Термины лингвистики в научном стиле (на материале публикаций аспирантов и соискателей)

Одной из основных причин нарушения точности терминоупотребления является такой подход, когда термины рассматриваются разрозненно, вне системы.

Такой подход сам по себе был бы «безвреден», если бы он применялся как одна из составляющих системного, комплексного подхода. Но, как показывает практика учебного и научного общения, этот подход внедрился не только в методику изучения терминологического материала, но и в методику описания результатов научных исследований.

Нами был проанализирован целый ряд научных публикаций начинающих соискателей и аспирантов-первокурсников, в результате чего были выявлены различные негативные последствия указанного подхода.

Проанализируем ряд примеров. Возьмем отрывок из статьи «О состоянии ингушской лексикографии и ее задачах»:

«Чтобы изучить родной язык, чтобы грамотно говорить и писать на нем, необходимы две вещи - словарь и грамматика. Если разработка грамматики ингушского языка может в какой-то мере удовлетворить нас, то состояние словарного дела вызывает глубокую озабоченность.

Словари, созданные за время существования ингушской письменности весьма немногочисленны. Первым словарем ингушского языка можно считать небольшой сборник слов 3. Мальсагова, представленный как часть его грамматики ингушского языка /Владикавказ, 1925 /. В 30-е годы было издано еще несколько небольших словарей: «Ингушско-русской словарь» М. Ужахова /Владикавказ, 1927/, «Русско-ингушский словарь» И. Мальсагова /Владикавказ, 1929/, содержащий 7000 слов, и «Русско - ингушский словарь» М. Мальсагова (Владикавказ, 1930).

Перед самой войной вышел «Русско-ингушской словарь для начальной школы» Х.-Б. Муталиева, включавший 5000 слов /Грозный, 1941 г./

Все эти словари, за исключением последнего, изданные на латинской графике / только Грамматика ингушского языка З. Мальсагова вместе с включенным в нее сборником слов была переведена на русскую графику при переиздании в 1963 г./ и ставшие уже библиографической редкостью, имеют исключительную научную ценность.

После восстановления в 1957 году Чечено-Ингушской АССР благодаря самоотверженному труду единственного, пожалуй, ингушского лексикографа И.А.Оздоева был создан ряд словарей, таких, как «Краткий русско-чечено-ингушский словарь-справочник общественно-политических терминов» /в котором около 2400 слов и словосочетаний; Одоев И.А. Орфографический словарь ингушского языка / Грозный, 1961г./; трехъязычный «Ингушско-чечено-русский словарь», составленный И.А.Оздоевым, Н.Г. Мациевым и Э.Д. Джамалхановым, в который вошло около 7000 слов. Особняком стоит в этом ряду, составленный И.А. Оздоевым достаточно большой по объему / 4000 слов / «Русско-ингушский словарь» / М., «Русский язык», 1980 г.

Завершает этот небольшой перечень первый словарный опыт автора настоящих строк - «Краткий словарь ингушской общественно - политической лексики» /Назрань, 1995 г..

Нет необходимости говорить о достоинствах или недостатках названных здесь словарей. Один тот факт, что их немного, а большинство из имеющихся издано более тридцати лет назад, достаточен для того, чтобы признать проблему создания словарей крайне актуальной. При этом очень важно уяснить для себя, какие словари нам нужны в первую очередь, создание каких из них возможно уже сегодня, а с какими не следует спешить, так, как их создание требует определенной предварительной работы в области грамматики и орфографии.

Если говорить серьезно о словарной работе, то среди задач, стоящих перед языковедами, можно выделить чисто практические и научно- практические. Наиболее приоритетными, естественно, являются задачи практического характера, иначе говоря, создание в сжатые сроки словарей, предназначенных для учебных заведений, издательств, средств массовой информации, для всех, кто изучает или работает с ингушским языком. Это такие, как толковый словарь современного ингушского языка, орфографический, ингушско-русский и русско-ингушский, отраслевые терминологические словари. Правда, прежде чем издавать орфографический словарь следует навести порядок в ингушском правописании, унифицировать большое число написаний, для которых сегодня характерен орфографический разнобой.

Решение задач научно-практического плана может осуществляться параллельно с созданием вышеназванных словарей, хотя результаты его могут быть не столь спорными. В этом направлении можно обозначить две важные работы под названиями: «Материалы для историко-этимологического словаря ингушского языка» и «Большой толковый словарь ингушского языка».

Преимущество «Материалов для этимологического словаря, в отличие от самого «Этимологического словаря», в том, что под это название можно подвести этимологические сведения разной степени глубины, достоверности, в том числе и спорные. Возможно их издание несколькими выпусками по мере накопления языковых фактов, с включением как собственно словарного материала (словарные статьи, мини-сборники слов и т.д.), так и небольших статей, посвященных истории или происхождению отдельных слов ингушского языка. Такие «Материалы...» явятся справочной и научной базой для написания в будущем «Этимологического словаря ингушского языка».

Что же касается «Большого /или Всеобщего/ толкового словаря ингушского языка», то это должен быть словарь, подобный «Толковому словарю живого великорусского языка» В. Даля, т.е. словарь, в котором будут собраны по возможности все слова, существующие на сегодня в ингушском языке /в литературной форме его, в устной речи, фольклоре и т.д. без ограничений нормативного характера.

Общекультурное и научное значение подобной работы трудно переоценить. Она позволит зафиксировать все лексическое богатство ингушского языка, явится своеобразным хранилищем слов, которое можно будет использовать для составления словарей различного типа, для исследований по семантике и грамматике ингушского языка».

При чтении отрывка сразу же возникает несколько вопросов:

- Если приводится перечень созданных ранее словарей, то где их классификация? Почему не описана типология уже существующих словарей.

- Если речь идет о полном словаре, то почему опущен термин тезаурус? И будет ли составлен тезаурус в процессе подготовки «Большого (или Всеобщего) толкового словаря ингушского языка»?

- Почему нужен всеобщий словарь, составленный по принципу «областнического»? Будет ли при этом создан большой нормативный словарь?

- Какая предполагается структура словарной статьи?

- Какие источники будут использованы при составлении этимологического словаря ингушского языка?

Отсутствие ответов на эти вопросы в статье говорит о том, что проблема автором статьи рассмотрена однобоко. На обсуждение вынесены неподготовленные вопросы.

Незнание проблемы, слабое владение материалом выявляется при анализе дискурсивной активности элементов терминологического микрополя предметно-понятийной области лексикография. Данные приводятся в «Антропонимика ингушского языка все еще ждет своего исследования. Пока имеется всего лишь несколько статей по данной проблеме. Особое внимание привлекают к себе имена собственные, которыми нарекают в современной ингушской семье, и те, носителями которых являются люди старшего поколения.

Прежде всего, необходимо выявить имена собственные иноязычного происхождения, провести этимологический и структурно-семантический анализ чисто ингушских антропонимов. Имена собственные можно разделить на следующие группы:

1. Чисто ингушского происхождения. Мужские имена: Берд, Берс, JIopc, Чаборз, Хьунсаг, Ж1ов, Гон, Буца, Ухьогал, Циск, Нал, Пушлакъ, Нуркъа, и др. Женские имена: Сийна Б1арть, К1арбат, Сийбат, Новраз, Субр, Товсари, Шахосера и др.

2. Тюрского происхождения. Мужские имена: Алсбик, 1аламбик, Бембулат, Бекбот, Хоасбот, Бексолт, Бекхан и др. Женские имена: Дугурхан, Дибхан, Насыпхан, Гошархан.

3. Персидского происхождения. Мужские имена: Джамару, Макътмару, Довтмарз, Саьлмарз. Женские имена: Зарема, Земфира.

4. Арабского происхождения. Мужские имена: Хьашид, 1аьла, Мустапа, Белан, Рашид, Calud, Або, Хьадис, Нурдин. Женские имена: Аьсет, Лейла, Зухра, Маликат, Маддан, Паьтмат, Басрат, Хасат, Рахъмат.

5. Библейского происхождения. Мужские имена: Ахьмад, Муса, luca, Дауд, Адам, Жабраил, Микаил, Искьакх. Женские имена: Марем, Хаьва.

6. С двуязычными корнями: Къамбулат, Темарсолт.

Некоторые из имен поддаются этимологическому анализу, например: Берд - «скала», Чаборз - «медведь-волк», Аслан - «лев», Хьунсаг - «лесной человек», Ж1ов - «кувалда, молот», Нал - «кабан», Циск - «кошка», Наж - «дуб», Мустапа - «избранник», Мухаммед - «хвалимый», Хьасак «красивый», Лейла - «ночь», Зухра - «Венера».

Особо трудно поддаются этимологическому и структурно - семантическому анализу собственно ингушские имена, поэтому следует подвергнуть тщательному анализу имена более архаичного происхождения.

Классифицировав имена по формальным признакам, можно выявить следующие компоненты: хан - 1алихан, Ахьматхан, Бекхан, Татархан; гири - Висингири, Баматгири, Асангири, Аьдалгири, Уматгири, Гирихан; дин - 1алаудин, Уддин, Шамсуддин, Нурдин, Зияуддин; бий-бей - Бийсолт, Бейхар, Бейсари; бик, бек - Бексолт, Даламбик, 1аламбик; марза - Элмарза, Саьлмарза, Аьхмарза, Марзабик; джин-джан - Джандири, Джамалда, Джабал, Джамарза; хьаж-хаджи - Хьажмурд, Хьажбикр, Хажмурд, Хажумар.

В последнее время в ингушском именнике из русского языка и через его посредство из языков западных заимствуются чаще всего женские имена: Луиза, Лиза, Лариса, Роза, Эльвира и др. Реже заимствуются мужские имена: Радмир, Борис».

При рассмотрении дискурсивной активности элементов терминологического микрополя предметной области ономастика выявляются различные недочеты в описании результатов исследования.

Так, название статьи не соответствует ее содержанию.

Термином ономастика обозначают совокупность собственных имен. Правда, в некоторых работах термин ономастика употребляется в значении антропонимика.

Но в традиционном понимании предметно-понятийная область ономастика членится на разделы в соответствии с категориями объектов, носящих собственные имена:

- антропонимика (изучает имена людей);

- топонимика (исследует названия географических объектов);

- зоонимика (описывает клички животных);

- астронимика (изучает названия отдельных небесных тел).

Ономастика делит собственные имена на реалионимы (имена существовавших или существующих объектов) и мифонимы (имена вымышленных объектов).

Между тем в статье описываются только собственные имена. Все другие пласты имен выведены за пределы исследования и описания.

Кроме того, вместо общепринятых научных терминов «исконное слово», «иноязычное слово», применяется выражение, некорректное как с научной, так и с этической точки зрения: «чисто ингушского происхождения».

Вряд ли следует согласиться с выражениями: «с двуязычными корнями», «собственно ингушские имена», «имена более архаичного происхождения», «в ингушском именнике из русского языка и через его посредство из языков западных заимствуются чаще всего женские имена».

Не употребляется в статье один из основополагающих по этой проблеме термин номинация. Анализ статьи «Части речи в нахских языках» опять-таки дал сходные результаты: терминология, входящая в микрополе понятийно- предметной области части речи, в статье опущена: ни разу не употреблены термины морфология, классификация, морфологические категории, словоизменительные категории, классифицирующие категории.

Приведем отрывок из названной статьи Части речи в нахских языках.

«Вопрос о частях речи - один из мало разработанных в нахском языкознании. Тема актуальна для современного кавказоведения в теоретическом и практическом аспектах. Важность данной проблемы обусловлена не только мало изученностью, но и необходимостью установления четкой системы частей речи, что дает богатый материал для установления генетического родства языков.

Части речи были впервые описаны П.К. Усларом в монографии «Чеченский язык». В дальнейшем в работах известных лингвистов: З.К. Мальсагова, Д.Д. Мальсагова, Н.Ф. Яковлева, Ю.Д. Дешериева, Н.Я. Немировского, Д. С. Имнайшвили развивается учение о частях речи в нахских языках.

Части речи - продукт длительного развития языка. Отсюда, вытекает, что различные классы слов не могут быть равнозначными во всех отношениях. Как структурно-семантические типы слов, части речи неоднородны по значениям и функциям. Отсюда в грамматике укрепилось деление их на знаменательные и служебные. Первые через посредство мышления отражают объективную действительность в ее основных категориях. Вторые не имеют «вещественного» значения, а указывают лишь на отношения между знаменательными словами, вносят оттенки в их значения или становятся морфемами.

Части речи в нахских языках образуют систему, в которой выделяются центр и периферия. В системе частей речи ядро языкового строя составляют существительное, прилагательное, глагол и наречие. Они характеризуются более частым употреблением и обнаруживают наибольшее число связей.

Имя существительное является носителем значения предметности. Наряду с этим, оно выступает носителем признака процесса (адар - бег, лелар - поведение и т.д.) имя существительное имеет категории разумности и неразумности (человек и вещи), класса, числа и падежа.

Имя прилагательное является вполне сложившейся, имеющей определенные семантические и грамматические признаки частью речи. В нахских языках выступает разряд качественных прилагательных, которые порой не отличаются от качественных наречий. Прилагательные распределяются по разным семантическим группам: обозначающие цвета, вкус, размер, объем, внутренние и внешние качества, числовые и другие признаки. Появление относительных прилагательных связано с более поздним периодом.

В школьных и вузовских грамматиках указывается на то, что по своей семантике глагол в нахских языках выделяется как часть речи, выражающая действие или состояние. Не всякое слово в этих значениях можно считать глаголом: лелар, стар, кхоссар и т.д. Они являются отглагольными существительными, хотя обозначают действие или состояние. Это отглагольные формы, сохраняющие некоторые общие признаки с глаголом. Свойство предиката - главное в глаголе, который в нахских языках образует определенные семантические группы. Он рассматривается как лексическая единица с конкретным смысловым содержанием и носитель определенного синтаксического значения.

АВТОР: Парижева М.А.