Сверхсложные прошедшие времена и «регулярный» плюсквамперфект в одной системе

 

Сверхсложные формы как ретроспективизированные

Рассмотрим синонимию плюсквамперфектов, образованных при помощи одной из «классических европейских» морфологических техник (сочетание показателей перфекта/результатива и прошедшего времени либо синтетический показатель), с одной стороны, и при помощи ретроспективного сдвига - добавления специального аддитивного показателя, привносящего семантику переноса в план прошедшего (а также значения из зоны «неактуального прошедшего», характерные для плюсквамперфекта вообще). В «чистом виде» такая ситуация представлена только в аустроазиатском языке сантали, однако, на наш взгляд, подобный анализ должен быть предложен для европейских т. н. «сверхсложных» форм.

Речь идёт об аналитических формах с двумя причастиями (полнозначного и вспомогательного глаголов), давно (начиная с классической работы [Foulet 1925]) привлекающих внимание исследователей - в основном германистов и романистов, типологический интерес к ним начинает проявляться только в последнее время в немецкоязычной лингвистике ([Litvinov, Radcenko 1998], [Levin-Steinmann 2004: lOOff], [Ammann in press]). Такие времена во французской грамматической традиции называются сверхсложными (temps surcomposes). Распространение их засвидетельствовано на значительной части романской территории, в большинстве славянских, а также в немедком, идиш и нидерландском языках; есть сверхсложные формы и в гегских говорах албанского [Hewson, Bubenik 1997: 110]. Сверхсложный плюсквамперфект развился также в баскском языке [Haase 1994: 282], степень романского влияния, учитывая то, что в Иберии подобные формы практически не засвидетельствованы, здесь неясна.

Формы обсуждаемого типа появляются (по крайней мере в Европе), как правило, в тех языках, где синтетический претерит утрачен (или на пути к утрате), а аналитические перфектные формы приобрели значение претерита. Формально они всегда могут быть проанализированы как сочетание формы претерита с аддитивным показателем, совпадающим с причастием вспомогательного глагола:

французский язык:

- претерит j ai lu - плюсквамперфект jai eu lu «Я прочел», так называемое «сверхсложное прошедшее» (passe surcompose); южные «диалекты» немецкого языка, включая швейцарско-немецкий «диалект»:

- претерит er isch cho - плюсквамперфект er isch cho gsii «Он пришёл», так называемый Perfekt II (соотв. лит. нем. er ist gekommen - er ist gekommen gewesen) [Squartini 1999: 60-61]

- идиш:

- претерит ix hob geholfn - плюсквамперфект ix hob gehat geholfn «Я помог» [Чернин, Хакина 2000: 159] баскский:

- претерит irakurtu dut - плюсквамперфект irakurtu izan dut «Я написал» [Lafitte 1979: 386] древнерусский:

- претерит ходилъ (3 л.), есмъ ходилъ (1 л.) - плюсквамперфект былъ ходилъ (3 л.), есмъ былъ ходилъ (1 л.) [Петрухин, Сичинава 2005]; польский:

- претерит czytalem - плюсквамперфект czytalem byl «я читал» [Молошная 1996:566] словацкий:

- претерит doniesli - плюсквамперфект boli doniesli «принесли» [там же] украинский:

- претерит почав - плюсквамперфект почав був «начал было» [Chinkarouk 1998]

Стоит остановиться на морфологических особенностях способа образования этих форм в романских (южнофранцузские диалекты, ретороманский) и в германских (идиш) языках.

В то время как большинство глаголов во французском языке образует аналитические формы при помощи вспомогательного глагола avoir «иметь», а меньшинство, как правило, непереходные глаголы-события - при помощи глагола etre «быть», при образовании форм passe surcompose от этих последних, вместо ожидаемой (и действительно наличествующей в литературном языке) последовательности:

- iai ete tombe «Я упал» (при формах passe compose от глагола tomber - je suis tombe, от глагола etre - jai ete),

- южнофранцузские говоры дают единообразный показатель-инфикс» ретроспективного сдвига ей (причастие от глагола avoir), который вставляется между вспомогательным глаголом и причастием:

Si vu save, vu, al e u tombe «Вы знаете, он падал» (т.е. il est eu tombe; запись М. Менье, пит. по [Foulet 1925: 236]),

Qa mest eu arrive «Co мной такое случалось» (ibid.).

Даже в литературном французском языке подобная стратегия применяется при образовании (достаточно редких) форм passe surcompose от рефлексивов (требующих спряжения с глаголом etre). Согласно [Delattre 1950] (цит. по [Hill 1984: 94]), следующее предложение из студенческого сочинения:

Quand on s»a ete assis, eveque a fait la priere

«Когда все сели, епископ прочёл молитву», несмотря на логически безупречный способ образования, неприемлемо; требуется вставка показателя ей - Quand on s est eu assis. П. Делаттр объясняет это аналогией с более частотной аналитической моделью il а ей fait; в таком случае неясно, почему эта аналогия не затрагивает аналитических форм с одним вспомогательным глаголом. Согласно [Cornu 1953: 165], подобный эффект объясняется требованием нормативной грамматики, согласно которому вспомогательный глагол etre располагается непосредственно после местоименного дополнения; но это правило не действует для случаев вроде il est ей tombe, не говоря уже о том, что апелляция к «нормативной грамматике» имеет мало отношения к южным патуа. А. Абейе и Д. Годар [Abeille, Godard 2002: 447] считают, что форма ей - в отличие от «стандартных» случаев типа il а ей fait - воплощает здесь синтаксически возвратный глагол (содержащий в аргументной структуре «анафорический аффикс»), который (как и все возвратные глаголы во французском) требует вспомогательного itre; пример Делаттра недопустим, так как сочетание s»a не существует «на морфологическом уровне»; впрочем, как они сами же и отмечают, правильная модель содержит последовательность est ей, которая в иных случаях во французских аналитических формах тоже нигде не представлена.

С нашей точки зрения, это изменение устанавливает единообразный аддитивный показатель ретроспективного сдвига, который прибавляется к форме аналитического прошедшего и некоторым образом модифицирует его семантику. Дополнительным аргументом в пользу такого вывода служит исследование Р. Жоливе [Jolivet 1984], который на материале употребления этих форм в романской Швейцарии показал, что с точки зрения просодии, а также допустимости вставки наречия эта форма членится не как а/ей //parle, но как а // ей / parle; происходит «автономизация монемы ей, которая служит показателем семантического оттенка, свойственного региональному употреблению» (о различии «литературного» vs. «регионального» употребления данной формы) [Jolivet 1984: 171-172].

Как отмечается в «Практическом руководстве по ретороманскому языку...», выбор вспомогательного глагола при образовании сверхсложных форм не случаен: «дополнительным вспомогательным глаголом должен быть глагол esser или haver, причастие которых имеет единственную функцию - маркировать сдвиг (decalage) во времени (выделено нами - Д.С.), а не вспомогательный глагол, подобный vegnir «приходить», обладающий совсем иной функцией» [Liver 1982: 288, цит. по Holtus 1995: 101].

С морфологической точки зрения в точности такая же ситуация, как и в южнофранцузских диалектах, наблюдается и в германском языке идиш. В то время как большинство глаголов в идиш образуют аналитическую форму прошедшего со вспомогательным глаголом hobn «иметь», а некоторые непереходные глаголы - с глаголом zayn «быть», плюсквамперфект от всех глаголов образуется неизменно при помощи gehat, причастия глагола hobn: «Можно было бы ожидать форму geven, причастие прошедшего времени от zayn, в плюсквамперфекте глаголов, которые спрягаются с zayn, например geyn «ходить», однако... это неграмматично, и gehat присутствует в плюсквамперфекте всех глаголов:

ix hob gehat gezogt

«Я сказал»

ix bin gehat gegangen

«Я ушёл»

ix bin geven gegangen».

[Gold 1998: 228]

Подобная унификация в идиш, как и в южнофранцузских диалектах, представляет собой новое явление; формы с geven еще отмечаются как архаичный нестандартный вариант [ibid.: 236]. Заметим, что в швейцарско- немецком диалекте такой унификации (пока?) не произошло, и в качестве показателей плюсквамперфекта выступают причастия обоих вспомогательных глаголов: ghaa и gsii ([Squartini 1999:60-61]).

В статье Э. Голд предлагается, на основании синтаксических тестов, анализировать gehat как «наречный адъюнкт к глагольной группе причастия прошедшего времени»; исследовательница предполагает, что «это слово функционирует как наречие, сдвигая точку отсчёта в прошедшее»; «прошедшее и плюсквамперфект в сущности имеют одну и ту же структуру, за исключением того, что плюсквамперфект содержит наречный элемент, gehat, сдвигающий точку отсчёта дискурса в прошедшее» [Gold 1998: 232].

В немецком языке дополнительное причастие вспомогательного глагола (gehat, gewesen) также автономно просодически и может выступать как особая синтагма, добавляющая антирезультативный компонент значения:

Mein nachster Gast hat auch schon einmal ihre Liebe gefunden...gehabt, und hat sie dann aber wieder verloren. ([Hennig 2000: 95], из ток-шоу, представление участника)

«Моя следующая гостья тоже однажды нашла... было свою любовь, и снова ее потеряла».

Хенниг дает такое пояснение этому примеру: «Ведущая после слова gefunden сделала паузу и добавила gehabt, подчеркнув голосом».

Аналогичное обособление восходящей к показателю плюсквамперфекта частицы было возможно и в современном литературном русском языке; в ряде севернорусских говоров отмечена сильная просодическая автономизация как согласуемого был (-а, -о, -и), так и (чаще) несогласуемого было [Пожарицкая 1991, 1996].

Итак, во всех перечисленных формах причастие вспомогательного глагола (ей, ghaa / gsii, gehat, быль, byl, boll) представляет собой, по определению, показатель ретроспективного сдвига, переводящий претеритное значение в «предпрошедшее» или в другие значения «зоны сверхпрошлого» (от результирующего состояния в прошедшем, как в швейцарско-немецком диалекте [Squartini 1999], до аннулированного результата, как в древнерусском [Горшкова, Хабургаев 1997/1981: 361]).

Для нашей работы особый интерес представляет то, что «регулярный» плюсквамперфект может сочетаться в пределах одной системы как с ретроспективизированным прошедшим временем (так обстоит дело во многих европейских языках), так и с ретроспективизированным плюсквамперфектом (формами вроде франц. il avait ей fait, нем. er hatte getan gehabt «он сделал» или сантали sen-le-n-tahekan-a «он пошёл»).

Показатель ретроспективного сдвига, восходящий к причастию глагола «иметь» и/или «быть», имеет достаточно широкую сферу действия; исследования [Cornu 1953] и [Holtus 1995] показывают, что в романских языках он сочетается с большинством времён индикатива и конъюнктива, прибавляя как значение «исчерпанности ситуации», так и значение смягчения категоричности требования (последнее уже с XV века - см. [Foulet 1925: 208-209]).

Нас интересует соотношение трёх форм: ретроспективизированного перфекта, ретроспективизированного плюсквамперфекта и «регулярного» плюсквамперфекта (напр., фр. avait ей) в пределах глагольной системы.

Плюсквамперфект и ретроспективизированное прошедшее

Во французском языке начиная с XV столетия, то есть с того времени, когда аналитическое прошедшее теряет перфектную составляющую и становится простым прошедшим временем (аористом), сверхсложная форма начинает использоваться в функции предпрошедшего (причем предшествование другому событию в прошлом здесь, как правило, непосредственное):

Quand on a eu fini nos etudes nous sommes revenus a St. Etienne. [Carruthers 1993, цит.по Squartini 1998: 204].

«Когда (как только) мы закончили учиться, мы вернулись в Сент-Этьен».

И просто как перфективное прошедшее, с семантическим компонентом «быстро»:

II a eu vite termine son travail [Vet 1980, цит. no Squartini 1998: 204]

«Он быстро закончил работу».

В обоих этих базовых употреблениях сверхсложное прошедшее синонимично французскому плюсквамперфекту, образованному при помощи аориста - passe anterieur, и противопоставляется ему только как регистровый вариант (относясь к temps de discours, к временам, связанным с дейктическим центром, согласно известной дихотомии Бенвениста), возможно, добавляя только некоторый оттенок результативности ([Hill 1984: 107]). Аналогичная замена отмечена и в северных диалектах итальянского языка, утерявших синтетический аорист: генуэзский диалект Quando ауйо finito de ena son sciortio. [Челышева 2001: 110] «Когда я закончил ужинать, я вышел [из дому]».

Подобная эволюция связана с вытеснением синтетического аориста аналитическим, которое распространилось и на вспомогательный глагол; перед нами, таким образом, картина синонимии глагольных форм с дополнительным регистрово-стилистическим распределением. Для французского языка это значение сверхсложной формы признаётся нормативными грамматиками и засвидетельствовано в литературном языке (Вольтер, Лафонтен, Бальзак) [подробнее см. Foulet 1925]. В системе литературного языка (и вообще недиалектной разговорной речи) эта форма противопоставлена также «регулярному» плюсквамперфекту, образованному при помощи имперфекта вспомогательного глагола и, разумеется, полностью наследует оппозицию между этим последним и своим предшественником - формой passe anterieur; подробно об истории формировании и свойствах этой оппозиции.

Однако еще начиная с XIV века формально идентичная сверхсложная форма начинает употребляться во французском языке, помимо плюсквамперфектного, и с иными значениями, входящими в плюсквамперфектную «зону сверхпрошлого», а именно «прекращенной ситуации» и «аннулированного результата»:

Iai ehut trouueit tribulacion et meschief et dolour et iai lou nom de nostre signour [Лотарингская псалтирь, XIV век, Пс. 114,3, цит. по Stefanini 1970:291]

«Я встретил тесноту и скорбь, тогда призвал я имя Господне», («теснота и скорбь» отступили в прошлое, Господне присутствие и помощь вместе с псалмопевцем; в тексте Вульгаты в обоих случаях формы Perfectum - tribulationem et dolorem inveni, et nomen Domini invocayi);

Se Lietart t»a eii репе, II le ta bien guerredone [«Роман о Лисе», ветвь X, начало XII века] (ibid.)

«Если Льетар и причинил тебе зло, он возместил тебе страдания».

Эти же значения сохранялись и в современных говорах юга Франции (Марсель, Сент-Этьен), а также в других романских идиомах до самого XX столетия (при том, что французской литературной нормой они, начиная с её становления - XVI-XVII вв., подробнее см. [Foulet 1925, Cornu 1953] - не допускаются).

Значение прекращения ситуации:

II a eu coupe, се couteau [Foulet 1925: 232] «Он резал, нож-то» [а теперь не режет] II a eu fait plus chaud [Bleton 1982: 35] «Было теплее» [а сейчас холодно]

(Согласно М. Блетону, прагматическая интерпретация подобных форм связана с утверждением отсутствия ситуации в настоящем: «это ироническое иносказательное указание на то, что погода изменилась»).

Значение аннулированного результата:

И nous Га bien eu dit, mais on a oublie [Bleton 1982: 35] «Конечно, он нам это говорил, но мы это забыли».

В баскском языке аналитические формы прошедшего времени при соединении с причастиями вспомогательных глаголов izan «быть» или икап «иметь» также развивают значение «non-resultative anterior» [Haase 1994: 282]; они «часто относят действие и его осуществление в истекший отрезок времени в прошлом (passe revolu), в отдалённое и неопределённое прошлое» [Lafitte 1979: 386]:

irakurtu dut

«Я читал это» (перфект) irakurtu izan dut

«Я читал это» (некогда, где-то мне случалось читать)

В немецком языке одним из значений ретроспективизированного перфекта (для которого В. Литвинов [Litvinov 1969] предложил название Perfekt II) является значение «аннулированного результата»:

Ich schob ihm die Medaille hin. «Hier hast du deine Hundemarke wieder. Hab sie ganz vergessen gehabt» (Remarque) [Thieroff 1992: 214, пример ранее приводился в Sherebkow 1971: 28].

«Я придвинул ему медальон. «Возьми свой собачий жетон. Я совсем о нём забыл»«, [«медальон был некогда забыт, а теперь уже нет»]

Ich habe damals viele Begriffe nicht richtig defmiert gehabt. [Vater 1991: 57] «В тот раз я много понятий определил неправильно» [а теперь понимаю, как правильно], и «прекращённой» (неактуальной) ситуации: A: Als das Kind dann geboren war - euer Verhaltnis?

В: War, also bis zu dem Zeitpunkt, sagen wir mal ganz gut in Anfuhrangsstrichen, ich hab gedacht gehabt. das war wirklich die wahre Liebe, aber dann mittlerweile, hat es ist dann rausgekommen, dass es «ne Urlaubsliebe war und dass es doch nicht so war. ([Hennig 2000: 93], из ток- шоу)

«А: Когда родился ребёнок - какой была ваша реакция? В: Была до определенного момента, в кавычках, как говорится, я полагал, то была настоящая любовь, но между тем выяснилось, что это был всего-навсего курортный роман»

Отметим, что в литературном немецком языке это значение выражается также и перфектом, и плюсквамперфектом, то есть переводом предложения из анкеты Э. Даля [Dahl 1985: 149]:

You OPEN the window (and then closed it again)?

как отмечает P. Тирофф [Thieroff 1992: 198-199] могут служить, в зависимости от ситуационного контекста, еще два варианта:

К: окно закрыто, никакой информации о действиях слушающего говорящий не имеет.

Hast du das Fenster geoffnet? (перфект)

Hattest du das Fenster geoffnet? (плюсквамперфект)

К: говорящий полагает (на основании косвенных свидетельств - например, он слышал), что слушающий сам закрыл окно. Hattest du das Fenster geoffnet?

Hast du das Fenster geoffnet? [при выборе перфекта в вопросе прагматически более естественным был бы ответ Nein, ich habe das Fenster geschlossen (с просодическим выделительным акцентом на последнем слове) «Нет, я закрыл окно»].

В некоторых немецких диалектах «регулярный» плюсквамперфект выражает также и значение прекращенной ситуации, например, в Гессене:

wo waren Sie auf dem Gymnasium? - Ich war in Mainz auf dem Gymnazium gewesen [Behagel 1924: 302]/

«Где вы учились (претерит) в гимназии? - Я учился в гимназии в Майнце (плюсквамперфект), а в современном языке, согласно [Weinrich/Thurmair et al. 1993: 230], он выступает как «окказиональное фоновое время (Hintergrundtempus = англ. background time)»: которое, судя по примерам, иногда более естественно трактовать также как значение прекращенной ситуации:

Hier ist ja alles ganz anders, als ich friiher immer gedacht hatte

«Теперь всё по-другому, как я всегда раньше и думал» [произошло некоторое «подтверждение», и ситуация «думания» закончилась; сравни с французским примером].

Ich hatte dich gestern iiberall gesucht [Vater 1983: 209]/

«Я тебя вчера везде искал» [но в некоторый момент перестал искать, и сейчас это неактуально - ср. полностью аналогичный пример из швейцарско-немецкого диалекта].

Собственно «фоновое» значение плюсквамперфекта характерно скорее для литературного языка: из двух одновременных действий то, которое является «фоном» для второго, передаётся плюсквамперфектом «для подчёркивания их разобщённости» [Шендельс 1970: 108].

Кроме того, немецкий «регулярный» плюсквамперфект имеет и функцию «сдвига начальной точки», отмеченную, например, в [Шендельс 1970: 106- 107]. «При непосредственном соседстве двух форм предшествующий плюсквамперфект „заряжает» своими семами претерит. Давая экспозицию, автор может избрать любой вариант: передать все события в плюсквамперфекте или только начать с плюсквамперфекта, предоставив остальное влиянию цепной реакции». «Предшествующий плюсквамперфект в препозиции производит впечатление смысловой паузы. Он отрезает, вычленяет какой-то временной отрезок, представляя его в виде пролога, после которого начинается собственно п овествование»:

Einst war ich auf dieser Bank eingeshlafen und traumte von Gliick ud Liebe (Г. Гейне).

«Когда-то я заснул на этой скамье и грезил о счастье и любви».

Как видим, ретроспективизированный перфект вступает в данном случае в отношение полной синонимии с плюсквамперфектом и с точки зрения нормативной грамматики предстаёт как «избыточная» форма; это определяет маргинализацию первого в глагольной системе литературного немецкого языка.

Впрочем, в современном разговорном немецком - а именно в устном модусе - сверхсложная форма обнаруживает и ряд других значений, нехарактерных для «регулярного» плюсквамперфекта; таковы, прежде всего, эвиденциальные употребления: пересказывательные [Levin-Steinmann 2004] и адмиративные («неожиданность для говорящего», [Hennig 2000], [Ammann in press]). Нетипична для литературного немецкого также употребительность сверхсложных форм в нарративе, особенно в отступлениях от основной линии повествования, где чередуются с перфектом и претеритом.

Материал сардинского языка (где также сохраняется «регулярный» аналитический плюсквамперфект) показывает, что ретроспективное аналитическое прошедшее ограничивается еще одним значением из «зоны сверхпрошлого» - контрфактическим условием (употребление в аподосисе факультативно) [Jones 1993]:

нуорский диалект:

Si los afo appitos kerfitos, los afo (appitos) comporatos [Нарумов 2001: 174] «Если бы я (их) захотел, я бы их купил».

Это употребление отмечено и для сверхсложных форм в средневековых нидерландских памятниках:

Daer soude meerre verdriet of comen hebben ghewescn; hadden si geweest daer ghegaen. ([Миронов и др. 2000: 241]).

«Там возникло бы много неприятностей (осложнений, раздражений), если бы они туда направились»

Широко распространено в романских идиомах значение экспериенциального прошедшего:

южнофранцузские диалекты:

Jai eu chante avec mes enfants. [Carruthers 1993; цит. по Squartini 1998: 205]

«Я [как-то] пела со своими детьми» фриульский:

о ai bu:t viodu:t il pape [Beninca 1989: 578, цит. no Squartini 1998: 322] «Я [однажды] видел Папу»

окситанский:

mes agu arriba de ie veire Ii prince Vitour e Louis, mai que d»uno fes. [Foulet 1925: 245]

«Мне случалось видеть принцев Виктора и Людовика, и не один раз».

Это значение не всегда можно отделить от значения прекращенного действия («ностальгия», по определению Фуле):

Jai eu vendu des cartes a 5 sous la douzaine [Foulet 1925: 231]

«Я [бывало,] продавал открытки по 5 су за дюжину»

lis ne font pas de bon cafe, il a eu ete meilleur [Foulet 1925: 244]

«[Сейчас] не делают хорошего кофе, [раньше] кофе был лучше».

Здесь мы видим пример образования формы с подобным значением путём отнесения всей ситуации, вместе с её результатом, в план прошлого. Вряд ли справедливо мнение, изложенное в [Schlieben-Lange 1971], согласно которому удвоение перфектного показателя (в окситанском языке) соответствует удвоению «результативного значения»; один показатель отвечает здесь за отнесение ситуации в план прошедшего с полным её исчерпанием (включая её результат), другой же соответствует актуальности некоторого последствия (но не результата) ситуации в настоящем.

Именно к этим типам употребления (прекращенная ситуация, аннулированный результат, экспериенциальное значение) и относятся морфологические особенности, подчёркивающие автономность второго вспомогательного глагола, которые отмечались большинством исследователей для южных диалектов французского языка. Таким образом, формальная особенность здесь находится в прямой связи с семантической; если для сверхсложных форм с таксисным значением предшествования (генетически связанным с исторически предшествовавшей формой passe anterieur) возможна трактовка, связанная с изменением времени вспомогательного глагола (вместо аориста аналитический перфект), то для форм со значениями, соответствующими «зоне сверхпрошлого», напрашиваются именно те выводы, к которым фактически и приходят исследователи - а именно, что второй вспомогательный глагол представляет собой особый показатель.

Заметим вслед за М. Сквартини [Squartini 1998], что французский, окситанский и ретороманский ретроспективизированный перфект в «региональном» (абсолютном) употреблении не имеет никаких ограничений на семантический тип предиката, в то время как он же, замещая в литературном французском языке passe anterieur, наследует его ограничения.

Наряду с этим в некоторых европейских языках развивается значение, близкое к семантике перфективного прошедшего (перфективность и отсутствие связи с настоящим), однако с акцентом на «единичном» событии в прошедшем. В итальянских диалектах, согласно [Marcato 1986] (цит. по [Holtus 1995: 100]), перевод ситуаций при помощи ретроспективизированного плюсквамперфекта в «события» даёт любопытный результат: «событие» представляется как случайное, неконтролируемое «происшествие» (в терминологии Е. В. Падучевой [1996: 107]), тем самым добавляется компонент эпистемической «неожиданности» (occasionalita). Такой же эффект отмечен и для сверхсложных форм в баскском языке: при наличии эксплицитного указания на время осуществления ситуации эти формы интерпретируются как «подчеркивающие случайность действия»:

igandean ikusi izan dut [Lafitte 1979: 387]

«Я [случайно] увидел его в воскресенье».

В связи со всем вышесказанным едва ли справедливым кажется мнение Э. Бенвениста [1959], согласно которому сверхсложная форма во французском языке - это новый перфект, замещающий старый перфект (с одним вспомогательным глаголом), который, в свою очередь, вытеснен в семантическую область аориста («по функции j»ai ей fait представляет собой новый перфект к j»ai fait, ставшему аористом... Система таким образом восстанавливается, и обе пары оппозиций снова становятся симметричными» [Бенвенист 1959: 284]). Действительно, сверхсложные формы в языках Европы не обнаруживают никаких свойств, характерных именно для перфекта; это скорее, если угодно, «новый плюсквамперфект», находящийся по пути к неактуальному прошедшему (его употребления из «зоны сверхпрошлого» преобладают над контекстами, допускающими таксисную трактовку). Скорее прав Л. Фуле [Foulet 1925: 252]: «Претерит умер, да здравствует претерит! Но перфекта - уже несколько веков - нет».

Нерезультативное значение и акциональные ограничения совмещаются в ретроспективизированном перфекте в румынских диалектах (в литературном языке используется синтетический плюсквамперфект). Так, форме a fast plecat «он уехал» (при простом прошедшем а / este plecat) не присуще значение «повторной актуализации» действия в прошедшем, кроме того, она сочетается только с глаголами-событиями (лексическими пунктивами, verbes momentanes) [Marin 1985: 463]. Интересно, что румынский язык морфологически «разнёс» ретроспективизированный перфект в абсолютном и таксисном употреблении: последний образуется при помощи несогласованного причастия (в отличие от первого, образующегося при помощи согласованного причастия) [Marin 1985: 466].

Это формальное разделение поможет уяснить разграничение между плюсквамперфектом и ретроспективизированным перфектом в системе, к которому мы сейчас и переходим.

Системные взаимоотношения между сверхсложными формами и «регулярным» плюсквамперфектом могут быть представлены следующим образом. Обе формы первоначально выражали предшествование в прошедшем (т. е. находились в отношении синонимии). Во французском, кроме того, достаточно рано обнаружилось распределение, связанное с временами, используемыми в основном предложении - для сверхсложной формы это аналитическое прошедшее (бывший перфект), для регулярного плюсквамперфекта - «простые прошедшие времена» (аориста и имперфекта). Последний сохранил в рамках этой системы значение предшествования в прошедшем (старофранцузский язык, марсельский и сент-этьенский диалекты, окситанский, румынский, немецкий, баскский), в то время как второй достаточно рано утратил таксисное значение «прошедшее в прошедшем» (или даже «выделил» его в отдельную форму - как в румынском) и приобрёл семантику, связанную с «зоной сверхпрошлого» - прекращенная ситуация, аннулированный результат, контрф активное условие (сардинский, нидерландский), а также экспериенциальное значение - южнофранцузские диалекты, окситанский, фриульский.

«Регулярный» плюсквамперфект, образованный при помощи имперфекта вспомогательного глагола (avait fait) во французском языке первоначально был связан со значением «результирующее состояние в прошедшем». В дальнейшем он стал нейтральным способом выражением таксиса, развив также (к XX веку) фактически все значения «зоны сверхпрошлого», вплоть до вежливой просьбы, не говоря уже об антирезультативном. Эта эволюция и стала, видимо, одной из причин того, что надежды на великое будущее сверхсложных форм, высказанные в [Foulet 1925] и [Cornu 1953], - этим формам предстояло якобы стать неотъемлемой частью литературного языка, образовав «новый претерит», - не оправдались; на большей части франкоязычной территории значения «исчерпание ситуации», «прекращение ситуации» и «аннулированный результат» стали выражаться «обычным» плюсквамперфектом. Такое же развитие претерпел регулярный плюсквамперфект в итальянском и испанском, а также в варианте окситанского - лимузенском [Dahl 1985: 147]. Это же верно, как мы видели выше, и для литературного немецкого языка.

Таким образом, наиболее типичным результатом сосуществования сверхсложной формы ретроспективизированного прошедшего и «регулярного» плюсквамперфекта в глагольной системе является их квазисинонимия, с более богатым набором дополнительных значений у сверхсложной формы (зачастую выходящими за пределы плюсквамперфектной зоны значений).

Остаточные системы: сверхсложные формы как показатели неактуального прошедшего и антирезультатива

Речь пойдёт о системах с одной формой, восходящей к сверхсложному плюсквамперфекту, где вторая форма подвергается утрате.

Обратим внимание, что языки, утратившие форму «регулярного» плюсквамперфекта (это происходит, как правило, с утратой формы неперфектного прошедшего), ограничивают сверхсложные формы (которые, тем самым, становятся единственными формами плюсквамперфекта в языке) не-таксисными употреблениями. Естественное последствие для глагольной системы - понижение роли таксиса как категории.

Это верно для цюрихского варианта швейцарско-немецкого диалекта [данные и примеры по Squartini 1999: 63-68], где ретроспективизированный перфект, образованный при помощи причастий прошедшего времени от глаголов «быть» или «иметь» (ghaa и gsii, соответствующих литературным немецким gehabt и gewesen), обязателен в значении «результирующее состояние в прошедшем» (с обстоятельством времени, указывающим на точку отсчёта):

Won ich en bi go sueche, hat er scho zuglet ghaa «Когда я стал его искать, он уже уехал» и имеет значение «аннулированного результата»:

К: Говорящая перепутала имена в списке и исправляет ошибку: Ich bа s verwachslet ghaa.

«Я перепутала это [а теперь понимаю ошибку и исправилась]».

К: Две служащие магазина ищут покупку, забытую покупателем в магазине. Одна говорит, что не может найти её. Другая возражает: Ich has gsee ghaa!

«Я видела это [а теперь не могу найти]»

К: Сообщается о телефонном звонке, происшедшем, когда адресата не было дома.

S Ursi hat dich gsuecht ghaa.

«Урси искала тебя» [тебя не было, так что «прагматические последствия звонка отсутствуют»], в то время как в значении «прошедшее в прошедшем» (с обстоятельством времени, указывающим на время совершение действия) недопустим:

Im 1990 bin ich en go sueche, aber es isch z spaat gsii. Er hat namlich zwai Jaar voorheer... uf Bern ziiglet (ghaa).

«B 1990 году я стал искать его, но было слишком поздно. Действительно, он за два года до того... уехал в Берн».

Сравни антирезультативное употребление ретроспективизированного перфекта (в данном случае в форме «пересказывательного» конъюнктива) в газете Passauer Neue Presse (Пассау, Бавария, у самой границы с Австрией):

«Wir waren einfach in Not», berichtete die 37jahrige Veronika Rahm. Aus gesundheitlichen Griinden habe sie den Pachtvertrag fur eine Gastwirtschaft gektindigt gehabt und mit ihrer Familie auf der StraBe gestanden [Eroms 1984: 348]

««Мы были просто-напросто в нищете», сказала 37-летняя Вероника Рам. По состоянию здоровья она разорвала арендный договор с гостиницей и оказалась на улице вместе с семьёй».

Здесь антирезультативное значение («исчерпанность ситуации к моменту речи», [ibid.:349]) сочетается с таксисным, которое свойственно ретроспективизированным формам конъюнктива в немецком языке.

Похожую эволюцию претерпевает и ретроспективизированное прошедшее (был + л-форма) в славянских языках. Эволюцию системы плюсквамперфекта «ретроспективизированный vs. «регулярный»« в сторону сохранения единственной (как правило, антирезультативной) формы можно проследить на примере сербохорватского языка, в котором она разворачивается как раз в данный период, на глазах исследователей. Современный сербохорватский язык утрачивает как аорист, так и имперфект; различия между ними с одной стороны и л-прошедшим (обоих видов) с другой стороны носят регистровый, стилистический характер [Thomas 2000: 119]; впрочем, аорист имеет ряд дополнительных значений [Кречмер, Невекловский 2005: 164]. Поэтому «регулярный» плюсквамперфект, образованный при помощи имперфекта вспомогательного глагола (on bese napisao) и перфект je napisao / napisala, ретроспективизируемый при помощи согласуемого причастия глагола (je bio / bila napisao / napisala) также функционируют как стилистические варианты, однако несравненно более частотен второй (первый служит для «архаизации текста» [Thomas 2000: 119]; «может встречаться в беллетристике и поэзии как характеристика индивидуального авторского языка» [Кречмер, Невекловский 2005: 164]). Оказывается, что этот последний не может встречаться в контексте, характерном для западноевропейской «последовательности времён» (так, пример из романа Ф. Мориака «Тереза Дескейру».

II me demanda si javais lu La Vie du Pere de Foucauld [Thomas 2000: 120]

«Он спросил меня, читала ли я «Житие отца де Фуко» переводится на сербохорватский при помощи аналитического прошедшего времени:

Upita me da И sam citala «Zivot oca Fukoa»).

Употребление в значении «результирующее состояние в прошедшем» факультативно, как показывают два перевода предложения из романа А. Камю «Посторонний»:

Jai voulu fumer une cigarette a la fenetre, mais lair avait fraichi (PQP) et jai eu un peu froid.

Hteo sam da popusim cigaretu na prozoru, ali vazduh je postao (P) sveziЛ i bilo mi je pomalo hladno.

Htjedoh popusiti cigaretu na prozoru, ali je bilo zahladnieto (PQP) pa mi je bilo malo hladno.

«Мне захотелось покурить у окна, но воздух [уже] сделался свежее, и мне стало чуть-чуть прохладно».

Ретроспективизируемый перфект употребляется в результативных контекстах вроде «Когда мы приехали, они ушли» для снятия двусмысленности; однако и в этом случае грамматикализуется употребление наречия vec «уже», которое позволяет «сэкономить» на этой форме.

Обязательным же является употребление этой формы в значении «аннулированного результата»:

Ja sam ga bila oprala. Otkud sad na njemu ove mrlje?

«Я мыла / стирала эту вещь. Откуда же на ней взялись эти пятна?»

Согласно описанию Тома, эта форма сохраняет ограничения, близкие к тем, которые свойственны французскому passe surcompose (в «литературном» употреблении) и соответствующей румынской форме: её принимают (почти исключительно) только глаголы совершенного вида.

Подобная схема эволюции свойственна и паре «регулярный - ретроспективизированный плюсквамперфект» на пути от древнерусского к современным восточнославянским языкам.

Известно, что уже в старейших восточнославянских памятниках засвидетельствована, помимо «регулярной» (со вспомогательным глаголом быти в имперфекте или аористе; о возможных различиях между этими формами) также и сверхсложная форма, чаще без вспомогательного глагола настоящего времени, типа ходилъ былъ [van Schooneveld 1959: 134-140; Горшкова и Хабургаев 1997: 326]. Преобладание усечённой формы в памятниках связано с тем, что обычно она встречается в третьем лице, где в древнерусском перфекте связка отсутствует по общему правилу. В тех редких случаях, когда сверхсложный плюсквамперфект встречается в первом или во втором лице, употребляются два вспомогательных глагола.

Так как она не отмечена в старославянском, её нередко называют «русским плюсквамперфектом»; данное название означает, что в книжных древнерусских памятниках она является бесспорным отражением живой русской речи того времени, но, конечно, никак не эндемичность конструкции в славянском мире. Этой форме и типологическим её свойствам посвящена наша совместная с П. В. Петрухиным статья [Петрухин, Сичинава 2005].

Соотношение между двумя плюсквамперфектами в древнерусских памятниках достаточно близко к западноевропейскому распределению данных форм. «Регулярный» плюсквамперфект засвидетельствован в основном в летописях, и там он «почти всегда функционирует как относительное время, а именно, передаёт действие, предшествующее другому действию в прошлом (иначе говоря, имеет нормальное «плюсквамперфектное» значение) [Зализняк 1995/2004: 175]. Действительно, за исключением немногочисленных примеров, где можно предполагать семантическое влияние несомненно присутствовавшей в живой речи сверхсложной формы, круг употреблений этой формы именно таков:

А кто бдше въбеглъ въ камдныя божнице съ товары, а тоу изгор-ша и сами съ товары [Синодальный список Новгородской первой летописи, 1134]

«Те же, кто со своим товаром укрылся в каменных церквях, так там и сгорели вместе с товаром».

Сверхсложная форма в берестяных грамотах лишь один раз встретилась в таксисном значении - в грамоте № 366 XIV века:

Се уряди са Мкове съ Гюрьгемъ и съ Харитономъ по бесудьнои грамотВ, цто былъ възалъ Гюрьги грамоту в ызь-Вженои пыпеницъ...

«Вот расчелся Яков с Гюргием и с Харитоном по бессудной грамоте, которую Гюргий взял [в суде] по поводу вытоптанной при езде пшеницы».

В остальных случаях функция данной формы менее тривиальна. Г. А. Хабургаев [1978: 51] пишет, что «русский плюсквамперфект» указывает на «действие или состояние, впоследствии (не обязательно в прошлом!) «отмененное» или нереализованное, прерванное и т. п.». А. А. Зализняк описывает её так: «Она состоит в обозначении события в прошлом как такового, без подчёркивания его связи с настоящим. Речь может идти, в частности, о событии, которое произошло вчера (а не сегодня), в прошлом году (а не в нынешнем), давно (а не только что) и т. п. Семантический элемент предшествования другому событию в прошлом при этом отсутствует. Как правило это те ситуации, где в книжном языке был бы употреблён аорист» [1995/2004: 175].

Одна из самых интересных семантических особенностей сверхсложного плюсквамперфекта - это дискурсивный «сдвиг начальной точки». «В ряде случаев фраза с плюсквамперфектом стоит в самом начале рассказа... Далее могут описываться какие-то другие события... но первая фраза уже относит повествование к сфере не связанного непосредственно с настоящим моментом прошлого. В книжном тексте сказуемое такой фразы должно было бы стоять в аористе» [там же]. Наиболее яркий пример - длинный нарратив из грамоты № 724 (вероятно, 1161-1167 г., судя по содержанию), начинающийся так:

Оставили ma были людье, да остать дани исправити было имъ досени, а по первому пути послати и отъбыти проче. И заславъ, Захарьд въ върт уроклъ...

«Покинули меня люди; а надлежало им остаток дани собрать до осени, по первопутку послать и отбыть прочь. А Захарья, прислав человека, клятвенно заявил...»

Кроме того, отмечены и употребления с семантикой «отменённого результата»; А. А. Зализняк интерпретирует их просто как «аористическое значение», «прошедшее, не связанное с настоящим моментом» [оба примера - Зализняк 1995/2004: 176].

Хочю искати Новагорода. и добромъ и лихомъ. а хртъ есте были целовали ко мнъ на томъ, дко имъти мене кнлземъ собъ [Ипатьевская летопись, запись 1161 г., л. 182]

«Хочу добиваться Новгорода и добром, и лихом, а вы целовали мне крест, что желаете иметь меня князем».

Но обращение к контексту позволяет серьёзно конкретизировать это верное наблюдение. Здесь речь идет о претензиях Андрея Юрьевича Боголюбского на власть над Новгородом. Речь Андрея обращена как раз к новгородцам, которые его сейчас не признают князем. Таким образом, результат их присяги аннулирован; они, если воспользоваться выражением из грамоты № 724, уже «высягнули» и вышли из повиновения. Совершенно аналогичный пример Зализняк приводит из позднедревнерусской московской грамоты:

Что и села в Радонъжи... и газъ кня велики велълъ был своаму волостелю радонъкьскому... хрестьл» и» судити. И нонича есми ихъ пожаловалъ... хрестьл» и в те ихъ селехъ... судити не велълъ (из грамоты Василия II Тёмного, 1455-1462 г.)

«Что касается их сёл в Радонеже, то я, великий князь, (раньше) велел крестьян этих сёл судить своему радонежскому наместнику. А ныне я их пожаловал (дал привилегию), а именно не велел судить крестьян этих сёл в их сёлах».

Чрезвычайно характерно для семантики этой формы, что в том единственном случае, когда «русский плюсквамперфект» встретился в памятниках с глаголом необратимого результата (умъръти), речь идёт о смерти, за которой последовало чудесное воскресение из мертвых:

И влъзучи есть во врата градка того, на деснЬй руцЬ есть пещера, и въ той пещеръ есть гробь свлтаго Лазаря; и въ той келии Лазарь бол-ълъ, туже и умерлъ былъ. (Хожение игумена Даниила).

«И, если войти в ворота того городка (Вифании), то по правую руку там есть пещера, в которой находится гробница святого Лазаря; а в той келии Лазарь болел, там же и умер».

Имеется в виду «ретроспекция со времени второй жизни Лазаря на тот период, когда он был мёртв» [van Schooneveld 1959: 136]; форма умерлъ былъ говорит о хорошо известной читателям Даниила первой смерти Лазаря, после которой Иисус воскресил его; просто умерлъ означало бы, что воскресения не было.

В книжных памятниках (особенно в тех, которые и по другим параметрам достаточно близко стоят к разговорной древнерусской речи, например, в «Вопрошании Кирикове» XII в.) отмечены и немногочисленные примеры употребления регулярного плюсквамперфекта в значениях, свойственных сверхсложному. Можно предполагать, что данные типы употреблений проникали в памятники под влиянием семантики сверхсложного плюсквамперфекта, присутствовавшего в разговорной речи древнерусских писцов. Аналогичная гипотеза выдвинута и П. В. Петрухиным в его диссертации [Петрухин 2004]: «Вероятно, разговорная форма, которую летописец мог также встречать (и использовать) в деловой и бытовой письменности, каким-то образом влияла на интерпретацию и употребление им книжного плюсквамперфекта. Неясно, однако, насколько сильным было это влияние. Понятно лишь, что две формы отнюдь не тождественны: так, „русский плюсквамперфект» мог выполнять функцию „сдвига начальной точки» ..., с другой стороны, книжная форма свободно образовывалась от глаголов типа умьрши, убити и т. п., причем в контекстах, не оставляющих сомнения в результативности соответствующих событий». Характерно, что практически все эти примеры представлены в прямой речи, где книжные формы, по-видимому, если реально и употреблялись, то ограниченно; скорее всего, мы имеем дело с результатом «пересчёта» сверхсложной формы в более привычную для книжного текста регулярную:

to еретиче...! Помнишь ли, жидовине, вь которыхъ поръгЬхъ пришелъ 6аiпеть? Ты нынЪ в оксамигЬ стоиши, а кназь нагъ лежитъ (Ипатьевская летопись, запись 1175 г., л. 208 об.) [Зализняк 1995/2004: 176] «О еретик! Помнишь ли, иудей, в каких ты одеждах (сюда) (некогда) пришёл? Теперь ты стоишь в оксамите (дорогой ткани), а князь лежит нагой»

Согласно Зализняку, здесь «плюсквамперфект просто показывает значительное отстояние во времени от настоящего момента»; с нашей точки зрения, здесь еще и дополнительно маркируется разрыв плана прошедшего и настоящего - раньше ключник Анбал, убийца князя, носил бедную одежду, а теперь носит богатую. К этому же классу случаев следует отнести значение «аннулированного результата» или «прерванного действия»:

И самъ блше пошелъ, но вороти и Аркадь еппъ новгородьскии (Ипатьевская летопись, запись 1159 г., л. 177 об).

«И сам он отправился было, но епископ новгородский Аркадий велел ему вернуться».

А Мрославъ нача полкы копити на Новъгородъ, и послалъ къ црю татарьску Ратибора, помочи просд на Новъгородъ. И се учювъ кнзь Василии Мрослави ... noixa в татары, пойма съ собою Петрила Рычага и Михаила Пинещинича, и възврати татарьскую рать. Тако рекъ црви: «Новгородци прави, а Мрославъ виноватъ», - уже бо бдите црь отпустилъ рать на Новъгородъ по Ратиборову лживому слову (Новгородская первая летопись, запись 1270 г., л. 148 об.-149) «А Ярослав начал собирать войско против Новгорода, и послал было к татарскому царю Ратибора, прося помощи против Новгорода. Князь Василий Ярославич, услышав это, отправился к татарам, взяв с собой Петрила Рычага и Михайла Пинешкинича, и вернул татарское войско. Он сказал царю: «Новгородцы правы, а Ярослав виноват», - потому что уже царь отправил было войско на Новгород по лживому слову Ратибора».

Комментируя последний пример, П. В. Петрухин отмечает: «Если вторая форма плюсквамперфекта указывает на предшествование ранее упомянутому действию (възврати), то первая вовсе не обязательно подразумевает, что Ярослав сначала послал к «царю» за подмогой, а затем уже начал полкы копити: здесь скорее существенно то, что эта затея в конечном счете провалилась» [Петрухин 2004].

Особый интерес представляют употребления плюсквамперфекта в «Вопрошании Кирикове». Скорее всего, здесь представлено нечастое у данной формы экспериенциальное значение (отмеченное у сверхсложного плюсквамперфекта, например, в южнофранцузских говорах и окситанском языке).

А геже пыань моужь попьхноули бдхоу, запенше ногою, и оумретъ? (Ильино 17)

«А если пьяного человека толкнули, задев ногой, и он умрёт?» Ходили бдхоу ротЪ, хотяче въ 1Сроусалимъ (Ильино 22) «Приносили роту (клятвенное обещание), желая отправиться (в паломничество) в Иерусалим»

А. А. Зализняк указывает, что «в обоих случаях перед нами полное высказывание (описывающее ситуацию, которая требует комментариев епископа)» [1995/2004: 176]. Однако здесь едва ли можно усмотреть «аористическое» значение, заключающееся «в обозначении события в прошлом как такового, без подчёркивания его связи с настоящим»: наоборот, сообщение о событии носит явно прагматическую цель, оно (с точки зрения канонических последствий) актуально для спрашивающего, от комментариев епископа зависит его оценка. Перфект здесь не употреблён именно потому, что перед нами не (обязательно) передача конкретного единичного события, а обозначение некоторого (абстрагированного) «опыта», ссылки на то, что «бывало». Практически наверное в данном случае мы имеем дело с пересчётом употребления сверхсложного плюсквамперфекта (попьхнули были, ходили были) в более привычный для церковного текста морфологический облик.

Итак, в языке древнерусских летописей представлено соотношение, практически аналогичное соотношению регулярного и ретроспективизированного плюсквамперфекта в европейских языках. «Книжные» формы плюсквамперфекта, образуемые при помощи синтетической формы вспомогательного глагола, в нормальном случае сохраняют таксисное значение; значение аннулированного результата и прекращённой ситуации, судя по контекстам, связаны с влиянием «русского» сверхсложного плюсквамперфекта. Кроме того, книжные формы могут выражать значение результирующей ситуации в прошедшем. Сверхсложные формы выражают значения, связанные с зоной неактуального прошедшего: прекращенная ситуация, аннулированный результат, а также дискурсивная функция «сдвига начальной точки».

В современном русском языке сверхсложная форма в лице своего «потомка» - конструкции с частицей было - ограничивается теперь значениями «прекращенной ситуации» (с ограниченным числом глаголов несовершенного вида) и антирезультативными значениями, [см. подробнее Barentsen 1986, Шошитайшвили 1998, 19986 и Князев 2004].

Представляется вполне вероятным, что эта форма испытала влияние финно-угорского субстрата: во-первых, заслуживает внимания гипотеза Д. Вайса о том, что формы вроде жили-были не связаны с исконным плюсквамперфектом, но представляют собой кальку с финно-угорских «двойных глаголов» [Ткаченко 1979], [Вайс 2003]. Во-вторых, русское было со значением «прерванного действия» и «аннулированного результата» также может быть объяснено влиянием финно-угорских форм вроде удмуртского показателя вал (исторически также «быть: ПРОШ»). (Подобную гипотезу выдвигает И. А. Шошитайшвили [1998: 78]: «В тех волжских и пермских языках, в которых антирезультативное значение зафиксировано Б. А. Серебренниковым, оно выражается через значимый глагол в настоящем, прошедшем или перфекте и застывшую форму глагола БЫТЬ. Эта конструкция достаточно похожа на русскую конструкцию с БЫЛО... что может свидетельствовать о заимствовании с той или другой стороны, однако эта гипотеза требует более тщательной проверки»). Вместе с тем полностью аналогичное развитие плюсквамперфекта в украинском языке, без какого бы то ни было финно-угорского влияния, показывает, что это последнее, хотя, вполне возможно, и внесло вклад в формальную структуру русской конструкции с было (автономизация было как «частицы», утрата согласования), не явилось определяющим для его семантики.

Действительно, соответствующая украинская глагольная форма (почав буе, в традиционных грамматиках - «плюсквамперфект» или «давнопрошедшее»), как показано в [Chinkarouk 1998], также ограничивается значениями «аннулированного результата» (как правило, с глаголами совершенного вида) и «прекращенной ситуации» (как правило, с глаголами несовершенного вида):

Тильки збралась була в юно, прибиають з викликом до Чередниченка, - треба ставити банки голов! [Гончар, «Берег любви», цит. по Chinkarouk 1998: 50].

«Только она собралась в кино, как прибегают с вызовом к Чередниченко, - нужно ставить банки [сельскому] голове».

Я памятаю, вщкривався тод ще географчний институт. Я й туди хотв був вступити, та перешкодили ягась поди. [Довженко, цит. по ibid.:47] «Я помню, тогда открыли еще географический институт. Я и туда хотел было поступать, но [мне] помешали какие-то обстоятельства».

Согласование сохраняется также в части западных ([Рыко 2002: 183 и северных русских говоров. Формам плюсквамперфекта в последних (архангельских и вологодских) посвящены статьи [Пожарицкая 1991, 1996]; анализ этих форм в типологическом освещении и сопоставление их с древнерусским материалом см. также в [Петрухин, Сичинава 2005]. Здесь для этой формы таксисные значения также не характерны, однако значение отменённого результата - далеко не единственноое. Представлены следующие значения из «зоны сверхпрошлого»: значение неактуального прошедшего («основное значение этой глагольной формы - разрыв с настоящим, отдалённость от настоящего, которое не является прямым результатом действия или события, обозначенного плюсквамперфектной формой» [Пожарицкая 1991: 792], «показ разрыва с настоящим, отделённости от настоящего, неактуальность результата действия для момента речи» [Пожарицкая 1996: 273]):

В Мосеево вся деревня была сгорела.

Всё комсомольцы были разорили.

Сколько-то тоже был он ведь сидел, а потом-то всю жизнь председателем работал.

Кудряшка была пела ходила померла уж.

Я тоже на Татьяну-ту ругалась-то была.

Что же касается значения аннулированного результата, характерного для конструкции с частицей было в литературном языке, то оно, согласно Пожарицкой, в обсуждаемых говорах представлено в меньшинстве (хотя и значительном) случаев:

Сын-от женился был на учительнице, да запил - она его выгнала.

Така бывалошна чистенка-та стара была, вся заросла была, дак вот дед-от подчистил.

Не исключено, судя по указанию на «большую дейктическую самостоятельность было, которое как бы вводит ситуацию прошедшего времени, о котором ведётся рассказ» [Пожарицкая 1991: 790]), что значение «сдвига начальной точки» также представлено в анализируемом материале. К сожалению, в обсуждаемых статьях не приводятся фрагменты текстов (только отдельные предложения), а диагностировать дискурсивные функции той или иной глагольной формы можно, только располагая полным текстом или, по крайней мере, достаточно широким контекстом примера. В цитируемых С. К. Пожарицкой примерах «введение ситуации прошедшего времени» совмещено с семантикой «прекращённой ситуации»:

У меня мама-то было была.

Было у нас еропорт был воде.

Таким образом, в языках, переживших разрушение системы с двумя плюсквамперфектами (утрата старшего, «регулярного», плюсквамперфекта и сохранение нового, сверхсложного) эта последняя форма специализируется на значениях из области «неактуального прошедшего» - вполне аналогично одному из возможных диахронических путей развития системы с плюсквамперфектными соответствиями аориста и перфекта.

Эвиденциализация сверхсложных форм

Как уже говорилось в связи с обсуждением путей эволюции перфекта (Глава вторая, 2.3.2), в значительной части языков перфект принимает, через посредство инферентивных контекстов, эвиденциальные значения, связанные с непрямой засвидетельствованностью ситуации. Такое изменение происходит, прежде всего, в языках «эвиденциального пояса Старого Света» (термин из [DeLancey 1997]), в языках балканского языкового союза, большинстве тюркских, иранских, прибалтийско-финских и финно-волжских языков ([Guentcheva 1996b: 12]); однако это явление не является ареальным, будучи отмеченным еще, например, в гренландском эскимосском [см. также Mennecier, Robbe 1996] и тукано (Боливия) [Bybee et al. 1994: 95]. В связи с тесной связью способов выражения перфекта и плюсквамперфекта практически во всех этих языках встаёт вопрос об отражении этой эволюции также и в плане предпрошедшего.

Оказывается, что во всех этих языках эвиденциальное развитие затрагивает не «регулярный» плюсквамперфект (вспомогательный глагол в простом претерите + причастие вспомогательного глагола), а форму, структурно аналогичную европейским сверхсложным формам (вспомогательный глагол в перфекте + причастие вспомогательного глагола); рассмотрение такого типа сверхсложных форм имеется в [Litvinov, Radcenko 1998].

Так, в современном персидском языке перфект (образующийся при помощи глагольного причастия на -е и связки в форме настоящего времени, которая, впрочем, в разговорном языке может опускаться [Lazard 1996: 22]) передает как эвиденциальные и близкие к ним (напр., адмиративное, «противоречие ожиданиям говорящего»), так и неэвиденциальные значения; в частности, «высказывания с перфектом, которые можно принять за примеры миратива, всегда можно интерпретировать как результативный перфект»:

ajab baran qat» sode-ast!

Глянь-ка, дождь кончился!»

В то же время персидский плюсквамперфект, образованный также от причастия на -е, не имеет эвиденциальных употреблений, а ограничивается типологически известной для плюсквамперфекта семантикой:

«результирующее состояние в прошедшем»:

axe mohkam dar dahanes gereilte bud [Хадарцев 2001: 131]

«...ведь он крепко держал его во рту (букв, «взял его в рот»)»

«аннулированный результат»:

dorost karde budam vali sage xord keiko [Jahani 2000: 194]

«Я испек [сделал готовым] кекс, но собака его съела».

Форма эвиденциального плюсквамперфекта образуется, как и все прочие формы «второго ряда», при помощи причастия глагола на -е и связки «быть» в форме перфекта; Ж. Лазар прямо именует их passe surcompose, «сверхсложное прошедшее».

Семантика их - сочетание элементов канонической полисемии плюсквамперфекта и эвиденциальных значений:

Предпрошедшее пересказывательное:

xodes baraye man goft ke in karo dar baccegi karde bude [Jahani 2000: 200]

«Он сам говорил мне, что делал это в детстве»

Предпрошедшее инферентивное:

az suxanoni modaras mo fahmidem ki u kayho ba sahr kucida buda-ast [ibid.: 200].

«Co слов его матери мы поняли, что он давно уже переехал в город»

Прекращенная ситуация + пересказывательное:

sabeqan ranandegi karde bude vali al»an nemitune ranandegi bokome [ibid.:200].

«Раньше он, [дескать], водил машину, теперь он не может водить её».

Параллелизм двух рядов прошедшего времени - неэвиденциального и эвиденциального - наличествует и в близкородственном персидскому таджикском языке [Lazard 2000: 222]; соответствующие формы плюсквамперфекта - karda-bud vs. karda buda-ast (в диалектах стяжение - kardud, kardudas).

Согласно современным описаниям другого иранского языка - курдского (диалект курманджи) (см. работу [Bulut 2000: 174]), в курдском языке также образуется параллельная форма; к форме плюсквамперфекта (образованной при помощи прошедшего времени и глагола bun «быть») добавляется е - связка «быть» в настоящем времени. Значения этой формы также соответствуют различным комбинациям эвиденциальных и плюсквамперфектных значений:

Давнопрошедшее пересказывательное:

Wi du sal bere dibistan xelas kinbuye [Bulut 2000: 174]

«[Говорят, что] он окончил школу два года назад»

Предпрошедшее инферентивное:

Gava ku tu hatiyi, ez cu bume [ibid.]

«[Насколько я понимаю], я уже ушёл, когда ты пришёл».

«Простой» же плюсквамперфект (hatibm «я погулял») входит в курдском языке, в отличие от перфекта, в ряд индикативных, а не «индирективных» (эвиденциальных) форм, [ibid.: 175, 183-184].

В багвалинском языке (андийская подгруппа аваро-андо-цезской группы дагестанских языков) перфект (образованный при помощи аналитической конструкции «претеритное деепричастие на -о + глагол ек»а «быть (наст.вр.)» имеет четыре значения («употребления» или «интерпретации»): результативное, собственно перфектное, адмиративное и заглазное (включающее два подзначения: пересказывательное и инферентивное) [Татевосов 2001: 295-296, Майсак, Татевосов 2001: 349-353, там же примеры]; «адмиративная интерпретация, как правило, присутствует в сочетании с заглазной» [Майсак, Татевосов 2001а: 353]; возможность той или иной интерпретации определяется лексическими ограничениями [там же: 350].

Багвалинский плюсквамперфект, образующийся при помощи претеритного деепричастия на -о и прошедшего времени вспомогательного глагола «быть», выступает как «аналог перфекта», обладая результативным употреблением:

guril cihi Xindi tererob bezun buka terebo

«Рубашка была застегнута булавкой» (букв, «сверху на рубашке была воткнута втыкаемая игла»)

Багвалинский плюсквамперфект развивает и значения, характерные для «зоны сверхпрошлого»:

аннулированный результат:

den hungar ruhano ruk»a

«Я открывал окно»

давнопрошедшее:

seserda aramur qоajqоaj urRiribo buka [там же: 355] «Давным-давно люди изобрели письменность»

дискурсивная функция «сдвиг начальной точки» - плюсквамперфект «вводит точечное событие, которое служит отправным пунктом для дальнейшего повествования»: saha de sajla jelijo juka.

«В прошлом году я ездила [поступать] учиться» [первая фраза нарратива].

Плюсквамперфект, в отличие от перфекта, «не имеет заглазных употреблений»; багвалинский язык располагает зато, как и иранские (эту параллель приводит и С. Г. Татевосов [2001: 294]), рядом аналитических форм «перфектной серии», образующихся при помощи перфекта вспомогательного глагола «быть», которые и выражают значение косвенной засвидетельствованности. Этот ряд включает и форму «заглазного плюсквамперфекта»:

ebeb han ebeb tuXumlas Xindi sanilibo bukabo elca «Каждое селение образовалось из каждого тухума».

Несомненную близость по рассматриваемому параметру с иранскими и дагестанскими языками проявляют некоторые тюркские языки - чувашский, башкирский и узбекский; правда, здесь соответствующие конструкции лишь частично аналогичны европейским сверхсложным с формальной точки зрения. Чувашский перфект (образующийся при помощи причастия на -на) имеет как пересказывательные, так и собственно перфектные значения [Егоров 1957: 196]; соответствующая форма, ретроспективизированная при помощи показателя - ччё, лишена эвиденциальных значений (ограничиваясь, судя по примерам, семантикой «прекращенной ситуации» и «аннулированного результата»):

Сёреке Ваки инчен мана Максам пичче акна каласа катартначчё .

«Вот что некогда рассказывал мне дядя Максим о Ваське Сергееве».

Для передачи косвенной засвидетельствованное необходимо использование вместо -ччё показателя пулнй, исторически представляющего собой перфектное причастие на -на таким образом, структурно такая форма аналогична бывшим сверхсложным формам, утратившим вспомогательный глагол в настоящем времени (например, в славянских языках). «Глагол пулнй вместо -ччё употребляется в тех случаях, когда рассказчик сам не был очевидцем тех событий, о которых он рассказывает...

Ку хире 9улсерен тёштыра акса тана лулна. каал кок-сагыз акас тетпёр «В прежние годы это поле засевалось обыкновенно зерновыми культурами, а в нынешнем году мы предполагаем засеять его кок- сагызом».

В этом примере акса тана пулнй указывает на то, что говорящий раньше не интересовался этим участком, он только констатирует, что в прежние годы жители использовали его так, а теперь они и сам говорящий заинтересованы в его использовании иначе. Если бы в этом предложении стояла форма с -ччё: акса таначчё, то это означало бы то, что говорящий и сам вместе с другими всегда участвовал в использовании этого участка» [пример и комментарий: Егоров 1957: 200].

В башкирском языке также имеется «прошедшее неопределённое время» (финитная форма на -ган) с пересказывательной, адмиративной и инферентивной семантикой [Юлдашев (ред.) 1981: 274-275]. Морфологически соответствующая ему форма (на -гайны/-гэйне  -гап+ине «быть (прош.вр.)» [Дмитриев 1948: 160]) носит уже название «предпрошедшего определенного» и соответствует «очевидному действию в прошлом, которое произошло раньше другого действия» [Юлдашев (ред.) 1981: 276]; все приводимые примеры соотвествуют значению «результирующее состояние в прошедшем» (семантика этимологически тождественных форм прочих тюркских языков - на -ган эди- - подробно обсуждается в [Юлдашев 1965: 167-184]):

Заbит ревкомдан сытс» «канда, буран кендегогэ «Караганда ла кесэйгэйне

«Когда Загит вышел из ревкома, уже шёл [начался] сильный буран».

Эвиденциальный плюсквамперфект (употребляющийся, в частности, при перфектной нарративной стратегии, при рассказе «о событиях давно минувщих времён, очевидцем которых говорящий не мог быть») образуется, как и в чувашском языке, при помощи перфекта вспомогательного глагола бул-: алгап булгап «он уже (оказывается) взял»:

Емештэр ейгэ тсайтып инрэндэ, эцер тешеп, киске аш ватсыты еткэн бул ган.

«Когда Емеш и её подруги пришли домой, уже наступил вечер, пора было ужинать».

Такая же особенность отмечена для плюсквамперфекта, образованного от имеющего заглазные и инферентивные употребления -га//-перфекта, и в узбекском языке. Д. М. Насилов [1999:367-368] отмечает, что «модальный показатель» экан (перфект от глагола «быть») «в контексте относительных времён входит в состав аналитической формы времени, которая противостоит такой же аналитической форме с эди (претериту вспомогательного глагола - Д. С.) по признаку наличия значения эвиденциальности:

у кел-ган эди «он пришел» (плюсквамперфект)

у кел-ган экан «он, оказывается, пришёл тогда» (плюсквамперфект с пересказывательной семой)».

В связи с наблюдаемыми фактами встаёт такой вопрос: нельзя ли рассматривать «сверхсложные» формы эвиденциального плюсквамперфекта как изначально носящие эвиденциальную семантику и возникшие с целью «заполнить лакуну» в системе? Действительно, после прверащения перфекта в эвиденциальный претерит возникает оппозиция в плане прошедшего «эвиденциальность vs. неэвиденциальность», которой в плане предпрошедшего - т. е. среди форм плюсквамперфекта - ничего не соответствует; вторая форма призвана, таким образом, продлить эту оппозицию и на контексты, связанные с таксисом предшествования и «неактуальным прошедшим».

Мы считаем более вероятным, что «сверхсложные» формы первоначально носят собственно плюсквамперфектную семантику и затем эвиденциализируются. Во-первых, что касается теории «заполнения лакун», то среди языков «эвиденциального пояса Старого Света» есть немало таких, в которых лакуна не заполняется - нет сверхсложной формы, но регулярный плюсквамперфект между тем не принимает никаких специально эвиденциальных значений: так обстоит дело в турецком (форма -тцй, по происхождению ретроспектизированный перфект на -тц, «лишён инферентивных /шоттенков» [Johanson 1994: 262], «никогда не служит для выражения эвиденциальных значений» [Csato 2000: 40]; это же верно, по-видимому, и для аналогичных форм типа -мыш эди- и в тех прочих тюркских языках, где они представлены, [Юлдашев 1965: 184-188]), в узбекском (форма -иб эди, от эвиденциального перфекта на -иб: [Кононов 1960: 222], [Джураева 1968: 85]), в казахском (аналогичная форма на -п edi [СКЯ 1962: 342-346]), в грузинском [Boeder 2000: 296-298, 313] и в западноармянском (плюсквамперфект, образованный при помощи причастия на -er [Donabedian 1996: 97-100]; перфект на -er  -eal в западноармянском имеет эвиденциальные употребления).

Во-вторых, в некоторых языках данного региона, например, в иранских, включая и средневековый персидский, отмечен сверхсложный плюсквамперфект (например, в диалектах дари: [Иоаннесян 1999: 73]) с неэвиденциальными («преждепрошедший перфект» и «давнопрошедшее») значениями; ср. аналогичную сверхсложную форму с результативной семантикой в хинди [Липеровский 1976]. Сверхсложная форма на -ган полган в хакасском, полностью этимологически тождественная башкирской форме, имеет плюсквамперфектное (не эвиденциальное) значение, так как характерные для прочих тюркских языков плюсквамперфекты со вспомогательным эди в хакасском отсутствуют [Юлдашев 1965: 203].

В-третьих, развитие эвиденциальной семантики отмечено у сверхсложной формы в немецком языке (habe gelesen gehabt, она выражает пересказ форм плюсквамперфекта в чужой речи). Пример плюсквамперфекта конъюнктива в пересказывательной функции:

Sie sagte mir, als er Herrn Meier angerufen habe, habe er, Meier, seinen

Artikel gerade gelesen gehabt [Thieroff 1992: 249]

«Она сказала мне, что когда господин Май ер позвонил ей, он, Майер, уже прочёл её статью».

В недавней работе [Levin-Steinmann 2004: 100ff, 249ff] с ней типологически сопоставляется болгарская сверхсложная форма, имеющая эвиденциальные, в том числе пересказывательные (но не всегда плюсквамперфектные) употребления. В болгарском имеется целый ряд эвиденциальных форм (с -л-причастием), и в нём перфекту и плюсквамперфекту соответствует форма, образованная при помощи л-формы вспомогательного глагола и л-причастия от совершенного вида смыслового глагола:

Станкевич не бил ходил в Пловдив. [Friedman 2000: 341] «Станкевич, [как говорят], никогда не посещал Пловдив».

Образование этой формы вполне соответствует славянскому «новому» сверхсложному плюсквамперфекту. По схеме «бмл+л- причастие» образуются и формы «эмфатического» ряда (в болгарской традиции «форми за по-силно преизказване» [Фридман 1983: 118]), передающие значения «недостоверность информации» и «ирония»; эти формы лишены специфически перфектного или плюсквамперфектного значения и «связаны... с серьёзными сомнениями по поводу этой информации и возможностью её оспорить» (см. также [Маслов 1956: 255])

Клинтон бил убедил американците за мисията в Босна [Guentcheva 1996: 53; вышеприведённая трактовка примера принадлежит 3. Генчевой] «Клинтон [якобы] убедил американцев в [необходимости военной] миссии в Боснии» («эмфатический» аорист).

Война няма. Аз не съм чувал да има война. - Нямало било война!Вземи вестника и ще видиш... [Фридман 1983: 121] «Войны нет. Я не слышал, чтоб была война. - [Ну да, как же], нет войны! Возьми газету и увидишь!...» («эмфатический» презенс).

Заметим, впрочем, что перфекту и плюсквамперфекту в «эмфатическом» ряду никакая форма не соответствует, что связано с формальными причинами (невозможность сочетания бил бил).

Соответствующая форма со вспомогательным глаголом е «есть» носит инферентивное («умозаключение») значение:

Защо не се е явил да разкаже всичко, каквото е знаел?.. Може би не е бил изяснил докрай някой обстоятелства. [Feuillet 1996: 84]

«Но почему он не явился рассказать всё, что знал?.. Может быть, он [тогда еще] не выяснил досконально некоторых обстоятельств».

А. Левин-Штайнман полагает [Levin-Steinmann 2004: 249], исходя из типологических соответствий и генетически идентичных форм в других славянских языках, что исходным у бил-форм является именно временное значение. Противопоставление болгарскому беше-плюсквамперфекта, не несущих значения ирреальности ситуации, таким образом, является вторичным.

Итак, в глагольных системах с эвиденциализацией перфекта эвиденциализируется не плюсквамперфект, образованный при помощи претерита, а «сверхсложная» форма (если таковая имеется в системе). Мы считаем, что эта последняя изначально имеет иную (не эвиденциальную) семантику, а не создаётся для «заполнения лакуны» в системе.

Однако именно объяснение, прибегающее к теории «заполнения лакун», напротив, вполне вероятно для систем, где имеется сверхсложная форма, образованная от регулярного плюсквамперфекта.

Экскурс: дополнительно ретроспективизированный и «регулярный» плюсквамперфекты

В ряде языков со сверхсложными формами (французский, немецкий, баскский) имеется также особая форма, которую можно обозначить как «ретроспективизированный плюсквамперфект». Морфологически она представляет собой «регулярный» плюсквамперфект, к которому добавлено ретроспективизирующее причастие вспомогательного глагола.

Действительно, такая форма уже морфологически не может считаться собственно синонимичной формой плюсквамперфекта, возникший в результате параллельного пути грамматикализации. Основное значение её также противопоставляется регулярному плюсквамперфекту: это предшествование по отношению к ситуации, выраженной регулярным плюсквамперфектом. Весьма сомнительно также, можно ли относить данную форму к «базовым» элементам парадигмы (она обычно игнорируется нормативными грамматиками, употребление её является редким и факультативным). Тем не менее, в некоторых своих употреблениях эта форма достаточно тесно переплетается с семантикой «регулярного» плюсквамперфекта, особенно абсолютными его употреблениями, поэтому данный экскурс представляется важным для общей картины «спутников» плюсквамперфекта в глагольной системе.

В рамках рейхенбаховской теории глагольного времени значение этой группы форм описывают так: «глагол в [зависимой] клаузе расположен на один шаг назад, чем плюсквамперфект, то есть представляет собой прошедшее в прошедшем в прошедшем, выражающее ситуацию, предшествующую по отношению к ситуации в главной клаузе, которая сама находится в плюсквамперфекте» [Comrie 1985: 76]. Это устойчивое (хотя и встречающееся, по понятным причинам, исключительно редко, в длинных периодах в литературном языке) значение, которое отмечается во французском языке еще в XV столетии:

...et avoit icelle ducesse Jaqueline espouse le due Jehan de Brebant, cousin germain au due Phelipe, et enparavant avoit eu espouse le conte de Pontieu, filz au roy Charles le bien Ame... mais... fut elle fourtraite du pais de Haineau... et menee en Angleterre, et la espousa ladite dame Jaqueline le due de Clocestre. Et par ainsi eut la ducesse Jaqueline deux maris vivans. [Филипп де Коммин, «Мемуары», XV стол., Foulet 1925: 214].

…«и вышла помянутая герцогиня Жаклина замуж (была замужем за ним) за герцога Иоанна Брабантского, двоюродного брата герцога Филиппа [Бургундского], а ранее она выходила замуж за графа Пуатье, сына короля Карла [VI] Возлюбленного... но... её похитили из земли Геннегау... и привезли в Англию, и там эта дама Жаклина вышла замуж за герцога Глостерского. Таким образом, оказалось у герцогини Жаклины два живых мужа».

Однако уже в этом примере на таксисное соотношение налагается и результативное; плюсквамперфект avait espouse означает, что брак Жаклины с Иоанном не был расторгнут к моменту брака её с герцогом Глостерским; ретроспективизированная же форма avait ей espouse означает, что до момента второго брака этой « vaillante dame « ([Foulet 1925: 214]) первый брак уже стал достоянием истории. Засвидетельствована эта форма и в литературном языке XIX века:

[М. Valenod] regnait, pour ainsi dire, a Verrieres... M. Valenod avait dit en quelque sort aux epiciers du pays: Donnez-moi les deux plus sots dentre vous; aux gens de loi: Indiquez-moi les deux plus ignares; aux officiers de sante: Designez-moi les deux plus charlatans. Quand il avait eu rassemble les plus effrontes de chaque metier, il leur avait dit: Regnons ensemble (Стендаль, «Красное и чёрное», цит. по ibid.; пример приводится многими исследователями, в т.ч. в [Comrie 1985: 76]);

«[Г-н Вально], можно сказать, царствовал (имперфект) в Верьере... казалось, что он сказал (плюсквамперфект) местным лавочникам: выберите мне двух самых глупых из своей среды; юристам: укажите мне самых круглых невежд; врачам: укажите мне двух самых отчаянных шарлатанов. А когда он собрал (ретроспективизированный плюсквамперфект) самых бесстыдных представителей каждого ремесла, он сказал (плюсквамперфект) им: «Давайте царствовать вместе».

И в данном случае, однако, употребление ретроспективизированного плюсквамперфекта il avait ей rassemble не только воспроизводит семантику passe anterieur «непосредственное предшествование», но и подчёркивает временную последовательность событий (ср. таксисное значение имперфекта «одновременность») и препятствует итеративному пониманию ситуации «каждый раз, когда он собирал, он говорил» (ср. в простых прошедших временах quand il rassemblait, il leur disait с итеративным значением и quand il rassembla, il leur dit с семельфактивным значением; плюсквамперфект снимает это противопоставление).

Такую же роль - эксплицитное указание на последовательность между временными планами (Zeitraumen) и между ситуациями, принадлежащими этим планам, играет, согласно [Eroms 1984], ретроспективизированный («двойной») плюсквамперфект и в немецком языке:

In dem Augenblick fiihlte er sich am linken Arm ergriffen und zugleich einen sehr heftigen Schmerz. Mignon hatte sich versteckt gehabt. hatte ihn angefafit und ihn in den Arm gebissen.

«В эту секунду он почувствовал, что кто-то схватил его за левую руку и тотчас же ощутил сильную боль. [Это] Миньона спряталась (ретроспективизированный плюсквамперфект), схватила и укусила его (плюсквамперфект) в руку». (Гёте, «Годы учения Вильгельма Мейстера», 1796, цит. по [Eroms 1984: 346]).

Ретроспективизация плюсквамперфекта в «абсолютном», дейктическом значении (которое иногда можно проинтерпретировать и как «пропуск» промежуточного звена в ретроспективизированном плюсквамперфекте) приводит к еще одному дополнительному значению - «давнопрошедшее в прошедшем»:

Das Ganze war denn doch etwas seltsam. Aber die Sache mit den noch nicht «eingeantworteten» Teilen des groBmutterlichen Erbes hatte der Doctor Preindl dem Baron gegeniiber schon frtiher einmal erwahnt gehabt (X. фон Додерер, «Меровинги», 1962, цит. по [Squartini 1999]).

«Итак, всё дело представляло собой нечто особенное. Однако доктор Прайндль ранее уже затронул в присутствии барона вопрос о еще не «завещанных» частях наследства бабушки».

Здесь употребление ретроспективизированного плюсквамперфекта поддерживается указывающими на временную дистанцию наречиями schon friiher «уже ранее». В меньшей степени контекстно зависимым является значение «разрыва» между двумя прошедшими событиями в баскском языке:

…haren hitza irakurtu izan nucnean, ihardetsi nion

«Когда я прочёл его записку, я ему ответил» (комментарий П. Лафитта [Lafitte 1979: 386]: [форма] выражает определённый момент раздумья, паузу между действиями, выраженными в придаточном и зависимом предложениях»).

Нетривиальным образом в этих формах взаимодействует ретроспективный сдвиг с ирреальными значениями плюсквамперфекта. В южных диалектах французского языка в аподосисе условных предложений (где плюсквамперфект употребляется начиная с XVII столетия) показатель ретроспективного сдвига ей служил для эмфатического подчёркивания контрфактивности посылки (ср. рус. стоило бы им только захотеть...):

Si les Turcs avaient eu voulu, ils n»auraient laisse partir personne des Dardanelles [Foulet 1925: 225];

«Если бы турки хотели этого, они бы никого не выпустили из Дарданелл» [но тем не менее турки позволили «тому, кому не надо» пройти через проливы].

В немецком языке в подобном значении ретроспективизируется плюсквамперфект не индикатива, а конъюнктива. В работе [Thieroff 1992: 272- 273] анализируются немногочисленные примеры подобных конструкций из языка прессы, для которых предлагается чисто таксисное объяснение. Согласно Тироффу, в следующих примерах:

Wenn Kai geschlafen hatte, waren wir gekommen.

Wenn Kai geschlafen gehabt hatte, waren wir gekommen.

«Если бы Кай спал, мы бы пришли», первое предложение означает, что приход состоялся бы, пока Кай спал, а второе - что после его пробуждения (в обоих случаях в действительности Кай бодрствовал).

Подобное употребление ретроспективизации, согласно Тироффу, связано с тем, что в немецком языке плюсквамперфект конъюнктива ранее потерял таксисное значение - в силу типологической тенденции к сокращению видо-временных различий. Ретроспективизированная форма (Plusquamperfekt II), таким образом, восполнила относительно-временную лакуну, образовавшуюся в системе форм конъюнктива.

Столь же системно значима ретроспективизация аналогичной формы и в баскском языке. «Что касается сверхсложного прошедшего предположительного (eventuel) времени, то оно очень важно: это нормальный способ выразить предшествование условия: iknsi balu «если бы он видел» может означать действие, одновременное с [действием, выраженном в] главном предложении, ikusi izan balu «если бы он до этого увидел» обычно означает предварительное условие» [Lafitte 1979: 383].

Для снятия подобной же неоднозначности в разговорном английском языке отмечен, в контрфактических предложениях, особый плюсквамперфект типа had»ve done, с «лишним» «ve (восходящим к have), что также напоминает сверхсложную форму - правда, с иным порядком элементов (had have done вместо have had done), возможно, под влиянием выступающей в условных предложениях конструкции с модальным would: would»ve (would have) done [Fennell 2002]:

If we had»ve known that, we wouldve told you.

«Если бы мы знали это (раньше), мы бы сказали вам».

Любопытную типологическую параллель ретроспективизированного в европейских языках представляет австроазиатский язык сантали. Для синтетического плюсквамперфекта (-le-), сочетающегося с показателем ретроспективного сдвига (-tahekan-), характерны следующие значения:

аннулированный результат, отнесённый в план прошедшего:

аре auri-pe hejuk regi-e unum-le-n-tahskan-a

«Он упал в воду до того, как вы пришли [и его уже успели вытащить]» усиление контрфактивного значения плюсквамперфекта -le- (имеет аналог в южнофранцузских говорах, не имеет, как представляется, аналога в немецком).

Еще одно значение (не описанное в грамматиках и выявленное нами на материале текстов) сантальского ретроспективизированного плюсквамперфекта (впрочем, это значение характерно и для некоторых прочих ретроспективизированных форм) - это дискурсивный «сдвиг начальной точки»; введя в рассмотрение ситуацию, в дальнейшем рассказчик переходит на неретроспективизированные формы:

ado mitdhao, kathae, ас eskarge hAnhar hanhar oRakte peRahoRoke sen-le-n-tahekan-a; ado unre uni hanhartet» buDhidae daka-utuy-e-t -a... идти-ЯЯФ-НЕПЕР-ЛЕТРО-ИЗЪЯВ                                                        варить-готовить.карри-ДУР-ПЕР-ИЗЪЯВ

«Тогда однажды, говорят, он сам, один пошёл к тестю и к тёще, чтобы сделаться их родственником; итак, тёща варит ему карри...» [сказка «The stupid Son-in- Law»; цит. no Grierson 1966:IV:58].

Таким образом, основное значение ретроспективизированного плюсквамперфекта - «размножение» таксисного компонента; подобная форма «отодвигает» в план прошедшего как собственно значение «предпрошедшего», так и другие элементы «зоны сверхпрошлого», характерные для плюсквамперфекта в данном языке.

Итак, если ретроспективизированное аналитическое прошедшее в европейских языках утрачивает таксисное значение и ограничивается дополнительными значениями плюсквамперфекта (становится «неактуальным прошедшим»), то ретроспективизация плюсквамперфекта играет, напротив, в основном таксисную роль. Для объяснения этого механизма подходит теория «заполнения лакун».

 

АВТОР: Сичинава Д.В.