью, полноты бытия. Психологическая природа счастья и несчастья двойственна: в ее основе лежат объективные и субъективные факторы, которые, чаще всего, для счастья и несчастья не совпадают. Однако между интенсивностью переживания счастья и несчастья прослеживается прямая связь. Отсутствие одного из членов этой пары не означает присутствие другого. Несчастье более «многолико», оттенки его переживаний богаче. В конечном итоге, несчастье отличается большей психологической длительностью его переживания. Восприятие счастья и несчастья во многом зависит от комплекса психологических свойств, ориентаций и жизненных установок конкретной личности. Кроме того, оно определяется не только личностными особенностями человека, но и устоями и традициями той социо-культурной общности, к которой он себя относит.

 

АВТОР: Русакова И.Б.