Функционально-стилистическая обусловленность нестандартных лексических единиц

Мы согласны с мнением лингвистов, полагающих, что различительные языковые индикаторы, которые генетически имели чисто социальную природу, в дальнейшем получают определенную стилистическую нагрузку (см., например: Vachek, 1961); подобное явление просматривается в различных языках: в русском (Баранников, 1974; Винокур, 1968), немецком (Портянникова, 1975), во французском (Береговская, 1975). В какой-то степени это характерно и для нестандартной лексики при употреблении ее в художественном тексте. Поэтому нам представляется важным кратко остановиться на функционально-стилистическом потенциале изучаемого нами пласта.

Лингвистика, постепенно охватывавшая своим вниманием все области функционирования языка, обратилась и к выразительным языковым средствам в широком смысле этого слова, к тем явлениям языка, которые выходят за пределы фонетики, лексикологии и грамматики и определяются различными условиями и целями использования в речи. Все эти многочисленные и разнообразные явления покрываются понятием стиля (см.: Кухаренко, 2002). Функциональная стилистика как одно из центральных направлений стилистики изучает «особенности и закономерности функционирования языка в различных видах речи, соответствующих тем или иным сферам человеческой деятельности и общения, а также речевую структуру складывающихся при этом функциональных стилей и нормы отбора и сочетания в них языковых средств» (Кожина, 1993: 69). В плане нашей проблематики важно отметить, что предметом этой науки являются реальные акты речевого общения, детерминируемые экстралингвистическими факторами, что сближает ее с прагмалингвистикой, лингвосоциопсихологией, теорией речевых актов и теорией речевого общения (СЭС, 2003: 577).

Проблемы стилистики с каждым годом привлекают к себе внимание всё более широкого круга лингвистов и литературоведов, а сама стилистика всё более дифференцируется и распадается на отдельные специализированные дисциплины. Но одновременно здесь происходит и противоположно направленный процесс, а именно характерная для современной парадигмы знания интеграция, то есть усиление взаимного влияния и взаимодействия разных отраслей знания, появление новых синтетических разделов, объединяющих, обобщающих исследовательское поле дисциплин, прежде считавшихся далёкими.

По замечанию Н.М. Кожиной, «понятие стиля всегда связано с его осознанием». Система функциональных стилей находится в состоянии непрерывного развития, поскольку стиль «творится и выражается в речевой деятельности, в процессе употребления языка и запечатлевается в тексте» (СЭС, 2003: 511). Сами стили обособлены в разной степени: границы некоторых из них определить невозможно, они способны переплетаться друг с другом, иметь какие-то общие черты. Кроме того, в одном и том же контексте могут сталкиваться элементы разных стилей, поэтому при характеристике того или иного функционального стиля языка нужно принимать во внимание только важнейшие его признаки, определяющие его отличие от других стилей, разграничивая при этом ядро и периферию стиля (СЭС, 2003: 582). Проблема классификации стилей, их количества, общих дефиниций, принципов характеристики стилистических показателей остаются спорными вплоть до настоящего времени.

В ракурсе нашего исследования важно отметить, что в отечественной лингвистике функциональные стили обычно рассматриваются как явление речевое (текстуальное), т.е. как стиль речи. Но существует и точка зрения, согласно которой функциональные стили - это разновидности литературного языка (строя языка) (Д.Н. Шмелев; Н.А. Кожин, А.К. Панфилов, В.В. Одинцов и др.). Очевидно, правомерно объединение обеих позиций: функциональные стили речи - это реализация в живом речевом общении потенциальных возможностей языка (наличие в языковом сознании говорящих представлений о правилах создания функциональных стилей языка) (СЭС, 2003: 582).

Мы согласимся с мнением лингвистов, принимающих положение о существовании двух составляющих стилистической системы языка: функционального стиля и экспрессивного стиля (последний Г.О. Винокур рассматривал в контексте проблемы языкового употребления и подчеркивал, что стилистика имеет своим предметом коллективные привычки и формы употребления языка) (СЭС, 2003: 622; см. также: Винокур, 1968; Гальперин, 2004), задающие ситуативную экспрессивно-стилистическую тональность.

Палитра «функциональных стилей в современной лингвистике чрезвычайно пестрая и многообразная. Как правило, большинство классификаций такого рода базируется, с одной стороны, на сферах применения стилей и на общественно-социальном признаке, а с другой - на делении «разговорный» - «письменный» (Русский язык в современном мире, 1975). Как отмечает И.В. Арнольд, наиболее общее деление функциональных стилей - это деление их на две группы стилей: «книжный» и «разговорный». Первый из них соответствует заранее обдуманной речи общения с широким кругом лиц, а второй - неподготовленной заранее речи бытового общения (Арнольд, 1990: 149).

В соответствии с задачами работы считаем необходимым особо выделить разговорно-бытовой стиль, занимающий особое место в функционально-стилевой дифференциации языка, характеризующийся принципиальной неофициальностью, эмоциональной насыщенностью и яркой экспрессией. Специфика бытовой речи во многом определяется её принадлежностью к разговорному стилю. Стилеобразующими факторами являются при этом реализуемые функции языка, а именно, контактоустанавливающая (в большей степени) и эмотивная. Важно отметить, что эмотивную функцию в обиходно - бытовом стиле зачастую выполняют нестандартные лексические единицы, которые в зависимости от ситуации говорения, а также от того, к какому подклассу (жаргонизмы, вульгаризмы, сленгизмы, коллоквиализмы и т.д.) они относятся, могут приобретать как положительную, так и отрицательную коннотацию. Это подтверждается картотекой нашего эмпирического материала, составленной на материале языка романов С. Кинга, к более подробной характеристике художественного мира которого мы обратимся ниже. «Little help, Mare? Get the damned registration» Please ?» «Oh. Sure, okay» (https://stking.narod.ru/)

«Ну же, Мэри! Достань этот чертов регистрационный талон! Пожалуйста»

«Сейчас, сейчас» (Кинг, 1997: 13)

«Do you understand your fucking rights or not? Do you or not?» (https://stking.narod.ru/)

«Вы поняли ваши гребаные права или нет? Поняли или нет?» (Кинг, 1997: 25)

В первом примере автором использован низкий коллоквиализм damned, имеющий значение «чертов, проклятый». Как и английская единица, русский вариант имеет отрицательную коннотацию и используется в речи с целью отражения недовольства обстоятельствами. Во втором контексте вульгаризм fucking интерпретируется с помощью эвфемизма «гребаный», имеющего, тем не менее, адекватную оригиналу нецензурную смысловую и негативную эмоциональную нагрузку, отражающую отрицательный эмотивный настрой говорящего по отношению к адресатам.

«То your left, Dumbo» the cop said, sounding not impatient but resigned». (https://stking.narod.ru/) - «Налево, тупица, - беззлобно бросил коп» (Кинг, 1997: 30)

Сленгизм dumbo «тупица, дурак дураком, пустое место» произнесено человеком в хорошем расположении духа, не стремящемся обидеть или оскорбить своего собеседника. В основном, использование сленгизмов с целью придания шутливой или покровительственной окраски ситуации общения возможно в условиях достаточно близких отношений между говорящими, т.е. равенства их социальных ролей. В данном случае это условие не соблюдается, помимо этого, коммуникативно-прагматический статус сленгизма маркирует низкий уровень образованности и, как в данном случае, социально приемлемое поведение говорящего, свидетельствующее о социальной асимметрии коммуникации и активной позиции доминирования одного из участников беседы.

Таким образом, уже на этом этапе мы подтверждаем положение о значимой роли социолингвистических и коммуникативно-прагматических факторов, то есть принятых норм речевого поведения, включая и социальные роли коммуникантов, обусловливающих использование субстандартной лексики.

Как уже отмечалось, почти в любой функциональный стиль в зависимости от коммуникативной ситуации и конкретной цели высказывания - информации, договоренности, доказательства, убеждения - могут входить элементы лексического просторечия. С другой стороны, вполне очевидно, что социально и профессионально детерминированная нестандартная лексика функционирует обычно только в определенных стилях, поскольку жаргонизмы и арготизмы из-за своей прикрепленности к социально обусловленной вариативности национального языка имеют более «узкий» узус, чем «низкие» коллоквиализмы и сленгизмы, коммуникативный статус которых определяется функционально-стилистическим членением - потребностью в «специализированных средствах выражения различных типов информации» (ср.: Степанов, 1998: 130). Специфическое предметно-логическое значение и непристойная экспрессия вульгаризмов жестко ограничивают их функционирование в речи: вульгаризмы характерны только для определенных социальных ситуаций общения при определенных ролевых отношениях коммуникантов. Внелитературная лексика как носитель экспрессивных и эмоционально - оценочных значений активно используется в художественных произведениях различных жанров, в речи персонажей она используется как характерологическое средство, выступая маркером их речевого поведения и социальных ролей.

«Соте on, you fuckin French-fried faggot!» (http://inan.narod.ru/king.htm) - «Шевелись, гребаный французский педик!» (Кинг, 1997: 124)

Здесь использование вульгаризма fuckin (чертов) определяется социальным статусом говорящего по отношению к адресату: охранник в блоке смертников - заключенный-убийца, на первый план при этом выступает статусное различие между коммуникантами, эксплицируемое речевым поведением.

«Well, I hope your Daddy was full of shit on that subject» (https://inan.narod.ru/king.htm). - «Что ж, надеюсь, в этом вопросе твой папаша был профаном» (Кинг, 1997: 128).

Приведенный контекст использования вульгаризма shit (фекалии, кал) определяется неформальными отношениями между говорящим и адресатом высказывания. Обиходно-бытовой стиль позволяет использовать вульгаризмы (как неприличные, так и непристойные) в беседе между хорошо знакомыми людьми, при этом их семантика нередко меняется на противоположную, что свидетельствует о стилистическом транспонировании, которое трактуется В.И. Карасиком как «речевая эквивалентность», т.е. использование бранных обращений при доброжелательном отношении к адресату (Карасик, 2002: 265).

Л.Г. Бабенко подчеркивает высокую степень оценочности коннотативно-эмотивной лексики, участвующей в формировании высказываний, ориентированных на характеристику как собеседника, так и на самого говорящего (самооценка в актах автокоммуникации и маркер речевого поведения) и включающих все виды похвал и оскорблений. Основное средство их манифестации - коннотативно-эмотивная лексика, «ярче всего обнажающая межличностные отношения персонажей» и обладающая сильной прагматической направленностью» (Бабенко, Васильев, Казарин, 2000: 192; см. также: Вольф, 2002: 175).

Поскольку именно экстралингвистические стилеобразующие факторы «дирижируют» закономерностями функционирования языка в речи, формированием специфики и речевой организации функциональных стилей и внутренних разновидностей, обусловленных экстралингвистической основой последних, постольку встает вопрос о специальном изучении связей этих факторов с особенностями речи и их влияния на образование стилевой системы речевых разновидностей. Это в свою очередь требует изучения самих экстралингвистических факторов.

Функциональный стиль - существенный признак литературного языка; историческое развитие последнего связано с расширением его функций и тем самым формированием различных функциональных стилей, их постепенной «кристаллизацией» (более ярко выраженными стилевыми чертами каждого стиля, закономерным характером стилостатистических частот языковых единиц, стилевой «чистотой» его речевой системности, а также - подстилей и других более частных стилевых разновидностей). Специфическая речевая системность функциональных стилей обнаруживается в тексте; стиль, таким образом, выступает как свойство текста, поэтому изучение функциональных стилей не должно ограничиваться анализом функционирования в речи дотекстовых единиц. Тем самым стилистика текста представляет собой один из важных разделов функциональной стилистики (СЭС, 2002: 583).

Принимая во внимание то, что мы рассматриваем особенности использования нестандартных лексических единиц в художественном пространстве литературного произведения, представляется необходимым подробнее остановиться на специфических чертах художественно-изобразительного стиля, тем более, что не нашел ещё общепринятого решения вопрос о том, можно ли выделять «художественный» стиль речи как особый функциональный стиль. Литературная норма стилистически нейтральна и используется в художественной литературе в разных сочетаниях с различными функциональными стилями, причём художественный эффект часто зависит именно от «столкновения стилей» и размежевания стилистических норм (Арнольд, 1990: 249).

Доминирование эстетической функции, неограниченные возможности использования языковых средств по принципу индивидуальной образности, особая значимость субъекта речи отличают художественные произведения от всех нехудожественных, но не переводят их в принципиально иную плоскость. Ведущая роль определенной языковой функции выступает основой общей концепции стилей, идущей от В.В. Виноградова, эстетическая функция не является при этом прерогативой исключительно художественного текста. Разные языковые средства художественного произведения организуются в единое структурно-семантическое целое под углом зрения определенной целеустановки, как и в других стилях, субъектность находит свое специфическое выражение в любом тексте. В целом же «структура текста обусловлена речевыми действиями конкретной языковой личности (индивидуальной или коллективной), сами действия не вполне произвольны, а регулируются в своем построении определенными нормами и правилами. Художественная литература как один их родов словесности лишь кажется независимой от подобных правил» (Рождественский, 1979: 16-17).

Именно факт сочетания в художественном стиле элементов разных стилистических систем послужил причиной разнобоя мнений учёных о самом существовании этого явления. Некоторые авторы (Будагов, 1967; Гальперин, 2004 и другие) полагают, что такой стиль существует, другие (Виноградов (1981), Фёдоров (1963), Пиотровский (1960), Степанов (1983), И.В. Арнольд (1990)) отрицают его существование. Следует признать, что отрицание литературно-художественного стиля не означает отрицания литературоведческой стилистики со специальными задачами, отличными от задач лингвостилистики.

По мнению Н.М. Кожиной и Е.А. Баженова, аргументами против признания возможности выделять среди функциональных стилей и художественный являются: 1) так называемая «много стильность» художественной литературы, использование в ней языковых средств разных (всех) функциональных стилей; 2) отсутствие специфических языковых примет (средств), свойственных именно художественной речи; 3) наличие у художественной речи особой эстетической функции (СЭС, 2003: 594).

С функциональной точки зрения вряд ли говорить о много стильности художественной литературы, так как языковые средства других стилей (например, научные термины, фразеология делового и публицистического стиля) используются в художественной речи не в их основной, а в измененной в соответствии с авторской интенцией функции, т.е. в изобразительно- выразительной, эстетической функции. В художественной речи могут использоваться языковые средства других стилей, но не сам стиль как таковой и не в его основной функции (СЭС, 2003: 595).

Неотъемлемой частью художественного стиля как объединяющего в себе практически все существующие стили (в зависимости от авторской интенции), является обиходно-бытовой стиль, отражающий (в основном, в диалогах) характерные черты разговорной речи персонажей произведений. В зависимости от социально-эмотивной обусловленности диалогической и монологической речи персонажей, она зачастую включает в себя нестандартную лексику, характерную для определенной эпохи.

В соответствии с задачами нашей работы важно отметить, что лингвистическая стилистика весьма близка к изысканиям в русле типологии общения, типологии текстов или коммуникативных жанров. Л.M. Макаров, придерживаясь взглядов М.М. Бахтина, который настаивает на разграничении речевых жанров, различает коммуникативные жанры как отражение типологии текстов. «Типология общения, включая и типологию текстов или коммуникативных жанров, представляет собой новое, ещё не разработанное с исчерпывающей полнотой направление в филологии» (Макаров, 1990: 14).

В свете теории речевых жанров, в основу которой положен коммуникативно-деятельностный подход, за единицу речевой деятельности принимается текст, обладающий целостностью и завершенностью (Лучинская, 2002: 31). Текст, в свою очередь, принадлежит определенной предметной области и имеет особые композиционные и стилистические особенности. Эти черты в соединении с речевым замыслом субъекта относят текст к тому или иному речевому жанру, который являет собой один из уровней типологии текстовой деятельности (Бахтин, 1979: 237).

АВТОР: Ломтева Т.А.