Мотивированные имена существительные со значением единичности как объект изучения
Способность человеческого мышления дискретизировать континуальные по своей природе объекты реального мира и, наоборот, превращать дискретное в объект вещественного, собирательного характера, а также давать этим объектам определённые понятийные, знаковые формы, конечно, возникла не сразу и не сейчас.
С древнейших времён в повседневной жизни человека нередко возникала необходимость подчёркнуто выделить одну единицу вещества или предмета (чаще всего в бытовой сфере деятельности человека, что вполне объяснимо). Ещё Аристотель отмечал закономерную, неразрывную связь между общим и единичным (ФЭС, 1983, с. 183).
Потребность в выделении единичных объектов окружающей действительности находила отражение в языковом материале. Русский язык в этом смысле не стал исключением. Так, по данным Ю.С. Азарх, лексемы со значением единичности зарегистрированы уже в Словаре И.И. Срезневского, а также в картотеках Словаря древнерусского языка XI - XIV вв. и Словаря древнерусского языка XI - XVII вв., хранящихся в Институте русского языка АН РФ (Азарх, 1973).
Несмотря на то, что имена существительные со значением единичности являются древнейшими образованиями, в круг интересов отечественных лингвистов данные лексемы попали сравнительно недавно. Кроме того, вопрос о статусе исследуемых лексем в современной лингвистике остаётся не до конца решённым.
В «Российской грамматике» М.В. Ломоносова существительные со значением единичности ещё не выделены, хотя дано общее понятие собирательных имён существительных, с которыми напрямую семантически связаны имена существительные со значением единичности. Вопрос о числе ставится в самом общем виде: разграничение понятий «один - много» проводится только с помощью грамматической категории числа, даны лишь основные значения единственного и множественного числа (Ломоносов, 1952).
Н.И. Греч вслед за М.В. Ломоносовым в своих трудах «Практическая русская грамматика», «Пространная русская грамматика» выделяет имена собственные, а также даёт понятие вещественных (вещественно - собирательных) имён существительных (Греч, 1965). О единичных именах существительных в трудах Н.И. Греча не упоминается.
Впервые термин «единичные имена существительные» находим в работе А.Х. Востокова «Русская грамматика, по начертанию его же сокращённой грамматики полнее изложенная». А.Х. Востоков даёт классификацию нарицательных существительных и выделяет среди них три группы: единичные, собирательные и сплошные, понимая под последними вещественные имена существительные. При этом единичными именами называются такие, «коими означаются предметы неделимые, взятые порознь, например: человек, зверь, дерево, ель» (Востоков, 1965, с. 64).
Как видно из данного определения, А.Х. Востоков понимает единичность очень широко, обозначая термином «единичное имя» все конкретные имена существительные, обозначающие единичные предметы окружающей действительности, в том числе и такие, которые могут обозначать в определённом контексте не только один предмет, но и совокупность предметов. Например: «Трудно было взвалить убитого зверя на дрожки, потому что лошади не стояли на месте, храпели и шарахались, слыша волчий дух; но, наконец, кое-как я перевалил волка поперёк дрожек и привёз в торжестве домой мою добычу» (С.Т. Аксаков. Записки ружейного охотника Оренбургской губернии) и «Упоминая несколько раз о дичи, я ещё не определил этого слова: собственно дичью называется дикая птица и зверь, употребляемые в пищу человеком, добываемые разными родами ловли и преимущественно стрельбою из ружья» (С.Т. Аксаков. Указ. соч.).
Очевидно, что в первом случае речь действительно идёт о конкретном предмете - звере, которого добыл на охоте автор. Во втором приведённом примере говорится не о каком-то определённом животном, а о любом звере вообще, то есть мы имеем дело с собирательным образом, с обозначением класса предметов.
Ф.И. Буслаев в труде «Историческая грамматика русского языка» упоминает о том, что в древнерусском языке единичность предмета означало указательное местоимение «иль, иной, первоначально имевшее значение не только другого, но и одного, как это видно из приставок: ино-рогъ, то есть единорог» (Буслаев, 1959, с. 118). По мнению автора, «согласно употреблению слов дерево, берёза, земляника, мак, в смысле множества или количества, народный язык единичность выражает суффиксом -ин(а): пек. деревина, березина, земляничина, малина» (Буслаев, 1959, с. 414). Таким образом, Ф.И. Буслаев подчёркивает этимологическую связь современного суффикса единичности -ин(а) с древним местоимением, выражающим также значение единичности.
Опираясь на достижения отечественной науки, академик В.В. Виноградов в работах «Русский язык (Грамматическое учение о слове)», «Грамматика русского языка» большое внимание уделяет категории числа в системе имён существительных, категориям вещественности и собирательности и в целом описывает структурные и семантические характеристики мотивированных единичных имён существительных и их мотивирующих. В параграфе, посвящённом суффиксам со значением конкретного или отвлечённого предмета-вещи, В.В. Виноградов указывает: «Суффикс -ин(а), -ин(а) имеет значение единичности. Он производит от основ слов с вещественно - собирательным значением названия единичной вещи, единичного предмета, выделенного из какой-нибудь массы, из совокупности, например: тесина, горошина, картофелина, штанина, хворостина, жемчужина и т.п.» (Виноградов, 1986, с. 121).
Эти положения повторяются и развиваются в ряде учебных пособий по русскому языку, содержащих отдельные дополнительные замечания по вопросу имён существительных со значением единичности.
Так, в учебном пособии «Современный русский язык» под редакцией Е.М. Галкиной-Федорук, К.В. Горшковой, Н.М. Шанского предложено разграничивать лексемы изучаемой категории в зависимости от характера мотивирующего слова на существительные со значением единичности, соотносительные с вещественными именами, и существительные со значением единичности, соотносительные с собирательными существительными (Галкина-Федорук, 1957).
В РГ - 80 дана несколько иная классификация имён существительных со значением единичности. Она проведена по двум основаниям: на первом уровне членения основанием послужило наличие определённого словообразовательного форманта, на втором уровне - характер мотивирующего слова (РГ - 80, с. 207 - 208). Аналогичные положения выдвинуты и в АГ - 70. Всё разнообразие сингулятивов авторами РГ - 80 квалифицируется в рамках модификационного словообразовательного значения.
Следует указать, что под сингулятивом в лингвистической науке понимают «существительное, естественно употребляемое только в форме единственного числа и воспринимаемое как производное от соответствующего pluralia tantum или от вещественного существительного» (Ахманова, 1969, с. 405).
В ряде работ вопрос об именах существительных со значением единичности поднимается в качестве сопредельной, смежной темы или в качестве составной части изучаемой в этих работах проблемы. Сюда можно отнести кандидатские диссертации: Н.М. Громова «Предметные имена существительные с суффиксом -к(а) в русском языке» (Громова, 1955, с. 135136, 244-245, 253); Буй Тхи Тхань Ван «Морфемное словообразовательное строение существительных на -к(а) в современном русском языке» (Буй Тхи Тхань Ван, 1984, с. 113 - 114); Ю.И. Гарник «Слова на -ин(а) в народной речи (комплексное изучение на материале псковских говоров)» (Гарник, 2000, с. 173 - 174); Н.А. Баранова «Имена существительные с модификационными значениями в русском языке» (Баранова, 2002, с. 111 - 119).
Здесь же следует упомянуть следующие работы (статьи и монографии) отечественных лингвистов: Е.В. Ухмылина «Некоторые особенности функционирования суффиксов -ин(а) и -инк(а) в современном русском языке» (Ухмылина, 1980, с. 75 - 82); В.И. Максимов «Загадка суффикса -ин-а» (Максимов, 1969, с. 45 - 49) и «Суффиксальное словообразование имён существительных в русском языке» (Максимов, 1975, с. 52 - 56, 160 - 173); Е.А. Земская «Словообразование как деятельность» (Земская, 1992, с. 158 - 160). В вышеперечисленных работах именам существительным со значением единичности дана общая характеристика. Обосновывается необходимость в обычном, непринуждённом общении особо выделить одну штуку чего-нибудь (обычно это бытовой предмет, относящийся к сфере, типичной для повседневной жизни человека, - еда, лекарство, вещи и т.д.). Подчёркивается, что форма единственного числа далеко не всегда выражает единичность предмета, поэтому, для того, чтобы быть правильно понятым, употребляются сингулятивы. Кроме того, в указанных работах даны общие структурные характеристики изучаемых лексем и их мотивирующих, представлены словообразовательные типы, по которым образуются сингулятивы.
Интерес представляют замечания Е.А. Земской, которая в своей работе «Словообразование как деятельность» отмечает: «суффиксы -к(а) и -ин(а) проявляют в современном русском языке активность при необходимости обозначить штучность предмета. Слова типа морковка, шоколадка, репка, безешка (о пирожном), конфетка обозначают одну штуку вещественного предмета. Может быть, поэтому данную категорию можно было бы назвать и категорией штучности» (Земская, 1992, с. 159).
Следует выделить также мнение В.И. Максимова, изложенное им в работе «Суффикс -ин(а) с выделительным значением в русском языке» (Максимов, 1973), а также в упомянутых выше трудах «Загадка суффикса -ин(а)» (Максимов, 1969) и «Суффиксальное словообразование имён существительных в русском языке» (Максимов, 1975). В.И. Максимов считает, что значение единичности, традиционно приписываемое суффиксу -им(а), односторонне и не в полной мере отражает его семантику. Кроме того, «этот суффикс взаимодействует только с именами существительными, имеющими собирательное значение (или множественности) и вещественное» (Максимов, 1973, с. 122). Далее он замечает: «Поскольку в обоих случаях суффикс -ин(а) служит для называния выделяемого из общей совокупности или массы (независимо от того, является ли выделяемое определённой единицей или неопределённой частью), его общее словообразовательное значение можно было бы определить как выделительное» (Максимов, 1973, с. 123). Под «неопределённой частью» понимается в данной работе какая-либо неопределённая часть вещества, обозначаемая существительными типа золотима, железка, творожима, образованными от вещественных существительных, обозначающих более или менее монолитную массу, которая может распадаться на отдельные куски неоднородного характера, но необязательно состоит из этих кусков (золото, железо, творог) (Максимов, 1973, с. 123).
Из специальных работ, посвященных анализу имён существительных со значением единичности, можно назвать следующие: В.И. Нейштадт «Суффикс единичности -им(а)» (Нейштадт, 1953); Р.С. Манучарян «Сингулятивы в русском языке» (Манучарян, 1965) и «О категории имён единичных в русском языке» (Манучарян, 1968); Ю.С. Азарх «К истории сингулятивов в русском языке» (Азарх, 1973); упомянутая выше работа В.И. Максимова «Суффикс - ин(а) с выделительным значением в русском языке» (Максимов, 1973); а также кандидатская диссертация В.Н. Мусатова «Деривация и употребление сингулятивов в современном русском языке» (Мусатов, 1978).
В указанных статьях В.И. Нейштадта и В.И. Максимова наряду с описанием явлений литературного языка по данной проблеме большое внимание уделяется диалектным образованиям русских говоров, в основном, центральной полосы России (Псковской, Тверской, Смоленской областей и т.п.). Крайне редко этими учёными приводятся примеры лексем, употребляемых в южнорусских говорах. Такое описание изучаемых единиц словообразования можно считать неполным, так как не учитывается всё многообразие современных говоров, в которых зачастую «рождаются» сингулятивы, в дальнейшем пополняющие литературный язык.
Некоторые критические замечания по поводу упомянутых работ В.И. Нейштадта и В.И. Максимова высказывает Ю.С. Азарх в статье «К истории сингулятивов в русском языке» (Азарх, 1973). Эти замечания касаются в основном истории диалектных образований. Ю.С. Азарх обстоятельно исследует данную категорию субстантивов с диахронической точки зрения, уделяя основное внимание лексемам с суффиксами -ин(а), -инк(а) и -инин(а), которые, по мнению автора, являются наиболее регулярными образованиями среди существительных со значением единичности в современном русском языке (Азарх, 1973, с. 65). Автор, как и большинство других лингвистов, относит сингулятивы к лексемам с модификационным значением и заключает: «Лексический состав, продуктивность и регулярность сингулятивов в различные периоды истории русского языка определяется, прежде всего, их словообразовательной базой, что характерно и для других слов с модификационным значением» (Азарх, 1973, с. 91). Как было упомянуто выше, Ю.С. Азарх принимает к рассмотрению не только факты литературного языка, но и диалектизмы.
Особый интерес представляет диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук В.Н. Мусатова «Деривация и употребление сингулятивов в современном русском языке», которая построена на сопоставлении материалов литературного языка и говоров в области словообразования и функционирования изучаемых лексем (Мусатов, 1978). В одной из глав автор рассматривает сингулятивы с деминутивной семантикой, к которым относит лексемы типа бисеринка - бисерина, сориночка - соринка, луковичка - луковица, жестяночка - жестянка. Действительно, по мнению некоторых учёных, «деминутивы в славянских языках издавна могли приобретать сингулятивное значение при утрате или ослаблении уменьшительного значения» (Азарх, 1973, с. 72).
В.Н. Мусатов замечает: «Сингулятивы с деминутивной семантикой имеют ряд морфонологических особенностей, благодаря которым они стоят обособленно, выделяясь среди всех других сингулятивов» (Мусатов, 1978, с. 10). К таким морфонологическим особенностям В.Н. Мусатов относит, например, отсутствие явлений интерфиксации и усечения основы производящего слова, а также особый характер чередований и ударения в производных словах.
В то же время остаётся не ясным, к какой именно категории субстантивов относит В.Н. Мусатов описываемые лексемы, так как называет их то «сингулятивами с деминутивной семантикой», то «деминутивами, образованными от сингулятивов». На наш взгляд, эти понятия следует различать.
Отличными от работ, указанных выше, являются статьи Р.С. Манучаряна, так как в них рассматриваются в основном факты литературного языка. В статье «Сингулятивы в русском языке» автор характеризует структурно - семантические и стилистические особенности единичных имён существительных с предметным значением. При этом отмечается недостаточность изученности в современной лингвистике как состава категории сингулятивов, так и её соотношение с другими группами существительных. Далее автор указывает, что «сингулятивы в русском языке оказываются связанными с двумя полярными группами существительных: singularia tantum и pluralia tantum» (Манучарян, 1965, с. 69).
В статье «О категории имён единичных в русском языке» Р.С. Манучарян характеризует место личных имён существительных на -ин в системе современного русского языка и их отношение к категории имён единичных. Учёный считает, что сингулятивы с предметным значением получили развитие позже, чем личные образования на -ин. В то же время Р.С. Манучарян замечает: «необходимо признать, что личные слова на -ин могут считаться сингулятивами лишь с исторической точки зрения» (Манучарян, 1968, с. 98).
Из сказанного можно заключить, что в современном отечественном языкознании не существует единого мнения об объёме и статусе имён существительных со значением единичности. Вследствие данного обстоятельства комплексного изучения всего изучаемого материала не проводилось. Характеристика словообразовательных признаков изучаемой группы субстантивов чаще всего сводится к описанию словообразовательных моделей, по которым образованы лексемы. Имена существительные со значением единичности большинством отечественных учёных позиционируются в системе языка в качестве лексико-грамматического разряда субстантивов. Мало изучены как внутри категориальные, так и внешне категориальные связи сингулятивов.
АВТОР: Трубицина И.А.