Острое ощущение несвободы после физической смерти в поэтическом творчестве B.C. Высоцкого

Исследование «Памятника» (1973) встречается в трудах таких ученых как В.А. Зайцев, Вл. И. Новиков, И. Захариева и других. В.А. Зайцев рассматривает произведение в контексте традиции жанра. В этом смысле в один ряд с «Памятником» Высоцкого выстраиваются «Памятник» М. Ломоносова, «К Музе» Державина, «Памятник» Пушкина, стихотворения Баратынского, Батенькова, Брюсова, Маяковского, Ахматовой и других классиков. В этом ракурсе и размышления Вл. И. Новикова по поводу стихотворения. Ирина Захариева пишет о хронологической обусловленности духовной сущности героя «Памятника».

Ей же принадлежит замечательная трактовка самого образа памятника как тюремной камеры. Таким образом, нравственная основа восприятия содержания бытия от песен тюремно - лагерной тематики до «Памятника» осталась неизменной. Жизнь несвободная для героя даже после смерти - тюрьма. Это позволяет выделить в качестве одной из основных в художественном сознании поэта модель ТЮРЬМА.

Как видно, «Памятник» Высоцкого рассматривается в научной литературе, прежде всего как литературный жанр, выступающий в одном ряду с произведениями подобного рода в русской и античной классике. Мы же подходим к этому произведению с позиции выявления в нем важной онтологической проблемы бытия человека - проблемы свободы за пределами человеческой жизни, проблемы свободы творческого наследия поэта. С этой точки зрения художественное пространство стихотворения «Памятник» распадается на 2 части: до смерти и после смерти. В нем герой и автор сливаются.

Герой (автор) предстает здесь как человек, обладающий свободой при жизни и поэтому не умещающийся ни в какие рамки:

Я при жизни был рослым и стройным,

Не боялся ни слова, ни пули

И в привычные рамки не лез...

И дальше:

Я при жизни не клал тем, кто хищный,

В пасти палец,

Подходившие с меркой обычной

Отступались...

Сразу видна яркая индивидуальность героя: он не принимает «обычных мерок», и «не лезет» «в привычные рамки». На такое способен не каждый. Это характеристика свободной личности.

Но после смерти героя образ его пытаются втиснуть как раз в те общепринятые рамки, которых он чурался при жизни: тело его «охромили и согнули», при снятии посмертной маски с гипса «вчистую стесали» азиатские скулы, вследствие чего «поверхность на слепке лоснилась», а то, что при этом беззубая улыбка сквозила «могильной скукой», никого не смущало. Но изменение посмертного облика героя на этом не прекратилось: отчаяньем сорванный голос поэта «современные средства науки превратили в приятный фальцет». Сознание героя - памятника протестует:

Я хвалился косою саженью

Нате смерьте!

Я не знал, что подвергнусь суженью

После смерти,

Но в обычные рамки я всажен

На спор вбили,

А косую неровную сажень

Распрямили.

Всплывает мотив ограничения героя, сужения жизненного пространства. Все приведено в соответствие с существующими представлениями о приличии, но такая подмена противоречит духу даже памятника:

Саван сдернули - как я обужен,

Нате смерьте!

Неужели такой я вам нужен

После смерти?!

В герое живет сознание того, что из каких бы благих намерений ни ретушировали его посмертный облик, все же он был лучше с косой саженью, азиатскими скулами и сорванным голосом. Но как выразить свой протест памятнику? О всякой тщете таких попыток, казалось бы, красноречиво говорят уже «массивные» строки начала стихотворения:

Не стряхнуть мне гранитного мяса

И не вытащить из постамента

Ахиллесову эту пяту.

И железные ребра каркаса

Мертво схвачены слоем цемента,

Только судороги по хребту.

Но отчаянье от произведенной подмены столь велико, что памятник предпринимает попытку обрести свои прежние «живые» черты. И, как пушкинский Командор, воздвигнутый поэту памятник трогается с места:

Я решил: как во времени оном

- Не пройтись ли, по плитам звеня?

- И шарахнулись толпы в проулки, Когда вырвал я ногу со стоном

И осыпались камни с меня.

Он сдвинулся с места, чтобы восстановить справедливость: не дать заковать себя в мертвый гранит, в мертвые и однозначные рамки. Главное для поэта - жизнь, пусть не физическая, а духовная. А жизнь означает, что нужно постоянно бороться за свое «Я», и даже после смерти Поэт своим наследием отстаивает свою Свободу:

Накренился я - гол, безобразен,

Но и падая - вылез из кожи,

Дотянулся железной клюкой,

И, когда уже грохнулся наземь,

Из разодранных рупоров все же

Прохрипел я похоже: «Живой!»

АВТОР: Солнышкина Е.И.