21.04.2012 7179

Социокультурная ситуация в России в начале XX века: новые условия развития идеи русской национальной школы

 

Изменения образовательной политики в контексте социокультурных условий начала XX века. Образовательная политика России начала XX века вершилась на фоне внутригосударственных противоречий, которые достигли своего апогея вследствие постепенного перехода к индустриальному обществу. В социокультурной ситуации того времени отчетливо прослеживались две тенденции общественного развития.

С одной стороны, следствием бурного развития капиталистических отношений выступал исторически объективный процесс демократизации социокультурной среды, для которого характерны:

- активизация революционно-демократических сил;

- усиление роли либерального крыла в общественном движении;

- всевозрастающее значение русской интеллигенции в общественной жизни России;

- многообразное и «мозаичное» развитие русской культуры данного периода.

С другой стороны, консервативная, самодержавно-охранительная политика правительства, где одним из главных рычагов управления государством было образование. Развитие отечественного образования, по мнению представителей официальной педагогики, было связано с доминированием роли русского национального компонента.

По итогам переписи 1897 года русское население империи составляло 43 % от общего числа населения - оно исполняло роль ядра Российской государственности, вокруг которого консолидировалось более ста народностей, сохранивших свою самобытную культуру, язык, традиции.

Рассматривая приоритет русского национального воспитания в образовательной политике как стабилизирующий фактор социокультурной среды Российского государства, приверженцы самодержавия явно недооценивали трансформацию национальных отношений в условиях демократизации общественной жизни.

Россия, оставаясь в начале XX века полиэтнической и поликонфессиональной страной, вынуждена была решать национальный вопрос, который к этому времени превратился «в общегосударственную проблему, требующую оперативного и, вместе с тем, деликатного решения».

Усиление диспропорций в развитии между Европейской частью России и ее национальными окраинами, оживление ассимиляторской тенденции со стороны бюрократии, способствовали появлению сепаратистских тенденций, носителями которых по преимуществу стали национальные элиты.

Таким образом, эпицентр противостояния по национальному вопросу проходил не между различными этносами, а между авторитарным государственным режимом, проводящим национальную политику, и элитами национальных окраин Российской империи.

Административное рвение русского чиновничества вызывало нарастание неприязни со стороны формирующейся национальной интеллигенции, требовавшей сначала робко, а затем настойчиво территориальной автономии, децентрализации власти, политического самоопределения вплоть до отделения от Российской империи. В этих условиях деятельность Министерства народного Просвещения была воспринята представителями национальных окраин как насильственная русификация. Доминанта русского национального компонента в официальной образовательной политике была определена отнюдь не случайно. Официальные круги ставили целью ограничение демократических свобод национальных окраин в области развития образования и, как следствие, - предотвращение распада самодержавно-монархического строя Российской империи. Главным идеологом официальных кругов в области образования выступал обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев. Свою концепцию в области образования он пытался реализовать с середины 90-х годов XIX века.

Подвергнув критике политическую философию западноевропейского буржуазного либерализма, К.П. Победоносцев характеризовал парламентаризм как «торжество эгоизма», а избирательное право как «роковое заблуждение». Он резко критически относился к модным нововведениям земской школы, склоняющейся, по его мнению, зачастую либо к некритическому подражанию западноевропейским образцам, либо к бездумной самодеятельности.

Согласно позиции К.П. Победоносцева, отечественному земству была свойственна некоторая разбросанность, неустойчивость во взглядах на устройство русской школы, которое неизбежно влечет крах системы образования и подрыв основ государственности. В противовес этому залогом успеха и процветания народа должна быть устойчивость и инерция. «Есть в человеке, - писал он, - натуральная земляная сила инерции. Ею, как судно балластом, держится человечество в судьбах своей истории, - и сила эта столь необходима, что из нее поступательное движение вперед становится невозможно. Разрушить ее значило бы лишить общество той устойчивости, без которой негде найти точку опоры для дальнейшего движения. В пренебрежении и забвении этой силы - вот в чем главный порок новейшего прогресса». Развивая свою «идею устойчивости», автор подчеркивает, что школа «становится одною обманчивой формой, если не вросла самыми корнями в свой народ не соответствует его потребностям, не сходится с экономией быта».

Для К.П. Победоносцева существовал идеал народной школы, в которой, вместе с приобретением элементарных знаний, дети научатся любить Отечество, почитать родителей, Бога. Такая школа должна учить жизни, и, главное, «формировать совесть», которая «служит человеку нравственной опорой, позволяющей ему сохранять равновесие в жизни и выдерживать борьбу с внешними соблазнами и дурными влияниями». Настаивая на главном предназначении школы - воспитании, автор концепции отмечал, что воспитание не зависит от умственного образования, вопреки известному «предвзятому и нелепому положению». «Улучшения общественной нравственности можно достигнуть не заботой о распространении умственного образования, а жизненными упражнениями высших ощущений духа, борьбой с низменными ощущениями», - писал К.П. Победоносцев. Для этого предлагалось держать людей в строгом подчинении порядку общественной жизни, чтобы его нарушение неизбежно сопровождалось для человека злом, а выполнение добром. «В этом и только в этом одном, - указывал он, - состоит национальное воспитание».

Концепция К.П. Победоносцева носила противоречивый характер, будучи отражением социальной ситуации Российского общества начала XX века. Иллюстрацией его воззрений могут быть слова К.Н. Леонтьева: «Человек он очень полезный, но как? Он как мороз: препятствует дальнейшему гниению, но расти при нем ничего не будет. Он не только не творец, но даже не реакционер, не восстановитель, не реставратор, он только консерватор в тесном смысле этого слова». Идеи К.П. Победоносцева среди современников получили название «новой концепции теории официальной народности». Положенные в основу деятельности Министерства народного Просвещения, они определили курс образовательной политики, который должен был стать катализатором усиления демократических тенденций национальных окраин.

В начале XX века Министерство народного Просвещения стремилось к открытию государственных (а не частных и конфессиональных) школ, особенно на территории национальных окраин. Школы этого типа чаще всего открывались г о инициативе русской администрации национальных регионов, а не по инициативе местных национальных обществ.

Оставляя приоритеты за государственной школой, правительственные круги настаивали на том, что именно государственная школа должна показать преимущества самодержавно-монархического строя.

Признав единственно возможным просвещение нерусских народов в «общих или, в крайнем случае, государственных инородческих школах», правительство проводило репрессии ко всем другим видам национальных школ. Особенно преследовались общеобразовательные национальные школы, составляющие реальную конкуренцию правительственной школе. Более терпимо государство отнеслось к конфессиональной школе, не считая ее серьезным конкурентом и не желая вмешиваться, вызывая религиозные конфликты.

Предпосылки развития идеи русской национальной школы в период «тихой революции «П.А. Столыпина. Период, начавшийся после революционных событий 1905 - 1907 годов, историки назвали «тихой революцией» П.А. Столыпина. Тяготение к переустройству общества, снижение политической напряженности, поиски новых путей развития России, характерные для этого периода, породили ряд новых предпосылок развития идеи русской национальной школы:

- Усиление роли русского национального компонента в общественно- политической жизни страны;

- Активизация монархических партий и организаций с целью культивирования русских национальных традиций в российском образовании;

- Оживленный интерес в кругу российской интеллигенции к вопросу о значении русской национальной идеи для развития России.

Ключевой фигурой эпохи был П.А. Столыпин, вся деятельность которого пронизана двумя лейтмотивами: реформы и порядок. По мнению самого П.А. Столыпина, путь этот скромен, но хорош тем, что «ведет не к великим потрясениям, а к великой России». «Наши реформы, - утверждал П.А. Столыпин, - для того, чтобы быть жизненными, должны черпать свою силу в русских национальных началах».

Этими началами, по словам государственного деятеля, являются царская власть и русское земство. Придавая большое значение доминанте русского национального компонента в общественно-политической жизни России, П.А. Столыпин настаивал: «Станьте на ту точку зрения, что высшее благо - это быть русским гражданином, носите это звание так же, как носили римские граждане, и вы получите все права».

Таким образом, русским человеком следовало считать того, кто желает обновить, просветить и возвеличить Родину, кто предан не на жизнь, а на смерть царю, олицетворяющему Россию.

В своей реформаторской деятельности П.А. Столыпин делает ставку на русский патриотизм как составную часть гражданственности. Подобная установка вызвала бурю негодования в среде думских парламентариев, которые во многом не были согласны с заявителем. Обвиняя П.А. Столыпина в консерватизме и настаивая на том, что в существующих условиях русская национальная идея не может быть панацеей от всех бед Российского многонационального государства, представители левых партий резко отрицательно отзывались в адрес национальной идеи.

Лидер кадетов П.Н. Милюков отмечал, что проводимая в настоящий момент государственная политика мало похожа на патриотизм, во имя которого она ведется. Истинный патриотизм, по его мнению, должен быть российским, а не великорусским. Если же в многонациональном государстве руководствоваться последним, то получится «только механический конгломерат центробежных стремлений», которые придется насильственно сдерживать, а «из великой империи получится колосс на глиняных ногах».

В то же время, осуждая П.А. Столыпина за излишний либерализм в реформаторстве, представители правых партий были встревожены распространением, особенно в среде интеллигенции, западноевропейской культуры и политических учений Запада. Члены Союза русского народа, Союза Михаила Архангела и другие представители крайне правых сил относились к западничеству отрицательно, считая, что западная культура противна русской, отечественной; по сути, - она бездуховна, а ее неотъемлемыми чертами являлись «вражда, ненависть, разобщенность, узкий личный материалистический эгоизм, господство материальной силы, рабство духа и души». По их мнению, положение усугублялось тем, что ей трудно было что-либо противопоставить: православие - «сосредоточение духовной и нравственной силы народа»- не обладало авторитетом в обществе. Известный общественный деятель того времени С.С. Володимеров писал: «Православие в России стало ведомством особого министерства с канцеляриями и присутствиями, а пастыри церкви - чиновниками, все более отделяющимися от народа». Излечение общества, с точки зрения некоторых идеалов правых, нужно было начать с оздоровления православной церкви - восстановить патриаршество, обратиться к соборному началу, что позволило бы «... оживить и одухотворить нашу церковную жизнь, исцелить многие наши общественные язвы и, быть может, восстановить духовную целостность Русского народа». Таким образом, одной из задач деятельности правых партий становится осуществление образовательной и просветительной политики в русле возрождения «истинно русской культуры».

Представители монархических партий и организаций открывали собственные образовательные и «просветительные учреждения», которые, по их мнению, должны были сделать образцом обучения и воспитания населения в «национальном духе». Во многих губерниях были основаны т. н. временные школы, где занятия вели члены местных организаций правых партий.

Временные школы занимались ликвидацией безграмотности среди взрослых и детей. В г. Козлове Тамбовской губернии была организована «национальная школа», где проводились народные чтения с использованием картинок, беседы, пение народных песен. В г. Тамбове «для просвещения народа в истинно государственном духе» Союз русских людей устраивал литературные вечера, которые посещал губернатор Н.П. Муратов. В г. Ельце отдел Союза русского народа образовал лекторский комитет, который по воскресным дням проводил «духовно-нравственные чтения» для взрослых. В г. Воронеже правые устраивали чтения по общеобразовательным предметам для учащихся технических училищ.

В ряде мест были открыты стационарные школы. Русское монархическое собрание создало школьную комиссию под представительством В.А. Грингмута, которая с 11 октября 1906 по 11 октября 1907 года разрабатывала проект учреждения Кирилло-Мефодиевской школы. Школа была открыта и после смерти В.А. Грингмута стала носить его имя.

Школа для детей бедных родителей была открыта в г. Владимире. Руководство обучением осуществляла школьная комиссия во главе с председателем отдела Союза Русского народа В.М. Корякиным, который предоставлял для школы собственный дом. Дети бесплатно получали книги, тетради, врачебную помощь, горячие завтраки, а по праздникам получали подарки. Содержание школьного курса включало изучение Закона Божьего, отечественной истории, пения, огородничества, рукоделия и т. д. По окончании учебного года 25 человек в присутствии директора народных училищ сдавали выпускные экзамены, а в 1912 году в школе училось уже 120 человек.

Деятельность правых монархических организаций осуществлялась в рамках государственной политики, а потому сама русская национальная идея во многом носила явный политический характер. Доминанта русского национального фактора в политике вызвала неоднозначные оценки в кругу российской интеллигенции. Интерес к проблеме стал еще более значимым на фоне изучения феномена русской национальной идеи в среде философов. В 1909 году в журнале «Вопросы философии и психологии» был опубликован доклад B.C. Соловьева «Русская идея», который вызвал много волнений среди деятелей науки и культуры. B.C. Соловьев весьма определенно высказывался против националистической ограниченности, подчеркивая, что лицо нации определяется высшими достижениями ее духовности, ее вкладом в мировую цивилизацию, в «реальное единство человеческого рода», а не тем, «что она думает о себе». Резким диссонансом со всякого рода этноцентризмом является выделенная B.C. Соловьевым мысль о том, что идея нации есть только « то, что Бог думает о ней в вечности». Не разделение, а синтез, культурно-историческое единство человечества призвано противостоять множеству центробежных сил - вот основное содержание концепции B.C. Соловьева.

Русская идея была сформулирована автором как идея народно-религиозная. В этом качестве она, по его мысли, и должна была адекватно воплощать характер русского «социального тела», т. е. народа, по религии - православного. В такой трактовке идея государственности, или церковности, действительно получившая в официальной России (но не в народе) гипертрофированное развитие, является лишь оборотной стороной бытия русского народа.

Соловьевскую линию толкования русской идеи продолжили представители русского культурного ренессанса начала XX века С.Н. Булгаков, В.И. Иванов, И.А. Ильин, Е.Н. Трубецкой, В.В. Розанов, Л.П. Карсавин, Н.И. Кареев и другие.

Основой прогрессивного развития России, по словам философов того времени, должна была стать «русская национальная духовность». «...Путь, - писал С.Н. Булгаков, - который повелительно указуется нам историей, должен бы вести нас к подъему культурного патриотизма и ослаблению политического национализма». Причем место русского национального компонента трактуется как «положение первого среди равных».

Во многом соглашается с С.Н. Булгаковым известный религиозный мыслитель того времени Н.Ф. Федоров. По его словам, национальные особенности народа имеют глубокие исторические корни. Каждая эпоха в истории России привносила что-то новое, тем самым развивая эти особенности (родовой быт, общинность, земледельческий уклад с элементами капиталистического развития, бессословность и т. д.). Отсюда, именно они должны стать тенденциями «воскрешения России».

В устах философов вновь зазвучал тезис развития самобытного начала. Однако в начале XX века высказывания против изучения образцов западной цивилизации звучали менее категорично, нежели, чем во времена А.С. Хомякова, И.В. Киреевского, К.С. Аксакова. Мессианская роль России получает новую интерпретацию в высказываниях деятелей науки и искусства. «Не по славянофильскому самообожанию, - подчеркивает Д.И. Менделеев, - а по причине явного различия Востока от Запада и по географическому положению России, ее Великий или Тихий океан должно считать границами, на которых должны сойтись всемирные интересы Востока и Запада», дабы, «так или иначе Европу с Азией помирить, связать и слить». Для исполнения «великой роли грядущего века» русский народ, по мнению просвещенных умов, должен был воспитать в себе позитивные учения Запада, ибо «народ находится в неведении и не может многое», рассматривая эти учения как источник повышения собственного благосостояния, с одной стороны; с другой же, сохранить в себе все лучшее, что «создано нами как нацией».

Русская национальная идея рассматривалась российской общественностью как один из возможных вариантов выхода из социально-политического кризиса. Приобретая все более ярко выраженный политический характер, русская национальная идея в устах государственных деятелей была той консолидирующей силой, которая способна уберечь общество от хаоса.

Отношение к ней, равно как и толкование, не было однозначным. Приверженцы официальной идеологии, часть представителей либерально- демократического крыла усматривали в идее возможное исцеление политических, экономических и социальных недугов; другая часть либералов разделяла позицию деятелей революционно-демократического движения, которые видели в русской национальной идее опасность культивирования национализма и великодержавного шовинизма в России.

Диссонанс общества и государства относительно приоритета русского национального компонента в социокультурной жизни империи становился все более заметным. Не получила общественного признания и официальная государственная политика в области школы и педагогики. Все предложения, связанные с развитием русских национальных традиций в сфере образования, воспринимались как посягательство на национальную культуру окраинных регионов. Отношения между обществом и государством по вопросу развития школы и педагогики в России в контексте русской национальной идеи трансформировались лишь в период первой мировой войны.

Первая мировая война: предпосылки изменения государственной образовательной политики. 1914 год во многом стал годом испытаний для России. Этот год был не только временем начала первой мировой войны, это был период трансформации общественных настроений, что не могло не отразиться на внутренней политике империи.

Официальный образовательный курс в глазах общественности имел крайне негативные оценки. Деятельность Министерства народного Просвещения с 1907 по 1914 годы под руководством А.Н. Шварца, а затем сменившего его на посту министра JI.A. Кассо, отнюдь не была популярной в народе. Оба министра, руководствуясь «лучшими побуждениями», действовали в рамках Столыпинских реформ.

Целенаправленно реализуя в жизнь принципы «обновленной теории официальной народности», министры выступали как реакционеры-консерваторы, оправдывая собственную деятельность словами П.А. Столыпина: «Сначала успокоение, затем реформы». Министерство последовательно проводило курс на искоренение «из сознания учащихся, студентов и педагогов малейших воспоминаний о революции». С этой целью были восстановлены все существовавшие ранее виды административных наказаний, решительно пресекались всяческие формы организации учащихся, устанавливался тщательный контроль за поведением воспитанников гимназий и реальных училищ во внеурочное время, введена цензура, ограничивающая деятельность родительских комитетов.

Вся деятельность министерства была пронизана т. н. «идеей обеспечения благосостояния нации». Очевидно, что подобные патриотические порывы не могли найти позитивные отклики среди представителей общественности. Лозунги национального возрождения, национального единства воспринимались как синонимы консерватизма и реакционности.

Перелом в ситуации наметился с началом первой мировой войны и вступлением в нее России. Первые дни войны были ознаменованы патриотическими выступлениями. Создавалось впечатление, что в патриотическом порыве народ объединился вокруг трона и армии.

Показательным в данном случае являлось событие, которое произошло 20 июля (2 августа) 1914 года в Петрограде. Вся Александровская (Дворцовая) площадь перед Зимним дворцом была заполнена многотысячной толпой с трехцветными знаменами, хоругвями, иконами, портретами царя. При появлении на балконе императора, вся огромная толпа, в которой стояли Максим Горький и Федор Шаляпин, опустилась на колени.

В первые дни войны вся Россия была в ура-патриотическом угаре. Бурные манифестации, стихийные митинги, сходки проходили во многих городах, поселках и селах Российской империи. Так, на Урале волна стихийного патриотического воодушевления в той или иной степени и форме захватила все остальные слои и группы: духовенство, интеллигенцию, служащих, торгово-предпринимательские круги, крестьян, рабочих. Газета «Пермские ведомости» писала по этому поводу: «И земская Россия чувствует свою неразрывную связь с остальными русскими общественными элементами, ведь земский голос есть голос русской интеллигенции».

Российское общество, находясь в патриотическом порыве, обращало свои взоры к самодержавной власти как единственно способной уберечь от беды силе. А.Ф. Керенский позднее писал: «В 1914 году народ воспринял конфликт с Германией как свою собственную войну... Войну, которая означала, что судьба России поставлена на карту... Это вторая война за нацию, за национальное выживание (первая была в 1812 году) предоставила царю уникальную возможность протянуть руку дружбы народу, обеспечив тем самым победу и упрочение монархии на долгие годы...».

Бесспорно, национально-патриотические настроения, царившие в обществе, нашли свое отражение и в культурной жизни страны. Будучи составной частью национального сознания, массовая культура была выражена в следующих формах:

- цирковые представления;

- эстрада;

- песни и частушки;

- плакатное искусство;

- драматический театр.

Наиболее ярко русский патриотизм был представлен в цирковых сценах, пантомиме и клоунаде. Это массовое зрелище более всего посещалось и ценилось народом. Цирковая пантомима позволяла инсценировать военные сражения с привлечением многих артистов, солдат, лошадей. Они проходили со стрельбой и дымом, имитацией полетов под куполом макетов самолетов. Во всех этих сценах побеждали русские солдаты и их союзники. Популярностью пользовались чемпионаты борцов и цирковых силачей. Эти выступления являлись проявлением военно-патриотической культуры. На эстраде в противовес цыганским романсам и песням, которые были очень популярны еще до войны, возрождался народный фольклор и традиции в виде русских частушек, песен, сказаний, былин.

В Москве было создано военно-концертное объединение «Русской армии - артисты Москвы». В него вошли многочисленные артисты театров, цирка, певцы, музыканты, борцы. Среди них были популярные и известные на всю страну В.И. Качалов, И.М. Москвин, O.JI. Книппер и другие. Они принимали активное участие в сборе денежных пожертвований для раненых и пленных русских солдат.

Всеобщий патриотический подъем повлиял на корректировку идеологической базы отечественного образования. Во многих инструктивных письмах говорилось о необходимости «с ранних лет внушать детям уважение к тем, кто жертвует своею жизнью для Родины, для ее славы и благополучия» и, таким образом, «культивировать искреннюю, беззаветную любовь к Родине и чувство благородного патриотизма».

Новая социально-политическая ситуация в стране привела к активизации монархических сил. Лозунги о войне, патриотизме и монархии раздавались повсюду. Общественные и государственные силы были едины. Общая беда объединила интересы государственных деятелей и рядовых учителей, которые с большей силой взывали к культивированию патриотизма среди молодежи на основе русской национальной идеи. «Подросток, - уверяла Е. Джунковская в своей работе «Война и воспитание», - знакомясь с подвигами защитников Родины, видя их самоотвержение, храбрость, выносливость и ряд других героических фактов, невольно проникается сознанием великого значения чувства любви к Родине».

Начало первой мировой войны в значительной степени повлияло на образовательную политику Российской империи.

 

АВТОР: Криворотова Т.А.