21.08.2012 3222

Аллюзивный смысл и его типы в газетно-публицистическом дискурсе конца ХХ - начала ХХI веков

 

Созданная журналистом литературная аллюзия всегда выражает актуализированное речевое значение, или смысл, под которым мы понимаем целостное содержание какого-либо высказывания не сводимое к значениям составляющих его частей, определяемое данной ситуацией или контекстом. Смысл экспрессемы состоит из диктума (основной содержательной информации), который раскрывает поверхностное или буквальное значение, равное сумме значений компонентов высказывания, и модуса (дополнительной, оценочной информации), который имеет глубинное значение и является семантическим результатом сочетания значений компонентов высказывания. На формирование диктума экспрессемы, в первую очередь, оказывает влияние значение прецедентного феномена, на базе которого она построена, поскольку именно маркеры аллюзии, на наш взгляд, в большей или в меньшей степени задают её буквальное значение.

Особая роль в выражении смысла в структуре аллюзии принадлежит трансформантам, которые принимают участие в выражении и основной содержательной информации, и дополнительной, оценочной. Следовательно, структурные элементы аллюзии, взаимодействуя друг с другом, определяют актуализированное речевое значение экспрессемы.

Наделение литературной аллюзии тем или иным смыслом направлено на достижение адресантом коммуникативной ясности, представляющей собой совпадение интенции автора и интерпретации адресата. Это является особенно важным, поскольку любой коммуникативный акт в газетно-публицистическом дискурсе в полном объёме может состояться тогда, когда в семантической организации аллюзивного высказывания присутствует субъект восприятия - массовый читатель, который осуществляет узнавание, угадывание замысла адресанта. Определение замысла автора осуществляется читателем на третьем уровне мыследеятельности - распредмечивающем понимании, включающем в себя две стороны: 1) определение диктума. аллюзии; 2) установление аллюзивного модуса. Первая сторона распредмечивающего понимания связана с когнитивным и структурно-семантизирующим уровнями мысле деятельности, поскольку при определении диктума экспрессивной единицы читатель устанавливает семантику созданного публицистом сочетания маркеров и трансформантов литературной аллюзии.

Нахождение адресатом аллюзивного модуса, по нашему мнению; предполагает «...определение отношений между высказыванием и обозначенной им экстралингвистической ситуацией, или событием» (Арутюнова 2002, 6; 1998). Именно дополнительная информация, содержащаяся в экспрессеме, задавая ироническое или серьёзное отношение к теме, объективную или субъективную подачу материала, порождает ответную реакцию адресата на тот или иной аллюзивный газетный заголовок, читательскую оценку сообщаемого в нём.

В зависимости от того, какая сторона распредмечивающего понимания становится доминирующей в процессе понимания смысла экспрессивной единицы, на основании сравнения; со значением прецедентного феномена можно выделить две группы аллюзивных значений, которые чаще всего выражают современные газетные заголовки: 1) констатирующие; 2) экспрессивно - оценочные.

Констатирующие речевые значения литературных аллюзий тождественны буквальным значениям и выводятся благодаря обязательно присутствующей в экспрессеме информационной константе - предмету речи (того, о чём говорится). Если эта постоянная включает в себя аллюзивные маркеры (фонетический, графический и структурно-синтаксический) высокой степени маркированности, то аллюзия в наибольшей степени заимствует буквальное значение прецедентного феномена, например: «Полковнику никто не пишет зря!» (КП. 2000 № 192) (о письмах, которые пишут читатели «Комсомольской правды» военному обозревателю - полковнику В. Баранцу) - прецедентный феномен «Полковнику никто не пишет». В структуре данной экспрессемы наблюдаются графический (в аллюзию перенесено целое предложение) и простой структурно-синтаксический (полное совпадение с моделью простого предложения прецедемы) маркеры высокой степени.

При семантическом сочетании трансформантов и репрезентантов средней и низкой! степени маркированности информационная» константа в аллюзии а) уподобляется: прецедентному предмету речи, например: «Обещанное СБО - АГРО придётся ждать 20 лет» (КП. 2000 № 170) (о том, что возвращение вкладов бывшим; вкладчикам «СБС - АГРО» осуществится лет через 20) - текст-реципиент «Обещанного три года ждут», б) противопоставляется ему, например: «Дом, которому стены не помогают» (Т. 2004 № 54) (об угрозе разрушения дома, срок эксплуатации которого составил 30 лет) - прецедентный феномен «Дома и стены помогают». Как можно заметить, в последних примерах главная роль выражении буквального значения экспрессемы принадлежит антимаркерам.

Семантические сочетания репрезентантов и трансформантов, на наш взгляд, формируют следующие подгруппы речевых значений литературных аллюзий:

1. конкретно-детализирующие значения, уточняющие какой-либо компонент прецедентного феномена, например: «Широка РФ моя родная» (Т. 2000 № 146) (о том, сколько субъектов Федерации существует в России) - текст-реципиент «Широка страна моя родная»;

2. антонимичные значения, противопоставленные прецедентным по ряду признаков: а) в сопоставляемых текстах наблюдается непосредственное отрицание тождества (А не есть В): «Новый друг заменит старых двух» (КП. 2003 № 93) (о том, что у России появился новый торговый партнер) - прецедентный феномен «Старый друг лучше новых двух»; б) в созданной аллюзии присутствует отрицание каких-либо свойств прецедентного текста (А не имеет, не обладает В): «Рискует не только тот, кто пьет шампанское» (Т. 2003 № 221) (о профессии дублёра в фильмах) - текст-реципиент «Кто не рискует, тот не пьет шампанское»; в) в экспрессивной единице отрицается отдельный признак используемого для ее создания источник а (А не связан с В): «Обещанного больше трех лет ждут» (Т. 2003 № 222) (о том, как долго выполняют свою работу судебные приставы) - прецедентный феномен «Обещанного три года ждут».

1. соотносительные значения, информационная константа которых уподобляется прецедентной, а уподобление: осуществляется за счёт включения в структуру аллюзии метафорических трансформантов, например: «В России хорошо, а дома лучше» (АиФ. 2000 № 47) (о трехлетней жизни одной итальянки в России) - текст-реципиент «В гостях хорошо, а дома лучше»;

2. номинативные значения, представляющие собой перевод метафорического прецедентного значения в буквальное аллюзивное значение, например: «Из огня - на одеяло» (Т. 2003 № 83) (о спасении девушки, выпрыгнувшей из окна горящей квартиры на расстеленное людьми одеяло) - прецедентный феномен «Из огня да в полымя» (метафорическое значение: попасть из одной беды в другую); «Богатые платят дважды» (АиФ. 2004 № 21) (о том, что владельцы второго жилья оплачивают его без льгот) - текст-реципиент «Скупой платит дважды»; «Кто не снимает, тот не пьёт шампанское с мэром Москвы» (РГ. 2005 № 12) (о том, что необходимо уметь фотокорреспонденту, чтобы его поздравил мэр Москвы) - прецедентный феномен «Кто не рискует, то не пьёт шампанское».

Все выделенные нами подгруппы аллюзивных значений находят своё выражение в тех газетных заголовках, которые непосредственно отражают тему публикации, например: «Пойман - вор!» (СР. 2003 № 127) (о том, как мужчина поймал в своей квартире грабителя) - текст-реципиент «Не пойман - не вор».

Экспрессивно-оценочные речевые значения литературных аллюзий представляют собой основную и дополнительную, оценочную информацию (модус), которой наделяет адресант тот или иной газетный заголовок. В выражении эмоционально-оценочного смысла экспрессемы принимают участие и маркеры, и антимаркеры. При этом автор газетных публикаций модифицирует значение прецедентного феномена несколькими способами:

1. литературная аллюзия заимствует экспрессивный потенциал денотата второго порядка, т.е. выражает то же метафорическое значение, что и преценой эпохи; ничем не отличаются друг от друга) - текст-реципиент «Перекуём мечи на орала/»; «Все мы метим в Наполеоны» (о том, что каждый сотый россиянин рискует заболеть шизофренией) (Т.2002 № 223) - прецедентный феномен «Мы все глядим в Наполеоны»;

2. журналист, создавая аллюзию на основе того или иного денотата второго порядка, наделяет её метафорическим значением; выводящимся из буквального значения прецедентного феномена, например: «Тяжела ты, шапка Мономаха» - прецедентный феномен «Тяжела ты, судейская мантия» (РГ.2001 № 65) (о деятельности судей); «Что русскому хорошо, то американцу - смерть» (КП. 2000№ 140) (о победе российских марафонцев в супермарафоне по Долине Смерти в Калифорнии) - текст-реципиент «Что русскому здорово, то немцу - смерть»;

3. адресант, наделяет экспрессему метафорическим смыслом, сходным с прецедентным значением, но противоположным буквальному значению аллюзии, например: «Свято место пусто» (РГ. 2003 № 230) (об установке в г. Ишиме памятника Сталину на Октябрьской площади, названной людьми святым местом) - прецедентный феномен «Свято место пусто не бывает», «Семь бед - один ответ: 01» (Т. 2004 № 3) (о том, что МЧС откликнется на любой призыв о помощи) - текст-реципиент «Семь бед - один ответ»;

4. литературная аллюзия выражает буквальное и метафорическое (заимствованное из прецедентного феномена) значения одновременно; например: «Мышь человеку не товарищ» (Т. 2004 № 130) (о мышах-полёвках, носителях геморрагической лихорадки) - прецедентный феномен «Гусь свинье не товарищ»; «Сытый влюблённого не разумеет» (МК. 2004 № 32) (о том, что ко Дню Святого Валентина необходимо запастись продуктами) - текст-реципиент «Сытый голодного не разумеет»; «Волкова бояться - на допрос не ходить» (РГ. 2000 № 222) (о бывшем руководителе следственной группы по делу хищения средств «Аэрофлота») - денотат второго порядка «Волков бояться - в лес не ходить»; «Один ВВП хорошо, два - лучше» (РГ. 2003 № 93) (о тезисе президент - ходить»; «Один ВВП хорошо, два - лучше» (РГ. 2003 № 93) (о тезисе президента РФ об увеличении за 10 лет валового внутреннего продукта вдвое) - текст-реципиент «Одна голова хорошо, а две лучше»;

5. автор, закодировав с помощью аллюзии; информацию, имеет в виду и метафорическое; значение прецедентного феномена, и одновременно подразумевает нечто большее, выходящее за его рамки, например: «Ученье - свет, если денег - тьма» (КП. 2001 № 80) (о том, сколько стоит образование в ВУЗе) - текст-реципиент «Ученье - свет, а не ученье - тьма»; «Рыбак рыбака ненавидит издалека» (РГ. 2001 № 222) (о передаче четырнадцати российских судов иностранцам за долги) - прецедентный феномен «Рыбак рыбака видит издалека».

Все перечисленные нами способы наделения аллюзии дополнительным значением адресант использует, на наш взгляд, для прямого отражения идеи публикации или для опосредованного отражения идейно-тематического решения. Причём эмоционально-оценочные аллюзивные: значения как можно заметить, не выражаются изолированно от констатирующих значений, а в определённой степени накладываются на них.

В зависимости от способов формирования дополнительного смысла нами выделены соответственно шесть подгрупп эмоционально-оценочных значений литературных аллюзий: 1) простые метафорические значения; 2) сложные метафорические значения; 3) иронические значения; 4) буквально - метафорические значения; 5) инновационные значения.

Отдельную группу в нашем исследовании составили аллюзии, значение которых отдалённо связано с текстом публикации, поэтому читатель не: всегда способен понять смысл подобных экспрессем, что обусловлено; по нашему мнению; неудачным выбором прецедентного феномена для построения аллюзивного газетного заголовка. Подобные названия статей А.С. Подчасов обозначил «дефектными» заголовками, поскольку их смысл «...остаётся загадкой после прочтения» (Подчасов 2000, 54), например: «Не всё жирным котам масленица» (П. 2003 № 115) (заявление Б. Немцова о том, что жизнь нужно улучшать олигархам, а не бедному населению) - текст-реципиент «Не всё коту маслены феномен «Десять лет без права переписки», «Кто пролетел над гнездом сенгелеевской кукушки?» (РГ. 2000 № 121) (о выделении Ульяновской налоговой инспекцией формы налоговых инспекторов детям Сенгилеевского психоневрологического интерната) - текст-реципиент «Пролетая над гнездом кукушки».

Наглядно представить процесс определения смысла литературной аллюзии адресатом можно с помощью следующих моделей, представляющих модификацию схем Дж. Сёрля (Serle 1991).

1. Констатирующие аллюзивные значения.

1.1. Конкретно-детализирующие смыслы литературных аллюзий выводятся читателем из буквального значения прецедентного феномена, которое определяет диктум аллюзии. Например, в аллюзии «Новое УВД - это хорошо забытое старое» (КП. 2002 № 2) (о том, что функционирование нового городского УВД ничем не отличается от прежнего) - текст-реципиент «Новое - это хорошо забытое старое», наблюдается уточнение первой части прецедентного высказывания (говорится о новом УВД). Основная содержательная информация экспрессемы, как мы видим, обусловлена буквальным значением денотата второго порядка.

1.2. Антонимичные речевые значения экспрессивных единиц выводятся из буквального значения прецедентного феноменах последующим: обращением; этого значения в противоположное, например, в экепрессеме «Всё течёт. А что меняется?» (КП. 2002 №: 68) (о новом методе гидроизоляции протекающих труб, который недоступен для простых граждан) текст-реципиент «Всё течёт. Всё изменяется», читатель устанавливает противоположное прецедентному значение аллюзии: всё течёт, но ничего не меняется.

1.3. Соотносительные аллюзивные смыслы определяются адресатом также из буквального значения прецедентного феномена, причём предмет речи, метафорически переосмысленный адресантом, лишь видоизменяет это значение. Так, в аллюзии «Без вести убитые» (Т. 2005 № 18) (о солдатах, погибших в годы Великой! Отечественной войны, останки которых были найдены в наши дни) - текст-реципиент «Без вести пропавшие» лексемы «убитые» и «пропавшие» участвуют в процессе метафоризации на основе сходства в характерном признаке «перестать быть видимым или слышимым» (Ожегов, Шведова 1997, 616). Произведённая замена слов в аллюзии не изменяет буквальное; значение прецедентного феномена: люди считались пропавшими без вести.

1.4. Номинативные значения литературных аллюзий выводятся адресатом из метафорического значения прецедентного феномена. При этом определяется только основная содержательная информация, заложенная в экспрессивной единице. Например, речевое значение экспрессемы «Игра стоит свеч. А также киловаттов» (РГ. 2002 № 83) (о том, что руководители восьми регионов Центральной России поддержали планы реформирования энергетики) выводится из метафорического значения прецедентного высказывания «Игра стоит свеч» (о риске в каком-либо деле, который оправдается). При этом метафорическое значение денотата второго порядка становится буквальным в аллюзии: реформирование энергетики - рискованное мероприятие, которое в будущем принесёт прибыль.

2. Эмоционально-оценочные аллюзивные речевые значения.

2.1. Простые метафорические значения выводятся адресатом из метафорических значений прецедентных феноменов, например, в аллюзию «И на пожарном шапка горит» (РГ. 2002 № 118) (о задержании двух сотрудников пожарной службы при получении взятки) перешло метафорическое значение пословицы («поведение вора выдаёт») «На воре и шапка горит».

2.2. Сложные метафорические значения определяются адресатом из буквального значения прецедентного феномена, а затем им переосмысляются, т.е. литературная аллюзия выражает модус. Так, в экспрессеме «Убийцы тоже плачут» (РГ. 2000 № 113) (статистика раскрываемости умышленных убийств) заложено метафорическое речевое значение: убийцам приходится отвечать за свои преступления «плакать». Это значение выводится читателем из буквального значения денотата второго порядка «Богатые тоже плачут».

2.3. Иронические аллюзивные смыслы определяются читателем из метафорического значения прецедентного феномена, и противопоставляются буквальному значению самой аллюзии. Рассмотрим пример: «О бедном министре замолвите слово» (Т. 2000 № 200) (о зарплатах министров и их заместителей) - текст-реципиент «О бедном гусаре замолвите слово». В данном примере метафорическое значение прецедентного высказывание такое: шутливая просьба вспомнить о ком-либо, не забыть. Аллюзивное метафорическое значение совпадает с прецедентным, но смысл экспрессемы ему противоположен, содержит ироническую оценку: речь идёт о богатых министрах.

2.4. Буквально-метафорические значения литературных аллюзий угадываются адресатом, исходя из метафорического значения денотата второго порядка. При этом экспрессема выражает одновременно и буквальное, и переносное значения.

Так, речевое значение аллюзии «В горах правды нет» (МК. 2004 № 13) (о том, что на границе с Чечнёй не проводят никаких досмотров) - текст-реципиент «В ногах правды нет» составляют диктум (в горах все обманывают) и модус (лучше находится на равнине, чем в горах), который выводится из метафорического значения прецедентного высказывания («лучше сидеть, чем стоять» (Ожегов, Шведова 1997, 420)).

2.5. Инновационные смыслы аллюзий определяются читателем из метафорического значения денотата второго порядка, к которому прибавляет дополнительную информацию, отличную от него, т.е. модус, который не равен буквальному значению экспрессемы. Например, в аллюзии «В глаз - алмаз!» (КП. 2001 № 64) (о новых протезах хрусталиков из драгоценных камней) - текст-реципиент «Свой глаз - алмаз» актуализированное речевое значение выводится из метафорического: «свои глаза - лучшая проверка» (там же, 22), к которому прибавляется дополнительное значение: драгоценный камень в человеческом глазу улучшает зрение.

Итак, аллюзивный смысл устанавливается массовым читателем на третьем уровне мыследеятельности «распредмечивающее понимание» по рассмотренным нами схемам. На основе данных схем можно составить функциональную классификацию литературных аллюзий, представляющую собой распределение экспрессем по группам в зависимости от той функции, которая возложена на аллюзивный заголовок журналистом.

 

АВТОР: Новохачёва Н.Ю.