Общая характеристика и классификации существительных со значением единичности в литературе вопроса

Различное смысловое значение существительных и связанные с ним особенности в проявлении характерных для субстантивов грамматических категорий позволяют выделить в именах существительных ряд более частных лексико-грамматических разрядов (или групп). Категория единичности находит своё выражение в одном из таких разрядов: в лексико-грамматическом разряде единичных имён существительных.

Некоторые ученые-лингвисты не склонны выделять субстантивы со значением единичности в отдельный разряд, а считают их лишь разновидностью конкретных существительных (Клобуков, Лекант, 1999, с. 197 - 198).

Анализ единичных имён существительных в современном русском языке показывает, что данные слова обозначают не просто отдельные предметы или лица, а единичные предметы и лица, выделенные из массы вещества или совокупности однородных предметов или лиц (дождинка - капля дождя, жемчужина - отдельное зерно жемчуга, кирпичина - одна штука кирпича, дворянин - представитель дворянства).

В современном языкознании сингулятивы представлены в качестве лексико-грамматического разряда имён существительных, то есть как объединение слов, лексико-семантических вариантов слов, характеризующихся общностью семантических и отчасти формально-грамматических признаков, при этом такая характеристика лексем, как мотивированность, в литературе вопроса не рассматривается. Необходимо указать, что такая комплексная единица словообразования, как словообразовательная категория, является объединением «мотивированных слов различного словообразовательного и морфематического строения с общим постоянным семантическим компонентом, находящим своё полное или частичное формальное выражение в структуре слова» (Грязнова, 1983, с. 2).

Изучаемый нами материал представляет собой совокупность мотивированных субстантивов разных типов словообразования, содержащих общий словообразовательный семантический компонент «единичность», выраженный в форманте. Следовательно, мы имеем дело не с лексико - грамматическим разрядом, а со словообразовательной категорией имён существительных со значением единичности.

Как было указано выше, значение единичности напрямую связано с собирательностью и вещественностью. Кроме того, сингулятивы в структурно - семантическом аспекте оказываются непосредственно связанными с двумя полярными группами существительных: singularia tantum и pluralia tantum.

«Категории собирательных существительных, обозначающих совокупность предметов как единое целое (студенчество, детвора, белье), противопоставляется категории единичности имён существительных, обозначающих единичный предмет, выделенный из состава сложного целого (жемчужина - жемчуг, хворостина - хворост)» (Виноградов, 1953, с. 23).

Вещественными называют существительные, «коими обозначаются какое-нибудь вещество или материя» (Греч, 1965, с. 46), например, железо, холст, бумага.

Характеризуя семантику вещественных, собирательных и вещественно - собирательных существительных как мотивирующих слов для изучаемой словообразовательной категории субстантивов, следует указать на особенности проявления категории числа у имён существительных данных лексико-семантических разрядов.

Так, категория собирательности находит своё грамматическое выражение в отсутствии форм множественного числа. «Собирательный показатель превращает множество дискретных объектов в некоторый качественно иной объект – не дискретную совокупность; напротив, сингулятивный показатель выделяет из совокупности или вещества некоторый индивидуальный «квант», обладающий собственными пространственно-временными границами» (Плунгян, 2000, с. 280).

Ф.И. Буслаев замечает, что «согласно употреблению слов дерево, земляника, мак, в смысле множества или большого количества, народный язык единичность выражает суффиксом -ина: пек., тверск. деревина, земляничина, малина» (Буслаев, 1959, с. 414).

Следует отметить, что формы единственного числа имён существительных, обычно обозначающих предмет, нередко приобретают собирательное значение: «За фабрикой, почти окружая её гнилым кольцом, тянулось обширное болото, поросшее ельником и берёзой» (М. Горький. Мать); «Кругом деревни лес высокий и густой, всё берёза да сосна» (Ф.М. Решетников. Подлиповцы); «Выпрямилась кукуруза, тыквы расползлись во все стороны и заняли дорожку» (Н.Н. Ляшко. Никола из Лебёдина).

Этот процесс распространяется и на разряд вещественно-собирательных лексем, обозначающих животных, растения: картофель - собир. клубни этого растения (БАС), репа в значении «совокупность плодов репы», рыба в значении «совокупность этих животных».

Например, «Вместо того чтобы стать плотнее в круг, они сдали влево, и край их сети погрузился в воду, и если его не вытянуть, то рыба уйдёт» (В.Д. Афиногенов. Белые лодьи); «Как после длительной болезни Природа снова ожила. Из-под земли грибы полезли, И щедро ягода пошла» (К.Я. Ваншенкин. Как после длительной болезни).

В то же время, значение собирательности может быть выражено и множественным числом имени существительного: макароны - пищевой продукт из пресного теста, высушенного в виде длинных узких трубочек; кушанье из этого пищевого продукта, конфеты - сладкое кондитерское изделие, лакомство в виде плиток, лепёшек, шариков и т.д., балясы - резные или точёные столбики, служащие украшениями на перилах, окнах и т.п., бусы - зёрна из стекла, янтаря, воска и т.п. преимущественно круглой и овальной формы, нанизываемые на нитку и употребляемые для подвесок, вышивок и др. украшений (БАС).

Например, «Передо мной стоит старуха хозяйка в новой клетчатой понёве, новых котах. Крупные дутые бусы в три ряда обвились вокруг смуглой худой шеи» (И.С. Тургенев. Деревня); «Он... положил сначала множество масла и двумя соусными ложками принялся мешать макароны, потом положил соли, потом перцу и, наконец, сыру» (С.Т. Аксаков. История моего знакомства с Гоголем).

Наше исследование показало, что количество сингулятивов, образованных от существительных pluralia tantum очень незначительно - около 6 % от общего числа лексем (17 слов из 271): штаны - штанина, макароны - макаронина, стропила - стропилина, шпроты - шпротина и шпротинка, бусы - бусина и бусинка. Мотивирующими существительными для данной группы сингулятивов являются слова, обозначающие:

а) парные или/и составные предметы (брюки - верхняя одежда, покрывающая ноги и нижнюю часть туловища до пояса; лыжи - плоские деревянные полозья для хождения и бега по снегу; стропила - служащие для устройства кровли два бревна, соединённые под углом верхними концами и упирающиеся в стены здания нижними концами; балясы - резные или точёные столбики, служащие украшениями на перилах, окнах и т.п.) (БАС);

б) массу, вещество, продукты питания в своей совокупности (дрожжи - вещество из микроскопических грибков, вызывающее брожение; макароны - пищевой продукт из пресного теста, высушенного в виде длинных узких трубочек; кушанье из этого пищевого продукта) (БАС).

Наличие форм множественного числа у собирательных субстантивов связано с тем, что «в русском языке постоянно происходит процесс, так сказать, «деграмматикализации» числа, при котором форма множественного числа приобретает собирательное значение и начинает обозначать некоторый особый объект» (Плунгян, 2000, с. 281): макароны - изделие из теста, конфеты - сладкое кондитерское изделие.

В то же время, вещественные мотивирующие имена существительные имеют только формы единственного числа: крупа - продукт питания, состоящий из очищенных и лущёных хлебных зёрен; порох - взрывчатое вещество, применяемое для приготовления снарядов и патронов; снег - атмосферные осадки в виде белых звездообразных кристаллов или в виде хлопьев, представляющих собой скопление таких кристаллов. Исключение составляет лексема дрожжи (значение приведено выше). Употребляясь во множественном числе лексемы типа крупа, снег приобретают значения сортов вещества, большого количества вещества (ср.: крупы, снега).

В сингулятивах их особое значение единичности находит своё выражение не только в соотнесённости этих слов с мотивирующими вещественными, собирательными и вещественно-собирательными субстантивами, но и в самой их словообразовательной структуре: в наличии специфических словообразовательных формантов со значением одиночного предмета - ин(а), -инк(а), -к(а) и некоторых других.

В литературе вопроса многими языковедами (Р.С. Манучарян, В.И. Максимов, Ю.С. Азарх, В.Н. Мусатов) неоднократно подчеркивается, что сингулятивы типа чаинка, кофеинка, жемчужина, бусина являются единственно возможным средством для номинации денотата. По нашим наблюдениям, сингулятивы возникают довольно часто и тогда, когда денотат уже назван: конфета - конфетина, помидор - помидорина, груша - грушина, сосна - соснина (около 7 % случаев от общего числа зарегистрированных лексем).

По мнению В.Н. Мусатова, такая «двоякая форма для обозначения единичного предмета наблюдается только у существительных, имеющих формы единственного и множественного чисел и преимущественно представляющих собой название различных пород деревьев и некоторых растений». Далее автор указывает, что кроме рассматриваемых существительных, этой способностью обладают некоторые существительные pluralia tantum - названия парных предметов типа галоши - галоша и галошина (Мусатов, 1978, с. 3 - 4).

В ходе нашего исследования такая точка зрения подтвердилась только частично, так как тематика групп, имеющих в своём составе подобные образования, на наш взгляд, должна быть расширена. Сюда можно отнести и названия продуктов питания (макароны - макарона и макаронина, конфеты - конфета и конфетина, шпроты - шпрота и шпротина / шпротинка), и названия различных строительных материалов (жерди - жердь и жердина, рельсы - рельс и рельсина, балясы - баляса и балясина).

В.И. Максимов считает, что, если рассматривать производные с суффиксом -ин(а) в соотношении с однокоренными существительными, которые не только имеют форму единственного числа, но и обозначают одиночный предмет (конфета, помидор, груша, сосна), «то следует признать, что в этих производных происходит своеобразная контаминация единичного значения суффикса с его усилительно-экспрессивным значением. Поэтому их можно было бы назвать единично-усилительными» (Максимов, 1975, с. 162 - 163.). Далее учёный замечает, что подобные образования на -ин(а) являются единичными по своей природе, так как образуются от соотносительных названий совокупности (множественности) тех же самых предметов: конфеты - конфетина, помидоры - помидорина.

На наш взгляд, таким образом, в семантической структуре названных лексем проявляет себя не усилительный, а выделительный оттенок значения. Так, Ю.С. Азарх считает, что «будучи семантическими дублетами, слова типа, ольха и ольшина различаются, как правило, по признаку «неопределённость / определённость»: олынина - это обычно отдельно растущая ольха, которую говорящий по каким-либо признакам выделяет среди других деревьев этой породы» (Азарх, 1973, с. 85).

В нашем материале есть следующий текстовый пример: «Распространение двуствольных ружей, выгоду которых объяснять не нужно, изменило ширину и длину стволов, приведя и ту и другую почти в одинаковую, известную меру. Длинные стволы и толстые казны, при спайке двух стволин, очевидно неудобны по своей тяжести и неловкости... Защитники второй причины утверждают, будто в длинной стволине порох воспламеняется весь до вылета дроби, тогда как в короткой он не успевает весь вспыхнуть, и уцелевшие зёрна выкидываются и падают вниз, и что заряд дроби, далее идущий в стволе, в насильственно-стеснённом положении, далее не разлетается в воздухе, чему содействует и узость стволины» (С.Т. Аксаков. Записки ружейного охотника Оренбургской губернии).

Вероятно, что по такой экстралингвистической причине, как распространение в быту до XIX века только лишь одноствольного охотничьего оружия, в русском языке не возникало необходимости в обозначении отдельного ствола, и, соответственно, в образовании сингулятива, который бы обозначал данный денотат. Появление и повсеместное распространение оружия с двумя и большим количеством стволов (иными словами возникновение совокупности предметов) создаёт предпосылки для возникновения лексемы со значением единичности, так как говорящему по какой-либо причине теперь необходимо выделять отдельный предмет из совокупности таких же предметов: стволы - стволина. Ю.С. Азарх замечает, что суффикс -ин(а), выполняя функцию выделения отдельного предмета из совокупности «играет роль, аналогичную определённому артиклю» (Азарх, 1973, с. 85).

Как было упомянуто выше, формы единственного числа имён существительных, обозначающих предмет, нередко приобретают собирательное значение: берёза, сосна, рыба, ягода. Данное обстоятельство, можно сказать, поддерживает образование соответствующих сингулятивов (берёзина, соснина, рыбина, Ягодина), являющихся семантическими дублетами уже существующих названий денотата.

Языковое освоение предметов и явлений внешнего мира состоит не только в осмыслении их наименований, но и в стремлении классифицировать имеющиеся номинативные средства языка. Проблема структурирования лексической системы языка является сегодня одной из сложнейших в лингвистике, до сих пор не получившей своего окончательного решения, несмотря на существование огромного количества литературы по обозначенному вопросу.

На данном этапе в отечественном языкознании не существует четкой лексико-семантической классификации мотивированных имен существительных со значением единичности.

Ученые-лингвисты предлагают классифицировать единичные имена существительные по разным параметрам.

Так, например, Е.М.Галкина-Федорук выделяет две группы слов данного класса, руководствуясь характером значения мотивирующей лексемы:

1. Существительные со значением единичности, соотносительные с вещественными именами: песчинка - песок, снежинка - снег, горошина - горох, жемчужина - жемчуг. «Вещественные существительные в этом случае являются, как правило, словами, от которых образуются при помощи суффикса -una (-инка) единичные» (Галкина-Федорук, 1957, с. 56).

2. Существительные со значением единичности, соотносительные с собирательными существительными: крестьянство - крестьянин, дворянство - дворянин, мордва - мордвин.

В.Н. Мусатов в своём диссертационном исследовании «Деривация и употребление сингулятивов в современном русском языке» дифференцирует изучаемые лексемы по трём основаниям. Первоначально изучаемый материал на основании наличия определённого словообразовательного форманта был распределён па пять групп:

1. Сингулятивы с суффиксом -ин(а)\ виноградина, дробина, хворостина, решетина.

2. Сингулятивы с суффиксом -инк(а): пылинка, снеэ/синка, ворсинка, порошинка.

3. Сингулятивы с суффиксом -к(а): паутинка, щетинка, редиска, морковка.

4. Сингулятивы с различными суффиксами (-ок, -иц(а), - ищ(а), -ашк(а), -уит(а) и некоторыми другими), которые выделяются в малопродуктивных или единичных образованиях: луковица, жестянка, горбушка (доска-горбыль).

Сингулятивы с деминутивной семантикой: сориночка, редисочка, жестяночка, пушиночка, градинка, луковичка.

Кроме того, дифференциация изучаемых лексем проводилась в зависимости от характера значения мотивирующих слов. «Большинство сингулятивов можно отнести к одной из двух семантических разновидностей:

- сингулятивы-дериваты от существительных с собирательным значением, обозначающие один предмет, выделенный из совокупности однородных: дробь - дробина;

- сингулятивы-дериваты от существительных со значением вещества, материала, обозначающие одну неопределённую часть, один кусок вещества, материала: лёд - льдина» (Мусатов, 1978, с. 2).

В.Н. Мусатов указывает, что сингулятивы, связанные деривационно с существительными pluralia tantum названиями парных предметов (лыжи, штаны), в семантическом отношении представляют особый тип. «Так как существительные pluralia tantum могут обозначать не только несколько предметов, но и один предмет (лыжи - это и несколько пар лыж, и одна пара), то потребность в сннгулятивах для номинации отдельного целого предмета отпадает» (Мусатов, 1978, с. 2).

Опираясь на данные лексикографических изданий, В.Н. Мусатов подчёркивает, что деривационно коррелятивные с указанными существительными сингулятивы имеют значение «одна из двух одинаковых частей предмета»: лыжи - лыжина, штаны - штанина. Следуя рассуждениям автора, приходим к выводу о том, что лексема лыжина обозначает единичный предмет, только если он взят из пары, составляющей единое целое.

На наш взгляд, семантика лексемы лыжина ограничивается толкованием в качестве «одной части парного предмета» в связи с тем, что носителями языка значение мотивирующей лексемы лыжи обычно мыслится, воспринимается именно как «парный предмет». В то же время лексема лыжина может обозначать и отдельный предмет, взятый из совокупности названных реалий (например, при производстве данной продукции). Кроме того, в БАС находим следующее толкование, не указывающее прямо на количественные характеристики обозначенных объектов: лыжи «плоские деревянные полозья для хождения и бега по снегу» - лыжина «одна лыжа». Аналогично можно рассматривать и другие лексемы, обозначающие «одну часть парного предмета»: рельсина, стропилина - «одно из брёвен, составляющих стропило» (стропило - «два специальных бревна кровли»), штиблетина, сумина - «одна часть перемётной сумы» (БАС, Ушаков).

Таким образом, по нашему мнению, подобные сингулятивы, можно отнести к субстантивам, образованным от существительных с собирательным значением в качестве частной подгруппы, а не выделять в отдельный «особый тип семантической разновидности».

Далее, внутри каждой семантической разновидности В.Н. Мусатов подразделяет сингулятивы на тематические группы. Наиболее многочисленными, по мнению исследователя, являются следующие тематические группы:

- сингулятивы, обозначающие названия пород деревьев, кустарников и их частей: ива - ивина, лоза - лозина, хворост - хворостина, ракита - ракитина;

- сингулятивы со значением плодов, ягод, клубней древесных, кустарниковых и травянистых растений, а также стеблей культурного или дикорастущего травянистого растения: виноград - виноградина, картофель - картофелина, рис -рисинка, солома - соломина;

- сингулятивы, образованные от существительных, называющих отдельные части строения или материал для строения: решетник «часть обрешётки кровли» - решетина, тёс - тесина, паркет - паркетина.

Заметим, что дифференциация сингулятивов В.Н. Мусатовым проводилась по разным основаниям, материал рассматривался в разных плоскостях: а) на основании наличия у лексем определённого словообразовательного форманта, б) в зависимости от характера значения мотивирующей лексемы, в) по тематическому признаку. Однако чёткой структурированной классификации имён существительных со значением единичности учёный не представляет. По признанию самого В.Н. Мусатова, дифференциации в зависимости от характера значения мотивирующих слов и по тематическому признаку подверглись не все лексемы, а только большинство изучаемых лексем (см. выше). Таким образом, классификация, предложенная В.Н. Мусатовым, охватывает не весь объём сингулятивов и не может считаться универсальной.

В РГ-80 классификация единичных имен проведена по двум основаниям. На первом уровне членения основанием для выделения четырёх основных групп лексем послужило наличие определенного словообразовательного форманта. Далее внутри двух групп, выделенных по виду словообразовательного форманта, произведена дифференциация в зависимости от характера значения мотивирующего слова.

В общем виде данную классификацию можно представить следующим образом:

- Существительные с суффиксом -ин(а), имеющие общее значение «единичный предмет, принадлежащий к массе вещества и к совокупности однородных предметов, названной мотивирующим словом», и составляющие три семантические подтипа:

- Слова, мотивированные существительными с собирательным значением, называющие одну частицу однородной массы: горошина, виноградина, соломина.

- Слова, мотивированные существительными со значением вещества, материала, называющие один кусок этого материала: льдина, дернина, холстина.

- Слова, мотивированные названиями парных предметов, называющие одну из одинаковых частей, составляющих эти предметы: лыжина, штанина, рельсина.

- Существительные с суффиксом -инк(а), имеющие значение «одна маленькая частица однородной массы, названной мотивирующим словом, имеющим собирательное значение»: чаинка, икринка, пылинка, ворсинка, росинка.

- Существительные с суффиксом -к(а), имеющие значение «единичный предмет (преимущественно небольшого размера), принадлежащий к массе вещества или к совокупности однородных предметов, названной мотивирующим словом», и составляющие два семантических подтипа:

- Слова, мотивированные существительными с собирательным значением, обозначающие одну частицу однородной массы: мармеладка, чешуйка, малинка, смородинка.

- Слова, мотивированные существительными со значением вещества, материала, называющие один кусок этого материала: бумажка, рогожка, картонка, ватка.

В отдельных случаях в лексемах со значением единичности выделяются суффиксы -иц(а), -ок, -як: крупица, тряпица, мелок, железяка (прост.), медяк. В редких образованиях выделяются суффиксальные морфы -ышк(а), -яшк(а): стёклышко, ледышка, медяшка.

Такая классификация имён существительных со значение единичности нам представляется более полной в сравнении с той, которую предлагает Е.М. Галкина-Федорук. Тем не менее, и она не охватывает всё многообразие сингулятивов, существующих в современном русском языке.

Заметим, что выделение семантических, подтипов в первой и третьей группах единичных лексем по данным РГ-80 проводится в зависимости от принадлежности мотивирующего слова к разряду собирательных или вещественных существительных. Однако в вопросе определения характера значения мотивирующего слова - отнесения его к разряду собирательных или вещественных - мнения лингвистов расходятся.

Так, Е.М. Галкина-Федорук относит слова типа песчинка (песок), горошина (горох) к лексемам «образованным от вещественных существительных». В РГ-80 те же лексемы соотносятся с существительными «имеющими собирательное значение».

В отечественной лингвистике подобные субстантивы (песок, горох, виноград, хворост) разными учеными относятся то к вещественным, то к собирательным существительным. При выделении лексико-грамматических разрядов имён существительных отмечается, что границы этих разрядов не являются закрытыми: «...существительные вещественные, обозначающие однородную массу вещества, могут иметь собирательное значение (виноград, кофе, град)» (РГ-80). Такое пересечение лексико-грамматических разрядов не даёт нам возможности с точностью указать, какое именно - вещественное или собирательное - существительное является мотивирующим, а значит, затрудняет классификацию лексем со значением единичности по данному признаку.

Кроме того, по нашим наблюдениям, у наименований типа град в самой семантике совмещены вещественное и собирательное значения: град - атмосферные осадки в виде округлых, величиной с горошину и больше кусочков прозрачного льда. Вещественность в данном случае обозначена смысловым компонентом «атмосферные осадки», собирательность выражена наличием множественного числа семантического компонента «в виде кусочков льда».

Следовательно, можно говорить о том, что «слова типа горох, пыль являются своего рода гибридом вещественности и собирательности, т.е. «вещественно-собирательными» существительными» (Буланин, 1976, с. 42 - 43).

Таким образом, предложение ряда учёных классифицировать сингулятивы, руководствуясь только характером значения мотивирующего слова (собирательное / вещественное), имеет существенный недостаток: так как характер значения одного и того же мотивирующего слова разными лингвистами воспринимается по-разному, структура изучаемой категории субстантивов представляется нечёткой, границы частных групп становятся размытыми.

Заметим, что типы классификации имён существительных со значением единичности, предложенные В.Н. Мусатовым и составителями РГ-80, проведены по нескольким основаниям, учтена не только мотивация сингулятивов, но и наличие определённого словообразовательного форманта, некоторые семантические особенности лексем, что позволяет представить исследуемый материал более многогранно. Тем не менее, каждая из представленных выше классификаций не охватывает всего многообразия имён существительных со значением единичности. На наш взгляд, это связано с тем, что на данном этапе в отечественном языкознании не существует единого мнения по вопросу объёма и содержания класса субстантивов со значением единичности, о чём нами было упомянуто выше.

АВТОР: Трубицина И.А.