30.08.2012 4494

Плюсквамперфекты, образованные при помощи аориста и имперфекта вспомогательного глагола

 

Сосуществование в глагольной системе форм плюсквамперфекта, образованных при помощи аориста и имперфекта вспомогательного глагола, хорошо прослеживается на романском (французский, испанский и итальянский) и славянском (книжный древнерусский, сербохорватский, верхнелужицкий) материале, а также в албанском языке. Во всех этих языках характер дополнительной дифференциации квазисинонимичных форм носит достаточно сложный и нетривиальный характер, связанный с категориями вида (старофранцузский), временной дистанции (романские), модальности и эвиденциальности (славянские и албанский).

Романские языки: аспектуальная «рокировка» двух плюсквамперфектов

Семантика старофранцузских форм, восходящих к латинским habui factum и habebam factum, в эпоху, засвидетельствованную средневековыми памятниками (XII-XIII столетия), еще вполне сохраняла связь с семантикой аориста и имперфекта соответственно. Плюсквамперфект с имперфектом вспомогательного глагола, выступал для обозначения действия, не исчерпанного к моменту точки отсчёта (значение, близкое к «результирующему состоянию в прошедшем»), в то время как плюсквамперфект со вспомогательным глаголом в простом прошедшем типа ot атё соответствовал действию, представленному в виде точки или отрезка и «уже исчерпанному (pleinement revolue)» [Raynaud de Lage 1975: 123] до точки отсчёта:

Li cuenz Guilelmes reperoit de berser / dune forest ou ot grant piece este. [Price 1971, цит. no Salkie 1989: 22]

«Граф Вильгельм возвращался с охоты / из леса, где он долго пробыл.» Cil qui devant erent ale / avoient ja le cerf leve.

«Те, кто раньше прошли, уже подняли оленя» [Кретьен де Труа, XII век, цит. по Raynaud de Lage 1975: 123; комментарий: «те, кто прошли раньше, не вернулись; вспугнутый же олень еще не убит; охота продолжается»].

В пределах одного предложения две эти формы выражали и относительно-временные отношения между ситуациями, вероятно, благодаря таксисному значению имперфекта «одновременность»:

Galehos sist au castel que il avoit assis et ot amenei une grant gent... [Foulet 1 925: 204].

«Галахад сел у замка, который он осаждал и к которому привёл много [своих] людей» (комментарий: «Галахад осадил замок и всё ещё осаждал его, в то время как своих людей он привёл в определённый день, в известный час и всех одновременно»).

Соответствующая испанская форма достаточно рано развила абсолютно - временное, дейктическое значение, которое в современном языке не сохранилось:

...et una espada a que dizen Joyosa que me ovo dado en donas aquel Bramant. «и шпага, которую называют Жойоза [Драгоценная], которую мне дал в подарок этот Брамант» [Хроника Альфонса Мудрого, XIII стол.]

А1Н hablo Arias Gonzalo, / bien oireis lo que hubo dicho.

«И стал говорить (there spoke) Ариас Гонсало, / сейчас вы услышите, что он сказал» [Романсеро, XV-XVI стол.; обе цит. по Squartini 1998: 202].

Возможно также анализировать эту форму в связи с модальным значением, свойственным уже тогда испанской глагольной форме на -га, восходящей к латинскому плюсквамперфекту индикатива. Согласно [Lunn, Cravens 1991], эта последняя форма имела в эпоху «Сида» модальные значения, связанные как с ирреальностью, так и с «общеизвестностью» ситуации в прошедшем (нечто вроде категории определённости, но не именной, а глагольной); они могли сочетаться и с плюсквамперфектом [с. 154-155]; см. также [Петрухин 2004а]. В приведённых примерах речь идёт о событиях, уже известных, по мнению автора, читателю / слушателю: в первом случае Bramant, агенс ситуации «дать», также сопровождается определённым местоимением aquel «тот»; во втором случае ситуация вводится в дискурс буквально в предыдущей предикации. Это значение можно проинтерпретировать как естественное развитие основного значения плюсквамперфекта, как следствие исключения ситуации из нарративной цепи.

Начиная с XIII века письменные памятники отражают экспансию плюсквамперфекта с имперфектом вспомогательного глагола за пределы зоны «результатива в прошедшем». Это приводит к периоду близкой синонимии и конкуренции обеих указанных форм. Интересный пример колебания между двумя формами в практически идентичных контекстах в одном и том же тексте (Смерть Артура, XIII стол.) приводит Л. Фуле:

Or dist li contes que tant demora Lanselos chies liermite de la forest kil fu auques garis de la plaie ke li veneres li otfaite.

«Так говорит повесть, что Ланселот столько провёл времени у тшельника в лесу, что совершенно выздоровел от раны, которую охотник нанёс ему».

Si demorerent ensamble laiens.Viij. jors entiers tant que Lanselos fu tos garis de sa plaie ke li veneres li avoit faite.

«Они провели там вместе целых 8 дней, так что Ланселот совершенно выздоровел от раны, которую охотник нанёс ему».

Мы видим, что во втором примере употреблена форма с имперфектом вспомогательного глагола, в то время как ситуация «Ланселот ранен охотником» не наличествует в момент точки отсчёта, напротив, к этому моменту она полностью исчерпывается. Таким образом, уже достаточно рано форма-предок нынешней французской avait fait развивает значение аннулированного результата, выйдя за пределы собственно результативной зоны.

Состояние, при котором эти формы полностью синонимичны, сохраняется в окситанском языке ([Гурычева, Катагощина 1964: 155-156], со ссылкой на [Ronjat 1930-1941: III: 202], где сказано, что они употребляются с «одинаковыми оттенками значения»); пример на плюсквамперфект с аористом вспомогательного глагола:

Adounc, quand aguere mena lou Vibre au large sus un a-plan, ie faguere faire quaqui pas e piei, en lou clugant, intrere moun ped dins l»estreu per me bouta dins la sello (Arbaud).

«Итак, когда я вывел Бобра [коня] на широкую открытую местность, я заставил пройти его несколько шагов и, зашорив его, поставил ногу в стремя, чтобы сесть в седло».

Семантика же формы с аористом вспомогательного глагола - бывшего habui factum - сужается до очень специфической области. Действительно, эта форма последовательно сохраняется во всех текстах, начиная с XIII столетия, в тех случаях, когда речь идёт о действии, недалеко отстоящем от точки отсчёта. С XIV же века она ограничивается этим значением (не считая значения пунктива - о чём ниже), более того, её употребление начинает обуславливаться вхождением в зависимую предикацию с союзами вроде «когда», «после того как», «как только». Уже в XV веке, по констатации Фуле [Foulet 1925: 207] форма современного французского «предшествующего прошедшего» - passe anterieur - носила ту же семантику и употреблялась в тех же условиях, что и ныне.

Подробное описание семантики этой формы в современных французском и итальянском (где она называется trapassato remoto) языках проведено в работе [Bertinetto 1987]; дополнительные замечания (в том числе и в связи с испанским языком) высказаны в [Squartini 1998: 197-202]. Во всех этих языках главным значением формы служит завершение действия в момент, непосредственно предшествующий точке отсчёта; именно поэтому П.-М. Бертинетто предлагает для этих форм ярлык «passe immediatement anterieur» и характеризует их аспектуальное значение как «terminativity». Характерно, что они не сочетаются в итальянском языке с наречиями вроде gia «уже», сигнализирующими некоторую дистанцию между точкой отсчёта и моментом осуществления действия (ср. несочетаемость русского уже с только что). Кроме того, во всех трёх разбираемых романских языках эта форма стала указывать только на предшествование по отношению к ситуации, выраженной глаголом в аористе (а не в имперфекте) - это можно рассматривать как естественное следствие семантики «непосредственного предшествования» (имперфект имеет таксисное значение «одновременность» и не может означать начало действия). Ограничимся примерами из этих двух языков, а также из испанского:

Enfin, quand il eut assez savoure ce spectacle, il dispersa precipitamment des parfums exotiques...

«Наконец, едва он вполне насладился этим зрелищем, он начал с поспешностью рассеивать в воздухе экзотические ароматы... [Гюисманс, «Наоборот»]

Quando il professore se ne fu andato, tutti tirarono un sospiro di sollievo. [Bertinetto 1987: 344]

«Как только профессор ушел, все вздохнули с облегчением». Apenas hubo oido eso el того, cuando con una increible presteza se arrojo de cabezaen la mar. [Сервантес, «Дон Кихот», Gramatica 1931: 270] «Стоило мавру это услышать (букв, «едва услышал это мавр»), и он с невероятною быстротою бросился вниз головой в море» (пер. Н. Любимова) Cuando hubo preparado la comida, llamo la madre a sus hijos

«Как только мать приготовила еду, она позвала детей» («в современном языке это значение может быть выражено через Cuando termino de preparar «когда она закончила готовить» - как видим, терминативная семантика наличествует и в испанском языке).

Бертинетто также отмечает ограничения на семантический тип предиката, налагаемые этими формами в итальянском языке; по его данным, плюсквамперфект, образованный при помощи аориста вспомогательного глагола, сочетается только с предельными ситуациями или с деятельностями, представленными как предельные при помощи ограничивающих временных обстоятельств (вроде abbastanza «достаточно»):

Dopo che ebbe praticata la ragazza per qualche semana, decise che proprio non era amore quello che sentiva per lei.

«После того, как он в продолжение нескольких недель посещал эту девушку (общался с этой девушкой), он решил, что то, что он чувствовал к ней, не было любовью» [Squartini 1998: 200]

(Несмотря на перевод Сквартини «he had known», вряд ли здесь можно усмотреть состояние; перед нами пример перфективного представления деятельности).

Форма типа habui factum в романских языках, однако, не всегда сохраняет таксисную семантику. Закрепляется также чисто видо-временное значение, не связанное с точкой отсчёта, а именно комплетив, указывающий на исчерпание действия и получение результата; при абсолютном употреблении формы на представление ситуации ложится уже «двойной» аспектуальный груз; она изображается «точечно», как осуществляющаяся предельно быстро, причём здесь также распространено (хотя и не обязательно) употребление «ограничивающих» наречий (фр. en ип tournemain «в один момент», en ип clin dczil «в мгновение ока»). Это значение (и это ограничение) также относятся к весьма раннему времени; так, уже в конце XII столетия в «Истории священной войны» Амбруаза читаем:

Plus tost eurent il pris Meschines

Cuns prestres n»ad dit ses matines.

«Они похватали девиц быстрее, чем священник читает заутреню». [Foulet 1925:207], а у Бокаччо в «Декамероне» (XIV стол.):

Alzata alquanto la lanterna, ebber veduto il cattivel d»Andreuccio.

«Слетка приподняв фонарь, они [мгновенно] заметили несчастного Андреуччо» [Squartini 1998: 198].

Можно сказать, что сочетание с плюсквамперфектом усиливает до логически мыслимого предела перфективную семантику романского аориста (the P[asse] A[nterieur] is a fortiori perfective tense, как замечает Бертинетто [1987: 381], не рассматривающий, впрочем, абсолютного употребления этой формы, которое теперь свойственно только французскому языку); происходит «сжатие в точку» либо самого действия (при употреблении в независимых предложениях), либо временной дистанции между действием и точкой отсчёта. Это влечет два последствия: во-первых, при абсолютном употреблении романский перфектив в системе плюсквамперфекта предстаёт уже фактически не как ограничивающий, а как «событийный», близкий к славянскому совершенному виду (который, по наблюдению Э. Даля, часто препятствует сочетанию с обстоятельством медленно - см. подробнее [Плунгян 1998]); во-вторых, в некоторый момент благодаря таксисной составляющей плюсквамперфекта происходит грамматикализация значения временной дистанции.

Заметим, что такое развитие плюсквамперфекта - в сторону значения «быстроты» и «завершённости» - не является уникальной особенностью обсуждаемых романских систем, а отмечено также и для плюсквамперфекта в немецком языке. Е. И. Шендельс отмечает, что немецкий плюсквамперфект, выступая на месте более обычного претерита, «вызывает эффект неожиданного и быстрого завершения действия» [1970: 102]. Он чаще употребляется с моментальными глаголами вроде verschwinden «исчезнуть, скрыться», springen «прыгнуть», а также подчёркивается обстоятельствами plotzlich «мгновенно», sofort «тотчас, сию минуту», im Nu «в мгновение ока». Заметим, что он - точно так же как и во второй группе романских примеров - не выражает в этом случае предшествования, напротив, предшествующее действие выступает в претерите, а последующее в плюсквамперфекте:

Sobald der Kardinal des Vorgangs inne wurde, war er aus der Karosse gesprungen (Г. Манн, «Итальянские новеллы»).

«Едва кардинал узнал об этом событии, он выпрыгнул из кареты».

Так же как и в случае с французским Passe Anterieur, плюсквамперфект в сложносочинённых предложениях подобного рода «интенсифицирует сему» [там же: 103] завершённого действия; в тех случаях, когда необходимости в подчеркивании завершённости нет, употребляется претерит.

Вряд ли можно в данном случае говорить о том, что этот переход был обусловлен эволюцией перфекта. Рафаэл Салки [Salkie 1989:22], утверждающий обратное, подменяет понятие «перфект» (романский аналитический) понятием «перфекта латинского», то есть романского аориста. По-видимому, такому изменению значения поспособствовало изменение семантики последнего в сторону собственно перфективности; он утратил возможность означать состояния в прошедшем, не «ограниченные» эксплицитно при помощи наречий: в то время как по-французски и теперь можно сказать lis vecurent longtemps «Они прожили долго», а контексты, подобные приводимому в [Salkie 1989: 22] airs out les oulz «у него были бельма на глазах», начали в некоторый момент требовать во французском языке имперфекта - заметим, впрочем, что этот процесс, согласно Фуле, закончился веком позже по сравнению с перерождением аористного плюсквамперфекта - и то, и то в письменном языке [Foulet 1925: 206]. Вытеснение же аориста перфектом (с семантической точки зрения - утрата перфекта) произошло во французском, по всем свидетельствам, также несколько позже, завершившись к XVI столетию [Foulet 1925]. Мы видели, что такая же эволюция постигла видовую плюсквамперфектную пару и в испанском языке, где синтетический аорист функционирует до сих пор.

По мнению Бертинетто, подобная эволюция аористного плюсквамперфекта связана с семантикой его «составных частей» - действительно, простое прошедшее стативных глаголов (в том числе вспомогательных глаголов «быть» и «иметь») в романских языках имеет инхоативное значение: - французский:

Et ils se turent [Сент-Экзюпери, «Маленький принц»] «И они замолчали» в то время как причастие прошедшего времени несёт, напротив, комплетивную семантику (которая «склеена» в большинстве языков, не исключая и итальянский, со значением «завершения ситуации»). В результате одна форма совмещает «концы и начала», ситуация «сжимается», что вызывает ограничения на семантический тип предиката. Тем не менее такое объяснение не кажется вполне достаточным для наблюдаемого «сжатия» не самой ситуации, а временной дистанции.

Кажется конкурентоспособным и такое объяснение данной ситуации. Плюсквамперфект, как форма, сигнализирующая о разрыве временных планов и нарушении «естественного хода событий» [Шендельс 1970: 107], выступает как знак «неестественных» темпоральных характеристик либо самого события, либо временного промежутка между ним и другим событием. Это помогает также объяснить, почему аналогичная функция наблюдается у плюсквамперфекта в немецком языке, где нет оппозиции «аорист/имперфект» и, в общем, видовые значения практически не грамматикализованы.

Рассматриваемая форма находится на периферии романских глагольных систем. Во французском языке она вытесняется образованной при помощи двух вспомогательных глаголов формой passe surcompose (недиалектное, закрепленное в нормативных грамматиках употребление). В итальянском она, по свидетельству Бертинетто, «принадлежит исключительно письменному языку», отсутствует в языке прессы, и даже примеры из художественной литературы XX века звучат как архаизмы [Bertinetto 1987: 343]. В обоих случаях самое естественное объяснение, которое приводит еще Л. Фуле - это изменение стилистического регистра соответствующих простых времен. Действительно, французский и итальянский (литературный) аористы в настоящее время свойственны только письменному стилю, где употребляются только в «отстранённом» нарративе, «историческом дискурсе» по [Бенвенист 1959]: «Сложные времена, независимо от того, обозначают ли они совершенность или предшествование, распределяются по двум планам сообщения так же, как простые времена: одни из них принадлежат плану речи, другие - плану повествования... quand il eut fini... il rentra «когда он кончил... он вернулся» относится к историческому плану - из-за наличия аориста и предшествования к аористу). Однако, на наш взгляд, сужение семантики и установление лексических ограничений, вполне достаточны для маргинализации этой формы; примером этому может служить испанский язык, где «это время употребляется мало» [Gramatica 1931: 270], в то время как синтетический аорист аналитическим не вытесняется. Кроме того, данные [Engel 1994, 1996] показывают, что в контекстах, типичных для passe anterieur, при подстановочном тесте в 55,8% случаев возникает аорист, passe simple - форма, в сочетании с временным союзом вроде «как только», однозначно указывающая на близкое предшествование. Это отмечается и в итальянском языке, где различие между плюсквамперфектом с аористом вспомогательного глагола, с одной стороны, и собственно аористом, с друой стороны, релевантно фактически только при некоторых глаголах, относящихся к классу предельных процессов (accomplishments), когда аорист может получить инхоативную (а не завершающую) интерпретацию, как в примере:

Nonappena ebbe lavato la macchina, lesse il giornale.

«Как только он помыл машину, он прочёл (стал читать) газету».

Nonappena lavo la macchina, si accorse delle macchie di ruggine.

«Как только он начал мыть машину, он заметил пятна ржавчины».

[Bertinetto 1987: 357-358]

В португальском языке, где плюсквамперфект с аористом вспомогательного глагола утрачен очень рано, функцию «непосредственного предпрошедшего» также выполняет аорист; при переводе следующего предложения из романа Дж. Стейнбека «Жемчужина» английский плюсквамперфект со значением «результатив в прошедшем» заменяется на аорист:

...and when the day had come, in the offices of the pearl buyers, each man sat alone...

Mai rompeu a manha, cada um dos compradores sentou-se sozinho na sua lojeca [Santos 1999:288].

«Как только рассвело, скупщики [жемчуга] уселись каждый в своей лавочке...»

Это объясняется тем, что достаточно архаичная португальская глагольная система сохраняет здесь обычное для латинского языка употребление Perfectum в подобных контекстах:

Legiones ubi primum planitiem attigerunt, infestis contra hostes signis constituerunt [Цезарь, «О галльской войне», цит. по Mellet 2000: 100] «Как только (солдаты) легиона достигли долины, они выстроились лицом к лицу с неприятелем, готовые атаковать».

Заметим на первый взгляд парадоксальное развитие таксисного значения плюсквамперфекта с аористом вспомогательного глагола. Мы говорили, что речь здесь идёт о предельной ситуации, результат которой достигнут в момент, сколь возможно близкий к точке отсчёта. Иными словами, о действии, результат которого наличествует в этой точке. Известно, что в языках мира отражается нечто вроде «прагматической презумпции» достижения результата в конечной точке предельного процесса, препятствующей грамматикализации «антирезультативных» значений типа «предельное действие исчерпано, но результата нет» [Плунгян 2001: 53]. Что же касается временных относительных предложений с союзом, указывающим на одновременность (when-clauses), то употребление плюсквамперфекта в таких придаточных предложениях сигнализирует одновременность результата ситуации, выраженной в придаточном предложении, и времени осуществления ситуации в главном; согласно [Squartini 1999: 63], это употребление относится к «prominent instances of perfect-in-the-past».

Таким образом, несколько огрубляя ситуацию (но не искажая её), можно сказать, что в романских глагольных системах между показателями плюсквамперфекта произошла своего рода «рокировка» значений; «прошедшее в прошедшем» приобрело значение «достижение результата непосредственно перед точкой отсчёта (и - как наиболее вероятное следствие - сохранение его к этой точке)». Это отразилось в ставшем парадоксальным итальянском термине trapassato remoto, буквально «предпрошедшее отдалённое»; такое название (симметричное названию аориста passato remoto) зафиксировало начальный этап развития этой романской формы («отдалённость» как наиболее частая прагматическая причина неактуальности в момент точки отсчёта). Происходит семантическая эволюция, обратная той, которая считается основной (см., напр., [Bybee, Dahl 1989, Bybee et al. 1994]) при эволюции прошедших времён; а именно, претерит приобретает значение ближайшего, фактически результативного прошедшего. Одновременно эта эволюция затрагиваеттаксисную составляющую значения семантики плюсквамперфекта с аористом вспомогательного глагола, которая фактически выражается уже синтаксическими средствами. Это приводит к тому, что в большинстве случаев эта форма может быть свободно замещена аористом.

Между тем плюсквамперфект с имперфектом вспомогательного глагола из «перфекта в прошедшем» также становится во-французском, испанском и итальянском «сверхпрошлым» временем (superpasse) ([Arnavielle 1978: 620]), развивающим весь спектр (или значительную часть спектра) канонической полисемии плюсквамперфекта.

Помимо стандартных значений, описанных в нормативных грамматиках, а именно результативности в прошедшем:

Hier, а 5 heures, i»avais fini mon travail

«Вчера к пяти часам я [уже] закончил мою работу» и предшествования в прошедшем:

Je maperfus que le temps avait change

«Я заметил, что погода изменилась» [оба примера из Arnavielle 1978: 615], - французскому «регулярному» плюсквамперфекту свойственны и абсолютные, нетаксисные значения, соответствующие «зоне сверхпрошлого» (давнопрошедшее время, прекращенная ситуация, значение аннулированного результата). На то, что не все эти употребления допускают объяснение при помощи введения «подразумеваемой» ситуации в одном из простых прошедших времён, обратил внимание Т. Арнавьель. С его точки зрения, плюсквамперфект функционирует как простое прошедшее время (tiroir simple du passe), отличающийся от аналитического прошедшего (бывшего перфекта) более чёткой локализацией («закреплением», ancrage) событий в неактуальном временном плане, без какой бы то ни было связи с настоящим моментом.

Согласно [Majumdar, Morris 1980], подобное развитие функций плюсквамперфекта связано с утратой во французском языке аориста (passe simple), роль которого занимает плюсквамперфект, в то время как аналитическая форма прошедшего времени (passe compose) сохраняет перфектное значение. Однако, как нам представляется, новое значение плюсквамперфекта не может быть сведено к простому «воспроизведению» старого прошедшего времени.

Употребления его, как видим, соответствуют различным значениям канонической полисемии плюсквамперфекта; это прежде всего абсолютно- временное значение «давнопрошедшее время»:

французский:

Quand j»etais petit, mon grand-pere m»avait donne des conseils de morale [Arnavielle 1978: 617].

«Когда я был маленьким, дедушка давал мне нравоучительные советы». («это было очень давно»).

итальянский

Quel disegno lo avevo fatto io il primo giorno che lavoravo allinstituto «Этот рисунок я сделал в первый день моей работы в институте» (употребление плюсквамперфекта не подразумевает, что рисунка более не существует) [Squartini 1999: 58] - значение «прекращенной ситуации»:

французский:

Le roi Faytjal avait toujours pense, en effet, que seuls les Etats-Unis pouvaient obliger Israel a se retirer des territoires occupes (Midi Libre, 26 mars 1975, цит. no [Arnavielle 1978: 621]) «Действительно, король Фейсал всегда полагал, что лишь Соединённые Штаты могут заставить Израиль уйти с оккупированных территорий».

Речь идёт о только что почившем короле; подобное употребление плюсквамперфекта при описании поступков недавно умерших, - относящихся, естественно, к закончившемуся и неактуальному временному интервалу, согласно Т. Арнавьелю, является частотным; к этим же выводам приходит и Д. Энджел [Engel 1994: 231]). Это не самостоятельное значение, но следствие сочетания претерита с неактуальной семантикой и «предиката индивидуального уровня» (описывающего стабильное свойство индивида; термин введён в [Carlson 1977], подробнее см. [Татевосов 2004: 233-235]), а именно так называемый «эффект срока жизни» (lifetime effect).

Je lavais bien prevu, que pour un tel ouvrage / Cinna saurait choisir des hommes de courage (Корнель, «Цинна», цит. no [Arnavielle 1978: 615]). «Я предвидел, что для такого дела Цинна сможет подобрать отважных людей» («я предвидел, но теперь состояние «предвидения» кончилось - «такое дело» осуществлено»).

Значение аннулированного результата:

II nous est impossible daller te voir a lAscension. Maman avait pose des jours. Mais, justement le jour de lAscension nous sommes invitees... [Majumdar, Morris 1980: 7]

«Мы не можем приехать к тебе на Вознесение. Мама уже назначила (было) время поездки, но на самое Вознесение мы приглашены...» (комментарий авторов статьи: «отделение события в прошедшем от авторского настоящего времени (the writers present)... привносится, по крайней мере частично, благодаря тому, что ситуация, в которой находится автор, между прошедшим событием и настоящим временем изменилась»).

Подобное же употребление наличествует и в испанском языке:

Habfa nacido en 1910 «Он / она родился (родилась) в 1910 году» «подразумевается, что этого человека больше нет в живых».

Более чётко грамматикализованное значение аннулированного (или недостигнутого) результата носит соответствующая форма в итальянском языке; анализу этого значения в сопоставлении с русской конструкцией посвящена статья [Fici 2003]:

Mi его comprata delle scarpe rosse, ma mi ё toccato riportarle indietro perche mi stavano piccole.

«Я [было] купила себе красные туфли, но мне пришлось отнести их обратно, потому что оказались малы».

Для итальянского плюсквамперфекта характерно (см. также Введение) экспериенциальное употребление:

Non aveva mai visto il libro che le fai vedere adesso [Maiden&Robustelli 2000:293]

«Она никогда не видала книгу, которую ты ей сейчас показываешь».

Начиная с XVII века во французском языке грамматикализуется модальное значение контрфактического условия; до этого и в аподосисе, и в протасисе условной конструкции употреблялся конъюнктив:

Si iavais eu le temps, je taurais ecrit [Fleischman 1989:5] «Если бы у меня было время, я бы тебе написал».

Сравни соответствующий испанский пример, где употребляется плюсквамперфект конъюнктива:

Si hubiera tenido tiempo, te habrfa escrito [ibid.]

Наряду с временным, французский плюсквамперфект развивает и значение «вежливой просьбы» (точнее - «смягчения категоричности»), которая, как мы знаем, типологически свойственна этой форме:

Jetais venu vous demander mes honoraires [Warthburg, Zumthor 19£7], цит. no [Majumdar, Morris 1980: 7] «Я пришёл попросить Вас о вознаграждении».

Развитие значение аннулированного (или недостигнутого) результата у «регулярного» плюсквамперфекта Ф. Фичи [Fici 2003] связывает с тем, что на комплетивную семантику причастия накладывается значение «неактуальности», выразителем которого (такой взгляд восходит к [Coseriu 1976]) имперфект в романских языках является по преимуществу; таким образом, это объяснение параллельно тому, которое Бертинетто предлагает для эволюции плюсквамперфекта с аористом вспомогательного глагола. Как нам представляется, такая трактовка не всегда справедлива для романских языков: на примере южнофранцузских и итальянских говоров мы видим, что имперфектный плюсквамперфект вполне может ограничиваться таксисными значениями, в то время как антирезультативные значения выражаются ретроспективизированными (сверхсложными) формами.

Итак, плюсквамперфект со вспомогательным глаголом в имперфекте приобретает дополнительные «абсолютные» значения, связанные с «отключением» от актуального плана дискурса; эти функции становятся практически равноправными с таксисной функцией, так что та уже более не может считаться единственной базовой. Тем самым семантическая дифференциация двух первоначально синонимичных форм принимает двусторонний характер: обе формы не только приобретают дополнительные значения, но и модифицируют набор базовых. С точки зрения дифференциации некогда (квази) синонимичных форм весьма показательны результаты работы [Engel 1996]. В ходе исследования информантам предлагалось заменить инфинитив в тестовых предложениях нужной глагольной формой. В контекстах, характерных для форм, выражающих непосредственное предшествование (раэБё anterieur и passe surcompose), лишь в 2-3% случаев возникает плюсквамперфект с имперфектом вспомогательного глагола; в большинстве случаев, как мы уже замечали, эти формы вытесняются соответствующими простыми глагольными временами (passe simple и passe compose), которые не могут маркировать одновременности с аналогичными формами в главном предложении и тем самым при употреблении в придаточных предложениях времени маркируют предшествование. Таким образом, развитие французского плюсквамперфекта в сторону «сверхпрошлого» или даже «простого прошедшего» привело к тому, что оно не вытесняет формы плюсквамперфекта с аористом вспомогательного глагола (passe anterieur) в типичных для последнего контекстах, несмотря на маргинализацию этой формы. Итак, синонимию двух плюсквамперфектов по крайней мере в современном французском языке можно считать уже полностью разрушеннной.

Таким образом, в романских языках таксисное значение плюсквамперфекта с аористом вспомогательного глагола ограничивается значением «непосредственное предшествование», а развившееся абсолютное - значением «пунктив» с дополнительным компонентом «быстрота»; эти значения остаются для данной формы устойчивыми; в то же время плюсквамперфект с имперфектом вспомогательного глагола захватывает всю «зону сверхпрошлого», кроме, по-видимому, тех (диалектных) систем, где значения этой зоны принимает сверхсложная аналитическая форма - ретроспективизированное аналитическое прошедшее / перфект.

Славянские языки: ранняя модальная специализация одной из плюсквамперфектных форм

В истории славянских языков, помимо противопоставления между старым аналитическим и новым «сверхсложным» плюсквамперфектами, присутствовало и более древнее противопоставление форм плюсквамперфекта, образованных при помощи различных видо временных форм вспомогательного глагола byti. Исследование этого вопроса осложняется проблемой отнесения засвидетельствованных в древнейших памятниках форм вспомогательного глагола к тому или иному времени и виду (учитывая особый семантический статус этого глагола также и в невспомогательном употреблении). Мы принимаем точку зрения, изложенную в работе К. ван Схоневелда [van Schooneveld 1951], который аргументированно устанавливает на материале старославянского и книжного древнерусского (языка «Повести временных лет») следующее распределение видо-временных форм: (формы 3 л. ед.ч., слева от дроби - старославянская, справа - книжная древнерусская форма, [van Schooneveld 1951: 103], см. также [van Schooneveld 1959: 85]).

В дальнейшем в славянских языках формы аориста и имперфекта несовершенного вида глагола byti (bease и be) слились, образовав единую форму имперфекта, либо в виде bese (болгарский (см. также [Фридман 1983]), македонский, сербохорватский), либо в виде be (верхнелужицкий).

Плюсквамперфект в старославянских и книжных славянских памятниках образуется при помощи -л-причастия и вспомогательного глагола в форме несовершенного вида, либо в имперфекте (е»Ьше,vuz), либо в аористе (c-fe amz), причем семантических различий между этими формами обычно не усматривается (см., напр. [Вайан 1952]). О возможных различиях в функционировании этих двух форм речь пойдет ниже, сейчас же мы разберем третью форму славянского плюсквамперфекта, в которой вспомогательный глагол стоит в аористе совершенного вида. Хотя сама эта форма хорошо известна в подавляющем большинстве славянских языков - в качестве условного, или сослагательного, наклонения - плюсквамперфектная её функция до недавнего времени в славистике была практически не изученной. Подробно происхождение славянского сослагательного наклонения разобрано в нашей специальной работе [Сичинава 2004], здесь мы кратко изложим результаты этого исследования, особо подчеркнув те его аспекты, которые имеют прямое отношение к синонимии глагольных форм с типологической точки зрения.

В старославянских памятниках представлены две серии форм сослагательного наклонения: с основой вспомогательного наклонения ен-, этимологизируемой как наследство индоевропейского оптатива (реликтовые оптативные формы других глаголов также изредка встречаются в старославянском), и с основой вспомогательного глагола еы-, причём вспомогательный глагол совпадает с формой глагола еытн, обозначенной как аорист совершенного вида (кыр и т. д.). Формы первого ряда во многих памятниках обнаруживают следы формальной контаминации с формами второго ряда. В современных славянских языках представлены как рефлексы первого ряда форм (македонский, чакавские диалекты сербохорватского), так и рефлексы второго ряда форм (во всех остальных языках; вспомогательный глагол может утратить спряжение и превратиться в частицу, как в русском сослагательном наклонении я бы хотел и в кашубском jo be ucekt «я бы убежал» [Stone 1993: 778], или спрягаться, как в чешском cital bych «я бы читал»).

Традиционно первые формы рассматриваются как исконные праславянские, родственные индоевропейским формам оптатива («оптатив прошедшего времени», по К. Бругману), а вторые - как поздний результат контаминации вспомогательного глагола с более распространённой формой аориста; предпринимались также (Вондрак, Мейе) попытки объяснить эту контаминацию семантически и морфологически. Однако в следующем поколении славистики эти попытки отметаются. Автор монографического исследования славянского кондиционала, Б. Панцер, отказывается «смешивать вслед за младограмматиками форму и функцию» и признаёт формальные особенности структуры старославянского условного наклонения не релевантными для свой задачи ([Panzer 1967: 43-44]). Ученик Мейе А. Вайан в своей «Сравнительной грамматике славянских языков» [Vaillant 1966: 90], перечисляя славянские аналитические формы, образующиеся при помощи -л-причастия, замечает, что «не существует сложной формы с аористом быхъ, потому что между перфектом и аористом имеется противоречие», и что «в кондициональной конструкции «форма кыр похожа на аорист, но это не аорист». Между тем такая форма с плюсквамперфектным значением хорошо засвидетельствована в старочешском и рассматривается, в частности, в работе В. Вондрака, которая называется так же, как и труд Вайана [Vondrak 1928: 150]; там же др. примеры):

…jakoz mu by prikazal Hospodin [и фараон не послушал их], как и говорил ему Господь (Оломоуцкая Библия, начало XV в., Исх. 7: 13).

Так как, во-первых, развитие значений «плюсквамперфект ирреальное наклонение» хорошо известно, в то время как аналогов обратной семантической эволюции не имеется, а, во-вторых, форма вида «аорист вспомогательного глагола + причастие прошедшего времени» во всех известных нам языках имеет плюсквамперфектное значение, то, скорее всего, эта форма в старочешском является не инновацией, а прямым продолжением одной из форм праславянского плюсквамперфекта с бы-формой вспомогательного глагола. По- видимому, эта форма существовала в большинстве диалектов (в то время как существование би-формы вспомогательного глагола в славянских диалектах за пределами Балканского полуострова нередко ставится под сомнение - ср, в частности, [Хабургаев 1991]) и во всех (в том числе и в чешском) достаточно быстро приобрела ирреальное значение, вытеснившее первоначальное.

Дополнительные данные в пользу этой гипотезы предоставляют два современные славянские языка: сербохорватский и верхнелужицкий. В них отмечены особые значения указанной формы (наряду с собственно кондициональными), обнаруживающие связь с типологически известной полисемией плюсквамперфекта. Есть все основания предполагать древность этих особенностей ввиду формальной архаичности данного участка глагольной системы в обоих языках: во-первых, сохраняется аористное спряжение вспомогательного глагола, а во-вторых, в глагольной системе сохраняется аорист (хотя бы как стилистический реликт). Те же формальные признаки характерны и для чешского, где, как мы видели, интересующее нас значение этой формы сохранялось до XV века.

В сербохорватском языке, наряду с плюсквамперфектом, образующимся при помощи имперфекта вспомогательного глагола:

Hteo sam ga zapitati na cemu zasniva svoju sumnju, no on vec bese ustao i gurao se napolje iz reda, masuci nekom svom poznaniku na izlazu. [Thomas 2000: 125].

«Я хотел его спросить, на чём основывались его подозрения, но он уже встал и выбирался из ряда, подавая знаки какому-то своему товарищу, стоявшему у выхода», имеется форма так называемого «фреквентативного кондиционалиса», который является единственным средством передать предшествование в итеративных контекстах, так как форма плюсквамперфекта в сербохорватском языке сочетается только с совершенным видом:

Kad bi Sofija zavrsila sa pranjem posuda, ona je gledala televiziju [Thomas 2000: 128]

«[Всякий раз] когда София заканчивала мыть посуду, она смотрела телевизор».

В верхнелужицком языке имеется плюсквамперфект, образующийся так же, как и в сербохорватском:

Hdyz sym ja wcera domoj prisol, be moja sotra runje dwaj listaj napisala [Tommola 2000: 450]

«Когда я вчера пришёл домой, моя сестра только что написала два письма», а также сложная форма - так называемый «итеративный претерит» (термин из [FaBke 1981]), образующийся при помощи аориста вспомогательного глагола и - л-причастия:

Preco hdyz bychmoj so tehdy zetkaioi, by mi won wo filmje powedal, kotryz be runje widzal [ibid.]

«Всякий раз, когда мы с ним тогда встречались (ИТ.ПРЕТ), он мне рассказывал (ИТ.ПРЕТ) о фильме, который он только что видел».

Эта форма похожа по своему функционированию на соответствующую сербохорватскую, однако употребляется как в главном, так и в зависимом предложении; следовательно, она не имеет значения «предшествования в прошедшем» и выражает только итеративность. Она «используется также и как кондиционал» [ibid.].

Указанные верхнелужицкая и сербохорватская аналитические конструкции обнаруживают, как отмечает и П.-Л.Тома [Thomas 2000: 128], типологическое сходство с английской конструкцией wouW+Infmitive, которая употребляется и как форма ирреального наклонения, и со значением «хабитуалис в прошедшем», правда, без семы «предшествование»:

Не would tell me about the film he had just watched

«Он [бывало], рассказывал мне о фильме, который он только что посмотрел».

Верхнелужицкая глагольная форма, к сожалению, не столь надежна как пример, свидетельствующий о сохранении плюсквамперфектной семантики. Её семантическая близость с сербохорватской формой очевидна, но этот эффект вполне может быть результатом независимого от плюсквамперфекта развития условного наклонения, такого же, как например, в английском языке. Но в то же время вполне естественна и подобная семантическая эволюция плюсквамперфекта: теряя собственно таксисное значение, плюсквамперфект сохраняет семантику, связанную с закрытыми временными интервалами в прошлом (в терминологии Э. Даля - «past temporal frames»). Такая форма означает неактуальную ситуацию, и в частности - регулярное повторение некоторой ситуации на неактуальном временном отрезке. Для проблематики нашего исследования особенно важно то, что подобная эволюция одной из первоначально (квази) синонимичных плюсквамперфектных форм, как мы уже видели, свойственна целому ряду языков.

Таким образом, согласно нашей гипотезе, в праславянском языке сосуществовали три синонимичных плюсквамперфектных формы с тремя видо - временными основами вспомогательного глагола. Формы с имперфектом и аористом несовершенного времени сохранили плюсквамперфектную семантику и просуществовали как синонимичные (по крайней мере в книжной письменности) достаточно долго; о том, происходила ли (и каким образом) их дополнительная дифференциация. Форма же с аористом вспомогательного глагола чрезвычайно рано развила кондициональное значение и утратила плюсквамперфектное, следы которого сохранились лишь в некоторых языках. Таким образом, перед нами пример «специализации» одной из форм на дополнительных значениях и раннего разрушения квазисинонимии. Катализаторами этого процесса послужило наличие сразу двух конкурирующих плюсквамперфектных форм, а также, по крайней мере в части праславянских диалектов (например, в тех, которые отражены в старославянских памятниках болгарского происхождения), формальная и семантическая контаминация с бгшь-формой сослагательного наклонения.

Книжный древнерусский «Повести временных лет» и албанский: возможные эвиденциальные противопоставления

В процессе исторического развития формы аориста и имперфекта несовершенного вида глагола byti (bease и be) в славянских языках сливаются; исчезает формальное различие и между соответствующими формами плюсквамперфекта (bease xodilb и be xodilb). При анализе древних памятников, где оба формальных противопоставления сохраняются, традиционно полагалось, что они не соответствуют какому-либо семантическому различию (именно такой подход свойственен трудам А. Мейе, А. Вайана, Н. ван Вейка, [van Schooneveld 1951: 97]).

Единственный современный славянский язык, где сохраняются обе формы плюсквамперфекта такого типа (хотя и как стилистические архаизмы) - сербохорватский; здесь они имеют несколько фонетических вариантов каждая. Синхронно они уже не анализируются как образованные при помощи различных видо-временных форм глагола «быть»; формы вспомогательного глагола считаются вариантами имперфекта. Плюсквамперфект с формой, восходящей к имперфекту вспомогательного глагола, выглядит как bejah (bijah) citao «я читал», с формой, восходящей к аористу совершенного вида - как beh (bjeh) 6itao.» Семантического различия между ними нет; они «являются свободныит вариантами [Кречмер, Невеюювский 2005:182].

Вопрос, о «.сущности различия между двумя., люсквамперфектами, обррованйого.»при: помоги; имперфекта и аориста, вспомогательного глагола (еаше однлг и E-fe, однлг еb. (трететвецно) в книжном древнерусском языке» - и даже о том, существует ли: это различие вообще - очень сложен и насчитывает более чем вековую историю изучения. Им занимался ещё А. А. Потебня, предположивший ([1874/1958: 262]), что имперфект вспомогательного глагола «захватывает момент, далее отстоящий от настоящего, чем момент, обозначаемый аористом». В. И. Чернов [1961: 5], приведя ряд контрпримеров, опровергающих, это мнение, утверждает, что различие между этими конструкциями - синтаксическое: вспомогательный глагол в форме аориста, с его точки зрения, употребляется в начале зависимого предложения после союза, с которым сочетается в единый проклитический комплекс (вроде иже б заложилъ, зане бi почалъ, 6i бошъся). К. ван Схоневелд [van Schooneveld 1959: 122-134], для работы, которого характерен жёстко структуралистский подход к древнерусским глагольным временам, связывает употребление плюсквамперфекта, образованного при помощи имперфекта вспомогательного глагола, с «фоновой» «синхронизирующей» семантикой имперфекта. Так как имперфект маркирует одновременность некоторых ситуаций, то и плюсквамперфект со вспомогательным глаголом в имперфекте означает «ретроспекцию со стороны некоторого момента в прошедшем на предшествующий момент, которая синхронизирована с другим происшествием в более поздний момент времени в прошедшем» [ibid.: 128]. Наиболее подробным опытом решения вопроса о семантическом различии на материале одного памятника книжного древнерусского языка - «Повести временных лет» по Лаврентьевскому списку - является интересная, хотя во многом спорная работа [Goeringer 1995].

72% плюсквамперфектов в тексте «Повести» образовано при помощи аориста вспомогательного глагола еы-; согласно К. Гёрингеру, именно эту форму можно считать нейтральным способом выражения предшествования в прошедшем в книжном древнерусском («аорист - немаркированная форма вспомогательного глагола»). Однако это наблюдение верно только для данного памятника; в Новгородской первой летописи, по данным [Петрухин 2004:100], картина почти строго обратная: формы с имперфектной связкой, напротив, составляют 75%.

В «Повести временных лет», по данным Гёрингера, употребления плюсквамперфекта типа еаше родила, образованного с помощью имперфекта глагола еытн, распадаются на три группы:

…«Изменение статуса действия или события», сюда входят знакомые нам значения «прекращенная ситуация» и «аннулированный результат»:

«У Ярополка же была жена гречанка, а [перед тем] была она монахиней, [в свое время] привел ее отец его Святослав и выдал ее за Ярополка, красоты ради лица ее» (здесь и далее перевод Д. С. Лихачева, слова, добавленные переводчиком, мы заключили в скобки).

В первом случае употреблён имперфектный плюсквамперфект, подчёркивавший, что к моменту точки отсчёта (повествование идёт о войне сыновей Святослава в 977 году) жена Ярополка монахиней не была; во втором случае употребляется аористный плюсквамперфект, подчёркивающий, что результат ситуации «Святослав привёз пленную монахиню из Византии на Русь» не аннулирован.

«Феодосий же сказал им: «Вот я по Божию повелению назвал [вам] Иакова, а вы на своей воле настаиваете»« [по требованию монастырской братии печерский игумен Феодосий уже изменил своё решение и нарек своим преемником другого монаха, Стефана].

…«формульные» употребления с сочетанием ее ео не, указывающем на то, что некоторая ситуация к моменту точки отсчёта еще не произошла, но между 2001: 97]. Наконец, параллель последнего употребления - эвиденциалыгые значения именно у имперфектного (но не аористного) имперфекта - обнаруживается, согласно работе [Friedman 1981], в албанской глагольной системе.

Соответствующие формы неадмиративного ряда (глагол «работать», форма 1 л. ед.ч.) выглядят как kisha punuar (вспомогательный глагол в имперфекте+конверб) и pata punuar (вспомогательный глагол в аористе+ конверб). Некоторые информанты, с которыми работал исследователь, утверждают, что употребление высказываний:

Shabani ua pati Ыегё biletat noren dy

Shabani ua kishte bегё biletat погёп dy

«Шабан купил им билеты к двум часам».

Связано с прямой и косвенной засвидетельствованностью: предполагает личное свидетельство говорящего, в то время как указывает на то, что говорящий не присутствовал при покупке билетов. В. Фридман отмечает также, что аористный плюсквамперфект не может употребляться в типично пересказывательных контекстах с оборотами кат degjuar, degjova «я слышал», tha se... «он сказал, что...».

В то же время другие исследователи албанской глагольной системы усматривают здесь распределение, аналогичное раннее старо-французскому и связанное с результативностью. В [Buchholz, Fiedler, Uhlisch 1977: 693] утверждается, что плюсквамперфект с имперфектом вспомогательного глагола означает события, связанные с точкой отсчёта (или продолжающиеся в этот момент), в то время как плюсквамперфект с аористом вспомогательного глагола означает события, предшествующие моменту в прошлом, которые, как правило, никак не связаны с этим моментом (см. также классификацию «ретроспективных» форм в албанском в [Hewson, Bubenik 1997: 109-110]; авторы проводят также типологическую параллель с формальным устройством старославянского плюсквамперфекта).

В обоих рассматриваемых случаях нет полной уверенности в том, что мы имеем дело именно с эвиденциальностью. Трактовка К. Гёрингером этого понятия достаточно необычна: как правило, эвиденциальность подразумевает засвидетельствованность / незасвидетельствованность того или иного события говорящим, а не третьим лицом. Кроме того, в любом случае такое распределение выявлено только в одном памятнике, причём в текстуально родственной «Повести временных лет» Новгородской первой летописи (обе они, как известно, до конца XI века восходят к Начальному своду) количественное  распределение этих форм, как показывают подсчёты П. В. Петрухина, практически строго обратное. В работе В. Фридмана также нет полной уверенности в том, что выражение такой семантики налицо; оно отмечается «некоторыми информантами». Сложно сказать, что перед нами: реальные зачатки эвиденциальной или родственной ей дифференциации или пример параллельного функционирования полностью синонимичных форм, образуемых при помощи аориста и имперфекта, подобный старофранцузским в текстах вроде «Смерть Артура». В этом последнем случае достаточно тонкие, но каждый раз совершенно разные типы противопоставления двух древнерусских форм, выявленные Потебнёй, Черновым, Схоневелдом и Гёрингером, могут носить в значительной степени иллюзорный характер.

Видовое противопоставление между перфективом и имперфективом вспомогательного глагола оказывает влияние на семантику плюсквамперфекта. Во всех случаях (романские, книжный древнерусский, албанский) плюсквамперфект с аористом вспомогательного глагола ограничивается таксисным значением, не развивая дополнительных, связанных с «зоной сверхпрошлого». Отклонения от этого связаны с особенностями видо - временных систем конкретных языков, но не с полисемией, свойственной собственно плюсквамперфекту. В романских языках засвидетельствовано - для плюсквамперфекта типологически уникальное - значение комплетивности с семантическим оттенком «быстро», что объясняется спецификой аориста в этих языках; кондициональное значение славянского аористного плюсквамперфекта типа быль ходилъ возникает вследствие контаминации с морфологически независимым кондиционалом. Форма, образованная при помощи имперфекта вспомогательного глагола, напротив, всюду развивает значения, относящиеся к типологически характерной для плюсквамперфекта семантике.

 

АВТОР: Сичинава Д.В.